Однажды вдвоём...
Зима замела улицы и припорошила белоснежным пухом крыши домов. Кави выдохнул клуб пара изо рта и потёр ладошки, задирая голову. Корпус библиотеки величественно возвышался перед его глазами. Там всегда царила атмосфера мудрости и спокойствия. Но в данный момент Кави не мог ей проникнуться. Он лишь вздохнул и зашёл внутрь, роняя с шапки снежинки прямо на пол.
Большая Библиотека Академии была красивой, отреставрированной, с новым оборудованием и размещением. Стеллажи ровными рядками стояли и создавали некий лабиринт, а красивые лестницы вели с одних этажей на другие. Но Кави равнодушно прошёл мимо них в сторону выделенного места для учёбы. На столах располагались громоздкие лампы и кипы бумаг бедных студентов. Кто-то вздыхал, а кто-то лежал лицом в тетрадках от отчаяния. Взгляд скользнул по столам и остановился на одном у окна. За ним сидел аль-Хайтам, подперев подбородок рукой. Взгляд внимательно бегал по строчкам книги, и будто весь мир оказался отрезанным от него. Кави вздохнул: «Опять задумался». И подошёл.
Как это всегда бывало, аль-Хайтам уходил в свои мысли и абстрагировался от всего остального. Поэтому, когда к нему кто-то подошёл, то он даже не поднял головы. Но как только что-то светлое мелькнуло рядом, он перевёл взгляд. На корточках сидел Кави и, наклонив голову, смотрел на него. На его волосах ещё блестели капельки растаявших снежинок, и мороз улицы всё ещё остался с ним. Аль-Хайтам прикрыл глаза и вдохнул. Да, очень свежо, гораздо лучше, чем затхлый воздух библиотеки.
— Пойдём? – спросил Кави, и аль-Хайтам захлопнул книгу.
Он ведь обещал. И они медленно направились на выход из библиотеки. Держа осанку, важно осматривая стеллажи с книгами, кивая учащимся одногруппникам. И всё для того, чтобы, как только нога переступит порог библиотеки, ринуться бегом вниз по ступенькам, застёгивая куртку впопыхах и натягивая на уши шапку.
Потому что никак не может ухватить его за руку. Кави бежит впереди, несётся дальше, перепрыгивая через ступеньки и собирая все вокруг снежинки.
— Но я правда хочу туда попасть!
Его глаза горят так ярко-ярко, и улыбка до ушей. «Словно ребёнок», – думает аль-Хайтам, а сам не замечает, как тоже улыбается. Спрыгивают с последней ступеньки и замирают одновременно, восхищённо выдыхая. Аль-Хайтам поднимает голову, и в его глазах — искры от гирлянд, праздничных фонарей и украшений. Весь город разоделся в новогодние одежды, его улицы преобразились и стали ярче, светлее, и будто холод отступил перед всеобщим весельем.
Они никогда не видели такого количества людей на улицах. Кто-то спешил, кто-то гулял, кто-то покупал подарки, а кто-то просто шёл и наслаждался красотой.
— Вау… – выдохнул Кави, закутываясь плотнее в шарф.
— Красиво… – согласился аль-Хайтам.
Это было необычное ощущение. Вот он готовился к экзаменам вместе с другими отчаявшимися студентами, ломал голову над билетами, пытался запомнить самое важное и думал, что это сложно и невыносимо. Но вот он стоит посреди праздничной улицы, а в голове лишь одна мысль: «Как же восхитительно красиво». С души сразу смылась вся тяжесть учёбы, оставляя лишь волшебную лёгкость и надежду на хороший исход — настоящее чудо.
Пальцы дёрнулись и коснулись чужих пальцев, переплетаясь с ними. Кави удивлённо смотрит на Хайтама, а тот уже ведёт его по улицам туда, где звучит смех, играет музыка и люди, позабыв о своих проблемах, наслаждаются праздничной атмосферой.
Мгновение, и вот они стоят у огромного ледового катка. Залита часть улиц Сумеру, переплетаясь дорожками между заснеженных деревьев. Всё красиво сияет и искрится, и там катаются счастливые, по-настоящему счастливые люди.
— Хочу туда, – вырывается у Кави.
