FADED BRATS: Предыстория
Солнце медленно и плавно заходило за линию горизонта. Всё меньше золотистых лучей освещали окружение. Окунались в мрак высокие и старые деревья, ранее сверкающие росой травинки отливают серым цветом, а живые бутоны редких цветов закрывались, словно прятались от чего-то или кого-то страшного. Заход Солнца открывал истинное лицо этого места – мрачное, тёмное, освещаемое лишь слабым фонарным светом у каменистой дороги, ведущей в ещё более древнее место, пережившее неисчислимое количество поколений. Особняк издали казался трухлым и совсем заброшенным, словно нога живого существа не ступала сюда уже долгие века. А всё из-за пыльной, кривой деревянной крыши, потресканной временем краски на тёмном дубе и пожирающей темноты. Особняк своим величием будто бы съедал весь существующий свет в округе, из-за чего выглядел темнее ночного неба, опаснее неизвестности.
Но за окнами из-за тонких штор смутно проглядывались копошащиеся силуэты – высокие и низкие. Наступая на острые выступы каменистой дороги, подходя всё ближе к угрюмому особняку, становилось понятно, что жизнь в нём идёт полным ходом: кто-то снимает с плиты горячий чайник, кто-то накрывает на деревянный стол шёлковую скатерть, разглаживая её морщинистыми руками, а кто-то сидит в потёртом кресле, высказывая свои мысли окружению. На подоконнике стояли совсем свежие цветы, а на стене тихонько цокали настенные часы, оповещая о том, что остались считанные секунды до запланированного собрания, нацеленного на откровенные и неясные постороннему разговоры.
Здесь это являлось чем-то вроде традиции. В один из вечеров все живущие в особняке, собранные за одним столом, делятся друг с другом тем, что покоится тяжёлым камнем далеко в их сердцах. Тем, чем поделиться с обычными людьми являлось бы преступлением против себя. А, может быть, и перед самим законом.
Лишь постукивание каблуков отдавалось эхом от толстых стен обеденного зала. Он казался таким огромным, что будто бы уходил высоко в небо, не зная конца и края. Но все присутствующие не выглядели удручёнными этим – на их лицах умиротворение, улыбка или застенчивость. Все знали, что находятся в нужном месте в нужное время, и ничего не сможет это изменить.
Дом – это не всегда место, где ты вырос. Иногда это знакомые лица в окружении, горячий чай за длинным столом, тишина лесного особняка. И они находятся дома. На своём месте.
Настенные часы пробили девять вечера тремя громкими звонами, оповещая о начале собрания среди участников. И, как по команде, они стремились в скором времени занять свои места, находясь друг к другу как никогда близко, пусть и на далеко расположенных вокруг стола стульев. Перед каждым стоит фарфоровая чашка с напитком, который приходится по душе, перед каждым находится другой человек, ставший не кровной семьёй.
И здесь пролетали разговоры о разном: кто-то со слезами на глазах рассказывал о своих сожалениях из потерянного прошлого, кто-то без эмоций на лице рассказывал то, от чего у всех остальных мурашки по телу пробегали, а глаза расширялись то ли от удивления, то ли от ужаса от услышанного. Разные здесь люди были. От кого-то собственная семья отреклась, отправляя в юности на войну, а тот был даже без понимания, как держать оружие в руках. А кто-то ушёл сам, пытаясь найти что-то нужное для него самого, чего бы не смогли дать ему обычные люди. А кому-то... некуда больше было идти.
– и разговоры эти шли часами. Никому не нужно было просыпаться с самого утра, потому до поздней ночи они могли рассказывать, обсуждать и слушать то, как сложились жизни их не кровной семьи, –
Голос Рейко становился всё тише от прочитанного вслух, но вмиг она совсем стихла, пребывая в раздумьях от только что прочитанной истории.
Ранее это место казалось совсем безлюдным, но, оглянувшись по сторонам, её взгляд падал на бесчисленные книги на полках, старые, но уютные кресла, маленький деревянный столик. Здесь много людей жило до этого, и они сами писали свою историю, свою жизнь, чтобы будущие поколения смогли без нравоучений осознать для себя одно: