Моя любовь на пятом этаже...
Зима припорошила снегом крыши домов и легла тяжёлым пластом по улицам, заставляя прохожих утопать в белоснежном бархате. Снег мелкими хлопьями падал с неба, закрывая обзор и сияя в лампах фонарей. Красные носы скрыты за тёплыми шарфами, а шапки натянуты до самых ушей. Кто-то бежит скорее домой, в тепло, к своим любимым.
Шаг, и снег хрустит под ногами. Пшеничные волосы подхватываются морозным ветром, и снежинки красиво блестят в них. Кави вытирает рукавом нос, шмыгает и поднимает голову.
Общежитие выглядело всё таким же: высоким, серым, таким скучным, но почему-то в эту ночь казалось великим замком, где находится принцесса. Вокруг — никого, а он один стоит под окнами с гитарой наперевес, а в глазах — весёлый блеск.
Пока ещё струны не замёрзли, пока пальцы не отказали от холода, нужно начинать. Кави перехватывает гитару и слабо тренькает.
— Снова дом, всё тот же дом. Как я ему, он мне… ‒ голос чуть срывается, и нота куда-то уползает. ‒ Он мне знаком. Он меня считает чудаком…
И песня набирает обороты, а голос всё громче и громче, чтобы тот единственный услышал. Снег всё ещё падает с неба, всё больше и больше растут сугробы, а он стоит под окнами общежития и поёт. Красиво, с улыбкой, мотая головой в такт и перебирая пальцами струны. Коралловые глаза весело блестят, а с каждым аккордом сердце готово выпрыгнуть из груди.
В то единственное окно, такое родное и знакомое. Он часто приходил в ту комнату, чтобы пить чай, просто поспать на кровати, посмотреть вместе фильмы или до утра закрывать учебные долги. Но сейчас это окно — это единственное, что волнует. Выглянет или не выглянет? Ведь уже так поздно! А сердце всё поёт.
Голос смеётся, и Кави так радостно. Вот он дурак! Пришёл к общежитию петь песни, пришёл стоять на холоде и мёрзнуть, срывая голос и просаживая лёгкие. Жалеет? Конечно нет. Потому что…
Моя любовь, конечно, спит уже -
И чем дальше поёт, тем больше студентов выглядывает из окон. Кто-то показывает на него пальцем, кто-то снимает видео, а кто-то просто стоит и ворчит. А он всё поёт и поёт, чтобы быть услышанным в эту метельную зимнюю ночь. Пальцы уже не ощущаются, а струны деревянные, но он рад, потому что знает — его точно услышат.
И вот окно того самого этажа открывается, и аль-Хайтам выглядывает из него, опираясь о подоконник и смотря так мягко-мягко, что голос снова срывается и звучит громче, увереннее.
Да, я люблю тебя, хочешь ещё громче спою?
Один стоит под окнами и поёт, а другой смотрит из окна и слушает, и нет для них больше никого.
— А это аль-Хайтам из Хараватата…
Ах, наверное, иначе как объяснить это головокружительное чувство в груди, когда готов сделать для него что угодно, лишь бы продолжал смотреть. Этим взглядом, таким нежным, влюблённым, очень чувственным, и это опьяняет, добавляет сил, и голос срывается новым куплетом.
И вот… уходит. Окно пустеет, и, кажется, больше никто не посмотрит. Но вот дверь общежития открывается, и теперь аль-Хайтам стоит на улице в тёплой куртке, закутанный в шарф. Волосы подхватываются ветром, а глаза сияют ярче любых звёзд. И Кави видит в них себя. Хайтам тихо вздыхает и качает головой. А песня всё льётся и льётся.
Аль-Хайтам идёт к нему и наконец встаёт напротив, чтобы натянуть на его голову шапку и повязать своим шарфом. Музыка прерывается, а гитара чуть не падает из рук.
— Я звал тебя, ‒ шепчет Кави, и клубы пара выходят из его рта.
— Весь корпус слышал, ‒ отвечает аль-Хайтам, впихивая в его руки перчатки.
Кави поднимает на него восторженные глаза и хватает его за руку, ведя туда, где улицы освещены гирляндами и не переставая льётся музыка. Гитара покачивается за его спиной, и они бегут, путаясь ногами в сугробах, смеясь и краснея от мороза щеками.
Коралловые глаза встречаются с изумрудными, и вспыхивают искры. Рука крепче сжимает руку, и они устремляются вперёд, петляя между прохожими. Снег скрипит под ногами, и бежать тяжело, а они бегут. Аль-Хайтам качает головой. Какой они уже курс? Четвёртый? Последний? И вроде такие серьёзные люди. Вот он почти завершил свой второй проект, а Кави уже защитил свой, но всё равно, словно дети малые, они бегут по заснеженным улицам, пугая серьёзных прохожих. И аль-Хайтам запрокидывает голову, тихо смеясь. Нога поскальзывается на льду, и он хватает Кави за собой.
Мгновение, и они вместе летят в сугроб. Снег рассыпается снежинками, а они лежат в нём посреди улицы и ловя осуждающие взгляды прохожих.
— Луна сегодня красивая, не так ли?
Кави шмыгает носом, а у самого нос красный-красный. Аль-Хайтам смотрит на него и улыбается уголками губ, а затем смотрит на небо
— Сегодня облачно, и Луны не видно.
