Сколько стоит «медийный феминизм»?
TW: текст включает описания домашнего насилия, цинизма и жестокости. Читать целиком, если хватит духа, самое интересное найдете в конце.
Вы удивитесь, если я скажу, что несколько видных медийных феминисток на пикете против домашнего насилия случайно помогли домашнему боксеру поиздеваться над своей жертвой? А потом, когда девушка, которую он пытался убить, обратилась к ним — они ее просто проигнорировали?
Между тем, зимой 2019 года произошло именно это.
Привет, я Эрвин, и я анонимный алкоголик радикальная феминистка. Меня ужасает состояние фем-движения в России. Со дна постоянно стучат. По какому-то недоразумению некоторые считают, что скандалами в социальных сетях, публичными истериками и работой исключительно на себя они продвигают женские права.
Ах, простите, так говорить больше нельзя. Это у нас bigotry и всякого рода -phobia. Нельзя бороться только за права женщин. Феминистки обязаны вступаться за права всех меньшинств, инопланетян с альфы центавры и лишь в последнюю очередь — женщин. Но даже если согласиться на такие условия, то вам все равно нельзя даже заикаться об активизме, если у вас нет одобрения «медийных феминисток» — самозваных жриц нашего движения, о которых пишут идентифицирующие себя как «либеральные» журналисты.
Вот о том пикете писали. Еще бы: мероприятие группы «Соцфемальтернатива» должно было поддержать безуспешную борьбу за закон о профилактике домашнего насилия. Поэтому там были все важные «феминистки».
Туда пришел и господин, которого я далее буду далее называть АК. Пришел со своим плакатом и старательно засветился на фотографиях с акции.
У АК весьма бурная «любовная» жизнь, потому что он психопат. Каждую свою «возлюбленную» он подвергал сталкингу и шантажу. Об этом рассказывает последняя пострадавшая от его абьюза, которую он пытался убить, так что девушка убежала от него в Европу и с тех пор борется за свою жизнь. В прямом смысле: мужчина ее преследует, взламывает соцсети, банковские аккаунты, выслеживает, где она живет, выкладывает интимные фото, которые украл у нее. Вдобавок, АК угрожает ее родителям, напрямую и звонками.
Россия не ратифицировала Стамбульскую конвенцию и не обладает собственной законодательной базой на этот счет, поэтому пострадавшим от домашнего насилия крайне тяжело добиться справедливости дома или хотя бы убежища за рубежом. Государству, как институту, женское страдание безразлично. Кому нужен поток гражданок, которых придется оборонять от психов, стремящихся их прикончить? Чтобы сделать заверение по «слитым» снимкам, пострадавшей надо за свой счет провести экспертизу (цена подобных вещей колеблется в районе 50 000 рублей), а потом так извернуться, чтобы наши силовые органы приняли ее заявление — и отказали, само собой. Зачем разбираться с «бытовухой»? Но при наличии отказа можно обращаться за помощью в Европу. Наши силовики приспособились еще лучше: не делать вообще ничего.
Нет бумажки — нет проблемы.
Как вы можете представить, похожих кейсов много, и… помощи они не получают. Это дорого и сложно. Нет специальных бесплатных адвокатов, которые защищают всех желающих от злых бывших. Громкие дела — вроде дела Маргариты Грачевой, которой экс-супруг отрубили руки, попадают в ЕСПЧ. Остальным приходится любоваться на то, как абьюзер гарцует на фоне феминисток.
Именно этой лакуной АК и пользуется, преследуя свою бывшую партнершу. Девушка вынуждена прятаться. А он приходит на пикет против домашнего насилия, ручкается с «борцуньями» против оного и потом издевается над пострадавшей. Он делает это специально, чтобы показать ей: «Ты не уйдешь от меня и тебе никто не поможет. Я приду на акцию, которая должна защитить тебя от меня — и мне ничего за это не будет».
И он прав. Ему ничего не было, а ей никто не помог.
