Secret

Звук вибрации разнёсся по спальне, погружённой в темноту. Ворочаясь, сильнее прижимая к себе подушку, Чонгук приоткрыл глаза, едва различая происходящее вокруг. Сквозь задёрнутые шторы слабо пробивался солнечный свет, отбрасывая мягкую тень на пол, а назойливый сигнал не прекращался. Сонно оперевшись на локти, всё также лежа на животе, он осмотрелся в поисках источника звука. На простыне, возле подушки, лежал его собственный мирно молчащий смартфон. Моргнув пару раз, окончательно сбрасывая дрёму, он приподнялся, заглядывая за чужую спину.

На небольшой тумбе с другой стороны кровати звонил телефон, призывно освещая потолок мигающим экраном. Кряхтя в попытке различить имя абонента, Чонгук старался оставаться достаточно тихим на случай, если это окажется чем-то неважным, но, наконец вычитав до боли знакомые буквы, расстроенно выдохнул. Заботливо опустив руку на неприкрытое одеялом плечо, он легонько сжал его, но парень лишь перекатился на живот, обнажая острые лопатки.

— Хэй… — пригнувшись ближе, Чонгук начал прокладывать дорожку поцелуев вдоль позвоночника и, дойдя до середины, осторожно попытался перевернуть сонное тело к себе, пряча шёпот в мягкой коже. — Детка…

— М?

Не открывая глаз, сладко причмокивая губами, Чимин повернулся, проскальзывая под рукой, покрытой татуировкой, и уткнулся носом в его линию ключиц. Размеренное дыхание опаляло крепкую грудь — Чонгук чувствовал, как парень льнул к нему, натянув одеяло выше, и улыбался этой разнеженной картине под монотонную вибрацию.

— Твой менеджер звонит. — Погладив тёмную макушку, он обнял Чимина, сильнее прижимая к себе. — Хотя бы возьми трубку, иначе опять будет сходить с ума.

— Агх… Чёрт… Сегодня же выходно-ой, — протянул тот, наконец открывая глаза. Не торопясь, он приподнялся и нежно коснулся улыбающихся губ своими.

Медлительно выбираясь из объятий, Чимин сел на кровати, потирая опухшие после сна веки, и поднял трубку. Спутанные чёрные волосы растрепались в разные стороны — прижимая к уху телефон, парень пытался пригладить их, а Чонгук пропускал удары сердца, не в состоянии перестать любоваться им, даже на секунду не вслушиваясь в чужой разговор.

Пак выглядел умилительно. За восемь лет он не растерял ни одной из тех черт, которыми привлёк к себе. Он всё такой же нежный, такой же заботливый и невероятно красивый. Перебирая одеяло маленькими ладонями, Чимин тяжело вздохнул и, зачесав растрёпанные волосы назад, неожиданно громко выдохнул.

— Да, блять, сколько можно?! — выругался Пак, закрыв глаза ладонью, но тут же оглянулся на Чонгука с испуганным видом.

Наслаждаясь реакцией, ничуть не дёргаясь от громкого вскрика, Чон улёгся головой на чужие колени, оставив поцелуй на торчащей из-под одеяла ляжке.

«Даже ругается очаровательно», — пролетело в мыслях Чонгука, но он всё же слегка прикусил мягкую кожу, вызывая ответное шипение. Чимин искренне стремился выражаться меньше, хотя и отчаянно проигрывал. Их жизнь абсолютно не способствовала этому.

Забираясь руками под одеяло, поглаживая изгибы талии, скользя дальше, Чонгук чувствовал, как нарастало возбуждение, сковывающее пах, — невозможно не хотеть Чимина, особенно учитывая всю ту любовь к нему, что покоилась в груди.

— Эй! — прошипел Чимин, когда правая рука уже настойчиво поглаживала поясницу. Нажав на экране кнопку отключения микрофона, он на секунду смягчился во взгляде, пропуская между пальцами длинные тёмные волосы Чонгука. Нежность сочилась из него, но он тут же собрался, сильнее сжимая их в кулаке, не позволяя происходящему зайти дальше. — Дай мне закончить разговор.

Хихикнув, Чонгук откатился на бок, стараясь больше не мешать. Он прослушал каждое слово, абсолютно не вникал в происходящий разговор, лишь вспоминал вчерашний вечер, когда они наконец смогли встретиться спустя долгие две недели после завершения промоушена и постоянных съёмок. Он вернулся в Сеул только вчера и, узнав, что Чимин выбил себе два выходных дня в череде подготовки к премии и убийственного количества часов в агентстве, наплевав на скрытность, приехал прямо к нему домой. Подтянув подушку под щёку, Чонгук рассматривал луны на спине своего парня, любовался им всем, но секундная грусть всё же проскользнула в его сознании — хотелось жить вместе. Хотелось до одури не искать «окна» в графике, а знать, что, распахнув дверь в свой дом, вы неминуемо встретитесь там, но… Но они — это глубочайший секрет вот уже на протяжении восьми лет.

Сбросив вызов, Чимин с разочарованным стоном свалился в его объятия. Чонгук поглаживал парня по голове, выжидая, когда услышит причину раннего звонка, но тот резко подскочил. Запутавшись в одеяле, он, не глядя на ошарашенного Чона, носился по комнате, подбирая разбросанные вещи — свои, чужие, собирая их в одну кучу.

— Не лежи! Югём будет тут через пять минут. Блять… — Натянув бельё на пышные ягодицы, Чимин судорожно метался от большого кресла к гардеробной, выуживая оттуда домашние вещи, закидывая за дверцу те, в которых они были вчера, причитая себе под нос: — Сколько можно?! Кстати, поздравляю, милый. Я тобой очень горжусь, но это пиздец. Из-за того, что ты молодец, сейчас быстро надевай трусы и либо ты успеваешь уехать, либо, блять, в гардеробную…

— Спасибо, — замедленно реагируя на поздравление, промямлил Чонгук, поднимаясь с кровати. — Что случилось?

— Блять, твои рейтинги убили наши выходные. Вот что.

Пихнув ком смятой одежды в грудь Чонгука, Чимин подскочил к постели, принимаясь заправлять её. Одеяло выскакивало из пододеяльника, мешая привести всё в приличный вид, но парень не заострял на этом внимания. Закончив, он судорожно осмотрелся и, явно не найдя нечто нужное, рухнул на колени, заглядывая под кровать. Глупо пялясь на взвинченного Чимина, рыскающего рукой под матрасом, Чон оставался стоять посреди спальни, мягко улыбаясь и сохраняя придурошно-растерянный вид.

— Не шипи, пожалуйста, — усмехнулся Чонгук, когда вихрь «Чимин» в очередной раз промчался мимо него, стремясь в ванную.

— Господи, да где эти штаны… — послышался крик из глубины квартиры, а после Чимин вернулся в комнату, уже натягивая хлопковые спортивки и поправляя свободную белую футболку. — Чёрт, Гук, правда, я не хочу прятать тебя, как любовника, поторапливайся.

— Если бы мы жили вместе, в доме, про который никто не знает, этого можно было бы избежать… — Он видел, как Чимин закатил глаза, прошептав: «Не начинай, пожалуйста» — и быстро оделся, напоследок сгребая парня в объятия вопреки спешке, что тот создал. Удерживая брыкающееся тело, Чонгук аккуратно провёл ладонью по его виску, укладывая тёмные волосы, и коснулся губами чужой щеки: — Люблю тебя, детка.

— И я тебя, пож-а-алуйста…

Время на настенных часах близилось к девяти утра. Ухмыльнувшись, Чонгук ослабил объятие и, медленно обведя кончиками пальцев гладкую скулу парня, направился к двери, по пути подобрав небольшой рюкзак, который не успел даже расстегнуть. «Напиши мне, как доберёшься!», — послышалось за спиной, когда он уже подходил к лифту, но резко сменил маршрут. Опасаясь глупо столкнуться с Ли Югёмом, менеджером Чимина, на выходе из кабины, он шагнул к чёрной лестнице, скрываясь, как подросток.

Озираясь по сторонам, Чонгук выскочил из широких дверей парадной, на ходу поправляя шапку тонкой вязки и проверяя, на месте ли чёрная маска. Долбанные восемь лет. С тех самых пор, как оба перешагнули эпоху трейни, переходя в статус айдолов. Айдолов разных агентств. Агентств, что к тому времени начали слишком активную конкурентную войну между собой. Все, от менеджеров до фанатов, разделяли это противоборство, не чураясь хейта в соцсетях, странных писем и слепой поддержки, что порой шла вразрез со здравым смыслом, но это ни капли не мешало Чонгуку видеть в Чимине того же радушного парня из Пусана, что когда-то переминался с ноги на ногу, стесняясь шагнуть в первый ряд в общем зале для тренировок.

Первые полгода они не очень-то скрывались, не принимая всерьёз наставления коллег. Казалось бы, всё было не так плохо: борьба за лидирующие позиции чартов — логично, чья-то глупая ненависть — понятно, сталкинг — тяжелее, но тоже вполне объяснимо той накатывающей лавиной популярности, которая захлестнула обоих слишком быстро. Даже непринятие обществом не пугало, потому что оба прекрасно понимали, что каминг-аут не прокатил бы, и довольствовались просто друг другом, утопая в чувствах всё больше. Однако спустя каких-то шесть месяцев их разгоревшегося романа, когда Чонгук в очередной раз приехал к агентству Чимина, чтобы забрать его на совместный ужин, разразился скандал, который почти стоил им всей той хрупкой вселенной, что они только успели построить тяжёлым трудом.

Твиты, посты в различных соцсетях, но главное — угроза срывов контрактов. Это то, что они получили, просто «общаясь» на виду. Чонгук ничего не обещал, Чимин — тоже, но это немо продолжалось, только теперь под грифом «секретно», больше не имитируя даже простую дружбу и поддержку. Нельзя.

Пак танцевал за теперь закрытыми дверьми LTD Universe, пел там же, записывая новые и новые альбомы, пока Чонгук работал над очередным семплом в своей студии со своим продюсером в стенах HYBE. Спустя три года такой жизни, достаточно уверившись в общих чувствах, что лишь крепли с каждым днём, в очередной раз проснувшись рядом и суматошно собравшись на выход, Чонгук впервые заикнулся о совместном жилье, но именно Чимин стал их голосом разума. Слепо целуя его лицо, размазывая собственные слёзы то ли от умиления, то ли от горечи, тот отказал, рационально объясняя это элементарной вероятностью наткнуться на неприятности и потерять всё, к чему они так долго шли.

Восемь лет. Глубочайший секрет, что они хранили назло всему миру. Улыбнувшись, Чонгук свернул в проулок, приближаясь к своей припаркованной машине. Он всегда вставал достаточно далеко от дома Пака, отводя все подозрения, в то время как тот приезжал к нему на такси, щедро приплачивая и скрывая лицо.

Заведя мотор, Чонгук скривил губы, снова вспоминая о ночном разговоре. Чужие слова не ранили, он больше переживал, но искренне разделял радости и горести чужой карьеры, однако усталость, скопившаяся за прошедшие годы, только росла.

«У тебя скоро закончится контракт. Ты уже решил, чьё предложение примешь? Ты же не будешь продлевать этот?» — всё, что он успел спросить, прежде чем Чимин накинулся на него с поцелуями, уговаривая сдаться его напору и отложить разговор на следующий день. Но вот наступило девять утра, и он ехал по направлению к HYBE, чтобы на всякий случай запутать следы, как и всегда, а заодно воочию увидеть сумасшествие. Спустя всего лишь пару дней от выхода альбома его главные треки уже играли повсюду, залетали во все чарты и мешали его выходным с тем, кого отчаянно хотелось видеть чаще.

Контракт Чимина всегда был болевой точкой. Казалось, что именно он разделил их, заставляя мнимо бороться между собой, следом радостно подбадривая без лишних глаз. Чонгук не давил. Понимая, что это всегда был их личный выбор, он смирился с тем, что приходилось прятаться по углам, потому что, несмотря ни на что, чувствовал ту невообразимую любовь, что зеркалил сам. Тем не менее сейчас, когда сроки подходили к концу, когда необходимо было определиться, он всё чаще подглядывал через плечо парня в экран ноутбука, наблюдая за тем, с каким агентством тот собирался встретиться для обсуждения условий возможного перехода. Конечно, HYBE хотел его. По большей части эта война лишь подогревалась статьями, но никто не отказался бы заиметь в своём портфолио звёзд того, кто настолько же успешен, как их главный айдол. Чонгук надеялся на коммерческую выгоду своего агентства, надеялся на их возможности, чтобы убедить Чимина принять именно их предложение, но полагал, что всё будет лучше, чем старое место, где они не имели права даже на идиотский дружеский тик-ток вместе.

Подъезжая к огромному зданию, отражающему солнечные лучи в стеклянных стенах, Чонгук глубоко выдохнул, слегка склонив голову вниз, — у входа уже стоял его менеджер, Ким Джебом. Мужчина средних лет, как и всегда, опрятно одетый, лишь яркие кеды выделялись среди чёрных джинсов в паре с чёрной футболкой и рубашкой поверх. Тот поглядывал на часы на запястье, словно Чонгук опоздал, хотя он вообще не должен был быть тут сегодня. Не заезжая на парковку, уже видя, как Джебом подозвал молодого паренька, чтобы тот сделал это за него, Чонгук затормозил перед входом, оглянувшись по сторонам, натянул маску и вышел из автомобиля.

— Менеджер Ким? — поклонился он в ответ на растянутую улыбку. — Вы меня ждали?

— Конечно! Ты видел рейтинги? Конечно, я ждал.

Подхватив его под локоть, Джебом быстро завёл их внутрь, сразу устремляясь к лифтам, ведущим в офис. Чонгук едва успевал за ходом чужих мыслей. Мужчина тараторил, говорил о том, что у них точно есть все шансы на предстоящей премии Mnet Asian Music Awards, что послезавтра они непременно заберут дэсан, и текущее положение лишь подтверждало это, однако менеджер слишком быстро изменился в лице, стоило лишь упомянуть и других айдолов, кто также претендовал на главную награду. Тема Чимина была почти запретной, хотя Чонгук понимал, что в его компании, по крайней мере, на парня реагировали спокойнее, чем на него самого — в другой. Вероятно, они всё же активно рассматривали вариант переманить Пака к себе, даже готовые к возможным скандалам, и, боже, как прекрасно, что их контракты не имели пункта о неконкуренции, а значит, LTD и сами не делали таких ставок на Чимина, когда они только начинали.

— Я всё равно хотел звонить тебе сегодня, — сказал Джебом, усаживаясь в центре стола в большой переговорной. Жалюзи отделяли их от остального пространства за стеклянными стенами, и мужчина ждал, когда Чонгук расположится напротив, чтобы выслушать. — Пак Чимин…

«О боже, блять», — мысленно выругался Чонгук, вспоминая утро. Да, они оба определённо не могли материться меньше, сколько бы ни пытались.

