«Пятно»

День только начинался, а солнце, открывая свои очи, ярко светило в комнату, пробивая светло-желтыми лучами поверхность грязного, полностью покрытого пылью стекла. Солнце было ослепительно прекрасно, а запах, стоявший на улице, будил рецепторы, застывшие в монотонности повседневных запахов. Тихий ало-красный ручеёк, начинавший своё извилистое русло из-под ставней амбара. Приоткрыв их, можно было увидеть белую и покрытую пятнами крови простыню, закрывавшую груду бездыханных тел, сваленных в огромную кучу. В этой куче были как женщины, так и дети. Трупы были разорваны на части: отрезанная голова ребёнка, зубы которого были разбросаны по амбару и язык которого был отрезан кусачками, что валялись на «разделочном столе», лежала под неровно отрубленной рукой какой-то девушки, ногти которой были покрыты фиолетовым лаком; рубленые груди, скреплённые между собой проволокой, были развешаны на стенах. Одно бездыханное тело, руки и ноги которого были прикреплены веревками к балкам амбара, висело в середине. Бело-синий труп принадлежал девочке, возраст которой не превышал четырнадцати лет. Глазные яблоки вытекли на щёки, скатившись вниз и упав на землю, голова была покрыта ссадинами, она деформировалась от множества тяжелых ударов, что были нанесены накануне. Её губы были покрыты засохшей кровью и стойко пахли металлом, который недавно касался с бешеной силой её головы. Суставы рук были сломаны, что позволяло двигаться им в разные стороны, но ее молодое, покрытое застывшей кровью тело было крепко привязано к балкам, которые не давали ему никакой подвижности. Лишь волосы медленно и ровно колыхал ветер, проходящий сквозь щели старого амбара.

Со стороны леса шёл молодой мужчина, держа в одной руке часть чёрного целлофанового пакета, который он со злостью, но уверенно тащил по земле, а в другой его руке находился топор, на котором остались алые разводы. Распахнув с силой ставни амбара, он ввалил и оставил там чёрный мешок, от которого исходил жуткий запах. Он подошёл к висевшему в центре амбара телу и разрубил брюшную полость топором.

Из тела сочилась кровь, которую ловкий язык хватал, пропуская через зубы в глотку. Утолив жажду, он отправился в дом напротив.

На пороге лежала засохшая кошка, вонь которой распространялась на весь дом. На стенах можно было увидеть выцветшие кровавые отпечатки, которые распростерлись по всему дому. Телевизор, находившийся в зале, был включён, но кроме белого шума ничего услышать не удавалось, на кухне лежало множество грязной посуды, о которой уже давно забыли, а этажом ниже находился подвал, в котором лежала прикованная к батарее наручниками девочка. Её некогда мягкие каштановые волосы покрылись грязью и пылью подвала, в котором она жила уже несколько дней; рот был завязан тканью, плотно вонзавшийся в её кожу. Комната, в которой она была, казалась пустой, потому что кроме батареи, к которой девочка была прикована, и тарелки, лежавшей около неё , ничего не было. Одета она была в праздничную юбку и чулки, которые дал ей похитивший её и заточивший здесь незнакомец. И вот незнакомец вернулся. Он наклонился, положил ей в тарелку сливочный торт, который купил несколько дней назад, и развязал рот. Девочка была очень голодна, поэтому ела торт своими грязными руками, запихивая в себя его огромные куски. Она быстро и жадно хватала кусочек за кусочком. И вот крем попадает на красивую юбку, образовав огромное пятно. Незнакомец пришёл в бешенство, ударил ногой в солнечное сплетение девочки, затем, надавив на грудь, он взял ручную пилу и начал медленно разрезать её шею. Её душераздирающий вопль врезался в стены, которые она больше никогда не покинет. Струйка за струйкой сочилась из шеи, а потом большим ручьём изо рта потекла, хлестая туда-сюда кровь. Она задыхалась ею, а незнакомец с наслаждением дорезал шею, отчего голова маленькой девочки отделилась от тела.

Он взял её голову за волосы и бросил, будто мяч, в печь, что была в соседней комнате.