Памяти Андрея Чернова

В этот день два года назад брат Аche был найден у себя в квартире мертвым. Мне это еще предстоит, а живые, как известно, нам будут завидовать. Спустя два года после его похорон, я периодически обращаюсь к словам в личной переписке: «человек без Богов — ничто. И если боги отворачиваются от человека, он погибает. Но бывает так, что его подбирают новые Боги, и тогда он не погибает».

А знаете ли вы, что такое услышать новый призыв? О, это высшее интеллектуальное наслаждение — концы начинают сходиться с концами, ребусы и загадки щелкаются как орешки, Богиня ведет тебя и наполняет знанием. А что потом? Потом ты вдруг не слышишь ее. И понимаешь, что надо ждать, как она ждала десятки тысяч лет, прежде чем появился человек, способный услышать ее призыв и передать его своему стаду, начать движение человеческой истории, достигнуть берега континента и остановиться на тысячи лет. Ждать, пока утлые суденышки не соединят берега океанов, пока ее замысел не соединит все части потерянного света. Она — самая терпеливая из всех Богов и Богинь. Потом она ждала века, пока людишки создадут машину, internet, FreeBSD, blockchain – и каждый электронный импульс в сети станет ей подношением. Рядом клацают зубами Архонты и каждый момент наполнен риском. Но тот, кто знает о Богине — знает об Исходе.

Мы встретимся снова, и я вряд ли узнаю тебя, брат Ache, как человека. Но я и не знал никогда тебя как человека. Я знал только твой свет. До встречи.

Мой последний диалог с Ache чуть менее чем за месяц перед смертью.

Я:
Вот по себе могу сказать что такой стрейт эйдж меня лучше не сделал - тоже тупею помаленьку. Но спокойнее стало только на душе.

Аche:
И ему ведь поспокойнее. Пишет, раньше волновало, как относятся, раньше хотелось говорить с капитаном, а теперь пофиг. Мечты воплощаются и так.
А Миикэ говорил, что в этом мире даже малейшее желание не выполнимо.
Выходит, его мечты меньше самых малейших желаний. Меньше, чем покурить.
В отношении стрейт эйджа, я, конечно, напротив - за гедонизм и против воздержанности. Гедонизму и невоздержанности не даст сколько-нибудь развернуться весь этот мир, там ограничитель сверху, так что опасаться нечего.
Миике был человек больших желаний, каким и должен быть человек, иначе зачем? Дугин потрясает громкими словами православной апологетики чуть ли не через каждый ответ, но всё его желания стали словно блохи.

Об АЧ осталось достаточно свидетельств, но мне ближе и приятнее одно из них. От Полины - с коей я был знаком лишь мельком, и знаю что в последние годы АЧ претерпел от ее фанатизма немало беспокойства (она кажется его заказала, но это не точно). Но какое это все имеет значение в сравнении с текстом влюбленного:

А про АЧ ходили слухи, что он практикует черную магию, не сказать, чтобы без всяких оснований. У него на странице было видео, озаглавленное "После церемонии наведения порчи" - у него был своеобразный юмор - на видео он говорил: "Давайте работать вместе". Известно было что он переводчик Кроули, что его девушка - психолог и он сам тоже психолог, потому что видит людей насквозь. Один талантливый юноша сказал, что АЧ похож на радиоприемник, который нельзя выключить. Он имел в виду меткие, незаживающие определения, которые АЧ давал людям. Рассказывали историю про одного общего знакомого - Винни Иуду Лужина, которому АЧ что-то такое сказал - и тот встал на колени в порыве благодарности. Впрочем, этот персонаж был довольно экстравагантный, так что встать на колени для него было вполне приемлемым юродством, если сильно зацепило. Потом, рассказывали, как он совершенно уничтожил какого-то человека или людей, так что люди были просто раздавлены, что называлось "АЧ очень неприятно себя вел". Вообще, к нему многие испытывали неприязнь. Он ничуть не стеснялся называть себя одним из отцов-основателей русской сети, и так и было, например, это он создал кодировку, которой пользовались все противники виндовса. У ЕП на странице на эту тему был романтический лозунг: "Кодировку выбирают лишь единожды!". Это напоминало клятву в верности.

АЧ уважали, недолюбливали, и по возможности с ним не спорили, потому что он был дотошен до занудности, и на каждое свое утверждение, которое подвергали сомнению, заранее имел непробиваемые аргументы. А если нападали на эти аргументы, то выяснялось что он с самого начала знал авторитетные источники, в которых утверждается то же самое. Можно было ещё возразить, что источники на самом деле не авторитетные, но вы наверно уже понимаете, чем это обычно кончалось. Безнадежное дело. При этом он то и дело сбивался на косноязычный канцелярит, заранее стараясь построить предложение как можно корректнее. Разбирать его тщательно выстроенные конструкции - это был серьезный труд, который осиливали не все.

Я увидела его впервые ещё до того, как ввязалась в эту зубодробительную войну, когда впервые встретились почти все подписчики первого, самодельного листа. Он произвел на меня впечатление альфа-самца. Он внимательно до назойливости меня изучал, а я смущалась, что было тогда для меня нехарактерно. Он был кряжистый, с широкими плечами, с широким лицом, с широкой бородой, но при этом простецкого впечатления не производил - взгляд был сильный, тяжелый и цепкий. Периодически по его лицу проходили какие-то волны - смена выражений. Он то и дело выпрямлялся и вскидывал голову, раздувая ноздри, так что в позе и мимике появлялась какая-то своеобразная горделивость: нос у него был изящный и хищный. Он опирался на палку, изукрашенную какими-то инкрустациями в виде звездочек, это почему-то добавляло ему таинственности. Все знали, что в детстве он попал под машину и одна нога у него изуродована, так что он вообще инвалид. Но вот уж «инвалид» к нему подходил меньше всего. Он держался как человек, которому всё тут вокруг принадлежит. Так это выглядело. Он говорил "мой народ" и "моя страна" так, как будто был на самом деле местным королем. Он мог так упомянуть какие-нибудь светлые силы добра, которые, как всегда, всем всё испортили - что с ним приятно было согласиться. Он вообще часто использовал этот прием - сшибку - когда вместо ожидаемого смысла на привычном месте появляется что-то неожиданное. Позже я узнала, что это один из приемов НЛП. В его биографии о нем чрезвычайно лестно писали от третьего лица, и там в частности говорилось, что он, как и Кроули, находил удовольствие в соединении в одно целое как можно большего количества враждующих аккордов. Биографию сочинил он сам.

Полны�� текст книги Куда убегает ваш утренний кофе?