— Его промо сейчас прошло крайне успешно, так что мы решили, что в преддверии премии, пока ещё есть время до конца голосования, ты поедешь на дополнительную съёмку, чтобы простимулировать фанатов и снова напомнить о себе.

Джебом что-то чиркал в ежедневнике перед собой, почти не поднимая головы, — менеджер знал, что Чонгуку полагался отдых после разъездов и промо, знал, что премия отнимет много сил. Масштабное выступление, приготовленное специально для этого, сажало «батарейку» ещё сильнее, и последние прогоны никто не отменял, но всё же снова требовал от него игры в болванчика. Что ж, по крайней мере, он любил своих фанатов и был искренне им благодарен за всё. За всё, кроме откровенной ненависти к Чимину.

Если бы они только знали.

Погрузившись в свои мысли, снова пропадая в воспоминаниях о красивом лице и мягких губах, Чонгук пропустил, как перед ним на стол опустился лист с планом на день.

— Так… — попытался сосредоточиться он, после того как получил слабый тычок в плечо, и схватил лист двумя руками. — Так… адрес студии, ага. Потом в репетиционную, ночью в концертный зал… Ночью?!

В ответ лишь ненатуральная извиняющаяся улыбка и пояснения, что они специально договорились обо всём с площадкой, чтобы им дали такое разрешение, и это «конечно же, требуется, чтобы финально настроить нашу аппаратуру. Ты же знаешь, что саундчека день в день не будет, Чонгук». Посмотрев на время, сверившись с планом, Чон потупил взгляд, едва осознавая, что почти опаздывал, и, со скрипом отодвинув стул назад, проскочил мимо менеджера.

Внизу уже стояла служебная машина. Сиротливо выглядывая свою собственную, Чонгук нырнул внутрь салона, как только заметил небольшую группу школьниц, что, возможно, поджидали именно его, а может и нет, но рисковать он не собирался. Сегодня должен был быть свободный день, когда они могли бы провести по меньшей мере его половину в постели, а после — приготовить ужин и, может, посмотреть фильм, но да, они не жаловались на свою карьеру, хотя толика грусти всё же проскакивала в мыслях. В пути, достав телефон, Чонгук залез в твиттер и намеренно прошёлся по всем фан-аккаунтам Чимина, постепенно расплываясь в улыбке от чужой поддержки другому человеку.

«Чимин-щи, мы всегда поддержим тебя», «Файтин!», «Мой голос уже за тебя!», «Ты больше всех заслуживаешь этой награды»...

Чонгук утопал в коротких и не очень письмах фанатов своего парня, уже прикусывая губу, чтобы скрыть умилительную улыбку. Он бы поддержал каждое слово, подтвердил то, каким замечательным артистом тот был, а главное — каким прекрасным человеком, но… Угрюмо вздохнув, Чонгук сместился уже на посты о себе, благодарно лайкая некоторые, уже видя, как растекалась безумная реакция на это. Он обожал поддерживать тех, кто подарил ему эту возможность — выбраться за пределы Пусана, стать тем, кто мог делиться творчеством, тем, кто он есть. Ничто не смогло бы выразить его благодарность в полной мере, но он старался. Старался находить баланс в работе и тем, что на сердце. В свои двадцать семь он отлично знал цену популярности, прочувствовал на себе не только успех, но и волны непринятия, бессонные ночи и до боли уставшие мышцы после нескончаемых прогонов хореографии.

Уже в студии он отвлёкся от всех мыслей, ныряя в омут профессионализма. Гримёрки, стафф, удачные и не очень вопросы от ведущего — типичные будни, но он принимал их с той же благодарностью, что и свой успех. Его сделали люди, и он хотел отплатить им хотя бы чем-то. Его не спрашивали о ком-то конкретном, но, конечно, все следили за ходом голосования на предстоящей премии — разрыв с Чимином минимальный, но тот уже успел обогнать его. Усмехнувшись, Чонгук попросил фанатов лишь не расстраиваться в случае, если кто-то другой одержит победу.

— Каждый из нас очень много работал в этом году, поэтому давайте просто насладимся вечером. Я очень старался, чтобы вам понравился мой альбом. Обещаю, я буду работать ещё усерднее в будущем, так что просто проведите время хорошо и будьте здоровы! — сказал он напоследок, не переставая кланяться в объектив камеры.

Репетиция и время в концертном зале пролетели с невообразимой скоростью. Казалось, что Чонгук действовал на автомате, чётко прогоняя каждое движение, не давая себе поблажек. Он начинал снова и снова, если оставался недовольным. Не смотрел на время, без окон абсолютно не ориентировался, насколько поздний вечер уже наступил. Лишь короткие смс в перерывах придавали сил. Отпивая воду из бутылки, смахивая вспотевшие пряди назад со лба, он напечатал сообщение, стремясь хотя бы так пообщаться с тем, по кому безумно скучал.

Чонгук:

Думаю, ты выиграешь, так что может заранее поздравить тебя?

Чим-Чим:

Чон Чонгук, даже не вздумай сглазить меня! Я вижу, что ты очень близко в рейтинге.

Чонгук:

Ты заслуживаешь этого. Уверен, победа будет твоей.

Чим-Чим:

Ты заслуживаешь этого не меньше, милый. Ты вообще видел свой альбом? Я буду рад, если дэсан будет твоим. Как репетиции?

Чонгук:

Устал. Но выделенное время скоро подойдёт к концу.

Чим-Чим:

Напиши мне, как приедешь домой. Люблю тебя.

И снова глупая улыбка, обнажающая зубы, потому что по-другому невозможно. Быстро прогнав выступление от и до в последний раз, показав большой палец оператору звука, Чонгук вышел на улицу, вдыхая прохладный ночной воздух, чувствуя, как тот оседал на взмокшей коже, и наконец расслабился, прикрывая глаза.

Центр Сеула только начинал свою жизнь, когда он ехал в машине домой мимо ярких неоновых вывесок. Прохожие едва ли обращали внимание на большой автомобиль компании, его собственный уже наверняка подогнали к дому, чтобы завтра он мог самостоятельно добраться в студию и продолжить работу над треком, что будет выпущен уже после премии, а следом — снова в компанию, чтобы снять немного контента для фанатов вне зависимости от того, как пройдёт МАМА. Ему необходимо было записывать челленджи, короткие видео — поддерживать связь с теми, кто всегда был на его стороне, и он знал, что Чимин занимался тем же самым, но также находил время для него. Хотя бы на сообщения или минутные видеозвонки, когда никого не было рядом.

Снова озираясь по сторонам, надеясь, что ни один фанат не скрылся за поворотом, Чонгук пробрался в свою квартиру, не торопясь включать внутри свет. Было не так поздно, как могло бы быть, но мышцы ломило, и он надеялся лишь прогреть их завтра новой тренировкой, как обычно, чтобы отлично чувствовать себя на выступлении и не подвести никого.

Звонок застал его врасплох. Он уже принял душ, развалился на огромной кровати и то и дело отвлекался от телефона на перетекающий свет ночника со звёздным небом, который подарил ему Чимин. Перелистнув одиннадцатую страницу онлайн-каталога, снова просматривая дома в отдалённом районе, когда на весь экран отобразилось лицо Чимина, а неожиданная вибрация едва не заставила выронить смартфон из рук.

— Приветик, — суматошно ответил на звонок Чонгук, прижимая телефон к уху.

— Привет. Ещё не уснул? — поинтересовался Чимин, и его голос сразу заставил улыбнуться. — Включишь видео?

— А ты разве уже дома?

Приподнявшись на локтях, Чонгук кинул взгляд на часы, что показывали далеко за полночь, и откинулся обратно на подушки, одной рукой приглаживая волосы. Если бы парень уже приехал домой, наверняка бы дал знать раньше.

— Нет, просто соскучился, — рассмеялся Чимин, кидая запрос на переподключение видеозвонка. — Я в машине, рядом никого, кто увидел бы, что я говорю с, О БОЖЕ МОЙ, самим… ну ты понял.

Подхватив чужой смешок, Чонгук клацнул кнопку, сразу вытягивая руку подальше, чтобы его было лучше видно, и расплылся в улыбке. Чимин мгновенно отразил её, позволяя горящему экрану подсветить довольное лицо. Он сидел в полумраке салона автомобиля и разглядывал его самого, не стесняясь быть очевидным. Едва слышная музыка в чужом телефоне, должно быть, приглушала суть их разговора, учитывая, на каком расстоянии в большой служебной машине находился водитель.

— Чем занимался?

— Ничем, — поспешно слукавил Чонгук, не раскрывая, от чего его оторвал парень, и, прикусив губу всего на секунду, попытался перевести тему. Снова заводить разговор о жилье казалось бессмысленным сейчас — особенно сейчас — в преддверии премии, когда силы на исходе, и худшее, что можно сделать, — добавить расстройств касаемо собственного дома для них двоих, когда оба понимали, что это невозможно. — Лучше расскажи, как твой день?

— Ох… Сумасшествие… — Чимин закатил глаза, камера слегка дёрнулась, но он быстро выровнял руку, понижая голос. — Они замучали меня. Спасли только предварительные рейтинги, весь день слушаю о том, какой ты говнюк. Уже почти поверил. — Тёплая улыбка снова коснулась пухлых губ, разливая по груди Чонгука жар. — Завтра поеду настраивать аппаратуру и на прогон, если ещё чего не придумается.

— Звучит неплохо. Мы увидимся после МАМА?

Приподнявшись из лежачего положения, Чонгук приблизился к экрану, будто хотел коснуться человека по ту сторону. Мельком он видел себя в маленьком прямоугольнике и мог бы посмеяться с того, что его распахнутые глаза заняли большую его часть, но он был увлечён тем, как менялось чужое выражение лица, пока ждал ответ.

Чимин растерянно смотрел на него, прикусывал губу, словно пытался сдержать рвущуюся наружу шутку, но, кинув взгляд куда-то вперёд, вероятно, на водителя, нахмурился и только после выдохнул. Тёмные волосы упали на лоб, слегка перекрывая его глаза, мешая Чонгуку разгадать чужую реакцию, и лишь тон, не имеющий ничего общего с напускной серьёзностью, говорил о том, что Пак удивлён, что вопрос вообще возник.

— Мы увидимся на ней.

— Ну, я, конечно, очень люблю смотреть на тебя на сцене, но обошёлся бы домашними посиделками, — прохрипел Чонгук, удобнее усаживаясь на кровати, полностью опираясь на спинку. Одной рукой взбивая подушку за спиной, он запрокинул голову назад, на секунду прикрывая веки.

— Ты задаёшь глупые вопросы, милый, — прошептал Чимин, будоража кровь одним лишь голосом. Чонгук даже не глядя мог себе представить, как тот наклонил голову вбок, отбрасывая чёлку назад, как улыбнулся в экран, прекрасно видя, что он не смотрел. Открыв глаза, столкнувшись с чужими, он впитывал любование своего парня, наблюдал, как смягчился его взгляд, сразу разгадав притворную обиду. — Конечно мы увидимся. Я тоже соскучился, но мы же виделись утром.

— А до этого не виделись две недели.

— А в твоём туре мы не виделись месяц, Гук, как и в моём.

Туры шли один за другим, и оба точно помнили все дни, когда довольствовались только вот такими звонками, наплевав на осторожность и скрытность. Чимин звонил Чону при первом удобном случае, пару раз едва успел завершить вызов, когда менеджер неожиданно появился на горизонте, но даже тогда Чонгук не вёл себя так, как сейчас. Занеся руку над экраном, словно хотел коснуться его лица, Чимин несколько раз моргнул и выдохнул:

— Ты сегодня очень ворчливый, на тебя не похоже, ты точно в порядке?

— Да, детка, всё хорошо… — Он сам не знал, почему так реагировал на давно привычное, но мягкость чужой кожи под пальцами утром ощущалась такой правильной, что снова расставаться с ней было отчаянно жаль. В голове всплыли онлайн-экскурсии по домам, которые он смотрел сегодня, и Чонгук сам не понял, как нахмурился, стараясь отогнать от себя эти мысли. — Просто я, как и ты, думал, что у нас будет больше времени.

— Ты смотрел дома, да? — угадал Чимин, заставив его слегка покраснеть, и, если бы тот находился рядом, даже в переливающихся оттенках звёздного неба непременно бы заметил это.

— Нет! Мы же договорились…

Тишина настала так же неожиданно, как и сам звонок в целом. Чимин жевал губы, метаясь взглядом по экрану. Пейзаж за окном, к которому он прижимался боком, остановился, негромкие фразы водителя едва долетали до слуха Чонгука — он смотрел на парня так же пристально, неотрывно.

— Гук…

Имя утонуло в хлопке чужой двери, но они оба не сводили друг с друга глаз, будто незримая нить связывала их сквозь разделяющие километры. Повернувшись в бок, Чимин улыбнулся, очевидно, водителю, что открыл для него дверь, и, прижав телефон к груди, вышел из машины, на ходу прощаясь с сотрудником.

— Милый, хочешь мы посмотрим эти онлайн-показы послезавтра? — неожиданно спросил Чимин, входя в парадную.

За сигналом лифта, писком кнопок, шумом пульса Чонгук едва услышал предложение и не успел поймать собственную улыбку, которую тут же поддержал Чимин.

— Ты потом будешь расстраиваться ещё больше, чем я. Не стоит, детка, но спасибо.

Болтая ни о чём, Чимин быстро перемещался по своей квартире, уже говоря громче, не стесняясь в выражениях и не скрывая имен. На экране сфокусировано виднелся Чонгук, который распластался по кровати, подпирая подушкой щёку, пока на другой стороне звонка Пак быстро ужинал, расспрашивая о его дне подробнее.

Поздние ужины и разговоры давно добавились во вредные привычки, отнимающие время сна, но дарящие столько эмоций, чтобы тот самый сон стал спокойным или хотя бы крепким, так что Чимин отдавал любую свободную минуту для этого. Спустя почти час, попрощавшись с Чонгуком, он принял быстрый душ и, наткнувшись на футболку Чона, не думая, надел её, сразу ныряя в постель. Казалось, простыни до сих пор хранили запахи их тел, хотя они провели вместе лишь одну ночь спустя долгие две недели, пока один из них был в Америке. Спать так было ощутимо комфортнее, даже если запах чужого парфюма исходил от футболки, он зарывался в одеяло сильнее, желая утонуть в искусственном тепле, вдыхая родной аромат.

Дни перед премиями всегда были трудными. Нервными, быстрыми, словно ты только проснулся и уже готов валиться с ног. Югём приехал за ним после обеда, когда очередной совместный приём пищи по видеозвонку был закончен, а Чонгук закрылся в зале для прогона хореографии.

Закинув сумку на плечо, уже на выходе из квартиры поправив причёску, Чимин сбежал по ступеням вниз, игнорируя лифт.