После пикета девушка обратилась к феминисткам Веранике Водвуд, Алене Поповой и Александре Митрошиной. Ни одна не удосужилась ей что-то ответить.
Безусловно, медийным феминисткам часто пишут, и вряд ли они успевают всем отвечать. Тем не менее, они сами себя назначили ответственными за все женские права в стране и за репрезентацию единственно верной версии феминизма. Неужели ни у одной не нашлось времени помочь реальной жертве домашнего насилия?
Хотя бы ответить? Хотя бы не хвастаться контентом с живым абьюзером, как образцом активизма? Да, Водвуд?
Организаторы мероприятия, кажется, больше пострадали от медийного «сестринства», чем приобрели. «Медийщица» Дарья Серенко, которая пропагандировала «культурный феминизм», вступила в конфликт с Мартой Хромовой, одной из основательниц «Соцфемальтернативы». Ценность «обычной» активистки оказалась меньше, чем ценность медийной, поэтому Марте пришлось уйти, чтобы не навлекать праведный гнев на всю организацию.
На этом «победы» Серенко над соратницами не заканчиваются. Показателен кейс «Китежа». Весной 2020 года, уже после пикета с участием абьюзера, группа активисток, в которую входит ваша верная слуга, организовала убежище для пострадавших от домашнего насилия — «Крепость». Включая транс-людей, которые к нам обращаются регулярно.
Медийные феминистки, в основном Серенко, Водвуд и их подруги, сделали все, чтобы втоптать нас в грязь. С упорством домашнего боксера, пытающегося наказать покинувшую его жену, они отследили соцсети людей, участвующих в проекте (прямо как Поздняков — вы вообще можете себе такое представить?) и нашли там «инкриминирующие» посты. За этим последовала кампания травли — в наказание за то, что мы посмели что-то сделать без их ведома.
Преследование именно сторонних людей, не-активистов, натолкнуло меня на мысль, что за нами охотятся маньяки. Ведь люди, которым небезразлична участь пострадавших от домашнего насилия, могли бы просто написать и поговорить, чтобы узнать, что происходит? И оправдания были в лучших традициях психопатов: мы сами виноваты, что нас тиранят. Серенко была одной из самых усердных травительниц нашего убежища, она посвятила этому буквально десятки (если не сотни) постов. Вероятно, заразилась от абьюзера на пикете.
Сначала она упорно выпытывала, откуда мы взяли деньги на проект, а потом потребовала передать их в «Китеж», обвиняя нас в том, что мы якобы вредим подопечным. «Китеж» — убежище, которым управляла знакомая Дарьи (это, конечно же, не конфликт интересов! Что вы!). Но главная проблема в том, что «Китеж» находится при мужском монастыре, и его возглавляет игумен-гомофоб.
За пару лет до этого в «Китеже» избили женщину, которая бежала от домашнего тирана через всю страну, а потом выкинули на улицу с детьми. Ее история всплыла буквально через неделю после громких заявлений Серенко. Этот случай был настолько вопиюще проигнорирован инфлюенсерами, что двум другим феминисткам пришлось проводить целое отдельное расследование из двух частей — никто кроме них не хотел в этом разбираться. Именно так все и узнали, что на самом деле происходило в «Китеже» все эти годы.
Когда этот факт вскрылся, наша героиня прикинулась бревном, а ее боевые подружки стали писать, что она вообще тут не при чем.
Мне лично кажется, что Серенко и правда понятия не имела, что происходит в «Китеже». Она не производит впечатления вдумчивого человека. Иначе бы давно догадалась, что в мужском монастыре с настоятелем, публично транслирующем глубоко гомофобные (и местами мизогинные) позиции, иначе быть не может. Или ей просто безразличны те темы, за которые она рубится в соцсетях — почему еще она не проверила, куда именно требует отдавать деньги? Другие дружественные «Китежу» экспертки, кстати, об этом тоже были ни сном, ни духом — при том что годами рекомендовали его как безопасное для женщин место.
