«Это было страшнее любой революции». Как смертельные болезни уносили миллионы жизней и меняли ход истории

Пандемия COVID-19 продолжается уже почти два года, и теперь очевидно, что она необратимо изменит жизнь человечества в XXI веке. С какими предыдущими мировыми эпидемиями ее можно сравнить? Как в XIV веке чума поменяла ход русской истории? Почему в конце XIX века жертвой эпидемии холеры стал композитор Петр Чайковский? Неужели заразные болезни повлияли на человеческую цивилизацию не меньше, чем все войны и конфликты? Об этом «Ленте.ру» рассказала кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН и Российского музея медицины Елена Бергер.

Испанский страх

«Лента.ру»: Сейчас часто сравнивают пандемию COVID-19 с другой пандемией столетней давности — испанкой. На ваш взгляд, корректно ли это сравнение, если оценивать масштабы и последствия?

Елена Бергер: Теперь уже можно сказать, что сравнение вполне корректно, поскольку возбудитель болезни один и тот же, да и масштаб сопоставим. Сейчас у нас, слава Богу, нет мировой войны, и есть вакцины — и это плюс. Но мобильность населения существенно выше, чем в начале ХХ века, и для борьбы с эпидемиями это, конечно, минус.

Во время испанки не было же никаких вакцин? Кажется, к тому времени еще даже антибиотики не изобрели?

Противогриппозных вакцин не было. А антибиотиками грипп не лечат — это вирусное заболевание.

Но как тогда людей лечили?

Вы удивитесь — никак. Волшебным средством считался аспирин, незадолго до того изобретенный, но это был не лучший вариант. Во время эпидемии испанки можно скорее говорить об успешности санитарных мероприятий, которые все же шагнули вперед со времен средневековых карантинов.

Именно тогда человечество стало носить маски и всячески старалось ограничивать массовые скопления людей. Но еще раз скажу: был фактор Первой мировой войны, которая тогда считалась самым ужасным событием в истории человечества.

В марте 2020 года, когда пандемия COVID-19 только начиналась, я вас спрашивал о том, почему она поражала преимущественно пожилых людей, а испанка сто лет назад — в основном 20-40 летних. Сейчас это, увы, совсем не так — болеют все и даже дети. Сохранились ли данные о наиболее уязвимых группах населения в предыдущие разрушительные пандемии? Или тогда тоже все болели?

Про испанку мы уже говорили. Про более ранние эпидемии вроде Черной смерти достоверной статистики нет, но современники с ужасом отмечали, что люди гибли по профессиональному признаку.

Например?

Врачи, священники, нотариусы, составлявшие завещание заболевших, моряки и купцы — все эти категории людей были в группе риска по числу контактов. А что касается вспышки холеры в XIX веке, то есть классический пример из учебников эпидемиологии.

Самой уязвимой группой в Лондоне оказались жители Брод-стрит, набиравшие воду из одной и той же колонки

И как только лондонский врач Джон Сноу убедил эту колонку убрать, холера в этом районе пошла на спад, а лондонцы — живые! — ворчали на городские власти, что теперь надо далеко ходить за водой. Ключевое слово здесь «живые», понимаете?

Понимаю, конечно. Какая из эпидемий, случавшихся в нашей стране, была для России самой катастрофической? Наверное, Черная смерть в XIV веке?

Думаю, нет. Как раз Черная смерть нашу страну задела краем, если вспомнить, что тогда творилось в Западной Европе. Я считаю, что подлинной катастрофой было сочетание тифа и испанки во время Первой мировой войны, которая у нас в России плавно перетекла в Гражданскую войну. Это было страшнее любой революции.

И это я говорю только о двух самых тяжелых заболеваниях, а если прибавить к этому оспу, малярию, сифилис, то тогдашняя эпидемическая ситуация получается чудовищной. Советская Россия из нее очень тяжело выбиралась.

Тут надо отдать должное Наркомздраву, который в первые годы советской власти смог успешно и эффективно организовать санитарную пропаганду в неграмотной стране. Маяковский и другие известные поэты и художники того времени считали для себя делом чести участвовать в создании знаменитых агитационных плакатов «Окон РОСТА». Они понимали, что именно тут проходил передний край борьбы с главным врагом. Но это тема для отдельного разговора.