Он был счастлив. Возможно, иногда ему казалось, что Чону повезло больше, — как минимум давление, исходящее от компаний, сильнее сказывалось на нём самом, пока HYBE пытался удерживать лицо в отличие от LTD, которые были слишком яростно настроены против. Иногда это было смешно — слушать о том, как ужасен Чон Чонгук, как он мешал их работе, но Чимин никогда не придерживался мнения о том, что его неудачи — это результат чужих успехов.

Плохо настроенная аппаратура, простуда, ошибка, его ошибка — они всё ещё существовали, сталкиваясь с личным перфекционизмом, и он всегда выбирал просто работать. Не покладая рук, не оглядываясь на боль в теле. Стремление быть тем, кто заслужил чужую любовь, иногда играло злую шутку, даже сейчас, когда альбом занимал лидирующие позиции, на него лилось неоправданно много хейта.

— Привет, Чимин, готов? — спросил Югём, завидев его на пути к служебной машине, и растянул хитрую улыбку. Поправив взлохмаченные ветром чуть поседевшие волосы, он открыл дверь для Пака и пропустил внутрь, занимая место рядом с водителем. — Сегодня только настройка аппаратуры и прогон. Я видел, ты утром приезжал в компанию, чтобы снять пару видео?

— А? Да. Видел в расписании, что вы планировали это, и у меня было время, так что съездил утром.

Копаясь в телефоне, больше не отвлекаясь на разговор с Югёмом, Чимин просмотрел твиттер, замечая сообщения тех, кто видел его шоу, и скривил губы, снова вычитывая о том, как ужасно он пел на одном из них. Нервно сжимая в руке ремень безопасности, перебирая ткань пальцами, он пытался вспомнить все свои ошибки, чтобы не допустить их на премии, но казалось, что это бессмысленно: сколько бы он ни старался, такие люди всё ещё будут недовольны. Пролистывая ленту дальше, он наткнулся на пару постов о Чонгуке, и, на удивление, под одним из таких были комментарии о нём самом, только отнюдь не плохие.

«Чонгук-и такой красивый. Уверена, он выиграет как «Артист года». — А следом в веренице ответов всего один, не сквозящий чем-то негативным: — «Вы видели, как он улыбался, когда говорил о том, что может выиграть и кто-то другой? Он же видел результаты. Уверена, они с Чимином-хёном ещё общаются».

Ухмыльнувшись своим мыслям, насколько хорошо они до сих пор общаются, Чимин перевёл взгляд на передние сидения и подумал о том, как много людей в целом следили за ними тогда, на этапе трейни, сколько из них застали скандалы из-за их «дружбы» и как же им всё же не повезло попасть в разные агентства, но тогда они, не думая, цеплялись за свой шанс, не загадывая на будущее.

Открыв приложение почты, Чимин просмотрел несколько писем в избранном и новые — поступившие за пару дней. Окончание его контракта никогда не было публичной тайной, сроки всегда были известны, и он правда был рад, что на него не делали много ставок, подписав контракт с мальчишкой, очевидно забыв про пункты о неконкуренции. Иначе он не мог объяснить себе, почему их не было. Несколько крупных агентств уже прислали ему запросы на проведение переговоров о переходе, с некоторыми он уже встретился, но ещё никому не дал окончательного ответа, удерживая всех в подвешенном состоянии, пока главные переговоры всё ещё велись. Он долго думал о том, как пропихнуть свои условия незаметно, и его заботили отнюдь не суммы гонорара или количество выходных дней в году — хотелось просто иметь возможность взаимодействия с Чонгуком без скандалов и пересудов хотя бы со стороны своей же компании. Фанаты будут недовольны, Чимин прекрасно это понимал, но рано или поздно они примут это, как и любое новшество, которое поначалу было им просто непривычно. Он наивно хотел верить в то, что даже самые ярые противники смогут принять мысль о том, что их общение — норма.

Обещая озвучить своё решение после премии, желая быть благодарным и в случае победы, оставить её в стенах LTD, которые вырастили его, Чимин всё же ждал, когда сможет выйти за пределы компании, чтобы вздохнуть свободно.

— Нет, ну ты видел, как они вчера экстренно побежали перебивать твои новые видео? — злорадствовал менеджер, повернувшись к нему полубоком.

— Не смотрел, — отрезал Чимин, закатывая глаза и пресекая разговор.

Очередной разговор о том, какой ужасный Чонгук, как его агентство пыталось всеми силами перебороть популярность Чимина, хотя, по его мнению, именно они занимались этим, особенно вчера, когда даже его выходной пошёл к чертям из-за рейтингов Чона. Он не мог даже порадоваться за него в полной мере, просто не имея возможности провести с ним достаточно времени.

Он часто вспоминал дни, когда чувства только начинали зарождаться, какими они были тогда. Без спеси от популярности, без денег и возможностей, но до глупого счастливыми. Именно Чонгук вытащил из него стеснение, постоянно хвалил и мягко подталкивал к тому, чтобы он выходил на первые линии среди других трейни, давал больше возможностей рассмотреть себя.

— Ты такой красивый, — сидя напротив вплотную, так что колени касались друг друга, Чонгук придвинулся ближе и зачесал чуть отросшие чёрные волосы назад, следом проходясь ладонью по щеке. — Обещай мне, что в следующий раз ты покажешь им то же, что танцевал для меня, ладно?

— Гук…

— Не спорь, они оценят. Ты этого заслуживаешь, детка, — прошептал Чонгук, и он не мог его игнорировать.

После того дня, когда Чимин, превозмогая себя, полностью растворился в танце на гладком паркете зала, игнорируя гравитацию, других людей и своё стеснение, ему предложили несколько вариантов роста в компании, и то, кем он являлся сейчас, отчасти было благодаря Чонгуку, которого где-то там, на передних сиденьях, до сих пор хаяли.

Внеся в календарь ещё одну подтверждённую встречу с представителем компании, Чимин отметил, что её назначили на сегодняшний вечер онлайн, и улыбнулся. Они будто знали, что он согласится, будто хотели его, несмотря на результат премии, — всё их обращение указывало на это, что было особенно непривычно.

Подъехав к месту проведения премии, Чимин выскочил из машины, торопясь оторваться от Югёма в длинных коридорах, ведущих к сцене, лишь бы не продолжать слушать о том, что они могли бы сделать это ещё вчера, но HYBE…

Музыка разливалась по огромному пустому залу, эхом отлетая от стен и снова возвращаясь в центр сцены, где стоял Чимин. Скинув кожаную куртку недалеко от ступеней, он быстро разогрелся и, переглянувшись с оператором, начал своё выступление. «Set me free» особенная для него и как-то забавно символична именно сейчас, в этот период. Каждое движение чётко выверено, прожито миллионы раз из одной репетиции в другую, и, пока танцоры разогревались, он один отрабатывал звук, удерживая свой микрофон в руке.

Голос не сорвался ни разу, техника работала отлично, и очень скоро к нему присоединилась команда. Мужчины и женщины, окружавшие его на протяжении последних лет, — наверное, разве что по ним он стал бы скучать, но уверен, что многие сотрудничали и с другими артистами, так что, может, им повезло бы поработать вместе ещё не раз. В финальную поддержку его едва не уронили, когда один из танцоров поскользнулся, и Югём сразу умчался скандалить о неподготовленности сцены, а Чимин был взволнован тем, в порядке ли сам парень, что, казалось, испугался больше, чем он сам.

До вечера прогоняя выступление, Пак умудрился скинуть несколько тайных фото с экранов мониторов Чонгуку. Периодически сверяясь с оператором, что точки, в которых они находились на сцене, отлично ловились камерами и ничего менять не стоило, он радовался, что сегодняшний день — последний и завтра все волнения отступят, а на их место придут собранность и гордость — за себя, за другого — неважно, потому что это кончится и официальное заявление будет выпущено. Он станет чуть свободнее.

— Нет, вы должны держать наши настройки основной линией! — Зарождающаяся ссора менеджера с кем-то из стаффа долетела до слуха Чимина, когда он перебирал сумку в поисках телефона. — Вы видели рейтинги?

«Господи, какой стыд…», — подумал Чимин, медленно приближаясь к Югёму и звуковому оператору, который сегодня настраивал их аппаратуру для концерта. Когда-то менеджер не был таким, и ему бы искренне хотелось сохранить в голове совершенно другой образ. Ли всегда был дотошным, но никогда не был заносчивым, и иногда Чимин задумывался, если бы он так и остался маленьким артистом, с невлиятельным менеджером, стал бы тот так распыляться, явно реагируя на его уход из компании, который уже был озвучен.

— Мы сохраняем всё, не переживайте вы так. Всё будет хорошо.

— Да знаю, как вы намеренно вставляете палки в колёса, чтобы собрать побольше шумихи, если кто-то провалится.

«Вот чёрт!», — Чимин никогда не верил в то, что проваливался намеренно, в отличие от его менеджера. Даже если где-то это могло быть правдой, он продолжал работать и стараться быть лучше, избегая конфликтов. Вернувшись к ступеням у сцены, он подхватил свою куртку и попытался незаметно уйти, не желая ввязываться в спор. Он попрощался со стаффом, поблагодарив их за работу, и уже на улице написал Ли, что доберётся домой сам.

Такси приехало на удивление быстро, и, натянув маску на лицо, поправив не совсем уместные солнечные очки, Чимин посмотрел на время, отметив, что совсем скоро должен состояться созвон с другой компанией. Ёрзая на сиденье, то и дело стряхивая невидимую пыль с чёрных джинсов, приближаясь к дому, он почему-то нервничал.

Осторожно преодолев расстояние от машины до парадной, не наткнувшись ни на кого в недостаточно позднее вечернее время, Чимин поднялся на нужный этаж, быстро проскочив к двери. Чонгук, очевидно, ещё был занят — не писал уже пару часов, так что он просто прошёл вглубь квартиры, рассматривая безупречный порядок.

— Неужели ещё не успел развести бардак? — усмехнулся Чимин, прохаживаясь по комнатам, перед тем как расположиться в гостиной.

Попивая воду из холодильника, он не стал предупреждать Чонгука о том, что решил приехать к нему, рассчитывая, что сюрприз удастся и он не уснёт до того, как парень вернётся домой. Последние двадцать минут он ждал, когда начнётся видеоконференция, уже четвертая с этой компанией, и он очень надеялся, что финальная. Найдя достаточно удачный угол обзора, при котором его местонахождение не будет достаточно угадываемым, Чимин ответил на короткое сообщение с вопросом о готовности и подключился к звонку.

Он был прав в своих мыслях, что этот разговор станет решающим. Менеджер, с которым его познакомили, уже был рад настолько, словно они работали вместе долгие годы, а теперь он вернулся под его крыло. Осторожно задавая вопросы, которые уже озвучивал ранее — всё о взаимодействии с другими айдолами, он улыбался, слыша ровно то, что хотел услышать, а суммы гонораров и обещанный, пусть и короткий, отпуск, пока не уляжется основная шумиха из-за перехода в другое агентство, радовали его ещё больше.

Редко проговаривая с Чонгуком свои страхи касаемо переподписания контракта, Чимин варился в этом сам, обдумывая всё полностью отстранённо, но действуя в общих интересах. Не хотелось, чтобы кто-то ещё, особенно человек, которого он любил всем сердцем, переживал вдвойне и увеличивал его шансы на нервный срыв перед таким важным решением. Дав своё согласие, договорившись встретиться для подписания документов после премии вместе с официальным заявлением, Чимин вернулся к холодильнику, но уже не за водой.

Радость переполняла его, но он старался держаться, добавляя ещё один сюрприз в копилку тех, что приберёг для Чонгука. Порывшись на полках, он нашёл лишь слишком крепкое виски и пару банок пива. Остановив свой выбор на последнем, звонко открыл одну, и двинулся к комнате. Делая неспешные глотки, Чимин медленно ступал по ковру, приближаясь к двери в гардеробную. «Удивительный порядок у хаотика», — усмехнулся он, отпивая ещё, уже роясь в чужой одежде, чтобы выбрать, что надеть. Место, отведённое под его вещи, он игнорировал, не желая переодеваться в своё.

Отставив на небольшой комод банку пива, Чимин стянул с себя джинсы и лонгслив, аккуратно положив их на пуф в углу небольшой комнаты, и, подхватив выбранные шорты и футболку, скрылся в ванной.

За шумом воды он не услышал писк кодового замка, хлопка двери, но, когда вышел из душа, ярко пахнущий средствами Чонгука, в его полотенце на бёдрах и футболке на плечах, зачёсывая волосы назад, столкнулся с хозяином квартиры и своего сердца. Чонгук улыбался, глядя на него, удерживая в руках ту самую банку, что он оставил в гардеробной.

— Я уж думал — странный воришка, что решил выпить да помыться, — игриво сказал парень, потрясывая открытое пиво, и, сделав пару шагов навстречу, отставил его подальше, на журнальный столик перед диваном.

— Привет, — Чимин не успел сказать больше ничего, как его сгребли в объятия, слегка отрывая от пола.

Крепкие руки сразу нырнули под футболку, смыкаясь кольцом, прижимая ближе. Чимин отвечал тем же, обнимая чужую шею и приникая к улыбке в поцелуе. Смазано, промахиваясь, но так необходимо. Губы мазали по разгорячённой коже, от уха к скуле и манкому рту, накрывая его, словно он изголодался до смерти.

Они стояли почти в центре гостиной, не желая отпускать друг друга, пока Чимин не отстранился для такого нужного вдоха.

— Что ты тут делаешь? — радостно спросил Чонгук, раскачивая его в своих руках, не желая ставить на ноги.

— Соскучился, я же говорил. Поставь меня, Гук, сейчас полотенце упадёт, я пока не готов к стриптизу.

Он мог бы звучать обиженно, когда его так таскали, словно куклу, но эта игра была ни к чему, не между ними двумя, когда оба наслаждались каждой секундой рядом, каждым сантиметром кожи, которой могли наконец коснуться, каждым вздохом, который могли разделить. Усмехнувшись, Чонгук перехватил его крепче и, только донеся до дивана, осторожно отпустил, присаживаясь рядом.

— Пока?

— Чон Чонгук, — шутливо пригрозил Чимин, видя, как парень играл бровями, неоднозначно нависая над ним, пока он не упёрся рукой в широкую грудь, — где моя милашка, которая краснеет от слишком откровенных жестов?

— Закопана в работе и похоронена под любовью к тебе, конечно.

— Очевидно. — Удобнее располагаясь на диване, едва ли придерживая полотенце, Чимин потянул парня на себя, позволяя тому лечь сверху, между его раздвинутых ног, и поцеловал ещё раз, осторожно зачёсывая длинные волосы назад, чтобы открыть лицо. — Я ничего не готовил на ужин, приехал недавно.

— Я накупил продуктов, ждал тебя завтра, — прошептал Чонгук, с трудом отрываясь от припухших губ.

