«БРАНКО ПЫТАЛСЯ УДАРИТЬ НОГОЙ ГАДЖИ ГАДЖИЕВА. НО ПОПАЛ В МОЕГО СЫНА». ТОПОВЫЕ ИСТОРИИ ПЕРЕВОДЧИКА «КРЫЛЬЕВ»
Интервью Алексея Везерова, который работал переводчиком во время родов, знает 12 языков и всех легионеров «Крыльев» за последние 20 лет.
КАК ПОПАЛ В «КРЫЛЬЯ». КЛУБ ИСКАЛ ПЕРЕВОДЧИКА ДЛЯ ЭДУ, ПОМОГЛИ НОТАРИУСЫ
— Я пришел в «Крылья» в 2000 году. Совпали обстоятельства. В клубе тогда появился бразилец, который не говорил по-русски. Это уже был второй бразилец, первым был Самарони. Тот изъяснялся по-русски, потому что до этого несколько сезонов играл в России.
Так вот, клуб искал человека, знающего португальский. Через нотариусов, у которых зарегистрированы переводчики, вышли на меня.
Кстати, получилось интересно. Меня через нотариусов нашла женщина, работавшая тогда в «Крыльях», Елена Большакова. Она училась вместе с моей первой женой на русском отделении, а я — на романо-германском.
Так я и стал работать с этим бразильцем, который не говорил по-русски вообще, его звали Эду. В итоге я остался в футболе на 20 лет.
— Почему согласились пойти в «Крылья»? Футболом интересовались?
— Футбол меня до того не интересовал вообще, у меня не было на него времени. Может, он меня бы интересовал, просто некогда было. Захотелось посмотреть и попробовать что-то новое. И потом, бразильцев я до того вообще никогда не встречал, интересно было, как они говорят по-португальски.
— Когда пришел, в футболе не понимал ничего, кроме того, что 22 человека один мяч гоняют. Александр Тарханов, который был тогда главным тренером, естественно, сразу меня направил на обучение футбольной специфики ко второму тренеру — Александру Цыганкову, тот рассказывал, что и как называется, разъяснял правила игры. Без него я бы не разобрался. Я ему очень благодарен, он меня научил понимать футбол. Помог узнать красоту этой игры: и то, что очевидно для большинства болельщиков, и то, что намного глубже.
— Помимо португальского сколько языков вы знали на момент прихода в «Крылья»?
— Английский — это моя специальность. Когда пришел, у меня были также французский, итальянский, немецкий. Еще польский, чешский, болгарский, украинский. Уже в «Крыльях» подтянул турецкий и голландский.
Голландским поначалу интересовался, но в нем не было особой надобности, с него я переводил, но не говорил. А когда появились тренеры из Бельгии, захотелось от них что-то взять в плане языка. Это профессиональный интерес, мне повезло: у меня работа и хобби — практически одно и то же.
— На скольких языках вы можете работать сейчас?
— На 12 я говорю, а перевожу, может, еще с 10-15. Все романские, все германские, плюс турецкий.
КАКИМ БЫЛ ЯН КОЛЛЕР: БЫСТРО ВЫУЧИЛ РУССКИЙ, НОСИЛ ОБУВЬ 52-ГО РАЗМЕРА, С ТРУДОМ ПОМЕЩАЛСЯ В «НИВУ»
— Когда в «Крылья» пришел Ян Коллер, он говорил по-русски?
— Говорил, но не очень. Это в Самаре он русский уже подтянул как следует. Поначалу мы с ним общались на чешском. Но на русском он быстро заговорил — видимо, начинал учить еще в школе.
— Коллер рассказывал, что его адаптация, с учетом языка, прошла за два месяца.
— Очевидно, это интерес — как к стране, так и к языку, плюс определенные способности. Я знаю очень много людей, которые живут в России всю жизнь и не могут по-русски не то что писать — говорить.
А тут и атмосфера была очень хорошая в клубе — все чувствовали себя одной командой не только на поле. Постоянно собирались, ходили куда-то вместе. Это была как одна большая семья. Игроки периодически собирались у нас в бане на базе после игры — посидеть, попить немного пива, раков поесть, просто поболтать.
— Есть случай из жизни, который характеризует Коллера?
— Один раз играли где-то в Москве. Ян был очень умным игроком, поэтому часто оказывался именно в том месте, куда прилетит мяч, хорошо это рассчитывал.
Помню, он бежит к воротам, а на него летит игрок противоположной команды. И тут они сталкиваются. Ян продолжает движение, а соперник перелетает за заборчик где-то за воротами и падает за ограждение. Коллер же тем временем устремляется к мячу.
Удивительно, но в жизни он был очень мягким человеком для таких габаритов и роста. Ни с кем не ругался, никому не грубил, хотя как обладатель огромных размеров мог бы физически напомнить некоторым их место — и на поле, и вне его. Но Ян никогда этого не делал.
— У него в Самаре появилось какое-то прозвище? В честь характера или высокого роста?