Литография О. Грина
«Вошь и смерть — друзья-приятели.
Уничтожайте вшей, разносящих заразу»,
1919 год / РГБ

Папа между жаровнями

Почему во время пандемии Черной смерти погиб московский князь Симеон Гордый вместе с семьей?

Вот это просто отличный вопрос! Если хотите, можно включить теорию заговора и предположить, что ему враги подкинули чумную крысу. Или просто под видом чумы тайно отравили. Есть же много любителей, которые радостно поверят в эту версию и начнут распространять.

А если серьезно?

Если серьезно — что мешало Симеону Гордому погибнуть от чумы в разгар эпидемии? У него были какие-то тайные амулеты? Или он вместе с семьей вакцинировался? Да просто во время эпидемии всегда гибнут люди, и достаточно рандомно. Понимаете, для болезни вовсе не интересен социальный статус жертвы. А вот как смерть Симеона Гордого и его семьи изменила русскую историю — это уже другой вопрос.

Изменила очень существенно — власть перешла к другой ветви династии Калитичей, породившей не только Дмитрия Донского, но и Василия Темного, и Ивана Грозного. Но я имею в виду другое — был ли у Симеона Гордого шанс спастись в той ситуации? Ведь мог же он вместе с семьей изолироваться в каком-нибудь загородном монастыре и управлять подвластными землями через гонцов?

Это было бы правильным решением, если бы в XIV веке понимали механизм заражения. Но в то время никто не осознавал, что болезни разносятся в результате переноса микроорганизмов при контактах между людьми. На Руси тогда, в отличие от Венеции, даже никаких карантинов не было. Что тут мог сделать Симеон Гордый? Наверняка он молился в церкви, прикладывался к кресту и чудотворным иконам.

Я могу привести параллельный пример из той же эпохи. Во время Черной смерти двор римского папы Климента VI находился во французском Авиньоне. Понтифик панически боялся заболеть чумой, и всю пандемию он просидел в своем папском дворце между двумя постоянно работающими жаровнями, которые, по его мнению, очищали воздух от заразы.

Это помогло?

Климент VI не заболел, но, разумеется, не поэтому. Ему помогли не жаровни, а самоизоляция и строгое соблюдений мер предосторожности.

Заразные волнения

Когда я читаю новости о нынешних недовольствах и протестах против вакцинации, различных ограничений и введения QR-кодов, то на ум приходят события из прошлых времен. Например, чумной бунт в Москве в 1771 году, когда обезумевшая толпа растерзала московского архиепископа Амвросия.

Да, это известная история. Москвичей возмутил его запрет прикладываться к чудотворной иконе и устраивать массовые молебны в ее честь, чтобы не распространять заразу.

Или взять холерные бунты в 1830-1831 годах, в усмирении которых принимал участие лично император Николай I. Как вы считаете, почему во многих людях до сих пор сохраняется такое недоверие не столько к властям, сколько к медицине и прогрессу вообще? Наверное, это поведение нельзя объяснить только дремучим невежеством? Наверняка есть и более глубинные причины?

Потому что страх вводит людей в состояние измененного сознания, отключается логика и заменяется архаикой, магическим мышлением. Медицина — вещь сложная, а массовому сознанию надо видеть причину здесь и сейчас. Люди хотят волшебную таблетку, которая сразу сделает всех здоровыми, счастливыми и бессмертными.

Нужен враг, которого можно немедленно обвинить и уничтожить

А тут призывают мыть руки, носить маску, делать прививку, которая к тому же не на сто процентов помогает. Ведь мало кто способен логически мыслить под обстрелом. Тем более когда речь идет о массовом сознании, а в толпе люди всегда мыслят иначе.

Акварель Эрнеста Лисснера«Чумной бунт в Москве в 1771 году»

Спустя два года после начала нынешней пандемии можно ли оценить, исходя из исторического опыта, как она способна повлиять на психологическое состояние людей? Некоторые ученые опасаются, что пандемия может дать отложенный негативный кумулятивный эффект, который сейчас постепенно накапливается в пострадавших от нее обществах и потом может выплеснуться совершенно внезапно.

Конечно, повлияет. Некоторые историки считают, хотя я и не разделяю их мнения, что эпоха Возрождения стала прямым следствием Черной смерти: мир настолько изменился, что пришлось пересматривать базовые принципы, переосмыслять природу человека, его отношение к Богу, к самому себе, к своему телу. Из этого вырос гуманизм и новая европейская культура. Как поменяется общество после ковида, я не знаю, но думаю, что сменятся многие приоритеты.