— О-о-о. Я видел, — смех вырвался неосознанно, стоило лишь вспомнить забитый холодильник. Легонько царапая позвоночник, забравшись ладонями под чужую футболку, Чимин прикусил губу, не разрывая зрительного контакта и желая подразнить, отметил еле слышно: — Надо будет взять вина, у меня для тебя сюрприз.

Чонгук на секунду завис. Он растерянно смотрел прямо на него, словно пытался обработать слова о сюрпризе, но никак не мог догадаться, о чём шла речь. Пользуясь замешательством и удивлением от того, что в целом приехал в чужую квартиру перед премией, Чимин, больше ничего не объясняя, скользнул под выпрямленной рукой, выбираясь из-под парня, и направился к кухне.

— Иди в душ и подумай, что ты хочешь посмотреть. У нас есть ещё где-то два часа, пока нам точно не будет пора спать. Я приготовлю что-нибудь, и поужинаем вместе.

— Ты останешься? — ошарашенно спросил Чонгук, явно не ожидая такого поворота событий, но слишком откровенно радуясь.

— А ты думаешь, я приехал помыться? — доставая мясо из холодильника, он почти кричал, чтобы его слова точно были услышаны. — Во сколько у тебя запланирован выезд?

— В… В три, за час до начала.

— Отлично, — хлопнул в ладоши Чимин, отрываясь от плиты и продуктов, что он уже разложил на небольшой свободной столешнице. — У меня тоже. Я сказал, что доеду до компании сам, так что выйдем вместе.

Чимин не оборачивался. Слышал, как парень скрылся за дверью ванной, и принялся нарезать мясо и овощи, предварительно запустив рисоварку. Он не стал надевать шорты, остался лишь в белье и объёмной футболке, что даже на Чонгуке висела свободно, и, то и дело взмахивая руками, чтобы откинуть длинный рукав, готовил ужин, который оба наверняка не съедят полностью.

— Хэй…

Тёплые, слегка мокрые руки легли на талию, пока чужой подбородок нашёл себе место на его плече. Чонгук любопытствовал, глядя за финальными приготовлениями, и нежно сминал кожу, пуская рой мурашек по телу, словно не прошло восьми лет, и они начали отношения лишь вчера и были отчаянно влюблёнными и нуждающимися друг в друге. Царапая шею пирсингом, Чонгук целовал медленно, вслушиваясь в сбитое дыхание, пока Чимин не откинулся назад, полностью падая в объятия, запуская руку в тёмные волосы и ероша их. Сантиметр за сантиметром, под шкворчание сковороды и шум вытяжки Чонгук продвигался ниже, к кромке футболки, оставляя влажные следы от поцелуев.

— Всё готово, поможешь расставить у дивана?

Чимин звучал почти отчаянно. Словно стоило скорее пресечь эту пытку, чтобы не перешагнуть черту, чтобы действительно поесть и как следует отдохнуть перед мероприятием, но чувства всегда обгоняли логику, по крайней мере, на поворотах.

Начав с тарелок и плошек с закусками, Чонгук расположил всё на низком столике, придвинув поближе банку пива, которая уже была открыта, и вернулся на кухню, чтобы забрать последнее. Подойдя со спины, двигаясь быстро, чтобы не встретить сопротивления, он подхватил Чимина на руки, перекидывая через плечо под его звонкий смех, и, намеренно пошатываясь, зашагал к накрытому столу. Маленькие ладони вцепились в ткань на уровне лопаток, но Пак не боялся упасть, будучи готовым к чему-то подобному. Татуированная рука придерживала за ягодицы, слегка заползая кончиками пальцев под кромку нижнего белья, и Чимин верещал громче, пока его горячую кожу сминали не менее горячие руки.

— Приехали, — улыбнулся Чонгук, опуская его на диван, сразу приближаясь к губам и воруя поцелуй. Короткий, но оттого не менее ценный.

Ужины всегда были наполнены особой аурой. От них исходило спокойствие и тепло, даже если они были совместными сквозь расстояние, обеспеченными лишь телефонным звонком, но в них всё ещё теплилась та любовь, что не канула никуда, и это была та традиция, которой они старались следовать, нарушая лишь в дни, когда поблизости был кто-то.

Оба ели мало, опасаясь наедаться на ночь, тем более сейчас, но просмотр фильма успокаивал нервозность, а разделённый на двоих смех над комедией, наугад выбранной из каталога, расслаблял окончательно. Чимин сидел на диване с ногами, опираясь плечом на Чонгука, утопая в его объятии, пусть и одной рукой, иногда поворачиваясь, чтобы оставить поцелуй на мягкой щеке, и тут же отворачивался обратно, не давая шанса поцеловать себя в ответ. Уже засыпая, пригревшись в чужих крепких руках, он не обратил внимания на то, сколько времени на часах, полностью положившись на Чонгука. В который раз.

Чимин лишь мельком, сквозь сон, почувствовал, как его снова подхватили чужие руки, как бережно его перенесли в спальню. Разморенным взглядом цепляясь за будильник на прикроватной тумбе, он нахмурился, видя, что уже почти рассвет, и это должно было бы быть плохо — они явно не выспятся, но он ни секунды не жалел о том, что приехал. Он так хотел быть здесь, получая и отдавая любовь. Ненавистную для сна одежду он начал стягивать сам, стоило лишь почувствовать мягкость матраса, а следом чужие руки помогли ему расправиться с бельём. Где угодно он мог спать в одежде, но не здесь, не там, где отчаянно хотелось ощутить чужое тепло от и до, полностью и без преград.

Закончив с домашней одеждой Чимина, Чонгук стянул с себя футболку и штаны, следуя примеру парня, и устроился рядом. Жар тел перетекал от одного к другому, он сгрёб парня ближе утыкаясь носом в верхний позвонок, не решаясь двигать его на постели, оставляя неподвижным комочком спиной к себе. Он вдыхал аромат шампуня с волос, наслаждался мягкостью кожи в своих руках, и, несмотря на то, что время близилось к пяти, он успел в одиночестве досмотреть кино, пока Чимин сладко спал под боком, — самому засыпать отчаянно не хотелось. Оставив ещё один поцелуй на чужом плече, он прижал парня к себе, полностью растворяясь в нём, и закрыл глаза.

***

— Хэй… Привет, — Чимин улыбнулся, наблюдая, как медленно просыпался Чонгук, едва разлепляя веки, но снова закрывая глаза. — Нам скоро выезжать.

Придвинувшись ближе, он уложил голову на крепкую грудь и умиротворенно выдохнул, когда покрытая татуировками рука легла на его спину, обнимая. Спутанные волосы лезли в глаза, но Чимин не обращал внимания, нежась под боком парня. Выводя круги пальцем, он, едва касаясь, вёл линию от одного соска к другому, опаляя чужую кожу горячим дыханием.

Чонгук дышал чаще, усиливая хватку на его лопатке, но не открывал глаза. Стараясь вызвать большую реакцию, наконец окончально разбудить, Чимин оставил резкий щипок, чувствуя как чужая ладонь ответно сжалась на его коже, слыша приглущённое мычание.

— Я не сплю. — Ёрзая, Чонгук приподнялся на подушке, принимая сидячее положение, утягивая Чимина за собой, чтобы тот оставался в его объятиях. Сквозь зашторенное окно почти не проникал свет, и, всё ещё дезориентированный, Чонгук не мог заметить, как парень наслаждался своей небольшой хитростью. — Который час?

— Мм… Десять, — растягивая буквы, ухмыльнулся Чимин и поднял глаза, встречаясь с удивлённым взглядом, что быстро сменился на заинтересованный. — Ты не злишься?

Слыша обессиленный стон, он рассмеялся, поняв, что парень разгадал его намерения, но не успел ничего добавить, когда Чонгук резко дёрнулся, сильнее сжимая руку на его талии.

— Маленькая врушка, — реагируя на слова, что им скоро выезжать, сказал Чонгук, хватая Чимина под мышкой и притягивая выше, чтобы перекинуть через собственный торс и усадить на бёдра. — Иди сюда. Нам выезжать только в три, — уложив руки на пышные ягодицы, прошептал он, потянувшись вперёд, и оставил аккуратный поцелуй на животе Пака. — Мы почти не спали, что ты за монстр и куда делась моя булка?

Сидя верхом на обнажённом теле, Чимин расстворялся в моменте, глядя сверху вниз. Шаловливо проезжаясь по чужому члену задницей, он опирался руками на широкую грудь, закусив нижнюю губу. Время едва перевалило за десять, и он почти намеренно проснулся раньше в преддверии ежегодной премии. Вечер обещал быть долгим, затянутым разными номинациями и нервами, — как бы они ни любили друг друга, они всё ещё оставались звёздами двух разных агентств, вынужденных бороться друг с другом, и это выглядело мучительно. Почти так же мучительно, как Чон, лежащий под ним, сминающий его ягодицы, но не действующий дальше.

— Я всё ещё твоя булка, если ты продолжаешь настаивать на этом прозвище. Но не делай из меня извращенца, потому что ты буквально упираешься в меня стояком.

Резко согнув ноги в коленях, Чонгук подкинул Чимина, ладонями надавив ему на спину, и рвано выдохнул, когда тот упал ему на грудь, выгнувшись в пояснице. Поглаживая его вдоль позвоночника, глядя в глаза, он провёл левой рукой линию к тёмной макушке. Ещё сонная ухмылка не сходила с лица Чонгука, он еле слышно мычал, наслаждаясь податливым парнем в ворохе одеял.

Чимин млел под тёплыми касаниями, прижимаясь к обнажённому телу под собой. Сильные руки блуждали по телу, пока его собственные ладони покоились на груди Чона — он получал свою ласку, чувствуя, как кожа к коже сталкивались оба их члена, налитые возбуждением.

— Да, на извращенца ты похож все меньше, — прошептал Чонгук, наблюдая за изменениями в любимом лице. Чимин постанывал, томно прикрыв глаза, покусывал губу и елозил, создавая трение тел. — Ты продолжаешь это делать, булка.

— Что? — надломленный выдох вырвался бесконтрольно.

Чимин был жаждущим, его горячая плоть скользила вдоль венистого члена, задевая крупную головку своей. Аккуратные пальцы впивались в кожу на груди Чонгука, пока тот снова смял обеими ладонями округлые бёдра.

— Ты снова соблазняешь меня. Я думал, айдолы более сдержаны.

— Ты тоже айдол. — Сжав сосок и вырвав гулкий стон из соблазнительного рта, Чимин приподнялся, заводя руку за спину, и сместил стоящий член Чонгука назад, между своих ягодиц. Он улёгся на широкую грудь щекой, сильнее выпятив пышную задницу, и, проскальзывая по чужому возбуждению, промычал, когда почувствовал на коже мокрый след предэякулята.

— Поцелуев сегодня не будет, господин знаменитость?

— А ты заслужил? — Чимин поднял взгляд, уловив протяжное «Ооо», и столкнулся с насмешливыми глазами.

Чонгук улыбнулся, словно придумал нечто, что не понравится Чимину настолько же, насколько он будет в восторге. Они не разрывали зрительный контакт, щупали друг друга ладонями везде, где могли дотянуться, пока в один момент Чон не раздвинул мягкие ягодицы, указательными пальцами надавив на колечко мышц.

— Подай-ка мне смазку, детка, — прошептал Чонгук, опаляя дыханием покатое плечо и сразу целуя загорелую кожу.

Внутри загорался огонь, Чимин чувствовал, как парень едва задевал кончиками ногтей нежные складки, как дразнил его в ответ на отказ поцеловаться. Он безусловно знал, что Чонгук попытается отыграться, ведь тот так любил целовать его.

С трудом преодолевая желание сделать всё быстро, Чимин потянулся к тумбочке и, схватив бутылочку с лубрикантом, замер. Ему пришлось сместиться, Чонгук подтолкнул его ладонями, не отнимая пальцев от пульсирующего входа, но, когда Чимин навис грудью над его лицом, тот сразу обхватил губами аккуратный сосок.

Уперевшись свободной рукой в изголовье кровати, Чимин глубоко дышал. Чужие зубы мягко прикусывали коричневатую ареолу, и за укусом следовал язык, обводящий влажные круги.

— Гук-и… — простонал он, когда дорожка поцелуев сместилась ко второму соску. — Я же сказал — никаких поцелуев.

— Ты говорил про губы, ну, знаешь, твои и мои вместе, — дразня, рассмеялся Чонгук. — Это так не работает, детка. Ты хочешь мой член, но не хочешь, чтобы я целовал тебя. Вернее, не так. — Широко мазнув по соску, закрыв глаза, он прошептал: — Ты говоришь не целовать, но отчаянно ждёшь.

Переместив одну руку на затылок Чонгука, Чимин крепко сжал его волосы в кулаке, притягивая лицо ближе, затыкая рот своими ключицами. Влажные дорожки языка утекали вдоль тонких линий его тела, обводили родинку ближе к шее, пока он стонал, разнеженный от ласк. Дыхание переходило в суматошное, пальцы Чонгука разминали колечко мышц, приоткрывая его, и Чимин был готов задохнуться, когда указательный скользнул внутрь.

Наслаждаясь каждым неторопливым толчком, стараясь расслабиться, чтобы облегчить им задачу на это утро, Чимин подавался задницей назад, насаживаясь самостоятельно. Мелкие поцелуи стремились по его телу, рисуя собственные узоры, пока он сдерживал постанывания, выжидая момент финала растяжки, надеясь не кончить раньше. Уловив движение под собой, Чимин не сразу понял, что его сдвинули выше, почти на грудную клетку, и теперь он упирался коленями в подушки.

Пальцы приятно вторгались внутрь, подготавливая его. К одному прибавился второй, донельзя измазанный в смазке, так что остатки стекали к мошонке, грязно и так, как оба любили до судорог.

— Как хорошо, что ты разбудил меня, детка, — прорычал Чонгук, вытаскивая пальцы, размазывая лубрикант по промежности.

Ладонь очерчивала линию меж ягодиц, задевая мизинцем яички, и, мазнув губами под пупком, выцеловывая подтянутый живот, Чонгук вобрал истекающий член в рот, приставив уже три пальца к сфинктеру. Язык заскользил по длине, смешивая слюну с предэякулятом, что уже капал на крепкую грудь, и, вырвав новый стон, Чонгук проник в тугой вход, каждой фалангой ощущая внутренний жар.

Дёрнувшись, Чимин громко выдохнул, запрокинув голову назад, и выгнулся ближе к изголовью кровати. Касаясь разгорячённой кожей холодного дерева, он двигался в такт ритму, заданному пальцами, и стонал в сгиб локтя, пока его член повторял толчки в приоткрытый рот. Каждая венка, каждый миллиметр были обласканы мокрым языком — он толкался в жаркое горло, путаясь в ощущениях и акцентах. Сзади распирали чужие движения, тогда как спереди он был всё ближе к тому, чтобы лишить Чонгука возможности петь сегодня.

