Доктрина и База знаний
April 6, 2019

Герменевтика Тушоли

Фрагмент из книги "Выходцы из Шем-Арие" чеченского поэта и историка Зелимхана Мусаева, в котором собраны альтернативные материалы по деконструкции имени богини Тушоли и связи с древней столицей Урарту.


Осознавая неизбежность вопросов: «Кто, как и откуда?», – здесь же проведём несколько существенных параллелей между древними израильтянами и урартийцами, которые, кстати, также известны как народ Наири. Здесь, что называется, невооружённым глазом виден корень «нах» («люди», то есть «от Ноха происходящие», «преемственные Ноху»), что подтверждает тезис о множественной самоидентификации, в результате которой, проходя сквозь многовековые коллизии, народ всегда сохранял этот сакральный термин, содержащий имя их прямого первопредка Ноя (Ноха, мир ему).

Однако, по обыкновению, прибегнем к доступному энциклопедическому материалу с развёрнутой характеристикой указанного государства:

«Урарту (ассирийское название; урартское – Биайнили, библейское – «царство Арарат») – государство в Передней Азии в IX-VI вв. до н. э., охватывавшее в период своего могущества всё Армянское нагорье (ныне территория, входящая в пределы СССР, Турции и Ирана). Население Урарту – урарты. Земли урартов, входившие в состав государства Митанни, после его падения (XIII в. до н. э.) подверглись нашествиям ассирийцев. В XIII-XI вв. до н. э. ассирийские цари вели войны с рядом крупных союзов урартских племён («уруатри», «наири»). В конце II – начале I-го тыс. до н. э. на территории Урарту развивался процесс классообразования, приведший в середине IX в. до н. э. к возникновению государства Урарту со столицей в г. Тушпа (современный г. Ван в Турции), в которой при царе Сардури I велось большое строительство. Конец IX – 1-я половина VIII вв. до н. э. – расцвет государства Урарту. В период царствований Менуа, Аргишти I и Сардури II в результате войн территория Урарту значительно расширилась. Захватив районы Северной Месопотамии и Северной Сирии и закрыв доступ Ассирии к малоазийским базам снабжения металлами, Урарту способствовало ослаблению Ассирии. Урарту подчинило себе области южнее озера Ван, а также области в районе озера Урмия. Цари Урарту завоевали также обширную территорию на Севере, Южное Закавказье (районы Карса и Эрзурума, озёр Чалдыр и Севан, Араратскую долину). В завоёванных областях были построены крепости (г. Менуахинили на северном склоне Арарата; Эребуни – холм Арин-берд на окраине Еревана; Аргиштихинили на левом берегу Аракса). В результате успешных войн в центральной области Урарту поступали пленные, скот и др. В летописи Аргишти I упоминается умерщвление и увод в плен 280512 человек, в летописи Сардури II – 197521 человек. Пленные использовались в строительстве, на ирригационных работах и т.п., часть из них с семьями была посажена на землю в качестве государственных рабов, а также передавалась воинам, которые использовали их как рабов в своих хозяйствах; иногда пленников включали в урартское войско. Труд рабов широко применялся в хозяйстве, но основной массой производителей в Урарту были свободные и полусвободные общинники. Их эксплуатация была настолько тяжёлой, что они, как и рабы, бежали из Урарту в соседние страны. Государственная власть ведала созданием храмов, хозяйственных построек при царских хозяйствах (зернохранилища, кладовые для вина и т.п.), водохранилищ, каналов, освоением новых земель. Крупными сельскохозяйственными угодьями, скотом и др. богатствами владели храмы. Часть земельного фонда находилась во владении знати. Большую роль играли начальники областей, которые выставляли воинские контингенты, составлявшие основу войска Урарту. В период ослабления Урарту (конец VIII в. до н. э.) начальники областей часто поднимали восстания против центральной власти. В середине VIII в. ассирийский царь Тиглатпаласар III (745-727 до н. э.) нанёс ряд сокрушительных ударов войскам Сардури II и захватил районы Северной Месопотамии и Северной Сирии, входившие в государство Урарту. Затем развернулась борьба за приурмийский район. Саргон II в 714 до н. э. совершил опустошительный поход против Урарту, где царствовал Руса I. В результате поражений от Ассирии и других и восстаний начальников областей Урарту потеряло значительную часть своих владений. В Южном Закавказье в VII в. Урарту ещё сохраняло свои позиции. Руса II (685-645 до н. э.) построил здесь новые крепости, например Тейшебаини (холм Кармир-Блур на окраине Еревана) и др. Цари Урарту в борьбе с мятежной знатью начали привлекать скифо-киммерийские наёмные отряды. С их помощью было также разгромлено в 676 до н. э. Фригийское царство. Усиление Мидийского царства привело к сближению Урарту и Ассирии. Однако в начале VI в. до н. э. Урарту вслед за Ассирией было разгромлено Мидией и вошло в её состав.