И аль-Хайтам усмехается, сжимая его руку и ведя к стойке проката коньков. Чтобы коснуться ровного лезвия и мягко провести по нему, вспоминая все ощущения. Когда-то, когда он был ещё мальчишкой, они с бабушкой ходили на каток, и именно она научила его стоять на коньках. А потом он приходил на каток один, но каждый раз ощущениями возвращался к тем временам. Это была его отдушина, способ забыться в этом мире прозрачного льда и скольжения. Аль-Хайтам присел перед Кави и помог зашнуровать конёк.
И Кави неловко отвёл взгляд, почёсывая щёку.
— Не то, чтобы слишком, но… Ты же поможешь, правда?
И Хайтам обречённо качает головой. Ничего же не случится из этого? Хотя… Когда они заходят на каток, то их встречает холодный лёд и звук скольжения. Ноги Кави тут же разъезжаются в стороны, и он хватается за руку Хайтама, который тут же поднимает его и ровно ставит на ноги.
— То есть ты совсем не умеешь? – вздыхает и смотрит на него.
— Агр-х, разве это важно? Я научусь! Вот, смотри!
И, отцепившись от руки Хайтама, очень уверенно делает шаг, скользит, взмахивает руками и чуть не растягивается на льду, благо чьи-то руки всё же его ловят.
— Давай лучше вместе, – говорит обречённо, а у самого на губах улыбка.
Он мягко отталкивается и оказывается перед Кави, тут же беря его за руки.
— А ты умеешь кататься задом? – подозрительно спрашивает Кави.
— Я и не такое умею, – отвечает аль-Хайтам.
Вновь отталкивается и скользит, держа равновесия и утягивая Кави за собой. Тот зажмуривается, думая, что вот сейчас — вот сейчас! — и вновь упадёт. Но не падает. Его плавно везут по льду, и это такое странное ощущение… Как люди могут стоять на тонком лезвии? Как могут контролировать желание упасть? И как могут кататься так красиво? Это всегда было загадкой для Кави. Он смотрит на лёд и не чувствует, что готов упасть. Его руки крепко держат, а ноги надёжно стоят на коньках — удивительно. Кави поднимает взгляд.
— Попробуй оттолкнуться, – говорит Хайтам.
И Кави отрывает ногу от земли, тут же теряя всю опору. Его подхватывают в объятия, и выдыхают на ухо:
— Какой быстрый. Подожди, – и вновь ставят на место. – Попробуй оттолкнуться ногой немного вбок. Будто хочешь сделать шаг. Смотри.
И отпускает руки. Кави распахивает глаза, думая, что точно упадёт. Но в итоге так и замирает. Аль-Хайтам отъезжает немного и плавно разворачивается. Движение, и нога отталкивается от льда, и он едет. Другая нога отталкивается, и он скользит. Изумрудный взгляд лениво следит за Кави, который стоит и восхищённо смотрит. Потому что аль-Хайтам будто не прикладывает усилий, чтобы так плавно двигаться! Движение, и поворот. Ещё одно, и он ускоряется. Кажется, будто ещё немного, и он врежется в бортик! Но нет, он чертит коньком красивую дугу на льду и чуть наклоняется, заложив руки за спину. Такой… такой…
— Вау… – выдыхает завороженно Кави, наблюдая за таким свободным Хайтамом. – А прыгать ты умеешь?
Он не это хотел спросить, просто вырвалось. Это же может быть опасно! И как только он хочет отказаться от своих слов, как изумрудный взгляд останавливается на нём, и Хайтам вдруг начинает разгоняться. Летит вперёд, левая нога цепляется зубцом о лёд, и наконец… взлетает. Сердце замирает в то же мгновение. Всего лишь мгновение, в которое аль-Хайтам взмывает вверх, кружится и твёрдо опускается на правую ногу, отводя другую назад и выпрямляя руки. Словно птица.
Он подъезжает к Кави чуть покрасневший, с блеском в глазах и улыбкой. А Кави смотрит и не может насмотреться. Сердце гулко стучит где-то в голове.
— Очень красиво. Прям очень. Я даже не знаю… вау, – слова застревают где-то на задворках сознания, а перед глазами всё та же захватывающая дух картина. – А я так смогу?
— Сможешь, если схватишься за мою руку.
