«Точность! Вежливость! Королёв!»

Давно он не ходил по девочкам. Не было ни денег, ни желания, но с тех пор, как в доме появилась новая соседка, он потерял покой. Солдат понимал, что ему старому и вонючему бедняку никогда не добиться такой красотки. Да вот только жажда молодого тела, дремавшая в нем, проснулась и требовала, требовала утолить себя.

В борделе, захватившем весь первый этаж, было подозрительно чисто и пахло обойным клеем. Когда солдат вошел, кто-то лениво рыгнул на кухне, скрытой от глаз посетителей нитяной бамбуковой шторой из прошлого века.

— Мне нужна молодая! — сказал солдат китайцу-сутенеру, открывшему ему дверь.

— Насиколька?

— Максимально! Чем моложе, тем лучше.

Ему вывели четырех девиц.

— Я не знаю, что делать, — сказал старый солдат, — они все ужасны!

— Сьто ты такое гаварис! — не стесняясь, возразил сутенер, хотя сам был красивее двух или трех из них. — Сьто тебе не нравится?

— Они все в татуировках! — сказал солдат. — Как якудза!

— И сьто?

— К тому же они не такие уж молодые… На вид каждой из них лет за пятьдесят, а всем вместе точно за двести!

— Паслусай, ти сказал, молодые насиколько возмозно. Вот эти самые молодые. Других нет! Так сьто или бери или проваливай, заебал!

— Нет, подожди, — улыбнулся старый солдат, — так не бывает, у тебя должен быть кто-то еще? Я заплачу вдвойне.

— Ладно, — согласился сутенер. — Есть одна красотка без татух, но только деля тибя, хитрец! Давай тенге!

— Веди! — строго сказал солдат, не выпуская деньги из рук.

Сутенер пошел в одну из комнат и через пару минут вернулся, толкая перед собой голую старуху.

— Видис, она без татух! Чистенькая!

— Но ведь это совсем старуха, еще старше тех! — закричал солдат.

— Послусай! — начал кипятиться сутенер. — Ты тут не ори! Все просто: молоденькие — все в татухах, без татух — только старухи. Понял?! Есё есть дворник — пидарас, могу предлосить его. Все по-чесному. Так сьто выбирай, а не хочес…

Солдат не дослушал, он засунул свои деньги в карман куртки и поспешил домой. Скоро должна была возвращаться соседка.

Солдат сидел у окна и пристально всматривался в даль между серыми домиками. Вот она появилась из-за поворота: короткая стрижка, короткая юбка, кроссовки и ни одной татуировки… Какая прелесть… Поднимаясь по короткой лестнице подъезда, соседка нагнулась завязать шнурки, ягодицы под юбкой напряглись, округлились — это было божественно! Ничего прекраснее солдат не видел с тех пор, как был с женой в «Театре куколдов» на спектакле Кирилла Серебренникова в 36-м. Цепкий взгляд старика парализовало, все его существо сфокусировалось в одной точке, казалось, он бы не почувствовал, даже если бы в этот момент ему пилили ноги. Подул ветерок, сердце солдата начало захлебываться, легкая кофточка на спине соседки задралась, а там, чуть выше поясницы, показался черный орнаментальный рисунок… Нет! Солдат отпрянул от окна. Не может быть!

Это был удар ниже пояса. Тут бы ему и умереть, но он выжил. Черт побери! Выживание — его главный и единственный навык, вот и теперь… Он отошел вглубь комнаты, взял бутылку шнапса, налил полстакана, выпил, затем лег на продавленную за годы безделия кровать и закрыл глаза. Надоело. Все надоело. Надо было подумать о чем-то хорошем, прекрасном. Солдат быстро пробежался по событиям своей долгой жизни. Вот оно.

Дверь в ванную распахнулась, и оттуда вышла Жанна Моро4 в легком летнем платье, с сигаретой в руке.

Именно этот образ запечатлел он в памяти, когда лет в двенадцать увидел её в одном черно-белом фильме, концовка которого случайно сохранилась после того, как на видеокассету с пометкой «Антониони» кто-то записал телепередачу «КВН». Моро пленила его тогда, а он присвоил её себе. С той самой поры длилась их тайная связь, время от времени затухая под напором обстоятельств реальной жизни. Однако, что бы ни происходило, солдат знал, стоит ему закрыть глаза, и его неясная тоска о чем-то прекрасном рассеется.

Моро осторожно села на край кровати, взяла его за запястье.

— Я так рад, что ты снова рядом, — сказал солдат. Его старческий голос звенел и подрагивал. — Ты совсем не изменилась. Все те же грустные глаза и смотрящие вниз уголки губ…

— А как же твоя «маленькая принцесса«?

— Нет, нет, — замотал головой старик. — Это все не то, совсем не то… — он хотел ещё что-то сказать, но из его горла вырвался один лишь свист, неприятным эхом разлетевшийся по полупустой комнате.

— И ты по-прежнему любишь меня?

— Очень! — ответил старый солдат, не открывая глаз.

Приятное тепло разлилось по всему его телу. Наступала ночь.

~