«Серые сады»: влияние фильмов на моду и её перформативность
Зачем смотреть фильмы?
«Серые сады» — это название поместья в Восточном Хэмптоне штата Нью-Йорк, в котором жили близкие родственники бывшей первой леди США Жаклин Кеннеди и вместе с этим, главные героини фильма — родная тётя Эдит Бувье Бил и её дочь, двоюродная сестра Жаклин Эдит Бил («маленькая Эди»). Визуальный и жанровый язык документального фильма 1975 года отличается от драматического фильма 2009 года с Джессикой Лэнг и Дрю Бэрримор в роли матери и дочери соответственно. Endowment подробно проанализировал эти отличия.
Учебные программы и курсы, связанные в широком смысле с модой, постоянно составляют списки обязательных к просмотру фильмов. Насмотренность является ключевым навыком для работы в модной индустрии, поэтому эту способность необходимо непрерывно развивать. В составлении пресловутых перечней главное — оперативно отслеживать появление новых работ и своевременно оценить их вклад в одну большую историю. Не факт, что с этим всё в порядке, да и кто отменял субъективность.
Манерность, отсутствие возможности иметь новую одежду, наличие массы свободного времени и неимение острой чувствительности к социальным нормам катализировали образы героини фильма. Модная индустрия во многом вдохновилась иным способом носить обычные вещи, среди которых — купальники, тюрбаны, шубы и украшения (броши).
Визуальный язык
Сложные отношения между женщинами раскрываются на протяжении всего фильма от юности и молодости до зрелости и тревожного состояния, когда собственноручные платки прикрывают лысеющую от болезни голову. В фильме 1975 года показывается психотерапевтический аспект влияния одежды, когда процесс наряжания — это один из способов избежать рутинной и монотонной повседневной жизни, а игра на камеру — это осознание на себе множества взглядов других людей. Эдит контролирует и всячески отслеживает собственную саморепрезентацию. Заметно, что метод повествования состоит из хаотичного набора ситуаций, продиктованных двумя женщинами, через личные истории, рассуждения и архивные фотографии.
В фильме 2009 года образы, условно говоря, из прошлой жизни переплетаются с зримой настоящей жизнью в заброшенном особняке. Элемент переодевания рассматривается в качестве неудачной поездки и последствий событий, случившихся в семье. Заметен переход от жизни успешной, состоятельной и праздной к жизни, когда удовлетворение элементарных физиологических потребностей в виде чистоты и еды становится затруднительным.
Действия фильма разворачиваются на протяжении сорока лет, поэтому горы мусора и бесчисленное количество разных животных (кошки, еноты) с середины фильма становятся заметным фоном для повседневности. Упорядоченность фильма основана на идее визуального подтверждения того, что Эдит была когда-то модной и хорошо ориентировалась в одежде, имела чувствительность к конечному образу, поэтому её последующие эксцентричные наряды «узаконены». Например, приехав в Нью-Йорк, оператор удерживает внимание на её образе. Он постепенно перемещает камеру от её туфель до причёски, несколько секунд удерживая внимание на отражении Эдит в витрине магазина, что похоже на работы американского фотографа, основоположницы стрит-фотографии Лизетт Модел и американского фотографа, создавшей по случайности эффект соляризации Ли Миллер.
Связь Эдит с системой моды показана её работой моделью, посещением светских мероприятий и желанием стать актрисой. Процесс социального упадка и замкнутости происходит не без фигуры мужчины, который плотно связан с экономической, статусной и социальной силой, отсутствие которой усугубляет увядание женщин. Охваченные события особенно влияют на внешнее состояние тела: процесс старения визуально более резок, чем в документальном фильме.
Перформативность и метод бриколажа
Американский театральный режиссёр и теоретик перформанса Ричард Шехнер в работе «Теория перформанса» определяет сам перформанс и условия его возникновения таким образом: «Перформанс происходит от желания что-то свершить и кого-то развлечь; добиться результатов и подурачиться; познать новые смыслы и убить время; превратиться во что-то иное и радоваться собственному “я”; исчезнуть и показать себя; воплотить в определённом месте трансцендентального Другого, существующего в прошлом-настоящем и в будущем-настоящем; впасть в транс и оставаться в сознании; обратиться к группе избранных, говорящих на тайном языке, и к огромной толпе незнакомцев; играть, когда чувствуешь, что без этого не обойтись, и играть по контракту, ради денег». Большая часть этого определения важным образом вписывается в поведенческие особенности «маленькой» Эди. Она «устроила» из своего дома площадку для самовыражения, которую можно назвать подиумом. Именно на модных шоу и показах происходили перформансы на протяжении конца XIX века, весь XX век и наблюдаются по сей день.
Ирина Сироткина отмечает, что существуют два механизма воздействия моды и перформанса на зрителя — это шок новизны и эффект присутствия. Появление перед публикой, а для индустрии моды это является неотъемлемой частью, означает то, что человек не будет терять из вида знание того, что его рассматривают. Исходя из этого, действия, которые совершаются в присутствии взгляда «Другого» конституируются, приобретают дополнительную силу и становятся опосредованными. Камера и последующий носитель движущегося изображения максимально «сокращают» дистанцию между модным взглядом и визуальным субъектом.
