Настало время охуительных историй
С того дня, когда произошли описанные ниже события, прошло несколько лет. Знают о том случае немногие и, как мне кажется, пришло время его увековечить. И так…
Началось все одним обычным утром, когда притащившись на работу я собрался посетить унитазно-писсуарочную комнату, чтобы в рамках многолетней традиции опорожнить мочевой пузырь после дороги и заодно ополоснуть в раковине чашку, по чайным кольцам на которой можно было определить ее возраст. Туалет в том здании находился в подвале, и неладное я почуял уже на середине лестницы. Пахло говном. А ведь до туалета после лестницы ещё нужно было преодолеть довольно длинный коридор. Каждый пройденный метр этого коридора усиливал запах как минимум вдвое, и когда я зашёл в приоткрытую дверь с буквой М, на глазах начали проступать слезы. В кабинке напротив двери творилось настоящее фекальное безумие: туалет был обосран чуть менее чем целиком, говно было на стульчаке, на крышке унитаза, говно стекало на пол, где лежала омерзительного вида куча тряпок (это были трусы, как я понял чуть позже) в луже жидкого поноса. Но самое «интересное» я увидел, повернувшись в сторону раковин. Бородатый здоровяк под два метра ростом стоял возле одной из них, судорожно застирывая джинсы. Раковина была коричневой, как и руки бородача. Из одежды помимо свитера на нем были только ботинки. С волосатой жопы на пол капало говно, образовав небольшую лужицу. Когда наши взгляды встретились, в его глазах были лишь страх и отчаяние. Тишина прерывалась только звуком льющейся воды. Немая сцена. Мой мозг старался быстро придумать, как себя вести в данной нихуя не обычной ситуации. И какое-то решение было найдено. Я приветливо кивнул и медленно пройдя мимо под охуевающим взглядом чувака начал спокойно делать свои дела. Закончив с писсуаром, подошёл к дальней от эпицентра событий раковине и тщательно помыл кружку. Голова уже начинала кружиться от местных ароматов, но я также спокойно, слегка насвистывая, направился к выходу. В самых дверях засранец внезапно окликнул меня и дрожащим голосом сказал «чел, только никому не говори». Я улыбнулся, снова одобрительно кивнул и, выйдя из этой газовой камеры, понёсся к лестнице. О его дальнейшей судьбе я могу только догадываться. Произошедшее надолго осталось между нами с бородачем и, наверное, приветливой бабушкой-уборщицей, которая с минуты на минуту должна была прийти туда для утренней уборки.