Лит.: Дьяконов И.М, Урартские письма и документы, М. – Л., 1963; Меликишвили Г.А., Древневосточные материалы по истории народов Закавказья, т. 1 – Наири – Урарту, Тб., 1954; его же, Урартские клинообразные надписи, М., 1960; Церетели Г.В. (сост.), Урартские памятники музея Грузии, Тб., 1939; Арутюнян Н.В., Новые урартские надписи Кармир-Блура, Ер., 1966; Пиотровский Б.Б., Ванское царство (Урарту), М., 1959. Г.А. Меликишвили». .

Несмотря на некоторые осторожные отзывы об урартском языке, учёная элита всё же не в состоянии игнорировать его родство с современными нахско-дагестанскими языками:

«Урартский язык (халдский, биайнский) – язык государства Урарту (охватывало территорию с запада на восток – от озера Ван до озера Урмия, с севера на юг – от Араратской долины до северного Ирака до VI века до н. э.). Принадлежит к хуррито-урартской семье языков, возможно, родственной восточнокавказским. Некоторые учёные склонны считать, что данный язык был лишь письменным, а разговорным был протоармянский. Как известно, памятники урартского языка, охватывающие период IX-VI вв. до н.э., не дают более или менее полного представления о словарном составе урартского языка. Эти памятники стандартны, речь в них идёт большей частью о военных походах, проведении каналов, совершении жертвоприношений и т.д. Поэтому такие важные области лексики, как названия частей тела, термины родства и т.п., представлены весьма бедно. В подобных случаях значительную помощь оказывают данные армянского языка, в котором остались сильные следы урартского. Среди нескольких тысяч не имеющих этимологии корней армянского языка должно быть много урартских; языковеды восстанавливают их посредством разных лингвистических методов» .
«Урартский язык – мёртвый язык, который был распространён на территории Армянского нагорья вокруг озера Ван, вплоть до долины р. Бохтан-Су на Ю., до района нынешнего Равандуз на Ю.-В. и, возможно, до Араратской долины на С. Урартский язык вместе с близкородственным ему хурритским языком принадлежит, очевидно, к северо-восточнокавказской языковой семье» .

Вот отзыв о том же языке из «Большой советской энциклопедии»:

«Урартский язык, халдский, биайнский, язык урартского народа и государства Урарту (урартское название – Биайнили), известный по надписям 9-6 вв. до н. э. Был распространён вокруг озера Ван, восточнее до озера Урмия и частично на территории современной Армянской ССР. Вместе с хурритским языком принадлежит к хурри-урартской семье языков. Письменность – упрощённая система аккадской клинописи (новоассирийский вариант). Бедная графическая система, позволявшая различать лишь 16 или 17 согласных и 4 гласных, по-видимому, неполно отражала фонологию урартского языка. Судя по графике, Урартский язык различал звонкие, глухие и глоттализованные согласные. Имя различало 2 числа и 8 падежей (в т. ч. неоформленный прямой и эргативный). Глагол изменялся по лицам и числам субъекта, временам, наклонениям, залогам. Словообразование и словоизменение осуществлялось посредством агглютинативных суффиксов. Обычный порядок слов: субъект – объект – предикат (при переходном глаголе). Обнаруживается эргативная конструкция предложения. Переходные глаголы морфологически резко противопоставлены непереходным.

Лит.: Мещанинов И.И., Грамматический строй урартского языка, ч. 1–2, М. – Л., 1959-62; Меликишвили Г.А., Урартские клинообразные надписи, М., 1960; его же, Урартский язык, М., 1964; Дьяконов И.М., Языки Древней Передней Азии, М., 1967; Гвахария В.А., Словарь-симфония урартского языка, М., 1963: Friedrich J., Einfuhrung ins Urartaische, Lpz. 1933 г.» .

«Ещё в XIII в. до н.э., жившие вокруг озера Ван племена алародиев (название в греческой передаче), говорившие на языках хурритской группы (из современных к ним наиболее близки чеченский и ингушский), создали свой племенной союз. Он пал под ударами ассирийцев и сменился новым племенным союзом Наири. Наконец, в IX в. до н.э. возникло государство Урарту (название ассирийское, собственное название – Биайнили), центр которого находился в районе озера Ван, а северная часть находилась на территории нынешней Армении.
Саргон II в 714 г. до н.э., ассирийский царь, нанёс жестокое поражение урартийцам. В 585 г. до н.э. она пала под ударами объединённых войск скифов и мидян и вошла в состав государства последних. Позднее на этой же территории возникло объединение армянских племён, в состав которого вошли урартийцы» .

Инициатива И.М. Дьяконова, призвавшего во избежание заблуждений «отказаться от обозначения «северовосточно-кавказские» и ввести специальное название «алародийские» , также не в состоянии решить вопрос, а лишь перегружает историографический багаж параллельными формулировками, наоборот, ещё больше запутывая вопрос.