Почему вы не согласны с учеными, считающими эпоху Возрождения результатом Черной смерти — самого мрачного события европейского Средневековья?

Эти ученые рассуждают примерно так: во время Черной смерти вымерла самая отсталая часть населения Европы, на смену которой пришли люди с новым мышлением и отношением к жизни. Но это не совсем так. На мой взгляд, Черная смерть стала одним из множества факторов, породивших эпоху Возрождения, но никак не единственным.

Гораздо большее влияние на сознание жителей Европы оказали, например, Великие географические открытия и контакты с другими народами и культурами, раздвинувшие границы известного мира. Именно тогда получило широкое распространение книгопечатание — одно из важнейших изобретений в истории человеческой цивилизации.

История болезней

Можно ли хотя бы осторожно предположить, какие уроки может вынести человечество после окончания нынешней пандемии? Например, испанку и ее последствия в межвоенный период во всем мире почти не вспоминали. Люди больше рефлексировали по поводу Первой мировой войны, результатом чего стали такие шедевры мировой литературы, как «Прощай, оружие» Хемингуэя и «На западном фронте без перемен» Ремарка. Почему, на ваш взгляд, так получилось?

Это очень интересный вопрос. Вот как устроена историческая память? Ведь в нашей стране и Первую мировую войну почти не вспоминали, не рефлексировали, потому что ее «закрыла» революция 1917 года, которая в советской историографии считалась главным событием мировой истории. А испанка, тиф, малярия — это глубинный слой, это экзотика, это вообще для специалистов.

Но на Западе, где после Первой мировой войны удалось избежать таких чудовищных потрясений как в России, могли же как-то отрефлексировать на пандемию, которая унесла не меньше жизней, чем мировая война?

Обычно когда говорят про историю, то массовое сознание подразумевает под этим историю взаимоотношений между людьми: войны, цари и полководцы. Когда человека убивают на войне — это понятно и объяснимо. Но когда во время войны он погибает от чего-то, на что повлиять не способен, — например, от болезни — то тут картина совершенно иная.

То есть люди больше рефлексируют по поводу тех событий, в которых они были субъектами исторического процесса, а не его объектами?

Именно так. У нас до сих пор плохо укладывается в сознание, что микробы — это такие же полноценные действующие лица истории, как и люди. Например, что больше определяло жизнь России во второй половине XIX века — Великие реформы Александра II или постоянные вспышки холеры?

Я не знаю правильного ответа на этот вопрос. Зато про реформы существует огромный корпус литературы, а про холеру если где и упоминается, то разве что вскользь.

Но холера имела чудовищную смертность, и это при том, что к тому времени механизм заражения уже был ясен. И от нее страдали все. Например, в 1893 году жертвой очередной эпидемии холеры в Санкт-Петербурге стал композитор Петр Чайковский, который имел неосторожность выпить в ресторане стакан некипяченой воды.

Недавно на русский язык перевели книгу американского историка Уильяма Макнила «Эпидемии и народы», которая стала попыткой переосмыслить мировую историю через болезни. Поэтому я вижу, как в последние годы — еще и до ковида — медикализировалась историческая наука, как ученым становится ясно, насколько исторический процесс многомерен.

То есть?

Как, например, военная победа могла быть уничтожена внезапной эпидемией, как только из-за неправильно устроенной канализации мог вымереть процветающий город, как микробы становились полноправными участниками исторического процесса. Это урок для историков, но есть и урок для всех.

Мне кажется, что основной урок — это воспроизводимость паттернов поведения человека перед лицом смерти и понимание того, что все мы очень уязвимы. Даже сейчас, даже в обществе высоких технологий. Мы привыкли, что есть, например, веками проверенные и безопасные вакцины, защищающие наших детей от оспы и скарлатины.

А вдруг оказывается, что мы все на переднем крае

Появились новые вакцины, не полностью безопасные, а испытывать их эффективность и безопасность некому, кроме нас самих. Нет популяции марсиан, на которых можно эти вакцины «обкатать» и потом предложить нам, людям. И нет другого выхода, кроме всеобщей вакцинации. Медицина пока ничего другого не придумала. И каждому из нас теперь приходится принимать этот вызов в режиме «здесь и сейчас».

источник: pharmarf.ru