больничный мрак
Сегодня я впервые побывала в больнице. Ощущения - яркие, но все-таки мрачные.
На мой взгляд, здание Гайлезерса должно было демонстрировать всем и каждому уровень развития советской медицины. Поди попробуй обеспечь оборудованием огромный комплекс из, кажется, трех девятиэтажных построек. Наверняка, каждый гражданин советской Риги был горд, что в его городе есть такая больница.
Снаружи огромное белое здание Гайлезерса казалось приветливым и уютным. Территория была чистенькой, травка коротко подстриженной, а небо ясным. Я была уверена, что с верхних этажей открывается прекрасный вид на крыши домов, озеро и лес. Если честно, глядя на белоснежное здание, мне захотелось спрятаться в нем от всех проблем и с ноутбуком на коленях сидеть на подоконнике верхнего этажа и писать. О лебедях, которые плавают в озере, об облаках, об осени, о чем угодно.
Перед главным входом фонтан. Достаточно большой, под стать зданию. Правда понять что же вырезано из куска меди я так и не смогла. Какое-то бесформенное чудище с шарами на коротких щупальцах. Эдакий совковый модерн.
Войдя в приемную, мне показалось, что я шагнула лет на тридцать назад. Серые плиты на полу, массивная деревяная стойка регистрации, неестественное и какое-то мрачное освещение. Стены, некогда белые, покрыты слоем несмывающейся пыли. Под потолком-грязные до безобразия копеечные часы в форме правильного восьмиугольника. Пока мама суетилась и ходила с бабушкой по каким-то комнатушкам, где проводились анализы, я сидела на пластмассовых креслах и впитывала в себя атмосферу. Не то чтобы мне очень хотелось ее запомнить, но она меня как-то по необыкновенному заинтересовала.
На стойке регистрации стояли облезлые полевые цветочки ярко желтого цвета, казавшиеся там совершенно неуместными. Через приоткрытую дверь видна была комната обследований. Темная, с дешевым кафелем на стенах и толстым мужчиной на койке. Через приемную то и дело сновал народ-больные вперемешку со здоровыми, старые с маленькими, персонал с пациентами. Наверное, чтобы быть врачом надо быть очень хладнокровным. Потому, что смотреть на этих немощных стариков с трясущимися руками и головами, которые может тебя уже и не понимают, не так то просто. Не то чтобы их жалко, они жалкие. Назовите меня цинником, но я подумала, что есть некая гордость в том, что волки, выбившись из сил, уходят помирать в тайгу. Может и жаль, что у людей так не принято. Хотя это я так говорю пока мне девятнадцать, в семьдесят я запою иначе...
Напротив регистратуры за стенкой с зеркальным стеклом закуток охраны. Интересно, почему большинство врачей, полицейских и пожарников-полные? Молодая медсестричка пригласила одного из охранников на чай. По приемной провезли дедушку в инвалидной коляске...
Едва стоя на ногах к столбу, на котором висели объявления, подошел мужчина средних лет. По его шатающейся стойке и неловким движениям рук было видно, что он пьян. У регистрации ему налили кофе, за который он поблагодарил певучим басом. Таким голосом батюшки в церквах читают псалмы. Еще одна пьяная женщина, некогда красивая блондинка лет сорока, требовала, чтобы ей вернули ее сумку, которую она оставила на стойке. Потом она искала свой телефон, утверждая, что он где-то на столе регистраторши. Видимо привыкший к таким зрелищам персонал, не особо то вежливо просил поискать его в сумке.
Минут через тридцать ожидания, меня позвали наверх, непосредственно к палате. Я несла бабушкины вещи. По пути мы зашли в очередной мрачный кабинетик с непонятным простому обывателю оборудованием. Рядом проводили экскурсию для студентов из Страдыня. Наконец-таки, повели в палату. Сначала определили в одну. Мы почти уже уложили бабушку, успели мягко так поцапаться с престарелой медсестрой, как нас вдруг решили переопределить в другое отделение. Ну и слава богу. Зайдя в палату, захотелось там же и сдохнуть. Стены горчичного цвета не видели краски с того самого дня, как были покрашены впервые.Лет сорок назад. Окна старые и мутные. Зимой через них, наверняка, сифонит. На подоконнике кучкуются голуби и воробьи. Одна больная сказала, что они прилетают к ним на завтрак, обед и ужин. Птицы выучили больничный график и исправно прилетали на кормежку.
Главный врач отделения показалась приятной, но какой-то уставшей женщиной. Она вежливо общалась с больными бабками, но в ее глазах можно было легко прочесть, что ей на них плевать с высокой колокольни. Сев измерять давление одной из них, она вскочила и убежала минут на десять, когда у нее зазвонил телефон, оставив бабушку смиренно сидеть на кровати и ждать ее возвращения. Про туалеты в палате я, пожалуй, не буду. Сами догадываетесь...
Выходила из больницы я в весьма подавленном состоянии. Чуть-чуть зажало сердце. Свежий воздух и прохладный ветерок привел меня в чувство только минут через двадцать. Мораль сей басни банальна-береги здоровье с молоду.