Гонясь за удовольствием, всё более размашисто вбиваясь, то и дело слетая на губы, Чимин посмотрел на сомкнутые веки парня, но тут же залился румянцем, когда тот открыл глаза, сталкиваясь с ним взглядом.

— Нравится? — спросил Чонгук, выпуская член изо рта. Оставив поцелуй под головкой, он провёл языком короткую линию и снова вытащил пальцы, массируя ими смягчавшуюся задницу. — Такое утро ты хотел?

— Мгм, — довольно промычал Чимин, выгибаясь в пояснице, двигаясь волнообразными движениями, чтобы насадиться на пальцы снова.

— Ляг на спину.

— Но… — сбитый с толку, он почувствовал, как Чонгук похлопал его по бедру, призывая двигаться, и начал слезать с широкой груди, прежде чем парень перевернул его, меняя их положение. — Я хотел быть сверху.

Ударившись о матрас лопатками, сбито выдохнув, Чимин не успел прийти в себя, как сильные руки дёрнули его к краю кровати, осторожно придерживая под коленями. Чонгук опустился на ковёр, уперевшись локтями в матрас, удобно расположившись меж разведённых ног, и всё, что оставалось Чимину, — наблюдать и получать удовольствие.

— Как захочешь, детка. Я обязательно усажу тебя, но для начала… — хитро облизнувшись, разрывая зрительный контакт, Чонгук прильнул языком к дырочке, нежно обводя её и провоцируя ускоренный пульс.

— Ох, блять… — выругался Пак, но сразу получил шлепок ладонью по бедру.

— Ты опять ругаешься.

— Иди к чёрту, Гук, — задыхаясь, ответил Чимин, вжимаясь затылком в постельное бельё.

Он чувствовал, как по всей промежности растекалась смазка и слюни, как Чонгук жадно присасывался к сфинктеру, смакуя края губами. Опустив руку ниже, Чимин обхватил основание члена, медленно двигаясь выше под аккомпанемент влажных звуков, не контролируя выдохи, что стремились из груди.

— Не останавливайся, милый… — заполошно выстонал Чимин, вскрикнув, когда к языку снова добавились пальцы.

Шипя от того, как сильно колени врезались в ковёр, Чонгук продолжал толкаться языком в колечко мышц, оставляя сгустки слюны повсюду, вбиваясь указательным и средним пальцами рядом, сгибая их внутри, чтобы достигнуть простаты и поймать очередной громкий стон. Продолжая движения рукой, он мазнул выше, вобрав в рот одно яичко, неразборчиво мыча в согласии с чужими стонами. Его член так и оставался без внимания, Чонгук не рисковал трогать себя, желая оставить всё для Чимина.

Снова пройдясь губами по ягодицам, схватив не глядя бутылёк смазки одной рукой, он вытащил пальцы и, выдавив на них лубрикант, оставил ещё один мокрый поцелуй на раскрытой дырочке. Коснувшись кончиком языка мошонки, облизав тонкий шовчик, Чонгук размазал новую порцию смазки, очередной раз проникая пальцами внутрь, и отстранился.

— Детка… — позвал он парня, что безвольно лежал на простынях, медленно надрачивая колом стоящий член.

— М?

— Ты хотел быть сверху.

Улыбаясь, Чонгук завалился на кровать, проходясь испачканной в смазке ладонью по своему возбуждению. Он ждал, предвкушал, когда Чимин окажется на нём — ухмыляясь, наблюдая, как разнеженный парень перевернулся на живот и подполз ближе, он призывно похлопал себя по тазовой косточке, вызывая ответный смешок.

Усевшись на его бёдра, Чимин упёрся руками в крепкую грудь и проехался влажной задницей по паху. Не теряя времени, он поднял ладонь ко рту и, не сводя взгляда с почерневших глаз Чонгука, размашисто облизнул её, прежде чем переместил назад, обхватывая стоявший член.

Долгожданное прикосновение пустило под кожу тысячи иголок — напрягшись, Чонгук сжал зубы, топя стон, и вцепился в упругие ягодицы, раздвигая их в стороны, позволяя парню сделать всё самостоятельно.

— Я так люблю тебя, — прошептал Чимин, на секунду нагнувшись, чтобы поцеловать его, но быстро выпрямился, снова обхватывая основание аккуратными пальцами, направляя в себя.

Постанывая от дразнящих шлепков головкой о вход, Чимин приподнялся и, расслабив мышцы, пропустил её внутрь. Туго сжав собой член, он позволял ему входить глубже, медленно раскачиваясь сверху.

— Ох, блять… детка… — прошипел Чонгук, сильнее впиваясь в чужие ягодицы. Узость, несмотря на растяжку, распаляла сознание, но он держался, чтобы не толкнуться раньше времени.

Продолжая опускаться, Чимин скользнул рукой по собственной шее, медленно ведя ниже, захватывая сосок, и ещё ниже — к члену. Не давая себе передышки, ритмично насаживаясь, он обхватил ладонью основание, сразу переходя к рваным движениям. Поддерживая заданный темп, он ласкал себя, не останавливая фрикций, видя, как Чонгук пожирал его глазами.

— Ты пиздецки красивый, ах… — простонал Чонгук, когда почувствовал, что вошёл полностью. Надавив одной рукой на поясницу Чимина, он задушено выдохнул, когда тот навалился сверху, расфокусировано смотря прямо на него. — Иди сюда.

Захватив пухлые губы своими, он сминал их поочередно, оттягивая и кусая. Чимин отвечал на укусы нежностью, обсасывая его язык, путаясь ладонями в чёрных волосах, не желая отстраняться.

Уперевшись пятками в матрас, Чонгук толкнулся навстречу, глуша громкий стон своим ртом. Вернув руку на ягодицу, он зафиксировал Чимина, сильнее раскрывая задницу, и, дождавшись, когда тот поднимется, почти полностью выпуская его изнутри, резким рывком вошёл до конца. Звонкие шлепки вперемешку со всхлипами наполнили комнату — он двигался быстро, ударяя головкой по простате почти каждый раз, не стесняясь собственных стонов так же, как и Чимин.

Невыносимо жарко — пот скопился между лопаток, пока Чонгук входил в любимое тело, подгоняя общий оргазм. Он чувствовал, как от желания кончить почти свело яйца, и, в очередной раз низко простонав, не заметил, как парень сел.

— Ты же кончишь в меня? — закатывая глаза, спросил Чимин, в быстром темпе опускаясь на влажный от смазки член. Он впивался ногтями в грудь Чонгука, стискивал бёдрами его ноги, снова не давая пошевелиться, пока сам с громкими вскриками объезжал его, красиво выгибаясь в спине. — Ах… Милый, ты… ты же сделаешь это?

— Боже, Чим, — давление на член сводило с ума. Чимин сжимал его, ни на секунду не прекращая насаживаться. Сильнее стиснув руки на талии парня, Чонгук помогал ему держать темп, постанывая в унисон. — Детка… Ты же так не любишь потом всё вымывать. Блять… Как же хорошо.

Оглаживая бока, сминая их пальцами до побелевших следов, Чонгук прорычал и вздёрнул бёдра выше, двигаясь навстречу. Перед глазами был только Чимин, его затраханный взгляд и зацелованные вопреки запрету пухлые губы. Парень облизнулся и наклонился, полностью навалившись на Чонгука, сталкиваясь с ним носами.

— Зато я очень люблю, как твоя горячая сперма вытекает из меня, — хитро улыбнувшись, Чимин простонал от очередного сильного толчка и впился нетерпеливым поцелуем, обхватывая колечко пирсинга. Играясь с языком Чонгука, он мычал от распирающей наполненности. Дыхание сбилось, всё тело дрожало от перевозбуждения и подступающего оргазма. Пак отстранился и прижался лбом к его, соблазнительно выдыхая. — Пожалуйста, милый… Ты не можешь отказать мне.

— Чёрт… Люблю тебя, — заполошно произнёс Чонгук, теряясь в реакциях, и, зажмурившись, толкнулся ещё несколько раз, прежде чем парень взвизгнул.

Не останавливаясь ни на секунду, Чонгук сходил с ума от пульсации вокруг члена, жадно вбиваясь в податливую задницу, что стягивала его, пока Чимин кончал на их животы, несвязно выстанывая его имя. Прижимая его ближе к себе, полностью обвив одной рукой талию, он чувствовал, что вот-вот кончит сам, и, не отказывая себе, шлёпнул вздёрнутую вверх ягодицу, когда тело прошибла волна удовольствия. До дрожи в пальцах наслаждаясь каждым мгновением, Чонгук изливался внутрь мягкой дырочки, не прекращая толкаться. Он рычал, еле сдерживаясь от того, чтобы не вонзиться зубами в покатое плечо, что было так близко, и, выпустив из груди последний стон, подцепил пальцем чужой подбородок, приблизив губы Чимина к своим, оставляя на них обессиленный поцелуй.

Осторожно вытащив член, Чонгук пару раз ткнулся головкой во влажный от смазки и спермы вход, размазывая остатки по коже, и устало выдохнул, обнимая расслабленное тело на себе.

— А теперь который час, булка?

— Время мыться, — прошептал Чимин, почти урча от того, как к мошонке скатывались вязкие белёсые капли. — А… А если серьёзно, то у нас три часа до выхода.

— Справишься с душем? Я перестелю кровать и закажу завтрак. — Уловив кивок, Чонгук поцеловал взмокший висок парня, осторожно помогая ему подняться с постели, но Чимин не отпускал своих рук от его шеи.

— И холодный кофе.

— И холодный кофе, — согласился Чонгук, целуя капризные губы, и отстранился, напоследок сжав округлую задницу пальцами.

Неторопливо скрывшись в ванной после Чимина, заранее разложив на столе лёгкий завтрак и кофе, Чонгук вышел из душа как раз в тот момент, когда Пак уже допивал айс-латте, задумчиво глядя в смартфон. Подойдя ближе, он взъерошил мокрые волосы парня, мягко почёсывая его голову, упуская, как тот спрятал экран своего телефона, и подхватил со стола свой стакан с кофе. Шумно перемешав лед трубочкой, Чонгук сел рядом, наблюдая за чужой задумчивостью.

— Так что за сюрприз? Что ты хотел отметить вином сегодня?

— А? — отвлёкся Чимин, забрасывая ноги на его колени, чуть съезжая на стуле. — Ну, я уверен, что кто-то из нас заберёт «Артиста года» сегодня, и есть кое-что ещё, но я расскажу тебе после премии.

— Почему не сейчас? — Поглаживая обнажённую лодыжку одной рукой, Чонгук чуть развернулся к столу, чтобы поставить стакан и позавтракать.

— Давай ешь, любопытный. Сказал же, потом.

Чимин суетился. Хотя, в отличие от Чона, он скрывал сюрпризы лучше, всё же нервничал, будто боялся выдать что-то случайно. Резко поднявшись, он суматошно оделся и высушил волосы, то и дело поглядывая в телефон. Он следил за временем, подгонял, пока Чонгук медленно завтракал, тщательно пережёвывая каждый кусок мяса, иногда мыча от удовольствия. Ему несколько раз позвонил Югём, и, судя по ответам парня, тот снова уговаривал его продлить контракт, вероятно, надеясь, что тот согласится под влиянием момента и премии.

Так и не сдвинувшись с места, наблюдая за тем, как Чимин прибирал остатки вчерашней ночи, моя тарелки и протирая стол в гостиной, Чонгук поднялся, когда до выхода оставалось полчаса и его менеджер уже написал о том, что будет ждать его в компании, чтобы собраться.

— Детка… Не переживай, — прошептал Чонгук, стоя на выходе из квартиры. Потянувшись к Чимину, он обнял его, вдыхая аромат своего шампуня с чужих волос. — Осталось пережить сегодня, потом ты расскажешь всем и мне в том числе, какую компанию выбрал для перехода, и успокоишься. Просто не думай об этом сейчас. Сейчас нас ждут долгие часы на МАМА, и мы вернёмся домой.

— Мгм, — ответ затерялся в складках ткани. Чимин уткнулся лицом ему в грудь, принимая ласковые поглаживания по спине, но в последнюю секунду отстранился, встав на носочки и накрыв его губы своими. — Всё пройдёт отлично. Надеюсь, ты позаботишься о вине.

— Я позабочусь, о чём захочешь.

Наполненные нежностью, они по очереди покинули квартиру, точно зная, что как минимум этот вечер, после красной дорожки, проведут вместе, пусть и сквозь огромные ряды заполненного концертного зала.

Убегая вперёд, Чимин чувствовал чужой взгляд в затылок, когда спускался по ступеням, пока не покинул пределы видимости, и улыбнулся, игнорируя тянущую боль в пояснице. Ответив Югёму на смс, он суетливо огляделся по сторонам, стоило только выйти на улицу, как заметил ожидающее такси. Маска привычно на лице, на голове неприметная кепка, а счастливые глаза скрыты за солнцезащитными очками. Поправив сползающую с плеча огромную кожаную куртку, Чимин подбежал к яркой машине и юркнул в салон. Все опасения касаемо сегодняшнего вечера выветрились из мыслей, или он мог бы сказать, что их хорошенько подтолкнули на выход крепким и горячим членом. Прикусив губу, вспоминая прекрасное утро, такое, по которому успел заскучать, он открыл нейвер, перелистывая вкладки на сохранённую одиннадцатую страницу сайта, что шерстил последние недели.

Путь в компанию не занимал много времени — порядка двадцати минут, если не застать пробки, но сегодня Сеул готовился к премии, и улицы уже были полны фанатов разных категорий, что караулили своих кумиров, желая встретить их в любой точке города. Часть проспектов была перекрыта, но такси стремительно рассекало полосы движения, минуя часть из заграждений объездным маршрутом.

— Я выйду здесь, — сказал Чимин, осторожно вглядываясь в горизонт. Он отметил парочку особо подозрительных компаний и огромную вереницу стоявших впереди машин и, просунув между передних сидений наличку, сразу выскользнул из такси.

Пешая прогулка могла бы быть такой, если бы он не сбивался на бег каждые десять метров, торопясь скрыться за стеклянными дверьми агентства. В голове проскакивали отвлечённые мысли, абсолютно не соответствующие настроению, что должно было быть как минимум нервным, но он вспоминал приятный завтрак с Чонгуком, тёплые пальцы на своей коже и нежные поцелуи, будоражащие кровь.

Влетев в холл компании, Чимин чуть не сбил с ног кого-то и, сбито развернувшись вокруг своей оси, поклонился перед молодой девушкой, извиняясь за невнимательность, сразу направляясь к лифтам. До начала ковровой дорожки оставалось около полутора часов, менеджер уже надрывал телефон, но он не принимал звонок, сжимая смартфон в кармане.

— Вот ты где! — недовольно крикнул менеджер Ли, как только Чимин вылетел из лифта, спотыкаясь на ходу. — Я тебя заждался.