И чего только не придумано с целью убавить значимость нахского компонента в изучении древней истории! Складывается ощущение, что эти так называемые «белые пятна» потому и не заполнены содержанием, потому что историкам придётся говорить и писать правду, которая окажется не в пользу национальных конъюнктур, ибо автохтонность ныне в большой цене! Вот и появляются учёные из разных стран, «национализирующие» прошлое и пытающиеся представить сомнительными даже очевидные факты. Эта разница очевидна на примере приводимых в разных источниках характеристик урартского языка, в интерпретации которого наиболее объективный, а потому и более приемлемый отзыв находим в выдержках из работы Иоганнеса Фридриха:

«Урарты, жившие несколько позже на территории Армении, – народ, родственный хурритам. До нас дошли их надписи IX-VII вв. до н. э., написанные новоассирийской клинописью (с весьма незначительными особенностями) большей частью на урартском языке (некоторые учёные называют его халдским). Общее количество надписей, как очень кратких, так и более пространных, достигает трёхсот, в том числе имеются строительные и посвятительные надписи, описания походов и анналы царей»;
«Число идеограмм в урартском письме гораздо меньше, чем в хеттском письме, поэтому достоверные переводы урартских предложений могли быть сделаны лишь в небольшом числе случаев. Среди сплошного и в целом непонятного урартского текста понятные слова и фразы выглядели как оазисы в бесплодной пустыне»;
«Его [Н.Я. Марра – З.М.] идея о грамматическом сопоставлении урартского языка с кавказскими оказалась плодотворной. До сих пор исследователи искали в урартском языке грамматические категории, известные из индоевропейских и семитских языков, в то время как грамматическая структура урартского языка в корне отлична от структуры этих языков; в частности, урартский язык разделяет с большинством кавказских ту особенность, что подлежащее переходного глагола стоит не в именительном, а в особом косвенном падеже и что спряжение переходных и непереходных глаголов совершенно различно. Пока не была выяснена эта особенность урартского языка, толкование урартских предложений даже там, где были понятны слова, написанные с помощью идеограмм, наталкивалось на непреодолимые трудности»;
«Как оказалось, урартская скоропись значительно отличалась от письма, применявшегося для надписей на камне и металле, которое почти ничем не отличалось от новоассирийского; поэтому считалось, что письменность была впервые заимствована урартами из Ассирии в X-IX вв. до н. э. Но урартская клинописная скоропись оказалась более сходной с письмом хеттов и хурритов II тыс. до н. э.; чтение её пока связано с многими трудностями»;
«К счастью, в настоящее время выяснилось близкое родство между урартским языком и хурритским; делаются первые попытки установления закономерных соответствий между ними. Это заставляет надеяться на возможность осторожного применения к обоим языкам и этимологического метода в помощь методу комбинаторному» .

На страницах нашего изыскания настолько часто говорится Шаме (Древнем Израиле) и Мидии, что, возможно, у читателя поневоле возник вопрос о целесообразности упоминания Урарту. Неужели чеченцы не имеют отношения к этой стране? Однако на сей счёт даже не должно возникать дилеммы, ибо Биайна (Урарту), несомненно, одна из чеченских прародин, и обоснование этого ��езиса без труда находим в современной чеченской топонимии, где в одном из названий в рамках существующего ареала проживания чеченцев профессор Явус Зайндиевич Ахмадов обнаружил отчётливый недвусмысленный осколок древней урартской цивилизации.

Эти наблюдения, представляющие реальную сенсацию, отражены в публикации Ислама Баудинова «Район Шатой Чеченской Республики – хранитель древних культурных традиций Передней Азии?»

Выясняется, что в Шатойском районе Чеченской Республики, неподалёку от селения Урдюхой (в местной транскрипции – Урд-юххе) расположена возвышенность Тушпаъ-корт, которая издавна считается сакральным местом и была табуирована для поселения и даже для посещений. Некогда здесь отправлялись доисламские религиозные культы, и потому не удивительно, что с переходом в мусульманскую религию народ предал забвению это обиталище языческих идолов. В том же месте в старину располагалась и крепость Тушпаъ-корт, разрушенная в результате нашествия Хромого Тимура. Указанный топоним всецело идентичен названию одной из двух столиц Урарту. Похоже, что здесь «тысячелетиями функционировал религиозный центр, получивший в тысячах километрах к от него югу (в начале I тыс. до н.э.) оформление в государственный культ с центром в одной из столиц Урарту – Тушпа, на берегу озера Ван»;

«Итак, что же такое Туш и Тушпа? Это урартские варианты названия бога бури, грома и молнии. В то же время Туш / Тушпа – это и город в Урарту – исторический центр культа языческого бога. В древних текстах XV-XIV вв. до н.э. родственных урартам хурритов (государство Митанни) главный бог страны назывался в разных частях страны Тешшуб / Тешшуп / Тишпак. Данное имя вошло и в древнюю хурритскую ономастику в качестве составной части личных имён: Тешшуп-эвре, Киппи-Тешшуп и т. д. В генеалогии одного из современных шатоевских тайпов – Саттой – оно фигурирует в форме Тушшепаъ (так, по информации С. Селахова звали одного из предков саттоевцев)» .

По-чеченски «пхьа» – «поселение». Следовательно, чеч. «Туш-пхьа» (Тушпа) означает «Священное Поселение», так как термин «туш» издревле отражает понятия «материнский очаг», «священное место» .

