Политические последствия теракта. Разговор с Анной Монгайт
ДОЖДЬ: К нам присоединяется Екатерина Шульман, политолог, с которым поговорим о политических последствиях произошедшего. Екатерина, здравствуйте!
ДОЖДЬ: Уже известно, что очень активно разгоняется мысль “Пора срочно обратно возвращать смертную казнь”. Об этом говорил Васильев, об этом начали сегодня писать разнообразные Z-блогеры. Как вы считаете, почему именно сейчас решили? Или, видимо, наверняка уже приняли это решение, вернуть смертную казнь. И каким образом она помогает политическим целям?
Е.ШУЛЬМАН: Вы знаете, у нас два есть бессмертных сюжета, это смертную казнь вернуть и Ленина похоронить. Ленинский сюжет, обычно, на весну, смертная казнь — на осень. Но бывает и по-другому. Если посмотрите на то, что заявляют официальные спикеры вроде сенатора Клишаса, то он говорит, что ни Дума, ни Совета Федерации не могут преодолеть мораторий Конституционного суда на смертную казнь. Естественно, его может преодолеть сам Конституционный суд. Так что технологически это исполнимо.
Но всякие правильные члены Совета по правам человека, а других там нынче нету, тоже говорят аккуратно, что смертная казнь не способствует снижению преступности. А уж тем более она не действует на тех людей, которые и так суицидники, которые и так идут на смертельный риск. И, в общем, на тот свет скорее стремятся попасть, чем избежать этой перспективы. Поэтому я совершенно не уверена, что это непременно случится.
Более того, это можно было сделать гораздо раньше. Два года у нас идет война. И, помните, как мы тут собирались членов батальона “Азов” судить публично и потом вешать. И уж Дмитрий Анатольевич Медведев понаписал на массу информационных поводов для возвращения смертной казни, а также принудительного лечения от запоя. Но ни того ни другого пока у нас не произошло. Так что я бы не видела эту перспективу как такую прямо обязательную.
Вообще надо иметь в виду, что такого рода целеполагания, вот, давайте посмотрим, кому это выгодно, давайте посмотрим, чего они — вот эти загадочные они — могли бы хотеть, а, следовательно, всё, что их к этому исполнению желания приводит, они же сами и сделали. Это ведь совершенно зеркальное отражение того взгляда на мир, который характерен для нашего пожилого руководства. И, согласно которому ни у кого нет субъектности, никто не действует по своему собственному побуждению, а все только по наущению Америки. Америка руководит Европой, Америка руководит Украиной, Америка руководит международным терроризмом. Естественно, Америка руководит любыми внутренними российскими политическими процессами.(НРЗБ.)
Е.ШУЛЬМАН: Вот точно также на противоположном конце никто не имеет субъектности, кроме Кремля и ФСБ, которые организуют вообще всё, что существует.
ДОЖДЬ: А скажите мне, пожалуйста, всё равно же очень многие ждут какой-то реакции. Кажется, что что-то должно теперь случиться, что обязательно Путин воспользуется терактом как поводом еще какие-то гайки закрутить, еще какие-то судьбоносные решения принять, которые безосновательно, что ли, так в голом поле не решишь. Например, объявить какую-то жесточайший мобилизацию, военное положение, какие-то новые репрессии. Ждете ли вы их?
Е.ШУЛЬМАН: Вы знаете, то, что происходит уже последние недели в Белгородской области это более чем достаточный предлог или повод, или причина для любых перечисленных вами мер. Тут не нужно ничего особенно дополнительного. Вы знаете, мне кажется, что то объяснение, которое лежит на поверхности, оно самое реалистичное-то и есть. Этот теракт не организовывали российские спецслужбы. Они его прозевали. Они у нас боролись с экстремизмом и терроризмом в лице ЛГБТ и с ИГИЛом в лице Беркович и Петрийчук. А в это время… (НРЗБ.)..