Посмотрев на время, наконец вытащив из кармана куртки телефон, Пак нахмурился, отмечая, что не опоздал ни на минуту от оговоренного времени, и двинулся следом за Югёмом к небольшой комнате, где корди обычно собирали его на мероприятия.

Атмосфера, пропитанная его прошлыми успехами и падениями заставляла нервничать. Пройдя в гримёрную, он огляделся, наконец осознавая, что, вероятно, это последние его сборы в этих стенах, и грустно выдохнул. Как бы он ни хотел большей свободы для себя, покидать компанию всё ещё было тяжело. Он никогда не был заносчивым, скорее, стеснительным и безмерно благодарным. Даже сквозь насмешки и злые фразы, но не в сторону себя, а в сторону того, кого любил, и это решение принимал ради них двоих. Как бы ни повернулась жизнь — восемь лет, глубочайший секрет, и они заслуживали хотя бы маленького шанса на то, чтобы быть более приближёнными к реальности, чем то, что было сейчас.

Пока над макияжем трудилась давно привычная нуна Суён, Чимин всматривался в отражение, находя себя собранным, готовым, игривым за счёт косметики и уже надетого наряда. Он всегда поражался, как им удавалось преобразить его за считанные минуты, стоило лишь сменить обычную одежду на нечто нарочито праздничное, нанести дымки на глаза, и он чувствовал себя именно настолько сексуальным, как о нём всегда говорил Чонгук. Тёмно-синий бархатный пиджак приятно холодил кожу, кожаные брюки обтягивали, но не затрудняли движения ног, что неотвратимо хотелось скрестить, положив одну на другую, мешая визажисту, но он терпеливо ждал, когда процедура будет закончена. За спиной, на рейле, висел его наряд для выступления — мешковатые карго, бомбер — и самое приятное — открытая майка, наконец раскрывающая луны на спине. Чимин знал, что фанаты особенно ждали этого момента, ведь на прошедшем промо он успел засветить тату, что прятал от всех так долго, показывая её только в пределах дома, позволяя целовать каждый миллиметр вдоль позвоночника.

Замечтавшись, Чимин чуть не пропустил, как Югём позвал его, заглянув в комнату, и, удостоверившись, что Суён закончила, он, едва не свалившись с высокого стула, шумно поднялся на ноги, смеясь над собственной неуклюжестью.

— Мы выезжаем? — громко крикнул Чимин в спину убегающему менеджеру. Вслушиваясь в шум, он едва уловил положительный ответ и, поклонившись Суён, заспешил на выход.

Только сейчас, пока он спускался на первый этаж, переживания начали захватывать его разум. Чимин точно знал, как вести себя на протяжении премии, — пусть в первые разы нередки были провалы, но тогда, много лет назад, он вряд ли мог назвать себя не то что айдолом, даже общим «артист», в отличие от того, что происходило сейчас.

Сидя на заднем сиденье служебного микроавтобуса, он перебирал пальцами лацкан пиджака, считая минуты до прибытия. Югём что-то говорил ему, но чужие слова пропадали в нагнетающем волнении — почему-то именно сейчас казалось особенно важным одержать победу, хотя… «Если Гук выиграет, я буду рад», — подумал Чимин, но внутренние переживания сковывали до тошноты. Он намеренно не проверял сайт с голосованием, запрещая себе даже на секунду сомневаться. Победа приносила больше шансов на успешный переход — это станет тем, что он оставит за спиной в благодарность своей компании, находя «приют» в другой, оттого было таким важным для него.

Ковровая дорожка, смазанные приветствия от ведущих вечера — таких же артистов, как он, только из индустрии кино. Он кланялся бессчётное количество раз, боковым зрением выцепляя силуэт Чонгука, который стоял в импровизированной очереди из селебрити, что должны были идти за ним. Смяв подол пиджака, Чимин старался не показывать накатившего стресса, ведь ещё никто, кроме него самого, не знал о конечной точке его перехода.

Смешные вопросы и не менее бессмысленные ответы на них лились рекой, прежде чем он смог удалиться в общий зал. Поглядывая на коридор, через который прошёл сам, сумасшедше желая увидеть Чонгука, Чимин ёрзал на платформе, что заменяла удобное сиденье, и ждал. Ждал начала, ждал конца, чего угодно — только бы округлые глубокие глаза смотрели на него не переставая. Очевидно закончив с красной дорожкой, Чонгук вошёл в зал, улыбчиво кланяясь тем, кто уже был внутри. Пройдя мимо него, тот на секунду завис и, глядя на Югёма, что сидел рядом, учтиво пригнул голову, кидая многозначительные взгляды на Чимина.

«Актёр», — усмехнулся Пак про себя, ответно кивая тому, с кем попрощался лишь сегодня утром.

Капли притворства прожигали внутренности, менеджер рядом скалился, даже не скрывая отвращения, пока он сам ловил каждое изменение чужой мимики, находя в глазах любовь. Следом за Чонгуком шли другие: множество звёзд, что также требовали уважительного приветствия, и Чимин давал его — не только вымуштрованный на понятные жесты, но и искренне радостный.

Шоу близилось к началу, а нервы напряжённо натягивались в струны, пульсируя изнутри. Просматривая одно выступление за другим, Чимин не мог удержать своё тело от непредвиденных реакций — колени тряслись, ладони потели, а он сам был на грани срыва, то и дело оборачиваясь к Югёму, стискивая пальцы на колене менеджера. Он видел, что Чонгук следил за ним сквозь несколько рядов, посылал свою поддержку, но этого словно стало недостаточно. Когда очередная группа забрала свой бонсан, Чимин суетливо провёл вспотевшими руками по бёдрам, скованным кожаными штанами, и поднялся: скоро его очередь выступать перед заполненным залом, а после — объявление главной премии среди номинантов «Артист года», и это уже стало самым волнующим событием для него.

Скрывшись за сценой, почти наугад находя гримёрку, выделенную для него, Чимин запер дверь, надеясь, что комната предназначена только ему, и, оперевшись на зеркальное трюмо, рвано выдохнул.

— Соберись, — прошептал он, путаясь в мыслях и последовательности действий.

Стянув пиджак, следом переодев майку и брюки, Чимин встал напротив зеркала, вылавливая свой образ, впитывая его полностью. Брюки карго не облегали, давая свободу движениям, и следуя порыву, он дёрнулся в сторону, имитируя танец, прихватывая собственные бока в повороте. Пируэты и прыжки меркли рядом с той энергетикой, что он был готов вот-вот выплеснуть на сцену.

Лёгкий стук в дверь отвлёк, но не на напугал. Координаторы площадки звали его в глубь длинных коридоров, и Чимин гордо вышагивал вслед за мужчиной, что указал на время выступления, подбираясь всё ближе к закулисью. Мурашки пробрались под ворот куртки, в которой и без того было жарко, спасала лишь почти голая майка. Остановившись на линии, очерченной операторами, чтобы никто не залез в кадр раньше времени, Чимин перебрасывал из одной руки в другую свой микрофон и, включив аппаратуру, закреплённую на поясе за спиной, понял, что, в отличии от обычного, не слышал ничего — лишь белый шум в ухе.

Отчаянно озираясь в попытке найти Югёма взглядом, он прикусил губу, скрывая накатывающую панику, когда его глаза наткнулись на глубокие, тёмные, совсем рядом. Он не знал очередность, абсолютно забыл, что между его выступлением и объявлением победителя номинации «Артист года» также выступала его любовь, что сейчас смотрела впритык. В ушах звенел пульс. Миллионы комментариев, что Чимин вычитал в соцсетях о собственном пении, всплыли сами по себе, и теперь, когда проклятая аппаратура не работала, он уже не знал, на что уповать, когда заметил, как Чонгук что-то прошептал стоящему рядом пареньку, вероятно, стаффу, передавая свои микрофон и коробку с монитором, так схожие с его, отличавшиеся лишь цветом.

Если бы у него был рядом телефон, Чимин бы непременно поблагодарил его за это, но они довольствовались лишь скупыми взглядами в сторону друг друга. Ладонь грел настроенный микрофон, принадлежавший отнюдь не ему, и то, как об этом, возможно, запестрит интернет после выступления, было меньшим из зол.

На периферии зрения заметив менеджера, он сжался, ожидая чего угодно, но не того, что Югём приблизится к Джебому, почти сгребая пиджак того в кулаки, но всё ещё сохраняя дистанцию, пусть и с трудом. Мысленно повторяя минутный отсчёт до выхода на сцену, Чимин стыдливо наблюдал, как его менеджер ругался с чужим, едва не нарываясь на драку.

— Вы! Это вы подстроили, да?! — кричал Ли, потряхивая молодого мужчину за края чёрной рубашки. — Хотите переманить его тем, что мы не можем обеспечить ему должный контроль сцены?

И снова стыдно. В ухе зазвучал десятисекундный отсчёт. Кинув последний взгляд на собственного менеджера, что скоро станет прошлым, Чимин опустил подбородок к груди, больше не наблюдая за сценой Чонгука.

«Неужели вернулся в зал, чтобы посмотреть?» — ухмыльнулся он, не находя его, уже чувствуя на плечах касания чужих ладоней — танцоров. Встряхнувшись, прогоняя из тела панику, Чимин ступил за очерченную линию, выходя на сцену со своей командой под покровом искусственной темноты.

Множество рук и тел — все вокруг него. Чувствуя пульсацию звука сквозь кожу, он повернулся к залу ровно в нужный момент, не опоздав ни на секунду, и всё завертелось. Шаг, следом ещё один, короткий проход. Достаточно медленный, чтобы его рассмотрели все, и он мог установить для себя точку фиксации зрения где-то в середине концертного зала. Танцоры рядом двигались хаотично, но точно, едва касаясь его кончиками пальцев. Чужой микрофон холодил ладонь, пока он пел так, как, казалось, не пел ранее.

Сгибаясь плавно, он проходил вдоль живой спирали, напоминающей ракушку, словно он был тем, кто выбирался из нее, но также вбирался внутрь. Чимин пел, избегая f-слов, а голос резонировал, когда он брал сложную ноту, чтобы в очередной раз доказать хотя бы себе, что мог сделать это. Он чувствовал на себе тяжёлые взгляды, на подкорке ощущал тот самый, но работал, отдаваясь полностью, отодвигая микрофон дальше, исполняя ту самую хореографию, на которую убил множество часов. Как единый организм, как вихрь — он извивался и уходил в новое па, заигрывая со зрителями, и неважно, что большинство было по другую сторону экрана.

Finally free.

Чонгук смотрел на него. Видел каждое движение и не мог оторвать глаз, будто это было чем-то неизведанным, полностью отличающимся от музыкального видео, которое он стримил миллион часов. Сидя в центре концертного зала, он закрывал губы руками, уперевшись локтями в колени, и «прорабатывал» каждую строчку на пару с тем, кто заставлял пульс биться чаще. Его выступление шло через одно от Чимина, так что он не переживал о том, что не сможет забрать свою технику — надеялся, что молоденький паренек заберёт микрофон и монитор у Чимина, когда тот выйдет за пределы сцены, и он успеет, но даже если нет — неважно. Всё меркло на фоне того, как выглядел Пак в свете софитов, как они непомерно шли ему, как взрывался зал, ожидая каждого слова, и он делил с ними этот восторг. «Он определённо обойдёт меня в этом году», — подумал Чонгук, но ни единого сожаления не поселилось в сердце, там уже давно было занято.

Парень облизал губы, пока куртка слезла с покатого плеча, и Чонгук был готов взорваться, но терпел, не выдавая себя, считая секунды, когда эта пытка кончится. Лёгкое тело Чимина взмыло вверх под напором множества ладоней — это финал. Следом тот рухнул на пол, в эпицентр толпы, и последний взгляд парня пришёлся ровно ему в глаза. «Случайность», — сказал бы Чонгук, но тайно надеялся, что это не так.

Всё слишком сумбурно. Чимин сошёл со сцены, снова погружённой в темноту, следом ещё одно выступление молодой группы, но Чонгук уже не слышал и не видел ничего, спеша в закулисье. Перехватив аппаратуру, стараясь сделать этот шаг незаметным, он встал на очерченную линию, где совсем недавно паниковал Чимин, и принялся вслушиваться в размеренный отсчёт. Он гордился собой. Гордился тем, что смог помочь, быстро среагировав, успев шепнуть оператору звука о том, какой микрофон выводить в эфир, но теперь наступала его очередь, и он подпрыгивал на месте, стараясь сбросить балласт нервов.

Чернота вокруг обволакивала, но его выход не предполагал той же драматичности, что у многих. Выйдя на паркет после парочки танцоров, Чонгук сам не заметил, как пролетели секунды выступления. Дни и недели, потраченные на подготовку, стоили того, чтобы тело привыкло к движениям настолько, чтобы они лились сами собой. Он даже не переодевался в сценический костюм в отличие от Чимина, и одежда разительно отличалась от той, что предполагалась концептом в полной мере, но он пел Stay alive, медленно рассекая пространство.

Рука вспорхнула вверх и ушла вниз достаточно прерывисто, чтобы очертить все выстроенные преграды, пересчитать их по одной — ментально. Чонгук пел, придерживаясь ряда со своими танцорами. Всего четверо — он пятый — чтобы составить идеальный треугольник и остаться жить, остаться чудом даже среди импровизированной клетки из живых фигур.

Когда световой луч окружил его, Чонгук уже закрыл глаза, фокусируясь на строчках: «Я буду с тобой, даже когда пройдёт много ночей», — и всё потухло. Всё ушло, и его подтолкнули ближе к выходу, сбивчиво хваля.

Непроизвольно нервничая, как и перед любой номинацией, Чонгук уселся на своё прежнее место и повернул голову туда, где сидела его любовь. Чимин улыбался. Расплывался в счастье, будто губка, впитав каждое его слово, прозвучавшее в огромных динамиках.

Для объявления победителя вышли двое — актёры, но Чонгук не обращал внимания, полностью сосредоточившись на единственном человеке, что беспокоил его. Чимин радовался, но был зажат, словно что-то тревожило его. Он переоделся обратно, хотя обычно они не тратили время на такие мелочи, ступая в зал в той же одежде, в которой закончили выступление, но на плечах парня всё также сидел бархатный пиджак, что невообразимо шёл ему. Закусив губу, Чонгук чувствовал нечто, что бередило сознание. Возбуждение… И это не было предвкушением, абсолютно нет, он давно отдал дэсан Чимину и не мог думать иначе — не после живого выступления, и если кто-то решил по-другому, то… Что ж… У судей в таком случае не было никаких навыков. Мысленно придумывая предстоящий эфир с фанатами, Чонгук не отрывал взгляда от Пака — тот, не останавливаясь, ёрзал на месте, перебрасывал одну ногу на другую, затем снова садился прямо, кусал пухлые губы, улыбался неконтролируемо, то и дело оборачивался на посеревшего Югёма, и это всё отвлекало нещадно. Пытаясь считать чужие реакции, разгадать их, Чонгук не мог прекратить откровенно пялиться на обтянутые кожаной тканью ноги, не мог перестать смотреть, что было довольно очевидным.