Им было достаточно почитать открытые социальные сети попечителя «Китежа». Но вместо этого они выискивали тот самый пост у нас, чтобы можно было хоть за что-то зацепиться.
Серенко повезло: ленивые журналисты решили ее считать главной феминисткой, чтобы не ковыряться в активистском болоте. Да и она сама поверила в свою богоизбранность. Но положенной всесильному существу ответственности за садизм и пустые слова брать не стала. Зачем?
Это одна из самых страшных черт «медийного» феминизма: он существует сам для себя. Не для женщин, с которыми большинство медийных феминисток не готовы общаться на равных. Не ради политических изменений — для этого у них были годы и медиа-ресурс; можно было уже давно навести мосты с мейнстримной оппозицией и начать лоббировать «женские» законы. Выжженная пустошь российского феминизма призвана удовлетворять потребности только самих медийных феминисток: гламурных «зай», пересказывающих плохо переведенную с английского западную повестку.
Они воспринимают все, что к ним попадает, только как инфоповод. Реальный результат таких действий не важен, здесь работают совсем другие критерии. Даст ли это лайки, энгейджмент и подписчиков? Насколько это сложно в организации? Снять селфи на пикете — отлично, дешево и сердито. Вести долгую кампанию — трудозатратно и дорого. Они работают в плюс и ради себя, а не ради женщин.
Суть фокуса: громче кричать, что они самые-самые и вообще весь феминизм придумали. Как мы видим по «Китежу», проверять эти утверждения никто не будет, даже если доказательства обратного годами лежат в общем доступе.
А дело против Юлии Цветковой подчеркивает, насколько «медийщицы» не готовы к лидерским позициям. Напомню вкратце: феминистку из Комсомольска-на-Амуре стали преследовать силовики за пару картинок и пабликов в ВК. Это очень важный кейс. Весь российский «феминизм» виртуален и существует в основном в соцсетях. Если можно посадить одну феминистку за интернет-активизм, то других останется только припугнуть — и все, феминизм исчезнет. Защита Цветковой должна была стать центральной повесткой во всем движении. Последовательной кампанией, где все силы брошены на достижение принципиальной победы.
Но последовательная работа в медийной среде — редкий зверь. Большинство протестных действий направлено не на результат, а на создание красивой картинки для СМИ. Медиастрайк — это ярко, это запоминается, это попадает в передовицы тематических изданий и становится инфоповодом в кругу активистов. Только это никак не помогает несчастной девушке выбраться из-под прессинга силовиков. Хэштеги и плакаты воодушевляют сторонниц (и собирают лайки), но никак не трогают власть. Чтобы провернуть жернова репрессий вспять, нужен другой уровень политического давления.
Цветкову поддерживало много рядовых активисток с ограниченным ресурсом. В том числе мне удалось мобилизовать группу и за счет долгих месяцев последовательной работы пробиться к политику Алексею Навальному и обратить его внимание на этот кейс.
Расчет был простой: региональные власти и силовики испугаются большого скандала и расцепят жвала. Влияние и аудитория Навального не раз становились решающим доводом в борьбе с трусливыми бюрократами. Так произошло и в этот раз, пусть и временно: после вмешательства Навального, Цветкову перевели под подписку о невыезде. Небольшая победа, но все же победа.
К моменту, когда Навальный наконец произнес имя Цветковой в эфире, я вымоталась. Признаюсь честно: у меня не было ни опыта, ни ресурса, ничего. Я не лидер, а идеалистка. После меня хватило на организацию фем-колонны на Марше Немцова (второй, еще одна была у Соцфемальтернативы) и раздачу флаеров на митинге, который провела в московском гайд-парке феминистка Екатерина Патюлина.