Урартский пантеон преимущественно составлен из «пришельцев», но теоним Халди не относится к указанной категории, имея исконное, собственно урартское происхождение, и, между прочим, перекликается с именем фараона Халуди из хуррито-гиксосской династии.

«По самой распространённой на сегодняшний день версии в науке урартские племена (хурритского происхождения) мигрировали на Армянское нагорье из области Ровандуз в Западном Азербайджане, распространяя по будущей территории Урарту культ местного для Ровандуза бога Халди. Этимология слова «Халди» до конца не ясна, в связи с установленной близостью хуррито-урартских языков к нахско-дагестанским вероятно предположение о связи это слова со словом «hal-» некоторых кавказских языков, означающим «небо». В этом случае «Халди» мог означать «небесный». Священным городом бога Халди был древний город Мусасир, расположенный в Западном Азербайджане. После того как Халди стал главным божеством образованного государства Урарту, а государственная религия в Урарту была канонизирована (в период правления царя Ишпуини) культ бога Халди в Урарту стал схожим с культом ассирийского бога Ашшура» .

Зато этот теоним (Халди) не считает столь туманным и не поддающимся дешифровке К.М. Туманов, который, анализируя так называемую Армавирскую надпись Сардури II, обнаруживает в сопутствующем тексту ассирийском эквиваленте bel ki;;ati, что переводится, как владыка мира.

Далее исследователь пишет:

«Это эпитет необычный в надписях [Этот титул мы встречаем ещё в надписях царя Русы, сына Аргисти, откопанной в 1900 г. близ селения Вагаршапат отцом Х. Дадианом]. М. Никольский, обративший на это внимание, приходит к заключению, что «величие бога царства Урарту, Халди, в его (Сардури II) время и во время его отца успело вырасти, соответственно усилению могущества царства: называя себя в этой же надписи царём стран и царём царей, он и своего бога титулует владыкою мира» [Материалы по археологии Кавказа, вып. V, стр. 61].

Мы полагаем, что это не так. Ассирийский язык, по общему предположению, был распространён в древней Армении. Резчики на камнях, писавшие полу-ассирийским, полу-местным шрифтом, несомненно, были знакомы с ассирийским языком; и вот, во время вырезывания надписи, они переводили, случайно или намеренно, слово Халди на ассирийский язык и помещали его рядом в строку. Так и обнаруживается значение слова в переводе на ассирийский язык. Владыка мира – не эпитет, а точный перевод слова Халди. Последнее означает: ;al – мир, вселенная, di – владыка, бог» .

Кто знают нахские языки, сразу же определят, что схожее с ;al-di нахск. ;al-da / ;olan da в переводе с чеченского языка также означает «Владыка мира»: «хьал» – «верх», «поднебесье», «благосостояние», плюс «д;» («отец», «владыка», «хозяин»).

Поражает вот что: всем известные древнерусские берестяные надписи едва разборчивы и с трудом понимаемы знатоками современного русского языка. Более того, нашему восприятию относительно слабо доступен даже русский язык Петровского периода (XVII-XVIII вв.). И тем не менее, ни у кого не вызывает сомнений, что речь идёт и о русской письменности, и о собственно русском языке. Хотя порой необходимо иметь определённые навыки и специальную подготовку, чтобы прочесть и понять написанное в ту эпоху. А тут, больше чем через две с половиной тысячи лет, содержание урартской клинописи практически без помех превосходно улавливает даже слух «неспециалистов» из числа чеченцев и ингушей, не обладающих соответствующим лингвистическим образованием. Наверное, есть над чем поразмыслить тем, кто утверждают об отсутствии в прошлом у чеченцев собственной письменности.

Заглавие одной из публикаций Абубакара Дидиева: «Нахи – чеченцы из Урарту и Шема» – говорит гораздо больше, куда более исчерпывающе, чем порой многотомные фолианты. Действительно: современный нахский этнос соткан из племён, которые некогда в своей истории разошлись, и по Божественному повелению, спустя несколько веков, воссоединились заново – в составе Мидии, где, похоже, и происходила репатриация или, точней, обратное духовное и культурное интегрирование урартийцев в хуррито-нахское этническое образование, получившее новое историческое имя – мидийцы.

Возврат в прежний бану-исраильский массив, биайнцев-вениаминитов давал им шанс произвести коррекцию своей речи, заметно деформированной за несколько столетий обособления, в отрыве от прочих хуррито-нахских диалектов.