Кави смотрит под ноги и видит, как ещё немного, и те окончательно разъедутся. Если он куда-то и прыгнет, то только задницей на лёд. Вздох сорвался с губ, и Кави схватился за протянутую руку. И поехал. Скользя по льду, под светом фонарей и сиянием гирлянд, под медленную музыку, словно в вальсе, держа руку, кажется, самого дорогого человека в его жизни.
И в глазах Хайтама — весёлые искры. Он отталкивается, и они летят по льду, лавируя между людей. Аль-Хайтам ловко управляет его движениями, на поворотах поддерживает, крепко сжимает руку, и смотрит прямо в глаза, гипнотизирует. Такой счастливый… Кави хохочет, запрокинув голову. Мгновение, и Хайтам смеётся вместе с ним, а затем переворачивается, подхватывает за талию и сжимает руку, начиная вести свой особенный танец на льду. И Кави зажмуривает глаза, боясь упасть от таких виражей, но в итоге ощущает лишь то, как крепко его держат, ведя за мелодией по льду всё дальше и дальше.
— А как же красиво пригласить на танец? – журит он, чувствуя себя в безопасности.
— А ты бы отказался? – чуть щурится аль-Хайтам.
Улыбается Кави, прикрывая глаза и оказываясь будто в сладком сне, сотканном из падающего искристого снега и неторопливого скольжения. Кажется… просто кажется, он влюбился. Снова. Как какой-то подросток. Открывает глаза и смотрит в эту изумрудную глубину, ощущая себя самым счастливым человеком на свете.
Он влюбился в катание, полюбил лёд, почувствовал необычайную лёгкость. Удивительно, но все люди на катке с улыбками, все в хорошем настроении, будто за пределами этого залитого льдом парка нет никакого мира с его проблемами.
— Давай и завтра придём сюда? – спрашивает Кави, и изо рта вырывается клуб пара. Сам раскрасневшийся, радостный, очень забавный, и аль-Хайтам усмехается.
И они едут дальше по дорожкам. Кави уже привык ко льду, но всё равно держится за его руку и скользит немного неловко, зато очень усердно.
И Кави так естественно разжимает руку и едет куда-то в сторону. Аль-Хайтам удивлённо вскидывает брови, поворачивает голову и видит, как тот едет, расставив руки и ноги к краю дорожки и останавливается, врезаясь в сугроб. «Так тоже, конечно, можно», – думает Хайтам, мысленно отмечая, что следует показать ему, как правильно останавливается.
И ему чуть не прилетает лопатой по голове. Хайтам уклоняется, чуть сам не падая на лёд.
— Лопата! – радостно восклицает Кави, всё ещё едя на него с лопатой.
Аль-Хайтам ловит его за другой край лопаты и отводит её от себя подальше.
— Убирают снег, иначе коньки будут застревать в снегу, – отвечает Хайтам, всё ещё не понимая, зачем же ему сдалась эта бедная лопата.
— Здорово! – восклицает Кави и ставит лопату, начиная ехать вперёд и убирать снег со льда.
Аль-Хайтам всё ещё недоумённо смотрит на него. А тот такой весёлый, убирающий снег, катающийся кое-как, но всё же радостный. И Хайтам выдыхает, подъезжая к нему и держа руку наготове, чтобы если что поймать это чудо.
— Работаю на благо города, – гордо говорит Кави, опираясь на лопату и едя дальше.
— У тебя хорошо получается, – хмыкает Хайтам.
— Эй, вы! Это моя лопата! – внезапно слышится позади.
И они оборачиваются. Работник катка стоит возле места, где была лопата, и смотрит на них.
Аль-Хайтам поворачивает голову, чтобы попросить Кави вернуть бедную лопату, а тот уже оказывается припустил от работника в другом направлении. Вот же! И аль-Хайтам устремляется за ним, слыша позади крики работника.
— Зачем тебе лопата? – спрашивает Хайтам у этого гения.
— Не хочу, я хочу краденную! – выдаёт этот недо-вор, и аль-Хайтам фыркает.
Оглядывается назад, видит догонявшего работника, выдыхает, хватает лопату из рук Кави, а за другую руку берёт его самого. И отталкивается, тут же летя вперёд вместе с лопатой и этим вором лопат наперевес. Они летят вдоль деревьев, проезжая между ничего не понимающих людей и лавируя по дорожкам. Крики работника уже стихли, а они всё едут и едут. Кави смеётся, а Хайтам вообще не понимает, зачем согласился на эту авантюру, зачем украл лопату, почему всё ещё едет. И вот они уже сделали круг, оказываясь у того же места, где нашли лопату. Оба запыхавшиеся, разгорячённые, но всё ещё с лопатой.