Отношения моды с современностью особенно значимы — она всегда остро реагирует на новое. Герберт Блумер отмечает восприимчивость моды не только к её составляющим, но и к прилегающим сферам. Её особенность заключается в «вылавливании» из разных источников ориентиры, которые создают актуальные тренды. В работе «Изобретение повседневности» французский культуролог Мишель де Серто цитирует этнолога Клода Леви-Стросса относительно бриколажа. Его рассуждения основаны на анализе с помощью модели бриколажа пространства игры. Леви-Стросс определяет бриколаж как свойство «первобытного мышления», то есть устройство, составленное «из подручных средств», производство, «не соотносящееся ни с каким проектом» и приспосабливающее «остатки предшествующих построек и руин». Но в противоположность «мифологическим мирам» Леви-Стросса, если производство такого рода и организует события, оно не составляет никакой совокупности: это «мифология», распылённая во времени, череда моментов, не собранных вместе, рассеянных в повторениях и различиях наслаждения, в воспоминаниях и последовательном приобретении знаний.
Социолог и культурный критик Дик Хебдидж написал книгу «Субкультура: значение стиля» в седьмой главе «Стиль как интенциональная коммуникация» отмечает интенциональность как показную конструкцию, выбор, нагруженный смыслами. Она требует, чтобы на неё обратили внимание, — хочет быть прочитанной. А в той же главе есть подглава «Стиль как бриколаж», где, фактически, констатируется, что конечные объекты отличаются от окружающих нас предметов благодаря простой смене роли.
Постоянная пересборка предназначений пространства и одежды демонстрирует сильную связь героинь с окружающими вещами, а именно это привлекло внимание модных фотографов и дизайнеров в последующие годы.
Глазами модных журналов
ELLE. Журнал Elle в 2014 году снял американскую комедийную актрису Кристен Уиг на территории Серых садов. Этот особняк 1897 года постройки «маленькая» Эди продала после смерти матери Бенджамину Бредли, бывшему главному редактору газеты The Washington Post. Именно он и его жена, журналист Салли Куинн, были теми, кто восстановил это поместье.
VOGUE. Фэшн-фотограф Тим Уолкер для американского Vogue снял британскую певицу и модель Карен Элсон в интерьерах, похожих на «Серые сады», и среди большого количества кошек.
Стивен Майзел упомянул «Серые сады» в своей работе с американской моделью Эмбер Валлетта, создав обложку и съёмку для итальянского Vogue. Из-за артистичного перевоплощения, сходных движений и цвета костюмов, затруднительно узнать Эмбер, которая, к слову, вместе с Кейт Мосс была героиней первой обложки российского журнала Vogue.
HARPER’S BAZAAR. Соосновательницу бренда The Row и актрису Мэри-Кейт Олсен в роли «маленькой» Эди с американской актрисой и моделью (25 обложек Vogue) Лорен Хаттон в роли «большой» Эдит снял Питер Линберг для американского Harper’s Bazaar.
Глазами дизайнеров
Джон Гальяно через коллекцию ready-to-wear весна 2008 оживил историю родственниц Жаклин Кеннеди. Самые считываемые образы — это образ в шубе, купальнике и шапочке для плавания, кардигане, переходящем в платье с закутанной головой. В остальном, как отмечает постоянный автор американского Vogue Сара Мауэр, лёгкие вещи с косым кроем 30-х годов, оборками из шифона, многоярусные платья в стиле 20-х годов, жакеты с воланами, дневные платья 40-х годов, шляпы с рисунками.
Переосмысляя не только наследие Кристобаля Баленсиаги, но и перепрофилируя уже созданные вещи, Демна Гвасалия следует логике Эдит в коллекциях осень-зима Balenciaga 2017 и осень-зима Balenciaga 2018. Многослойные, колоритные с точки зрения гротескности и узнаваемости образы, во многом похожие на приёмы жительницы «Серых садов».
После презентации новой коллекции Канье Уэста Yeezy Season 5 внимание привлекла Халима Аден. Модель была в длинной шубе и хиджабе, что визуально перекликалось и напомнило постер к фильму «Серые сады» 1975 года.
Это не все бренды, упоминавшие и воссоздававшие стиль обитателей «Серых садов». Марк Джейкобс высоко оценивает фильм Альберта и Дэвида Мэйслес, а элементы стиля Эдит можно увидеть в коллекциях 2006 и 2018 года. Итальянский бренд Miu Miu, принадлежащий Prada, также вдохновился фильмом для коллекции 2017 года.
Заключение
Бриколаж — это антикапиталистическое упражнение, которое Эдит ежедневно с успехом делала, меняя по несколько образов в день. В обзоре мало внимания уделено «большой» Эдит Бувье Бил, отчасти намеренно, поскольку революционные для модной индустрии образы принадлежат её дочери. Безусловная манерность, авторитетность, желание петь, одеваться и краситься составляли будни «большой» Эдит. Её седые волосы на фоне интерьеров особняка, часто в окружении большого количества кошек, повторяются в съёмках с таким же успехом.
Another Magazine написал статью с уроками, которые можно получить из стиля «маленькой» Эди. Немного переформулировав их, получаем, что: эстетика важнее комфорта — время года, финансовые возможности, отсутствие настроения не являются причиной не наряжаться. Изобретательность и находчивость — важнейшие качества, помогающие постоянно «держаться на плаву».
С 2017 года дом принадлежит американскому дизайнеру Лиз Ланж, которая провела там капитальный ремонт, живёт в нём с женихом и тремя детьми. Ланж продолжительное время была очарована поместьем и его эксцентричными жителями, поэтому, как только появилась возможность, она продала бизнес и заняла позицию креативного директора собственного бренда.