Опять делаем небольшой отступ: из средневековых летописных источников в Закавказье известны город Нахчуван и этноним «нахчимат», умещающийся в общий типологический ряд с прочими племенными наименованиями (савромат, сармат, яксамат и так далее). Похоже, что на момент обратного соприкосновения потомков бану-исраильских кол��н, в общий с ними поток могли влиться и другие ещё не ассимилированные окружающими иноэтносами родственные хуррито-нахские группы. И на этом фоне этноним «Нахчи» («союз нахов», «единение нахов» , то есть потомков пророка Ноха, мир ему) очень логичен в общей многовековой череде варьирующих нюансов множественной самоидентификации. Будучи народом, ведомым Господом, потомки Исраила (мир ему) не могли не ведать о том, что они – потомки Адама и Ноха (мир им обоим). И есть основания полагать, что термины «адам» («человечество», «человек») и «нахчи» («люди Ноя», мир ему) имеют гораздо древнюю и более устойчивую историю, нежели так кажется иным произвольным интерпретаторам прошлого…

В пользу того, что территорию государства Урарту нельзя рассматривать в отрыве от Северного Кавказа, свидетельствует ещё тот факт, что, судя по данным археологии, кобанская культура датируется периодами бронзового и железного веков (XIII / XII-IV вв. и XII-III вв. соответственно). А исконный антропологический тип приверженцев этой культуры – кавкасионский: «Все упомянутые народы – вайнахи, осетины, кабардинцы, балкаро-карачаевцы, грузинские горцы, а также андийцы Дагестана, происходящие, по преданиям, от чеченцев, – относятся к единому кавкасионскому антропологическому типу, что свидетельствует об общности их древних физических предков (В.П. Алексеев, М.Г. Абдушелишвили, А.В. Шевченко и др.). По мнению большинства антропологов, наиболее «чистыми», «эталонными» кавкасионцами являются вайнахи» . Итак, эта культура имеет ярко выраженные хуррито-нахские очертания.

В чеченской среде сохранились устные предания, вещающие о том, что на момент пришествия их предков в пределы ареала нынешнего обитания (возможно, тех же вениаминитов), на этой земле не проживало более древних обитателей (автохтонов), кто бы мог их спросить: «Вы кто сами и откуда пришли?»

К.М. Туманов считал, что миграция на Северный Кавказ из Мидии, составной частью которой в ходе мидийской экспансии в числе прочих территорий стала Биайна (Урарту), проистекала долго, этапами, и этот процесс окончательно завершился лишь в конце I тыс. н.э.:

«Предки современных чеченцев – отпрыск арийских мидийцев, матианов, живших, между прочим, в одной сатрапии с урартийцами. Пережив последних, они окончательно исчезли из пределов древнего Закавказья к началу VIII в. нашей эры» .

Следовательно, название региона – Кавказ, – связано именно с хуррито-нахским языком:

«В чеченском языке существует глагол «къекъа» или «къевкъа» («содрогать», «сотрясать»), а в форме «къевкъаз» слово означает – «не содрогнувшийся (край)». Окончание -аз в чеченском языке обозначает либо не совершение, либо незавершённость действия. Такое название – Къевкъаз – вполне объяснимо, учитывая не только несгибаемость духа кавказских горцев, но и изрядно снизившуюся на тот период сейсмическую активность данного региона (по мнению Майрбека Сумбулатова, жителя Грозного), что позволило хурритским племенам стать первопоселенцами в этих местах. Об этом факте, кстати, свидетельствует ряд историков. Любопытно, что в арабской традиции указанный регион называется – Къафкъаз, что практически без фонетических искажений полностью повторяет чеченское Къевкъаз / Къавкъаз» .

Куда ближе к топониму «Кавказ» фонетический вариант рассматриваемого глагола, отмечаемый нами у лингвиста А.Д. Вагапова:

«Къовкъа ‘загреметь, прогреметь, загрохотать (о громе и т.д.)’. Общенах.: инг. къовкъа, ц.-туш. къапIкъа. Форма однократн. вида к къиекъа ‘греметь, грохотать’. Звукоподражание, аналогичное дарг. къукъу ‘гром’, каб. къIэкъIэн, адыг. къэкъэн ‘кудахтать’, араб. къакъа, къавкъун ‘клохтать, кудахтать; гоготать (о гусях)’ къавкаъа ‘клохтать, кудахтать’ (Баранов. АРС, 1984, 665)» .

Немногим поздней нам удалось выяснить, что у этого слова есть ещё одно значение. В говоре надтереченских чеченцев глагол «къовкъа» означает «погрести (под чем-либо)», «захоронить», «скрыть», «заполонить», «завалить (сверху)» или «затопить». Например, чтобы сказать: «Наводнение полностью затопило тело», – применяется следующая конструкция предложения: «ДегI дIа а къовкъош, хи тIе даьлла». Другое значение: «Иза-м дIакъовкъий» (буквально «Его затопило» или же «Он утонул (сгинул; исчез из виду)». Есть ещё поговорка: «Хьо дIа къовкъор волуш, ахча ду цуьнан» («У него столько денег, что ты в них утонешь»). Презрительно-надменное высказывание «ДIакъовкъае хьайн батт» переводится: «Заткни свой рот» («Затопи свой рот!» или «Набери воды в рот!»).

И на фоне приведённого примера прорисовывается совершенно новый, более архаичный, подтекст географического названия «Кавказ»: «Не погребённый (край)», то есть «Край, не затопленный водой». Итак, «къовкъаза лаьмнаш» («горы, не затопленные водой») – данная формулировка удивительным образом совпадает с историей Всемирного Потопа и Ноева Ковчега .

