«Преображенная Россия»
Фридрих Христиан Вебер в царствование Петра I с 1714 по 1719 г. состоял при русском дворе ганноверским резидентом. Он автор записок о России, которые известны под названием «Преображенная Россия».
Ниже приведены отрывки из части I книги, где автор описывает детали своего пребывания в Санкт-Петербурге в 1714 году.
Праздник Пасхи празднуется здесь с особенным великолепием, и голод от строгого продолжительного перед тем поста вознаграждается в эти дни с избытком.
Разгул и безумие русских в эти дни неописуемы, и кто не был дюжину раз пьян, тот, по их мнению, вовсе не благочестиво провел праздник.
Духовные певчие также безумеют в это время, и мне чрезвычайно дико показалось, когда я увидел, что они затеяли между собою драку, при чем повздорившие в кабаке противники с таким усердием колотили друг друга большими коромыслами, что некоторых из них замертво потащили домой.
Замечательнейшая церемония в этот праздник состоит в обмене крашеными яйцами, которыми русские обоего пола, при встрече, дарят друг друга, с приветственным поцелуем, при чем одна сторона произносит: "Христос воскрес"; а другая отвечает: "Во истинну воскрес". После чего, обменявшись яйцами, каждый продолжает идти своею дорогою. Поэтому все те, и самые иностранцы, получив яйцо, например, от домашней служанки, целый день могут обмениваться со всеми яйцом. Священники русские объясняют этот обычай следующим образом: так как из яйца вылупляется цыпленок, то яйцо служит прообразом воскресения Христова.
Приведен был слон, подаренный царю Персидским шахом. Слона этого подвели ко дворцу, где он и должен был раскланиваться. Армяне, приведшие его, разодеты были в своих великолепных одеждах, и они рассказывали нам, что когда они прибыли в Астрахань, то тамошние русские чуть не молились на животное, и несколько сот человек, забравши свои мешки с съестными припасами, провожали этот мнимый кумир за 40 и более миль.
Так как климат здешний для этого животного был слишком суров, хотя и выстроено ему отапливаемое в зимнее время помещение, то оно не прожило и трех лет и пало: из шкуры его набита чучела. Содержание его ежедневно стоило царю 15 руб., на водку, виноград, рис и прислугу.
В Петербурге спущен был с стоек один корабль, при чем царь был в самом веселом расположении духа и говорил много разумных вещей по случаю счастливого хода его кораблестроения.
Из всех глубокомысленных, остроумных речей, которые слышал я в подобных случаях от Его Царского Величества, особенно замечательна та, с которою обратился он, находясь на борте именно этого вновь спущенного корабля, к сидевшим около него старым боярам, которые до сих пор мало следовали примеру присутствовавших тут же Русских министров и генералов и вовсе не ценили опытности и познаний, приобретенных сими последними.
“Кому из вас, братцы мои, хоть бы во сне снилось, лет 30-ть тому назад (так начал он), что мы с вами здесь, у Остзейского моря, будем плотничать, и в одеждах Немцев, в завоеванной у них же нашими трудами и мужеством стране, воздвигнем город, в котором вы живете; что мы доживем до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов Русской крови, таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышленными; что увидим у нас такое множество иноземных художников и ремесленников, доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи?” ...
В глубоком молчании выслушали старые бояре своего монарха, и затем, выразив свое согласие с ним, словами: “да, да, правда!” и заявив ему свое повиновение, снова обеими руками ухватились за то, что составляет высшее их благо, т. е. за стаканы с водкою, и предоставили таким образом царю рассудить в глубине его собственных помышлений, на сколько успел он в их обращении и на сколько мог надеяться достигнуть конечной цели своих великих предприятий.
Сам царь, вполне понимающий превосходным умом своим недостатки своих подданных, называет их стадом неразумных животных, которых он делает людьми. Но вообще, трудно сломить их упорство, или искоренить вполне зло в сердцах их. От этого и происходит, что поездки многих молодых русских бояр, предпринимаемые с полными кошелями, но без надлежащего указания и руководительства, ни к чему иному не служат, как к заимствованию из Германии и других стран всего дурного лишь, с приправою добра, из чего, по возвращении в Россию, образуется такое смешение с русскими пороками, которое влечет вполне к духовной и телесной испорченности и с трудом дает место в России действительной добродетели и истинному страху Божию.
Иные русские, в свои заграничные поездки, за вежливость свою и заимствованное доброе обращение, приобрели себе любовь и уважение некоторых немцев, которые, основываясь на таких примерах, вывели заключение, что русский, вообще, почтенный и добропорядочный человек, и что, следовательно, царь мог сделать своих подданных истинными людьми. ...
При всем том, полагаю, что отдельные, по природе добрые, русские люди, оставаясь в Германии, могут очень хорошо воспитать себя и усовершенствоваться, и неоднократные примеры доказывают, что можно русского юношу, вследствие присущих почти всему русскому народу хитрости и смышлености, при хорошем воспитании и руководстве вне отечества, довести до такого же совершенства, как и детей других христианских народов.