На том митинге Серенко обнялась с одной из девушек из моей группы и поблагодарила «за то, что мы делаем». Мне было не до празднования. У меня зуб на зуб не попадал от холода, усталости и недостатка сна (накануне готовила материалы для раздачи). Я мечтала, чтобы все скорее закончилось и Цветкова оказалась на свободе. А всего пару месяцев спустя те же Серенко и Водвуд окрестили меня трансфобкой и «гадиной», и полгода без остановки травили меня и моих соратниц, работавших в шелтере.
Было бы куда честнее, если бы они действительно называли себя блогершами, а не феминистками. Тогда у тех, кто к ним обращается, не было бы неоправданных ожиданий. Не было бы надежд на помощь, или хотя бы на простое человеческое сочувствие.
Ведь такие были у Айши Галеевой. Ее кейс вбивает последний гвоздь в гроб медийного феминизма как общественно-полезного явления. Айша была учительницей музыки, а подрабатывала вебкамом. Двачеры «воспользовались» ее контентом, а потом решили уничтожить за несоответствие своим высоким моральным требованиям. Травители добились, чтобы ее уволили из школы. Айша обратилась за помощью к медийным феминисткам и они ее проигнорировали. Разбив мне сердце вдребезги, Залина Маршенкулова — последняя медийная феминистка, в которой я не успела разочароваться — обвинила Айшу в том, что та двачер и пришла не за помощью, а просто чтобы ее затравить.
Это было очень обидно. Залина помогала продвигать кейс Цветковой.
«Верьте женщинам!» — говорили они. «Жертвы абьюза не врут!» — говорили они.
Ситуация чудовищная. Государство и без того держит женщину практически в рабских условиях и не оплачивает ее труд. Преподавание в школе — это по большей части женская профессия, и платят всем этим женщинам копейки. Айше приходилось выкручиваться, занимаясь потенциально опасной работой в вебкаме, и до нее не было дела никому — зато «медийщицы» гордо размахивали позаимствованным от западных коллег лозунгом «Sex work is work».
Если это так, то почему вы не готовы держать ответ за свои слова?
Секс-работница — это не женщина?
А учительница — тоже не женщина?
Где тогда те женщины, которых вы реально готовы защищать? Их вообще кто-нибудь видел живьем?
Айша, в отличие от волонтерок «Крепости», смогла добиться хоть какой-то справедливости. Благодаря еще одной страсти: она баттлрэпперша, и ее поддержали другие рэперы (да, те самые «мизогины», которых принято критиковать в прогрессивных пабликах). А чтобы медийщицы пришли в чувство, потребовалось вмешательство блогера-расследователя и феминисток из «Дочерей Сиф» — точно так же, как в случае с избиением в «Китеже».
Здесь вы, как и я, можете схватиться за голову и спросить: а какие вообще есть достижения у российского феминизма? Ради чего люди годами поддерживают этих «лидерок мнений», которые говорят одно, а на практике преследуют лишь свои интересы?
Закон, который должен был наконец научить наших силовиков не отмахиваться от «бытовухи», заглох и не принят. Если вы попробуете писать активисткам, которые «занимаются» темой домашнего насилия, то получите в ответ громкое ничего. И это в лучшем случае.
Я пыталась получить их поддержку, когда нам нужна была помощь для женщин в убежище — а в ответ получила организованную кампанию травли. Более сотни женщин, которым «Крепость» помогла спастись от домашних боксеров — кому это интересно? Кому вообще нужны избитые женщины, если можно раздуть на пустом месте сочный, истекающий репостами и подписчиками скандальчик?
Бабы новых себя нарожают. А потом их тоже кто-нибудь изобьет.
Российский феминизм — это такой красивый триптих. Сверху Серенко, как святой дух; слева коленоприклоненная Водвуд — с ироничным плакатом «Хватит убивать женщин»; рядом с ней — абьюзер, который пытался убить свою бывшую девушку и угрожает ее родителям. А эпитафию под этим изваянием аккуратно вырезает Маршенкулова, затравившая жертву анонимных девственников.