— Ха-ха-ха! Ты украл лопату! – ухахатывается Кави, смахивая слезинки с глаз и продолжая смеяться.
— Но как же ты схватил лопату и улетел с ней!
И аль-Хайтам понимает, что его просто обманули, заставив кататься с бедной лопатой. Он ставит её на своё место и хватает Кави за руку, чтобы — не дай Архонт! — он снова чего-нибудь не украл.
— Ага, иначе нас найдут на месте преступления! – смеётся Кави, и Хайтам фыркает.
— Ага, – смеётся Кави и едет дальше, будто ничего не произошло.
Аль-Хайтам улыбается и едет за ним дальше.
И есть что-то странное в этом катании. Ощущения совершенно не те. Он был здесь с бабушкой, был один, но у него ещё никогда не было такого настроения. Хотелось сделать что-то необычное, невероятное, и теперь уже аль-Хайтам расцепляет руки отъезжает в сторону.
— А? Хайтам? – Кави удивлённо смотрит на него, уверенно стоя на ногах и едя вперёд по инерции.
А Хайтам отъезжает ему за спину, касается спины и подталкивает вперёд. Кави вскрикивает, и вот они уже едут паровозиком по дорожкам.
— Ага, я теперь твой двигатель, – фыркает Хайтам ему на ухо, толкает вперёд и отпускает в свободное катание.
Смех разносится по парку, когда они едут, и Хайтам вытворяет всё время что-то новое. Вот он кружит вокруг Кави, а вот рисует круг на льду. Вот он вновь разгоняется и прыгает, а вот скользит на одной ноге, словно ласточка, а Кави, словно зритель, аплодирует ему.
«Красуется», – думает Кави, смотря на такого развеселевшего Хайтама, и сердечко сладко стучит в груди.
«Мой», – думает Кави, видя, как его красивые пируэты уже снимают другие катающиеся, чувствуя невероятную гордость и восхищение. А затем подъезжает к нему и берёт за руку. Хайтам смотрит на него, и изумрудные глаза так красиво сияют… «Точно мой», – заключает Кави и вдруг чувствует аромат… Поворачивает голову и видит ларёк с глинтвейном.
И вот спустя мгновение они сидят на лавочке со стаканчиками горячего вина. Кави качает ногами, и коньки чертят борозды в снегу. От стаканчиков поднимается пар, и ладони греются о них. Кави дует на глинтвейн и делает глоток, довольно выдыхая, смотря на освещённый гирляндами парк. В его глазах — сияние, а на сердце — лёгкость.
Аль-Хайтам отпивает немного вина и хмурится. Горячо. Но очень хорошо.
— И почему я раньше сюда не ходил? Почему-то думал, что нет для такого времени, да и не умею. А оказалось почему-то так легко и приятно, – жмурится и улыбается. – Может, потому что ты рядом?
И смотрит на него, глаза сияют, а щёки такие румяные. Аль-Хайтам замирает и даже не замечает, как рука в варежке ложится на его щёку, и как его лицо становится всё ближе и поцелуй касается губ. Сладкий, согревающий и такой нежный, что глаза щиплет. Губы Кави мягкие, что хочется касаться их чуть дольше. Аль-Хайтам напоследок прикусывает нижнюю губу и отстраняется, наблюдая за совершенно шокированным Кави. Тот удивлённо моргает, а затем касается пальцем губ.
А тот уже встал с лавки и скрыл лицо за серым шарфом, спрятал свои покрасневшие щёки и блестящие глаза и протянул руку.
Кави смотрит на него, а затем расцветает в улыбке, подхватывает его руку и внезапно притягивает к себе, приспуская шарф и чмокая в губы.
Коньки стучат о лёд, и они скользят дальше, всё ещё держась за руки, пряча лица в тёплых шарфах. Музыка следует за ними по пятам, а снег всё падает и падает.
Кажется, они здесь ещё надолго. Круг за кругом, год за годом, держась за руки и скользя по прозрачному льду.