Какое бы из этих двух значенией ни предпочли читатели, в любом случае, мы вывели чисто нахскую модель – Къовкъаз [Q;ovq;az].

Выдающийся исследователь-языковед Юнус Дешериев классифицирует чеченские диалекты, давая им следующую краткую характеристику:

«Основные диалекты: плоскостной, лёгший в основу литературного языка, аккинский, чеберлоевский, мелхинский, итум-калинский, галанчожский, кистинский. Они распадаются на говоры, между которыми существуют относительно незначительные расхождения. Наибольшими являются различия между плоскостным, аккинским, чеберлоевским и отчасти кистинским (в связи с сильным влиянием грузинского языка) диалектами.
Характерному для литературного языка комплексу согласных лх в аккинском соответствует рх: литер, малх, аккинск. марх «солнце»; литер, болх, аккинск. борх «работа»; в отличие от литературного, в аккинском нет прогрессивной ассимиляции аффиксального н в глагольных формах прошедшего времени: литер. аьлла, аккинск. аьлнд «сказал»; литер. делла, аккинск. даьлнд «кончил»; в аккинском классные показатели могут выступать в функции внешней флексии глагольных форм: литер. д-аьлла, аккинск. д-аьлн-д «закончил»; литер. делла, аккинск. д-елн-д «отдал» и др.
Примеры фонетических отличий мелхинского диалекта от литературного языка: литер. сецна, мелх. сеста ‘остановился’; литер, лаьцна, мелх. лаьста ‘поймал’; литер. эцна, мелх. иста ‘купил’; литер. дечиг, мелх. дешк ‘дрова’; литер. хьаж, мелх. хьаьга ‘лоб’; литер, йоьхь, мелх. лоьхь ‘кишка’, ‘колбаса’ и др.
Примеры фонетических отличий итум-калинского диалекта от литературного языка: литер. борц, итумк. борс «просо»; литер, дарц, итумк. дарс «буря»; литер. лоьху, итумк. лиеха «ищет»; литер. муохк, итумк. муорк «земля», «страна»; литер. дуохк, итумк. дуорк «туман»; литер. бурч, итумк. бурш «перец»; литер. ирча, итумк. ирша «некрасивый» и др.
Галанчожский диалект ещё не изучен в должной мере. К тому же его носители в подавляющем большинстве смешались с носителями плоскостного диалекта. Галанчожский диалект сочетает черты чеченского и ингушского языков. Комплексу ст в начале слова в галанчожском, как и в ингушском, соответствует с: литер. стаг, галанч. саг ‘человек’; в галанчожском, как и в чеченском литературном языке, наблюдается прогрессивная ассимиляция: литер., галанч. ведда < ведна ‘убежал’.
В рассматриваемых диалектах наблюдаются также некоторые лексические, морфологические и синтаксические особенности» .

Насчёт всего вышеперечисленного автор настоящей книги изложит некоторые свои резоны и комментарии. Как известно, понятие «диалекты» присуще почти всем языкам, и в течение больших исторических промежутков эти различные диалекты, соседствуя и воздействуя друг на друга, всё же имеют свойство сохраняться, пусть отчасти и трансформируясь в эпохах. Например, атомы в составе молекулы, равно имеющие взаимное притяжение и отталкивание, тем не менее, неразрывны, составляя монолитное вещество с едиными характеристиками. Зато в случае распада молекулы, каждый из этих атомов уже не будет обладать ни одним из тех свойств, коими был наделён прежде. Речь будет идти о принципиально ином качестве. Так вот, говоры и диалекты являются тем же самым фактором консервации речи во внутренней структуре языка. Мы убеждены, что подобные нарушения способны произойти с утратой разнообразия внутри единого целого, в отрыве от общего родственного лингвомассива.

Не исключено, что современные нахские наречия в какой-то степени одновременно отражают несколько бану-исраильских (израильских) диалектов. Вот почему почти два десятилетия назад историк Хасан Бакаев обнаружил и отметил столь шокирующую разницу между «мёртвым» урартским и действующим чеченским языком, чья структура оказывается намного архаичней.

Практически из всех источников явствует, что стремительный взлёт, расцвет страны Биайна (Урарту) начался практически незадолго до ассирийского нашествия в 722 г. до н. э. на государство Шем-Арие (Шам, Израильское царство), образованного после распада на две части древнеизраильской державы. Значит, та часть Бану Исраилов, что основала Урарту, должна была оказаться на указанной территории раньше IX-го века до н.э. – хотя бы на одно или полтора столетия, которых вполне хватает, чтобы обосноваться в новых географических широтах в качестве автохтонов. Наш хронологический подсчёт может быть лишь приблизительным, но и он подсказывает, что переселенцами могли быть представители колена Вениамина, которых отличали воинственность, безукоризненное владение оружием, а также грамотность в военной тактике и стратегии.