— … награду «Артист года» получает… — услышал он со сцены и нехотя повернулся на звук, впитывая слова. — Чимин!

Зал взорвался. Крики оглушали, и казалось, что он и сам кричал, но это было не так. Лишь ладони смыкались в аплодисментах, пока Чимин шёл к сцене, осторожно переставляя свои невозможные ноги по ступеням. Чонгук следил за каждым движением, не мог «не», и едва дышал, наслаждаясь видом довольного парня сквозь разделяющие их метры. Менеджер рядом что-то говорил, но он не слышал ни слова, полностью поглощённый картиной перед собой.

— Оу, это тяжелее, чем я думал, — Чимин потряс перед собой дэсаном, улыбаясь, и что-то внутри умилительно сжалось. Чонгук смотрел, как хрупкие пальцы обнимали награду, как парень прижимал её ближе к себе, и не мог отделаться от правильности положения. — В буквальном смысле весомая награда. Спасибо вам. Спасибо за поддержку. Всем вам и тем, кто смотрит и находится далеко или близко, неважно. Вы все сделали меня. Вау! — Чимин крикнул, наконец ставя дэсан на стойку с микрофоном, и зал поддержал его. Хотелось пропустить слезу, но Чонгук держался снова, не позволяя себе этого отчаянного шага. Вокруг горели тысячи огней, поддерживающих ЕГО человека, и он мог лишь гореть вместе с ними. — Правда, нет таких слов, которые бы смогли описать все те эмоции, что я испытываю благодаря вам. Даже стократного «спасибо» будет недостаточно. Наша команда великолепна, наши танцоры превосходны, и мы правда семья, несмотря ни на что. Я очень благодарен. Знайте, что где бы я ни был, я продолжу работать очень усердно, стараться и отдавать всё, что могу дать вам, и чу-уточку больше. Большое спасибо! Я люблю вас!

За поклонами и благодарностями, за шумом аплодисментов Чонгук мог бы пропустить, как парень сошёл со сцены, но он был настолько сфокусирован на тонкой фигуре, что это казалось заведомо невозможным. Чимин спускался по ступеням, удерживая в руках награду, и он был рядом с ним, цеплялся взглядом, провожал до места. На фоне возник Югём, и тихий голос чужого менеджера почти не врывался в сознание — Чонгук не прерывал слежки, впитывая, как Пак сел, как улыбался, пряча это волшебство от окружающих, пока двое мужчин спорили на фоне, пока пререкались. Он был занят — Чимин кусал губы, снова метался по возвышению, замещающему комфортные диваны, и казался уже не встревоженным, а возбуждённым. Парень словно пропустил через себя все импульсы, что посылали ему зрители, и теперь не мог оставаться на месте. Чонгук видел, как тот закопошился, доставая из-за спины припрятанный телефон, как смеялся украдкой, печатая что-то, что, как он чувствовал, предназначалось ему, и ждал.

Один-единственный взгляд, что схлестнул их через десятки метров, через множество людей, сидящих между ними, — этого было достаточно, чтобы тепло разлилось по груди, пуская электрические заряды по конечностям.

Вибрация уже не стала сюрпризом. В кармане заходился смартфон, обозначая то самое сообщение, что он ждал, знал, что оно предназначалось ему, и, достав из кармана телефон, Чонгук почувствовал, как к лицу прилила краска, а улыбка полезла настолько непроизвольно, что, даже если бы он хотел сдержать её, не смог бы. Даже не одно, а несколько. Всё для него и только.

Чим-Чим:

Я люблю тебя. Спасибо.

Чим-Чим:

Югём ругается с твоим менеджером?

Чим-Чим:

Неважно. Давай убежим? Это дерьмово — я знаю, что ты скажешь. Но я так хочу обнять тебя. Так хочу скорее прикоснуться к тебе.

Он видел, как Чимин что-то ещё делал с телефоном, что-то вычитывал, но быстро заблокировал экран и, улыбнувшись в последний раз, поднялся с места. Всего мгновенье, и Пак скрылся из вида, теряясь в нагромождении импровизированных сидений, пропадая в темноте коридора, ведущего за сцену. Занервничав, Чонгук наконец услышал слова менеджера Ли, что уже схватил его собственного за рубашку, и, кажется, он уже видел такую сцену, а может, нет, но всё казалось знакомым и далёким одновременно.

— Вы просто купили его! — прошипел Югём, но Ким Джебом молчал, не давая ответа. Лишь улыбался, а Чонгук не успел отреагировать, когда в ладонях раздалась новая вибрация.

Чим-Чим:

Гримёрка №7.

Чим-Чим:

Тебя типа ждёт сюрприз, так что да, мы поступаем дерьмово, но я жду тебя.

Чонгук медлил. Огонь разгорался внутри, предвкушение путалось с разумностью, вокруг было слишком много людей, и спор уже начал привлекать внимание, так что он тушевался, но сердечный ритм зашкаливал, буквально кричал о том, что он должен встать немедленно. Перекатывая телефон в ладонях, Чонгук считал секунды, наблюдая за разошедшимся конфликтом: Джебом уже скалился, наслаждаясь чужим бессилием, а он сам не слышал ни слова из того, что они говорили друг другу в тени песни, которая звучала со сцены. Последняя вибрация решила всё, разгоняя кровь по венам стремительнее, чем он когда-либо мог представить.

Чим-Чим:

Я хочу тебя, Чон Чонгук.

Совсем неосторожно поднявшись, он рванул к коридору как раз тогда, когда к спорящим начали стягиваться люди. Меньшее, что он мог сделать, — удалиться, чтобы не светить своим лицом на снимках подле чужого скандала, но не это вело его.

Серые ровные стены, пустота вокруг, ведь все были либо за сценой, либо в зале, пока Чонгук преодолевал последние шаги к горящей в сознании двери. За ней ждал тот, ради которого он мог бы кричать так же громко, как типичные фанаты, мог бы отдать ему всё, что было, но сейчас гордость за чужую победу перевешивала всё это. Вспоминая соблазнительные движения стройных ног, то, как Чимин не мог усидеть на месте, Чонгук выдохнул, стараясь обрести хотя бы мнимое спокойствие, но пульс в ушах заглушал логику в который раз, когда речь шла об этом человеке. Остановившись у двери, он подпрыгнул на месте пару раз, встряхивая конечности, наконец ощущая, как в теле откликалось каждое чужое сообщение, каждый взгляд и томное — теперь он уверен, что томное — покусывание губ.

«Гримёрная №7».

Тихо щёлкнув замком, Чонгук осторожно повернулся вглубь комнаты, сразу вылавливая взглядом яркую фигуру: Чимин сидел на гримёрном столе, упираясь в него ладонями и широко разведя ноги. Ждал. Секунда — одна, вторая, и слепо нашарив ручку двери за спиной, Чонгук дёрнул её, проверяя, но, вопреки ожиданию, это не помогло собраться. Возбуждение клокотало внутри, стоило лишь посмотреть на парня, перевести взгляд на соблазнительные губы. Облизнувшись, Чимин смазал остатки блеска, рвано выдохнул, и это было так похоже на привычную картину, лишь атмосфера вокруг добавляла красок — они никогда не рисковали настолько. В тёмных глазах напротив горела страсть вперемешку со страхом быть застуканным, но он не мог ждать так же, как и Чимин.

— Ты такой красивый, — шепнул Чонгук, начиная шаг.

Он двигался медленно, растягивая секунды, перед тем как настигнуть желанное тело, и, приблизившись, глухо выпустил воздух из лёгких. Ладони легли на колени, он вёл ими вверх, сминая плотную ткань, — хотелось добраться до обнажённой кожи. Сердцебиение отбивало такой знакомый ритм — предвкушающий, отдающий пульсирующим вожделением, пока пальцы прокладывали давно известный путь вдоль раздвинутых ног.

Перетекая движениями выше, на спину, Чонгук ласкал родное тело, впитывая каждую реакцию: сбитое дыхание, громкие и тихие вздохи, когда он надавливал на позвонки, пересчитывая их. Чимин рвано поскуливал, не пытаясь скрыть ни секунды своих отрывистых звуков, пусть и выдыхал их куда-то наверх. Скованный движениями рук, парень положил свои на его плечи, и две грудные клетки столкнулись друг с другом, выбивая крохи дыхания. Не спеша перемещаясь вниз, по талии к ягодицам, снова на ноги, Чонгук ткнулся кончиком носа во вздёрнутый подбородок, привлекая к себе внимание, и, когда вселенная снизошла на него, потянулся вперёд.

Жадно целуя, впиваясь в пухлые губы, Чонгук сильнее стискивал пальцы на бёдрах, ведя линии к внутреннему шву брюк, приближаясь к паху. Язык обводил другой, пока горячие выдохи сталкивались посередине, и, отстранившись, Чон сразу припал к подставленной шее, мокро вылизывая её. Взмокшая кожа переливалась в ярком свете зеркала за спиной парня, а он добавлял ещё, отрывисто выцеловывая от местечка за ухом к ключицам, обводя каждый сантиметр, прикусывая кожу. Опустив руку на чужую ширинку, смяв возбуждённую плоть под тканью, он почувствовал, как Чимин затрясся, мягко толкаясь навстречу ладони, и, залюбовавшись открытым лицом лишь на мгновенье, снова поймал звонкий стон губами, поглощая его полностью.

Бесшумно расправившись с ширинкой, Чонгук нырнул под плотную ткань, ближе к нежному хлопку нижнего белья, желая дотронуться до горячей кожи. Очередной стон, распаляющий сознание, врезался в слух и он ответил на него мычанием, с наслаждением посасывая чужой язык.

Чимин метался. Яростно шаря ладонями по его спине, он комкал одежду, будто хотел разорвать её, убрать преграды, мешающие им, коснуться в ответ. Дёрнувшись, он преодолел крошечные сантиметры, разделяющие их, и, выгнувшись волной, вскрикнул, когда пальцы Чонгука сомкнулись вокруг обнажённой плоти, сдвигая тонкую кожу выше, чтобы следом опустить сжатый кулак. Жар передавался от тела к телу, путая влажные мысли. Впитывая в себя развратную картину, наполненную их общим желанием, Чонгук оставил на полных губах ещё один поцелуй и снова опустился на шею. Он позволял Чимину стонать громко, хоть тот и пытался сдерживать себя, пока он терзал его кадык, ключичные впадины, стараясь не оставлять видимых следов.

Сжимая одну руку на основании члена, второй он придерживал Чимина за поясницу, не позволяя ему завалиться назад, и жадно вдыхал аромат любимой кожи в смеси с парфюмом. Не в силах совладать с собой, полностью утопая в другом человеке, он гулко постанывал в ответ, пока аккуратные ладони уже стаскивали с него расшитый пиджак.

— Гу-Гук-и, — заполошно прошептал Чимин, прерываясь на громкие выдохи. Словно заставляя себя вынырнуть из омута, парень проскользил рукой вдоль его лопаток к плечу, наконец достигая лица, и сжал его подбородок, вынуждая повернуться к нему. — Мы не можем сидеть т-тут вечность… Ах… Уверен… что спорящий Югём не подарит нам достаточно времени.

Расплываясь в усмешке, Чонгук пожирал глазами потерянное в наслаждении лицо, не останавливая движений собственной ладони, что уже была полностью влажной от предэякулята. Он хотел ответить что-то, подразнить ещё, но Чимин не дал такой возможности, сразу впиваясь поцелуем. Горячий язык проскользнул в его рот, раздвигая податливые губы, двигаясь с особым напором, собственное возбуждение нещадно тёрлось о жёсткую ширинку, почти принося боль. Отпустив руку, Чонгук властно сжал ладони на чужих ляжках и одним рывком подтянул парня ближе к себе, плотнее прижимаясь к вновь скрытому бельём члену своим, потираясь. Чимин выгнулся в спине, аккуратные пальцы скользнули под его футболку, сразу ощупывая мощную грудь, заставляя тело дрожать в изнеможении.

Углубив поцелуй, Чонгук слегка прикусил плотную кожу и, смяв пышные ягодицы, ощутимо толкнулся вперёд, стимулируя их обоих. Они двигались навстречу друг другу, впивались в губы, терзали, опаляя горячим дыханием.

— Я люблю тебя, — прошептал Чонгук, на секунду отстранившись. Заглянув в глаза напротив, он на мгновение увидел там ту же нежность, что дарил сам каждый день, но, переместив взгляд на губы, что растянулись в пошлой ухмылке, прорычал, снова накрывая их.

— Давай, милый. У нас не так много времени. — Сжав руки на бицепсах Чонгука, Чимин ласково провёл кончиками пальцев по его щеке, переходя на загривок, и грубо собрал чёрные волосы, оттягивая голову назад. — Я пиздец как хочу тебя.

И этого было достаточно, чтобы окончательно свести с ума. Чонгук зарычал. Обхватив заднюю сторону бёдер, он поднял парня на руки, рвано касаясь губ, и тут же поставил его на пол, разворачивая к себе спиной.

— Прогнись, детка. Я всё сделаю. — Нетерпеливо он провёл ладонью по пояснице, слегка задевая кромку расстёгнутых брюк.

Бархатный пиджак скрывал тело, но Чонгук видел, как на оголённой шее скопились мурашки, наверняка утекавшие ниже, вдоль позвоночника. Он чувствовал, какое влияние имел на парня, как тот реагировал на его тон, пропитанный любовью и бесконечным желанием, но не останавливался. На секунду обернувшись, кинув взгляд через плечо, Чимин послушно лёг грудью на стол, выгибаясь и выпячивая задницу, провоцируя. Дрожь растекалась по конечностям, Чонгук почувствовал, как член, стянутый тканью штанов, дрогнул, и, не удержавшись, звонко опустил руку. Лёгкий шлепок вырвал сладкий стон из розовых губ, заводя сильнее: он отрывисто касался ягодиц, даря приглушённые тканью удары, наслаждаясь тем, как Чимин поскуливал.

За дверью слышалась громкая музыка, премия продолжалась без них.

Налегая на чужую спину, прижимая Чимина к столешнице собой, он оставил мимолетный поцелуй на загривке, а затем скользнул руками ниже, приобнимая, чтобы наконец стянуть узкие кожаные брюки вместе с бельём. Голова гудела, красной строкой пульсировала похоть, выливающаяся через края, чужое тело под собственным горело, тряслось в предвкушении.

Отрываться не хотелось, но Чимин заёрзал, выгибаясь сильнее, явно не желая больше тратить ни секунды. С громким выдохом выпрямившись, Чонгук задрал полы чужого пиджака выше и сел на корточки, поглощая взглядом обнажённую задницу. Жадно сминая её пальцами, он никак не мог отделаться от мысли, что она идеально умещалась в его руках.