Мир велик и наполнен разнообразными акторами. Ещё раз повторю, они не сводятся к этим двум полюсам, где на одной стороне — Америка, а на другой — ФСБ. И вот они между собой как-то и переговариваются. А вся остальная Вселенная не населена. Она очень даже населена. И, более того, может такое оказаться, что даже наши увлекательные отношения с Украиной совершенно не являются приоритетом для других групп и организаций, которые думают совершенно о своём. Для которых, например, гораздо актуальнее то, что происходило в Сирии. Или то, что происходит в Афганистане. Они могут хотеть отомстить за что-то, что они запомнили.
Более того, может так оказаться, что наши тёплые и нежные отношения с Ираном и с Хамасом совершенно не радуют другую часть мусульманского мира. Я не очень в этих хитросплетениях разбираюсь, но знаю, что они есть. Поэтому упрощение картины мира до двух полюсов не доводит до добра. Ну и, конечно, лёгкие и красивые победы над врагами собственного изобретения, как то режиссерами, несуществующим движением ЛГБТ, они немножко отвлекают внимание и ресурсы от реальных людей, которые могут прийти и начать поджигать общественное пространство и расстреливать людей из автомата. А ты в это время занят совершенно на другом фронте.
ДОЖДЬ: Как вы считаете, Путин каким-то образом отзовется на то, что свой новый политический срок он начал именно с такого глобального провала, который всем заметен. Его невозможно ничем закамуфлировать.
Е.ШУЛЬМАН: Закамуфлировать его чем-то можно. Если у тебя есть почти полная монополия в публичном пространстве внутри России, можно людям наговорить много чего. Но, конечно, то, что это провал, трудно как-то иначе интерпретировать, скажем так. Вы же слышали обращение. Оно было, скажем так, сдержанным. Более того, за исключением упомянутого Дмитрия Анатольевича, все остальные официальные спикеры были в своих собственных терминах достаточно аккуратны. Слыхали мы гораздо более буйное риторическое творчество по гораздо менее масштабным поводам. Тут как-то все, по-моему, не очень знали, что надо говорить и находились в состоянии неожиданности. И, может быть, некоторой даже и растерянности.
Также было слышно по обращению президента, что очень хотелось, конечно, сказать про Украину. Очень хотелось. Но ничего умнее, чем “они ехали в сторону украинской границы, им там было приготовлено “окно”, больше из себя выдавить не удалось. “Окно” это имеет, конечно двусмысленный характер. Для того чтобы перейти границу, как нетрудно догадаться, нужно окно с двух сторон, с российской и с украинской. Даже если предположить, что они именно туда и ехали, вооружившись паспортами и всем прочим. Ну паспорта, наверное, нужны людям, которые хотят выехать из страны, но тем не менее. Надо понимать, что довольно много информационного шума возникает в такие периоды. Переизбыток информации, которая не сильно верифицируема. Никто не может ее толком верифицировать.
И вы, собственно такой пример только что привели сами, когда вот какой-то перевозбужденный человек решил, что именно он главный герой всей истории. Ему именно есть, что рассказать. Таких, в общем, достаточно. Мы помним, что в первые часы трагедии были опубликованы фотографии каких-то людей в качестве ингушских террористов. А потом выяснилось, что их уже убили год назад. Так, что такого добра будет еще довольно много.
И можно также себе представить, что спецслужбы, понимая, что они проворонили, могут ведь и руководству своему и руководству государства тоже подсовывать какие-нибудь выгодные для себя версии произошедшего. Чтобы настолько не зияла вот эта дыра в реальности, через которую видно, что, кажется, ведь они даже перед концертом что-то там проверяли. Было же видео каких-то машин, которые в четыре часа дня приезжали к “Крокусу” и что-то там смотрели. То есть, видимо, предупреждение от американцев совсем отбросить в сторону было страшно. Поэтому что-то пришли проверили, но на этом, видимо, все и закончилось.
ДОЖДЬ: Спасибо большое, это была политолог Екатерина Шульман. Мы говорили о возможных политических последствиях теракта, который случился вчера вечером.