Израильтян Эпохи Судей отличала чрезвычайная, едва ли не поголовная, грамотность. Урартийцы переняли ассирийскую систему письменности, но при этом пока ещё не расшифрованная «урартская клинописная скоропись оказалась более сходной с письмом хеттов и хурритов II тыс. до н. э.». О чём ещё может свидетельствовать такой факт, кроме того, что этой системой письма пришельцы пользовались в Шем-Арие – на одной из своих прародин?

Итак, судя по Ветхому Завету, младший сын патриарха Иакова и его любимой жены Рахили при рождении был матерью наречён Бенони (в раввинской интерпретации – «сын скорби»), и лишь впоследствии переименован в Бениамина (ивр. ;;;;;;;;;;;;, Биньямин, в русской транскрипции – Вениамин). Несмотря на то, что мастерами «подгонок под стандарт» эта вторая модель имени переведена как «сын моей десницы», в нашем поиске за рассмотрение мы берём исходный вариант, данный матерью: «Бенони», напоминающий нахск. «буо нанин» [buo-nani] (буквально «сирота матери») с переходом в «бен-нанин» [ben-nani], где «бен» / «бе» – «гнездо», а «нанин» – «матери», «материнское» (от нахск. «нана» – «мать»), то есть – «гнездо матери».

В родительном падеже современного литературного чеченского языка «нана» имеет форму «ненан», тогда как в горной Чечне, вблизи райцентра Итум-Кале отмечен микротопоним «Нани-каш» («Могила Матери»), датируемый ориентировочно серединой XV века. По преданию, Люнг, сын Итона, похоронил здесь свою бабушку (мать матери), убитую по приказу её собственного мужа – жестокого и своевольного дишнинского князя, родного деда Люнга по материнской линии. Таким образом, на примере наличия формы «нанин» (в родительном падеже), мы убеждаемся в отсутствии расхождений с истиной, дабы не быть попусту обвинёнными в шарлатанстве на почве всё тех же изрядно поднадоевших «подгонок под стандарт».

Интересна гипотеза об идентичности этнонимов Дишни и Тушин: D-;-N ; T-;-N , в то время, как последний термин исследователи А.В. Маловичко, В.Г. Козырский, В.В. Учанейшвили соотносят с одним из наименований этруск��в:

«...Хотим привести цитату из книги Клавдия Птолемея «Географическое руководство»: «Сарматию занимают многочисленные племена... Между Керавнскими горами и рекой Ра-Оринией – валы и сербы, а между горой Кавказом и Керавнскими горами – туски и дидуры, вдоль Каспийского моря – уды, олонды, исанди, герры, а вдоль Понта – ахэи, керкеты, иниохи, свано-колхи». Мы предполагаем, что под названием туски «скрывалось» то племя, от которого ещё в III тысячелетии отделилась часть племени, которое более чем через тысячу лет очутилось на Апеннинах. При этом можно предположить, что на Апеннины переселились разные кавказские племена, которые разговаривали на близких диалектах. Возможно и надписи, найденные в Этрурии, написаны на разных, но близких языках. Кавказское племя тусков, по-видимому, было одним из нахско-дагестанских племён, которое в наше время под названием цова-тушин, живёт в восточной Грузии, в Кахетии. Их язык называется бацбийским. Проживая издавна в Грузии, цова-тушины, двуязычны» .

Вернёмся к библейскому персонажу Бенони, во взрослой жизни переименованного отцом в Бениамина. Возможно, учитывая хуррито-семитский билингвизм в регионе, можно допустить, что во второй части новоявленного имени кроется семит. «ами;н» («надёжный»), хотя не исключено и наличие чеч. «Iамийна» [‘;min] («обучен», «подготовлен»).

Таким образом, следуя математическому принципу извлечения среднего арифметического числа, из вариантов Бенони и Бениамин выцеживаем морфему Бен, хорошо знакомую из ветхозаветного текста, где упомянут антропоним Бе;но, который и мог быть основным именем Вениамина (скорей, в форме Биэна, совпадая с названием страны – Биайна). Тем более, что у Бану Исраилов бытовала традиция величать племя конкретным именем первопредка.

В этнониме «Бейни» мы усматриваем отголосок урартийского прошлого – именно так издревле нахи величали грузин-мохевцев, которые, по сути, являются картвелизированными цанарами, генетически родственными ингушам Мальсаговым и Плиевым, а также (по предположению Хусейна Закриева) чеченцам из тайпа ЦIонтарой или же (по утверждению историка Хасана Бакаева) тайпам чантиевского круга – ЧIантий, Зумсой, Тумсой. С этим же «урартийским» именем известны ещё и другие этнические группы кавказцев – сваны («Венуан») и чеченский тайп Беной...

Термин ben вполне разборчив в араб.  «ибн» или  «бин» («сын»), а также в обозначающих родовитость приставках к германским фамилиям: голл. Van и нем. Von [fon] и в уважительном обращении «пан», «пани» («господин», «госпожа») в западно- и восточно-славянских языках (белорусском, польском, словацком, украинском, чешском). И в этой тенденции следует усматривать хуррито-сармато-нахское влияние.