— А я всё равно вижу, ‒ отвечает Кави.
Аль-Хайтам поворачивает голову, и видит, что тот смотрит уже не на небо, а на него.
— Дурак, ‒ буркает он, и поднимается из сугроба, протягивая руку.
Кави хватается за неё. И оба в снегу идут по улицам, пугая прохожих. Фонари освещают их путь, а дорога открыта только для них. Идут вперёд, рассматривая украшенные витрины. Где-то звучит музыка, и Кави идёт рядом с ним, мурча мелодии себе под нос.
Праздник. Да, кажется, их праздник.
И с улыбками пускаются дальше.
Снег всё продолжает и продолжает падать с неба, а прохожие идут по дороге в свои тёплые дома, огибая каких-то двух ненормальных. Ладонь сжимает холодный снег, и снежки летят через дорогу, а они прячутся за столбами, за мусорными багами и стволами деревьев, окрашивая всё вокруг в пронзительно белоснежный. Слышится смех и крики. Где-то рядом на снегу остались следы от курток, а где-то распластались два снежных ангела. Чуть дальше — стоит ряд кривых снеговиков, и улица постепенно превращается в нечто несуразное и весёлое. И где бы они не прошли, всегда оставляли свой след. Вот на одной из витрин пальцем нарисованный снежный кот, а здесь — снежный кролик, снежная птица и снежный барс. У кого-то на прилавке внезапно появился маленький снеговик из двух шаров, а кому-то в стекло прилетел комок снега.
И вот они убегают от охранника с лопатой. Кави смеётся, а аль-Хайтам просто бежит и улыбается. А потом они отбирают лопату у охранника, и теперь Кави бежит с ней за охранником, а аль-Хайтам уже открыто хохочет, потому что это что-то невероятное. Простая новогодняя ночь и столько эмоций. Никогда такого не было и вот… Он смотрит на спину Кави. Она покрыта снегом, пшеничные волосы ворохом выбиваются из-под шапки, а его рука такая горячая и одновременно горячая. Это всё из-за него. Лишь звук его голоса заставил забыть о скучном вечере, лишь его вид, стоящего под окном, смог поселить в сердце обжигающее пламя. Лишь Кави способен так просто взять его за руку и повести веселиться. Изумрудные глаза дрожат, а на губах расцветает мягкая улыбка.
Выбегают на площадь, где раскинула ветви большая нарядная ёлка. И вот они стоят и оба смотрят на неё, освещаемые сиянием гирлянд. Люди проходят мимо них, а они завороженно смотрят и думают о чём-то своём, волшебном, таинственном и приятном.
— Станцуешь со мной? ‒ аль-Хайтам протягивает ему руку, и Кави смеётся, тут же вкладывая в его свою.
И они просто начинают свой маленький танец одни перед большой елью. Немного скованно, путаясь в ногах и чуть не падая в снег. А зимний танец всё идёт и идёт за движениями падающих снежинок. Поворот, нога скользит по льду и снова поворот. Где-то начинает играет музыка, и вокруг собирается народ, смотря на двух танцующих под елью людей. А затем… Кави шагает вбок и хватает из толпы девушку. Затем ещё и ещё одну, и вот у них уже целый хоровод. Просто так, потому что захотелось. Аль-Хайтам смотрит на это и не понимает, как же Кави может быть таким солнечным, тёплым, очень комфортным. Потому что множество людей присоединяется к их непонятному танцу, окрашивая площадь смехом и криками, завлекая к себе всё новых и новых прохожих, создавая настоящую праздничную атмосферу. А они всё ещё смотрят друг на друга, будто одни в своём маленьком мире.
И Кави подмигивает, вырываясь из хоровода и вновь уводя аль-Хайтама дальше, оставляя развеселевшую площадь за своей спиной.
И вновь падают в снег уже где-то на краю города, а перед глазами — звёзды, а вокруг ни души. Тяжёлое дыхание выходит изо рта, а сердце стучит громко-громко.
— Получается, я вызволил принцессу из башни, ‒ фыркает Кави.
— Принцесса сама сошла к такому громкому принцу, ‒ хмыкает аль-Хайтам.
И Кави смеётся. Громко, заливисто, очень красиво, от чего сердце сладко пропускает удар, и внутри разливается приятное тепло.
«И всё-таки влюблён», ‒ думает аль-Хайтам, смотря на своё любимое недоразумение.
Только Кави способен в новогоднюю ночь вывести его из дома. Только он может сделать этот день чем-то незабываемым. Только он вызывает внутри бурю эмоций, и аль-Хайтам просто не может контролировать себя, становясь беззаботным, улыбающимся и очень-очень счастливым. Только с ним способен забыть обо всех делах и бросить всё. Только ради него.
— Если это признание, я согласен.
Аль-Хайтам прикрывает глаза и хмыкает:
И вот в небе взрывается фейерверк, рассыпаясь искрами, и звёзд будто становится больше. Город позади них шумит поздравлениями, играет музыкой и переливается гирляндами. А они всё лежат в снегу, встречая новый год вот так: несуразно, заснеженно, морозно, но очень радостно.
В надежде, что весь следующий год они проведут так же — крепко держась за руки и стуча сердцами в унисон.