February 2, 2019

Работодатель.

Мне хочется плакать, ведь я знаю – вы всё ещё живы.

Чтобы убить человека, достаточно его родить. Научить чужим словам, предать несбыточным мечтам. Сказать: поймёшь, как повзрослеешь. Я старею уже, и до сих пор не понимаю. В упор на вас смотрю, а не понимаю. Чего вы радуетесь? А сейчас чего уныли? Я с вами столько лет уж вместе, моим глазам ваш образ привычен. Может, поэтому я перестал что-то замечать? Не молчите же, откройте ваши запылившиеся чувства. Не эти, которыми вы разбрасываетесь ежедневно. Прошу, покажите мне истинное положение дел. Не переживайте, мне ничего от вас не нужно. Я лишь хочу знать, способна ли испытать гниение душа. Жалеть я вас не стану, на себя ведь тоже не хватает чувств.

Спрятал блокнотик. Задумался я что-то, пора за работу.

А это, между прочим, стакан. Не говорите, что он пуст. Ему на вас глубоко плевать, а вам он нужен лишь мгновеньем жажды.

Я сижу здесь, моя задница на комфортном сиденье, обслуживает столик миловидная девушка. Противных девушек не берут в официантки, только если совсем уж тяжело с бизнесом. Противное никто не ценит – это ещё одно проявление тяги человеческого ума ко лжи. Я давно не спал, потому мысли мои липнут к каждой мелочи. Официантка улыбается мне, а я пытаюсь понять, вынужденная это улыбка или у неё действительно хорошее настроение.

За окном пробежали два оборванца. Вот же они, олицетворения этого города, всех городов, каждого города, да и всего человечества. Плевок в кружку с кофе, о котором предпочитаешь не думать.

Я давно не спал, оттого уже перестал понимать, какая официантка красивая и нужна моему работодателю. Он сказал мне, что так нужно. Работодатель прав, в здравом уме от меня никакого толку. Нужная девушка оказалась не официанткой, а продавщицей за стойкой. Я глубоко дышу, мне нужно взять себя в руки, создать приятный взгляд, не думать о плевке в моей чашке.

- Бедные дети, они часто бегут этой улицей. Интересно, куда это они?

Какая-то официантка разговаривает с нужной мне девушкой, продавщицей. Главное, не думать о плевке в моей чашке.

- Я прошу прощения, а вы помните меня с той встречи? – Глаза слезятся, надеюсь, это не выглядит странно.

Я не имею представления, о какой встрече говорю. Всё знает один только работодатель. Одно имя, другое, третье, название определённого места, и вот я стал её знакомым. Она помнит меня, не имея обо мне никаких воспоминаний. Работодатель сказал, что в этом моя особенность. Моё лицо словно всем знакомо.

- Скажите. – Задаю вопрос. – Меня вдруг захлестнули философские мысли. Стакан наполовину пуст или полон?

- Разве это имеет значение? – Удивляется она.

Всё верно, это она. Конечно, этот вопрос нужен совсем по другой причине. Даже я не совсем понимаю, как это работает.

- Расскажите о себе. – Прошу я.

Не слушаю, что она говорит. Если работодателю интересно, пусть сам запоминает всё это. Девушка оказалась очень разговорчивой и открытой. Наш диалог с ней затягивается на несколько часов. Удивительно, на что способен мой организм.

- Эй, что вы делаете! – Воскликнула одна из официанток на всё кафе.

Ах да, какой-то человек подошёл к моему столику, склонился над моей кружкой, которую я оставил там ранее. Изо рта этого человека протянулась длинная нить слюны, точно в центр кружки. Кофе там оставалось немало, остыло уж точно. Я вздыхаю, прошу извинить меня, подхожу к этому человеку.

Его глаза расширяются в испуге, он вытирает рот рукавом. Одет этот человек прилично, не бомж, не сумасшедший. Он и сам, наверное, не понял, зачем так поступил. Я хватаю его за воротник, в другую руку беру свою кружку, вывожу на улицу. Там вечереет, но ещё не стемнело.

- Простите. – Неразборчиво мямлит человек.

Я подношу к его рту кружку, он послушно пьёт. Раньше я на него злился, теперь чувствую некую жалость. Он допивает остатки кофе, я отталкиваю его в сторону, осматриваюсь вокруг. Немного в стороне от кафе бегают два оборванца. Один спустил штаны, пытается справить нужду. Я улыбаюсь. Конечно, ничего не получится. Подхожу к нему, он смотрит на меня растерянно, всё ещё держит в руке свой замызганный орган. Я ставлю кружку под дерево, хлопнул его пару раз по спине и пошёл обратно в кафе. Слышу, наполняется кружка. Другой оборванец смотрел, как я ухожу. Мне им нечего предложить, мой работодатель сказал – научись быть безжалостным. Это сложно, когда умеешь представлять себя на месте других. Легче, когда не спал уже очень долгое время. Рассудку приходится отрезать ненужные процессы.

- Простите, а где уборная? – Спрашиваю у нужной девушки.

Она протягивает руку в нужном мне направлении, я захожу внутрь. Над унитазом висит огромное произведение искусства. Красивая дама с обнажённым плечом держит в руках яблоко. Я прикасаюсь к этой картине руками, прижимаюсь лицом. Одна моя знакомая говорила, что искусство создано из дерьма и ничего более из себя не представляет. Я с ней не согласен. Дерьмо создано из искусства. А вот объяснить свою точку зрения никогда не смогу. Дама протягивает мне яблоко. Самое время.

Возвращаюсь к нужной мне девушке. Протягиваю ей яблоко. Она радостно улыбнулась. Говорит, любит яблоки. Мой работодатель уже нервничает в предвкушении, но девушка решает, что съест его, когда сдаст смену. Ещё тридцать минут. Я заказал салат с оливками для того, чтобы поесть оливок.

Выходим с ней из кафе. Она вспоминает про яблоко, достаёт из своей сумочки. Надкусывает. Красивые у неё зубы. Наверное, работодатель захочет, чтобы она улыбалась. Девушка подавилась, кашляет. Я ничем не могу ей помочь. Утешительно стучу по спине. Не спеши, говорю. Теперь некуда торопиться. В искусстве вечность. Разрываю ей рубашку, чтобы обнажить плечо, удар по голове. Она падает на землю, тело исчезло. Работодатель ещё ни разу не подставлял меня, он забирает их быстро.

Я смотрю вокруг. Куда-то я её провожал, теперь нужно искать дорогу домой. А рассудок совсем уже на последнем дыхании, вспомнить бы, куда идти. Ну да ладно, не найду: стану оборванцем. Глядишь, кто-нибудь да подаст кружечку.