Как сделать искусство из ткани и памяти: интервью с художницей Еленой Клейман
В Уральском филиале ГМИИ им. А. С. Пушкина завершается работа выставки «Клуб строителей: от деталей к вечности». В экспозицию вошла работа тюменской художницы Елены Клейман — триптих «Письма (не) Деду Морозу». Елена-художница работает с темами семьи, локальной и исторической памяти, региональной идентичности. Елена-куратор исследует тюменское искусство.
19 июля в 14:30 в Уральском филиале Пушкинского музея она вместе с куратором проекта «Клуб строителей» Ларисой Пискуновой прочитает лекцию «Исследовательские практики и экзистенциальный опыт художника в современном искусстве».
— Елена, опишите себя одним предложением или коротким емким текстом.
— Первое, что пришло мне в голову: друзья говорят, что я — беспокойная душа: постоянно чем-то занята, что-то делаю, в чем-то участвую. Я художница, куратор галереи тюменского Центра современной культуры «Золото+Болото».
— Как началась ваша кураторская деятельность?
— Я выступила приглашенным экспертом выставки «Культурный слой» в Музейном комплексе имени Словцова в Тюмени, вместе с куратором работала над сопроводительными текстами. Проект был посвящен региональной арт-сцене первой четверти XXI века — это сфера моих научных интересов, я написала и защитила магистерскую диссертацию о тюменском искусстве и его художниках.
— Ваша образовательная география включает Тюмень, Таллин, Екатеринбург. Расскажите об этом.
— Степень бакалавра я получила в Тюмени — окончила худграф Тюменского государственного университета. По сути, получила высшее педагогическое образование по профилю «художник» и какое-то время даже в школе поработала. Будучи студенткой, я участвовала в программе обмена и один семестр училась в Таллине, посещала и студийные занятия рисунком, живописью, и педагогические дисциплины. В приоритете были творческие курсы: хотелось «попробовать» местное искусство, узнать местных преподавателей. Там я почувствовала бОльшую свободу в плане образования, выбора предметов и педагогическом стиле. Не было знакомого многим выпускникам художек примата академизма. Думаю, академизм с его правилами важен, но было очень ценно ощутить творческую свободу и всестороннюю поддержку от преподавателей. Замечу, что эта поддержка была во всех вузах, где я училась, я их не противопоставляю и очень люблю.
В УрФУ я поступила уже на историю искусств. Все началось с 2021 года, когда я создала самиздатовскую газету о тюменском искусстве «Вы». В тот период я заинтересовалась историей искусств, задумалась, как о нем писать. Мне хотелось сосредоточиться именно на тюменской арт-сцене, обозревать ее, показывать ее другим людям и рассказывать, где смотреть работы местных художников. В этом была и мотивация создания газеты, и моего поступления на искусствоведа. Зимой 2024 года я окончила магистратуру, диссертацию посвятила тюменским художественным объединениям 2000–2023 годов.
— Интенцией к созданию газеты было желание популяризировать тюменское искусство и давать площадку для высказывания как авторам-искусствоведам, так и молодым художникам. Мы писали не только о визуальных искусствах, но и о кино, театре, литературе — старались освещать весь спектр художественной жизни Тюмени. Выпуски газеты есть в архиве библиотеки «Гаража», в читальне тюменской «Конторы пароходства» и в библиотеке Музея им. И. Я. Словцова. Газета стала инструментом для архивации событий. С 2021 по 2023 год я была главным редактором этой газеты. Хотелось выпускать «физическое» медиа, которое можно полистать и найти в городских «точках притяжения» аудитории искусства. До весны 2022 года печать тиражей, по 100 экземпляров раз в месяц, обеспечивал партнер — Антипинский нефтеперерабатывающий завод (позднее он поменял название на Тюменский нефтеперерабатывающий завод). Потом случились проблемы с материалами для печати — с бумагой и краской, и партнер больше не смог нас поддерживать. Нам помогали донаты читателей, но тираж сократился до 4–6 штук, периодичность стала реже. В 2023 году я ушла из проекта ввиду выгорания. Эту усталость почувствовала вся команда, многие покинули издание вместе со мной. Однако газета продолжила работу. До 2024 года ребята раз в полгода, раз в год выпускали газету. Но в январе 2025-го они объявили о закрытии издания.
— Елена, в своем портфолио вы пишете, что «работаете со зрителем через символику и маяки коллективной памяти». Это ваш личный художественный алфавит, набор образов, появляющихся от работы к работе? Или они изменчивы?
— Чего-то универсального нет, зачастую процесс может происходить неосознанно. Эти «маяки и символы» меняются: я отношу к ним культурные образы, сохранившиеся в подсознании людей, на старинных фотографиях и в других архивных материалах, в национальной символике, даже в позах! А иногда это ткани или вышивки — к ним я обращаюсь регулярно: они несут в себе историю, отзываются в людях. Кто-то вспомнит эти шторы или эти цвета и фактуры. В 2024 году в Салехарде для художественного проекта «Как стать завидным владельцем собственного снега» я использовала природные образы, орнаменты. Я стараюсь не говорить напрямую, «в лоб». Мне важно, чтобы зрители поняли работу не только на визуальном уровне, но погрузились в нее чувственно, воспроизвели в своей памяти нечто близкое. Эмоциональная связь со зрителем очень важна для меня, с помощью этих «маяков» я ее выстраиваю.
— Как вы начали работать со своими медиумами, в частности, с тканью?