Особо пристальное внимание лексеме «бен» уделено в исследовании К.М. Туманова:

«Слово бит нам кажется искажением от би, которое мы считаем древнеарийским и распространённым в Урарту. Мы его встречаем не только в названии страны Би-айна, но и как основу в некоторых ныне сохранившихся словах. Чеченское бiе; (гнездо), картское бiна (местожительство) и общеармянское буiн (в транскрипции боiн, ;;;; – гнездо) имеют корнем би. В армянском слове произошла лишь перестановка звуков, и если восстановить это слово в прежнем его виде, то форма его будет почти тождественна чеченской (бiон = бiе;) [Слово это очень неустойчиво в армянских диалектах: так, например, в агулисском оно произносится b;n, а в карабахском – p;n]. Слово би может быть предком и французского pays (страна), тем более, что существовала и форма пи, как увидим далее. Первоначально слово бi означало в древние времена понятие очень тесное: гнездо, дом, родной кров, родная сто��она. По нынешнему определению его ассирийского эквивалента – это округ, область, страна. Ж. Опперт переводит Bit-Dayaukku, как округ Дейока или округ Экабатаны [Le people et la langue des M;des, p. 20]. Популяризации этого слова, по-видимому, помешали крупные события в Урарту, сопровождавшиеся целым нашествием языков. В ванский язык вторглись другие, кельтские и санскритские, корни и вывели из строя слово бi. Эти новые корни: бун, буд и отчасти бунд (смешанный корень). Дальнейшие словообразования имеют корнем уже не бi, а бун и буд; так, от бун произошли армянские бнакаран (жилище), бнут;юн (природа), картское бунеба (природа); от буд – картское буде (гнездо); корень же бунд вошёл в современные европейские слова: фонд, фундамент и проч.» [О видоизменениях слова бу; см. в списке М. Давид-бека в юбилейном сборнике венских мхитаристов (стр. 396)] .

И пусть из прочитанного выше читатель обратит внимание на один принципиальный момент: семит. «бейт» / «бит» («дом») автор возводит к чеч.-инг. «бен» («гнездо»). Пользуясь удобным моментом, добавим ещё и характерную для иранских языков лексему «бад» – «город», «поселение».

Параллельно с официальной столицей Тушпа, в верховьях реки Большой Заб, к юго-востоку от озера Ван, располагался древний город-государство Мусасир (Ардини, Муцацир, URUar-di-ni), являвшийся в VIII-VII вв. до н. э. духовным центром Урарту. И хотя культовые обряды урартами были заимствованы в Месопотамии, равно как и местный пантеон богов, всё же базовой религиозной доктриной, скорей всего, был монотеизм. Вот почему в названии Мусасир различимо имя пророка Мусы (мир ему) , тогда как Ардини в переводе – «священный».

В русле данного повествования, автором ранее было обращено внимание на присутствие в античном пантеоне реального исторического персонажа Иафета-Йафиса – сына пророка Ноя, мир ему, впоследствии, по мере девальвации идей монотеизма в эллинской среде, постепенно превращённого в прообраз Юпитера. А богиня организованной войны, военной стратегии и мудрости Афи;на (др.-греч. ;;;;;), которая известна ещё в написании Афинайя или, на микенский манер, A-ta-na-po-ti-ni-ja – «Атана-владычица»? Несмотря на то, что данный теоним не подвергнут этимологическому разбору, тем не менее этот свято почитаемый в Древней Элладе образ, безусловно, является искажённым отражением египетского Атона, о коем уже изложены наши рассуждения...

Возникает резонный вопрос: раз прецедент уже имеется, и нами обозначена очевидная преемственная параллель между пророческой генеалогией и древнегреческой мифологией, почему бы в составе этих же теонимов не оказаться имени пророка Моисея (Мусы, мир ему), символизировавшего собой высочаший уровень мудрости и знания? Как бы шокирующе это ни звучало, исходная форма «Муса» идеально совпадает со словом му;за (др.-греч. ;;;;;, мн.ч. ;;;;;;), с коим в Элладе отождествляли каждую из девяти якобы обитавших на Парнасе мифических дочерей Зевса, покровительниц искусств и наук. Сам этот термин, от коего, собственно, и происходят «му;зыка» (греч. ;;;;;;;) и «музе;й» (греч. ;;;;;;;; [m(o)usejon] – «дом муз»), не очень-то глубоко вникая в этимологические нюансы, энциклопедисты истолковывают, как «мыслящие». Но так ли всё это, элементарно, беря во внимание внешнюю схожесть между ;;;;; и M;;;;; («Моисей» по-гречески)? Ведь можно отследить эволюцию понятий в следующем порядке: имя собс��венное пророка превращается в эпитет, ассоциирующий указанный звуковой код с высшим Божественным озарением и универсальной мудростью, а уже затем он стал применяться в отношении обозначенных мифологических персонажей. Исходя из сказанного, теперь мы не исключаем связь с общей для нахов и арабов лексемой «масал» («пример»). Несомненно, здесь есть над чем призадуматься!