«Увядший цветок»

« Поле маков так прекрасно, оно манит, предавая самым тёплым воспоминаниям, что есть в голове, но почему же ты уничтожил их?»

То была самая тёплая ночь, какая только могла быть этим прекрасным летом. Крики птиц, как и звуки сверчков в эту ночь исчезли, оставив людские голоса плавающими в нежных дуновениях ветра, которые колыхали траву. Стоял запах хвойных деревьев, свежей мокрой травы и только что затопленных бань. Этот терпкий запах горящей древесины стоял на всю улицу, что исходил из дома, находившегося в центре. Точнее это был дом, рядом с которым стояла баня, от которой исходил приятный моему носу запах. В старом доме находилось несколько человек: три мужчины, чей возраст составляет более тридцати лет, если и не выше, а также молоденькая девушка и маленькая девочка, возраст которых не превышал семнадцати и тринадцати лет соответственно. Мужчины спаивали девочек дешёвой водкой и пивом, заводя тихонько в баню. Самую маленькую девочку оставили с толстым мужиком, который поил малютку пивом, чтобы та не могла соображать и понимать происходящего, а двое других зашли в баню с той, что была старше. Из бани доносились стоны, которые звучали на весь посёлок, ибо он был не настолько большим, чтобы быть глухим. Стоны продолжались довольно долго, и маленькая девочка была уже пьяна настолько, что стоять не могла на ногах, поэтому толстый мужик, взяв её на руки, отправился в баню. И снова женские стоны, которые через некоторое время сменились криками и визгами; и вдруг звук тупого удара, застывший в ушах тех, кто был рядом и тихонько разговаривал о своём, прервал тишину, призывая и заманивая этих любопытных молодых ребят ближе, которые даже не подозревали ничего плохого в происходящем. Всего трое человек стали приближаться к старому дому, который слабо освещался фонарем у входа, но бросал тускло-желтый свет из своих окон. Они были пьяны, но не настолько, чтобы потерять страх, поэтому двое спрятались за цементными плитами, что лежали напротив дома, а один, более смелый, прижался вплотную к амбару этого дома. Дверь бани открылась, и мужчина нёс в своих рука голое тело девушки, из головы которой сочилась кровь небольшой струёй. Её слипшиеся каштановые волосы мягко колыхал ветер, разнося запах свежей крови по окрестностям. Оголенное тело столь юной особы мужчина положил в телегу, что стояла у амбара. Следом вышел второй мужчина, в руках которого был окровавленный молоток, на котором можно было разглядеть без особого труда волосы, склеенные засохшей кровью и порванной кожей. Тело маленькой девочки положили в ту же телегу, что и молодую девушку. Третий мужчина, что положил малютку, повёз тела в лес, что находился недалеко от участка, где все произошло. Он медленно катил телегу, ибо тропа была кривой и вся покрыта ямами. Животные продолжали хранить молчание в эту ночь, а пока тишину нарушало лишь колесо телеги, скрипевшее весь путь, что мужчина должен был преодолеть, пока не доехал до поля, где росло огромное количество прекрасны цветов - маков, чей сладкий запах был в ту ночь в воздухе. Мужчина взял тело старшей девочки за ногу и поволок до пригорка, где сложно было бы его заметить. Голова волочилась по земле, оставляя яркий кровавый след на земле и прекрасных цветах, что были повсюду. Рядом с голым телом девушки он положил нагую малютку, создав необычную композицию, не имеющую ничего общего с искусством живописи, ибо это был «живой памятник». Что-то совершенное, похожее на скульптуры Микеланджело, но не из камня, а из мертвого и окоченевшего тела.

Утро наступило, и пастух пошёл снова с козами на поле, дойдя до него и присев на пригорок, закурив сигарету, которую скрутил сразу же после своего пробуждения, он так и не заметил мертвых тел, что пробыли здесь всю ночь, ведь утро было превосходно, и наслаждаясь палящим солнцем, щебетом птиц, шелестом листьев, он погрузился в свои мысли о прекрасной жизни, которую он проживает в данный момент, и всё вокруг радовало его глаз и было прелестно.

На следующую ночь, я пришёл к этому дому вновь, чтобы заплатить по счетам, ведь во вселенной должно быть равновесие, ведь так ? Глаз за глаз, жизнь за жизнь. В моей твёрдой руке был топор, которым я обычно колол дрова, но в этот день он был нужен мне для совершенно другого. Подслушивая разговоры мужиков, я убедился в том, что вчерашняя ночь была по-настоящему и это вовсе не галлюцинации, ведь тела бедных девочек я нашёл ещё утром, похоронив как подобает. Выбив дверь ногой я обнаружил в доме тех трёх пресловутых мудаков. Быстрым взмахом топора я воткнул топор в шею одного из них, и так же быстро вытащив его, меня обрызгал фонтан приятной и тёплой крови. Он держался за шею, а меж его пальцев сочились множественные струйки алой субстанции. Подарив столь долгое внимание этой персоне, я пропустил удар по груди от другого. Упав на пол, я резким движением разрубил его брюхо так, что чрево идиота вышло наружу, а половые органы повалило на пол. Пнув этого мудака, я подошёл ближе к последнему, самому боязливому. Злость переполняла меня, он молил о пощаде, сказал, что мальчики заперты в бане, и отдал мне ключи от неё. Выбесив меня окончательно, он продолжал, но я не мог слушать больше, потому что чувства взяли надо мною вверх, и я взял нож со стола, за которым они распивали спиртные напитки, воткнул ему в руку, а после, открыв бутылку водки, облил его. Я зажег сигарету, спросив:

тебе удобно, быть прибитым к стенке, друг мой дорогой ?
Господи, пощадите, я никому ничего не расскажу, я могу Вам заплатить сколько угодно. Дам что угодно, только не убивайте, прошу Вас.

Я вылил на него ещё водки, затем бросил окурок, и он загорелся синим пламенем.