— Этому предшествовал долгий период скитаний, когда я не понимала, что из инструментов и тем мне близко. В 2023 году случилась первая публичная демонстрация работы с тканью — текстильное полотно «Дом». Я показала его на выставке «Сокращая дистанцию: Обойдемся без стен» в рамках фестиваля паблик-арта «Морфология улиц» под кураторством Алексея Бархана. Выставку организовали на открытой в том же 2023 году пешеходной улице Дзержинского. В своей работе я хотела передать ощущения покоя, счастья и освобождения от тревоги, которые дают дом и семья. Ткань стала одним из языков разговора. Я использовала то, что хранилось в закромах моего дома: оранжевые шторы «из детства», элементы рабочих халатов моей бабушки — она была ветеринаром в колхозе. Хотелось не только визуально показать ощущение тепла, но и при помощи тканей — для меня они стойко ассоциировались с детством, но и для многих других людей моего поколения тоже. Ткань стала способом протянуть от себя к зрителю «нить».
— В вашем портфолио прочитала, что основные темы вашего искусства — дом, человек и культурная память. Сегодня ваши личные воспоминания ощущаются как ресурс? Или как нечто другое?
— Сейчас эти воспоминания для меня ресурс, я работаю с ними и планирую продолжать это делать. Я говорю о них в своих объектах, исследую их. Триптих «Письма (не) Деду Морозу», представленный на выставке «Клуб строителей: от деталей к вечности», тоже об этом. Я делала «Письма…» для выставки «23:59 — минута до чуда» в «Конторе пароходства» в конце 2024-го. Рефлексировала контекст, связанный с Новым годом, с ощущением чуда и праздника, с семьей.
Сейчас у меня в работе большой проект — я работаю с семейным и с другими архивами. Я исследую историю своей семьи со стороны отца. Возможно потому, что я ее плохо знаю, и мне хотелось бы познакомиться с этой частью родни. Мои предки со стороны отца — поволжские немцы. В 1941 году их депортировали в Сибирь. Сейчас стадия кабинетных исследований: в архиве МВД я получила дела прадедушки и прабабушки, их фотографии, общаюсь с папой на эту тему и исследую открытые источники. Я надеюсь реализовать проект и сделать выставку вместе с подругой-историком.
— Кажется, что многие сегодня занимаются исследованием своей семейной истории.
— Я тоже замечаю в своем социальном поле такой интерес. Люди изучают свои корни. Для меня знание своей истории дает опору под ногами, осознание себя. Я знакомлюсь со своими предками, со своим прошлым, и понимаю, почему и как здесь оказалась, стала такой, как есть. Восстановление этой родовой цепочки дает силы, энергию, чувство, что в этом мире ты не одна, что за тобой стоит множество людей.
— Расскажите о триптихе «Письма (не) Деду Морозу».
— Дети, как правило, верят в чудо, в волшебство, в Деда Мороза. И пишут ему письма. А наши родители их читают и готовят подарки. На одной из частей триптиха изображены мы с сестрой Катей, она старше меня на семь лет. Стоим на фоне елки. Катя долго (по моим меркам долго) верила в Деда Мороза, до семи лет. Ее вера была очень искренней: Катя писала Деду Морозу. И когда кто-то из подружек рассказал, что его не существует, сестра сильно расстроилась. Возможно, она даже плакала. Я же, по словам мамы, в Деда Мороза не верила никогда — сразу поняла, что подарки — дело рук моих родителей. По этому поводу я не расстраивалась, но ко всем семейным рассказам о Деде Морозе относилась скептически. На триптихе изображен новогодний подарок — маленький электронный синтезатор красного цвета. Он лежал под елкой, и родители говорили, что это презент от Деда Мороза. Я сразу их раскусила и заявила, что авторы подарка — они (смеется). Я довольно долго на нем играла, а в начальной школе подруга научила меня нотам и легким мелодиям. Так маленький красный синтезатор сподвиг меня пойти в музыкальную школу. Правда, я достаточно быстро ее бросила (смеется).
На триптихе также изображена искусственная елка — символ Нового года. С ней связана своя история. Мы жили в деревне. Помню, как в 2000 году мама принесла эту первую в нашей семье искусственную елку домой. До этого папа ездил на санях в лес и привозил эти елки оттуда (на совершенно легальных основаниях). Мама хотела упростить папе жизнь. Мы с сестрой искусственной елке очень обрадовались: стали ее наряжать. Я дотягивалась только до её середины. Поскольку сестра была старше, у нее уже сформировался свой вкус, в соответствии с которым она украшала деревце. Она не хотела подпускать меня к процессу. Путем капризов я добилась своего и повесила все игрушки вниз, куда дотянулась. «Что это за арбузы?» — говорила расстроенная сестра. Елку в итоге нарядили по-новому, но я всё равно была счастлива, что поучаствовала. Это воспоминание для меня со знаком плюс. А эта елка до сих пор еще жива! Помимо личных воспоминаний неосознанно в работах образовался еще один слой: изображения на них похожи на рисунки на окнах, которыми мы украшали классы к Новому Году.
Мама часто рассказывает наши семейные новогодние истории, очень их любит. Эти сюжеты цепляются за память: ты слушаешь их снова и снова, и они не дают тебе забывать важные моменты жизни. Фотографии работают так же. Поэтому я интегрирую семейные истории и снимки в свои проекты — чтобы не потерять свои воспоминания, сохранить и укрепить их. Чтобы дать им физическое пространство.
Лекция «Исследовательские практики и экзистенциальный опыт художника в современной искусстве» 19 июля (сб), 14:30 – 16:00
Уральский филиал ГМИИ им. А. С. Пушкина
Адрес: пр. Ленина, 50, вход 6
Вход по билету в музей: 350 рублей — полный, 250 рублей — льготный
16+
Интервью с Еленой Клейман провела Анастасия Баймурзина, доцент кафедры медиакоммуникаций Уральского федерального университета