— Ты везде красивый, ты в курсе? — с придыханием спросил Чонгук, обводя ладонями ягодицы, заворожённо раздвигая их.

— Ты говоришь это каждый день, конечно, я в кур… Аах, — не в силах договорить, Чимин простонал.

Хватка пальцев стала сильнее, язык заскользил по расселине, приближаясь к розовому сфинктеру, — Чонгук не собирался останавливаться, яростно впиваясь губами в колечко мышц, оставляя на нём сгустки слюны. Он упивался. Стонами, подрагиванием упругой задницы, тем, как раскрывался перед ним Чимин, полностью готовый ко всему, что он мог ему дать, но главное — желающий того же самого.

— Гук… Ах… — заходясь в задушенных полустонах, Чимин взвыл особенно громко, когда кончик языка толкнулся вглубь. — Я не могу быть тихим, когда ты… Блять… делаешь это.

Расплываясь в улыбке, реагируя на чужое смущение, Чонгук мог бы с уверенностью сказать, что Чимин покраснел, говоря это. Его тело откликалось, подавалось навстречу, дрожало. Снова размашисто пройдясь от мошонки до раскрытой задницы, Чонгук заворожённо облизал два татуированных пальца и протолкнул их в растянутый утренним сексом вход.

Толчки набирали оборот, он вылизывал края припухшей дырочки, задевая языком собственные фаланги, что безостановочно погружались в Чимина, и мычал в унисон с нарастающими стонами.

— Я не хочу, чтобы ты был тихим, детка, — сыто облизнулся Чонгук, прерываясь лишь на секунду. — Там достаточно шумно, тебя никто не услышит. Будь громким для меня.

Заменяя пальцы языком, он наслаждался развратными звуками, смешавшиеся с такими естественными. По спине бежали мурашки, он жадно вылизывал горячую дырочку, на жалкие секунды смещаясь к мошонке, пока рука возвращалась к сфинктеру, массируя его, раскрывая сильнее уже тремя пальцами. Хаос на гримёрном столе превосходил все ожидания — Чимин сходил с ума. В очередной раз вскрикнув, он выгнулся сильнее, давая ещё больше доступа, и, приподнявшись, стянул с себя бархатный пиджак, сразу отбрасывая его на пол.

Шумно проелозив щекой по поверхности, Чимин протянул одну руку назад, вплетаясь пальцами во взмокшие волосы Чонгука, заставляя сильнее впиться в его задницу ртом, ответными толчками насаживаясь на пальцы, что не переставали двигаться. Не выдерживая, Чонгук резко спустил одну руку к своему паху, дёрнул давящую пуговицу, следом расстегнув молнию, и облегчённо выдохнул, обдавая дыханием истерзанный вход, вызывая новую дрожь.

Очередное попадание по простате спровоцировало громкие стоны — Чимин больше не зажимался, стараясь скрыть их, расходился сильнее. Хватка в волосах ослабла, Чонгук почувствовал, как чужая рука медленно выпуталась из его причёски, скользя по прядям, и, поцеловав припухший сфинктер, оставив на нём сгусток слюны, поднялся на ноги.

Собирая края тонкой футболки выше, к лопаткам, Чонгук прижался к пылающему телу своим, оставляя нежные поцелуи на загривке, двигаясь дальше к повернутому вбок лицу. Коротко коснувшись уголка любимых губ, он выпрямился, опираясь на поясницу Чимина, и, высвободив из штанов собственный член, придвинулся вплотную к подготовленной заднице. Сбитое дыхание обоих прорывалось обжигающими звуками сквозь толщу возбуждения, пока Чонгук вжимался обнажённой плотью в другую, потирался с особым наслаждением, не торопясь следовать дальше.

Капли пота стекали по напудренному лбу — Чимин изнемогал, явно жаждая почувствовать его ближе, полностью, и это было отчётливо видно в подсвеченным лампами отражении. Чонгук впитывал в себя греховный образ Чимина, сводящий его с ума изо дня в день на протяжении многих лет, и, когда тот попытался насадиться на его член самостоятельно, словно не имел ни капли терпения, он усмехнулся и шлёпнул дрожащую ягодицу.

Татуированные пальцы заскользили вокруг тонкой талии, огибая её. Он очерчивал путь ниже, проходясь по тазовым косточкам, ныряя под лежащего парня рукой и сжимая налитый возбуждением член. Окольцевав основание, Чонгук вырывал из чужой груди соблазнительные вскрики, позволяя толкаться в свой кулак, едва не подводя к краю, пока в другой ладони сжимал собственный орган, двигаясь в том же ритме.

На секунду теряя контроль, Чонгук ускорил движения, но, почувствовав, как задрожал Чимин, как его самого сковало возбуждение, замер. Переместив одну руку на чужую поясницу, сильнее вдавливая парня в стол, второй всё ещё придерживая себя, Чонгук сплюнул на крупную головку собственного члена и нетерпеливо размазал жидкость по всей длине.

— Я так люблю твои стоны. Ты такой красивый, я дам тебе посмотреть, детка. — Приблизившись к влажному входу, Чонгук упёрся в него членом, но не спешил проникать внутрь. Он дразнил, постукивая по нему, лишь слегка надавливая на податливый сфинктер, но не двигался дальше.

— Блять… — Задыхаясь, Чимин повернулся к нему, требовательно заглядывая в глаза. — Вставь его… — Приподнявшись на локтях, он качнул бёдрами, но Чон отстранился, развратно улыбаясь. — Ты не можешь просто продолжать издева… Ааах…

Под недовольный перевозбуждённый голос Чонгук сильнее сжал руку на тонкой пояснице и толкнулся вперёд, наконец проникая в Чимина. Раздвигая мягкие стенки, он чувствовал, как вокруг члена всё пульсировало, наслаждался протяжным стоном парня, что метался по столу, закатывая глаза от удовольствия.

Размашистые толчки до шлепка кожи о кожу доводили до безумия. Двигаясь глубже, не торопясь, чтобы не сделать больно, Чонгук наконец стонал в голос, пока Чимин скулил, закусывая покрасневшие губы. Раз за разом входя под новым углом, он безошибочно попадал по простате, чувствуя, как плотные стенки сдавливали его собственный член.

Запустив руку в чужие волосы, проходясь по макушке, Чонгук резко сжал кулак, собирая пряди между пальцев. Очередной толчок — особенно сильный — заставил Чимина распахнуть глаза, едва не высовывая язык изо рта, теряясь в наслаждении и выстанывая его имя. Ощущая власть над ситуацией, прикусывая губу, Чонгук крепко удерживал голову, задирая её выше, и не прекращал входить в жаркое тело, каждый раз выходя почти полностью, чтобы следом проникнуть глубже.

— Посмотри, детка, — Чонгук махнул головой в зеркало напротив, сильнее стискивая тёмные пряди в ладони. — Это обладатель премии «Артист года».

Новый взмах бёдер заставил Чимина прикусить губу, но он не отводил взгляда от собственного лица в отражении. Чонгук наращивал скорость, проникая грубее, ни на секунду не замедляя фрикций. Смотря через покатое плечо, он не мог оторваться от раскрывшегося вида: на точёном лице размазалась часть косметики, волосы взмокли от пота, а раскрытый рот извергал слишком соблазнительные вскрики, подводя черту. Он жадно брал Чимина на гримёрном столе, видел, как в такт рваным движениям покачивался чужой член, то и дело потираясь о край поверхности, дополнительно стимулируя парня.

Чимин трясся, словно был готов кончить в любую секунду, но терпел. Стоны становились мычащими, почти хнычащими, и Чонгук был так же близок.

— Я так горжусь тобой, Ах… Ты потрясающий… блять, в тебе так хорошо. — Переходя на рваный темп, он ускорился, срываясь в хаос, нагоняя оргазм. Выпустив из хватки чужие волосы, удерживая одну руку на пояснице, Чонгук нагнулся вперёд, ложась на Чимина, и, оставив влажный поцелуй у него на шее, прошептал: — Ты буквально засасываешь меня, когда я толкаюсь. Ты такой жадный, Чимин.

— Бля-я-ть… — Закатив глаза, Пак вскрикнул от мощного толчка и, подаваясь назад, кончил, выпуская рваные струи на пол. Продолжая извиваться, он насаживался сам, игнорируя ладонь Чонгука на своём теле, что пыталась удерживать его. — Давай, милый. Ох, боже… Кончи для меня, Гук. Я так хочу, чтобы ты кончил в меня. Блять…

Чонгук падал в бездну. Тонкие стенки сжимали его член, пока Чимин продолжал судорожно двигаться ему навстречу и трястись от сверхстимуляции после полученного оргазма. Он почувствовал, как его мальчик кончил, видел удовольствие на его лице в отражении и сам подходил к краю. Полностью вытащив член, Чонгук резко вошёл, ударяясь мошонкой о мягкую задницу, и дрогнул, громко прорычав.

Торопливо отстраняясь, он проник в опустевшую дырочку двумя пальцами, большим массируя тонкий шов на яичках Чимина, наслаждаясь его измученными криками, и дрочил себе, доводя до оргазма. Задрав голову, Чонгук прикусил губу, чувствуя, как сперма крупными струями растекалась по кулаку, смешиваясь с предэякулятом, как вокруг пальцев другой руки сокращались мышцы Чимина, который уже не мог стонать, а лишь скулил.

— Я так тебя люблю, — осторожно вытащив пальцы, прошептал Чонгук, обессиленно склоняя подбородок к груди.

Оглянувшись на стол, заприметив упаковку салфеток, он рванул парочку, тщательно собирая белёсую жидкость со своей ладони и члена. Присев, он осторожно вытер Чимина, бережно протирая каждый миллиметр, и, оставив нежный поцелуй на ягодице, помог тому натянуть брюки и бельё, следом снова усаживая парня на столешницу.

— Я тоже люблю тебя. Спасибо, что… — Опустив руки на широкие плечи, Чимин стеснительно отвёл глаза, но Чон подтянул его за подбородок к себе. — Спасибо, что не послушал меня и не кончил внутрь.

Нежность и смущение пропитали чужой голос, и Чонгук был настолько очарован, что не заметил, как парень первым потянулся к нему, оставляя на губах ленивый поцелуй.

— Ты иногда сходишь с ума. — Обхватив пухлую губу зубами, Чонгук осторожно прикусил её, оттягивая вниз, и ткнулся в кончик аккуратного носа своим. — Я же знаю, что мы не смогли бы сразу выйти после такого. Но я обязательно сделаю это дома, детка.

Дёрнувшись, Чимин снова отвернулся в сторону, словно что-то пугало его или он был неуверенным. Разлитое наслаждение мешало сосредоточиться, но, обнимая его крепче, Чонгук безошибочно чувствовал, как чужое сердце ускорило ритм.

— Эй… Всё хорошо?

— Сюрприз… — начал Чимин, но говорил слишком тихо, так что ему пришлось встать совсем вплотную. — Помнишь, я говорил?

— Да, детка, конечно, помню. — Желая поддержать, Чонгук медленно провёл одной рукой по виску, зачёсывая растрёпанные пряди тёмных волосы назад, не разрывая объятия второй.

— Я правда надеюсь, что не проебался, Гук, — улыбнулся парень, но тут же ойкнул, когда Чонгук инстинктивно сжал руку на его спине, реагируя на ругательство. — Я подписал контракт. Передал подписанный экземпляр перед награждением.

Сердце забилось чаще, грозясь вырваться из груди. Казалось, что весь мир сузился до единственной точки, полностью сконцентрировавшись на Чимине, который робко улыбался и цеплялся за его плечи руками, боясь отпускать. Попытавшись сглотнуть слюну в полностью высохшем рту, Чонгук прокашлялся и потёрся кончиком носа о другой, стараясь подарить парню уверенность и поддержку.

— Это отличная новость. Расскажешь с кем? — улыбаясь спросил он, снова смыкая объятия.

— Я… Это не все новости. Вот.

Не торопясь отвечать на поставленный вопрос, Чимин подхватил свой телефон откуда-то сзади и, разблокировав экран, протянул ему. Вчитываясь в буквы, изо всех сил стараясь понять их общий смысл, Чонгук нахмурился, видя перед собой набор цифр и адрес. Смутно знакомый адрес, что никак не всплывал в памяти как оформленное воспоминание. Подняв глаза, он уже собирался спросить, когда Чимин продолжил сам:

— Я не стал бы покупать дом, не посоветовавшись с тобой, но… Я снял тот, что ты смотрел чаще всего. Надеюсь, это не слишком безрассудно, да?

— Ты… что? — ошарашенно спросил Чонгук, чувствуя, как забурлила кровь, как пульс оглушающе застучал в висках. Накатывающее счастье разбивалось о непонимание. Чимин словно боялся говорить ему об этом, и он находил причину этого только в том, что именно Пак всегда был голосом разума, раскладывающий по полочкам причины, почему они так и не могли позволить себе жить вместе.

— Я снял дом. Наш дом, Гук, — повторил Чимин, с надеждой расплываясь в улыбке, будто Чонгук вообще мог быть этому не рад. — И контракт… Мне дали отпуск на время шумихи, но потом… Потом я выйду как представитель HYBE. Позаботься обо мне.

На последней фразе Чимин шутливо попытался поклониться, насколько им позволяло объятие, но Чонгук двинулся раньше. Подхватив парня на руки, чувствуя, как тот сомкнул лодыжки за его спиной, он слегка подпрыгивал вместе с ним и отрывисто целовал улыбающиеся губы.

— Ты же не шутишь? Ты… — Заглядывая в карие глаза, видя, как Чимин успокоился, разделяя радость сквозящую по телам, Чонгук шутливо нахмурился: — Почему ты не сказал? Блять, я так рад! Ай!

— Не ругайся, — рассмеялся Чимин и притянул его лицо ближе, обжигающе целуя. — Им придётся принять по крайней мере то, что мы общаемся и можем появляться на публике вместе как представители одного агентства.

Воодушевление, зародившееся ещё с момента выступления Чимина на сцене, после вылившееся в возбуждение, теперь снова заворачивало на круг искренней радости. Не желая отпускать парня из своих объятий, перехватывая его, Чонгук вжался лбом в чужую грудь, наконец принимая услышанное. Мечта, грызшая его столько лет, не просто грозилась исполниться — уже была реальностью.

Безумно хотелось оказаться внутри снятого общего дома, в отдалении от густонаселенных мест — там, где жили многие знаменитости, получая абсолютную анонимность в пределах полузакрытого района. Множество вопросов роилось в голове, пока Чимин перебирал его волосы, даря нежность, и Чонгук был уверен, что уже скоро узнает все подробности: кто будет менеджером Пака, как проходили переговоры, как он смог удержать в тайне аренду, знают ли в LTD о том, куда он перешёл, но всё меркло, становясь таким неважным сейчас.

Отодвинувшись, заглядывая в его радостные глаза, Чимин расплылся в ласковой улыбке и прошептал то, что он хотел слышать так долго:

— Поехали домой, Гук-а.