— При мне его просто Яном называли. А Коллер по-немецки — это каток, который закатывает асфальт. И он действительно — каток. Столкнуться на поле с ним, думаю, было бы очень неприятно.
— Он мог и на кого-то случайно наступить, ведь ноги-то — огромные.
— Бутсы Коллера 52 размера сейчас стоят в музее «Крыльев Советов». Неимоверные. Он их где-то специально заказывал, делали ему индивидуальный пошив.
— Замечали, что он носил контактные линзы?
— Для него доктор всегда держал несколько комплектов. Во время матчей несколько раз так было, что линзы выпадали. Но доктор давал Яну другие, он их быстренько менял возле бровки и продолжал биться дальше.
— Колер правда ездил по Самаре на «Ниве»?
— Да, это было начало 2000-х, особого выбора машин не было, и клуб закупил несколько «Нив». Но долго на «Ниве» Коллер проездить не смог, тяжело в нее вмещался физически. Потом, кажется, стал брать машину в прокат.
ЭДУАРДО ЛОБОС УДИВЛЯЛ КРУГОЗОРОМ: ДАРИЛ КНИГИ МАРКЕСА, ИНТЕРЕСОВАЛСЯ МИРОВОЙ ИСТОРИЕЙ, ОБЪЯСНЯЛ ПРИНЦИПЫ ФУТБОЛА В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ
— C Эдуардо Лобосом поддерживаете связь?
— До сих пор иногда переписываемся.
— Он как-то признался, что мечтает проехать по Транссибирской магистрали. Довольно неординарная мечта для чилийца.
— Эдуардо вообще интересный человек. Он был сильным по вратарским качествам — например, в игре ногами. Выделялся тем, что точно выбивал мячи, давал хорошие плассеры.
Его в России интересовало довольно многое. Он снимал дом — не хотел, чтобы семья жила в квартире. Возле дома у него был садик, а для дочки — надувной бассейн.
В гости к ним часто приходил один повар-кубинец, готовил, и они устраивали пикники на открытом воздухе.
В Самаре был кубинский ресторан в сквере Высоцкого, его любили наши латиноамериканцы, бразильцы, ну, и Лобос вместе с ними. А повара из этого ресторана ребята стали потом приглашать к себе. Были очень интересные посиделки: футболисты, жены, дети. Меня тоже звали на дни рождения.
— Латиноамериканское застолье — какое оно?
— Чаще всего проходит на улице, это что-то типа шашлыков. Любимое блюдо у многих — жареное мясо. Бразильцы его называют шураску — это когда разные типы мяса жарятся на решетке или на сковородке. А затем в огромных количествах все это мясо съедается.
Свежий воздух, семьи, дети. Обед начинался часа в два-три и плавно переходил в ужин. Потом все довольные разъезжались. Своим ходом, кстати.
— Лобос — общительный человек? Насчитал у него за пять лет в России всего три интервью.
— Очевидно, Эдуардо не любил давать интервью именно на публику. С болельщиками он очень хорошо общался.
Помню, идешь с ним в магазин или еще куда-то, обязательно кто-то подойдет поговорить. А Лобос, кстати, очень неплохо и чисто общался на русском. Разговаривал с людьми на улице, фотографировался, был очень контактным человеком.
— Есть темы, на которые он готов был общаться часами?
— У него в целом широкий кругозор, меня это сперва даже несколько удивляло.
Лобос и Мэтью Бут были самые читающие в тех «Крыльях». Эдуардо оставил мне много таких книг, которые не ожидаешь увидеть в круге чтения футболиста. Дэн Браун, Гарсия Маркес. Также его интересовали издания по мировой истории, про путешествия.
Еще он мне объяснял многое про футбол — о функциях вратаря, защитников, других полевых игроков. Специфику этих и других позиций в Латинской Америке: что должны делать игроки, как действовать в той или иной ситуации. Для меня это было очень ценно. Плюс говорил, как сам видит игру — как в его понимании должна действовать защита и полузащита.
У него было хорошее качество: он никогда ни с кем не ругался. Если у него были подсказки для партнеров, то исключительно положительные, что, к сожалению, не у всех встречается. Если кто-то что-то делал не так, то он разъяснял, почему это не так и что он хочет как вратарь. Ребята же чувствовали, что сзади у них надежный человек, который все видит, всем руководит и позитивно подсказывает.
— Есть уникальное фото: чилиец Лобос катается на лыжах в Самаре. Вы наверняка присутствовали при этом событии. Как-то инструктировали его в тот момент?
— У меня создалось такое впечатление, что он на лыжах катался и до этого. Чили ведь очень длинная страна, часть ее находится где-то за Полярным кругом. Например, Тьерра дель Фуэго, туда он любил ездить. Показывал фотографии: там у них холод, пингвины, очень дикая природа. Так что, полагаю, на лыжах Эдуардо кататься умел и видел их совсем не впервые.
МЭТТЬЮ БУТ: ГЛАВНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛ СРЕДИ ЛЕГИОНЕРОВ «КРЫЛЬЕВ»
— Сейчас Мэттью Бут занимается благотворительностью, закончил университет, выучившись на политолога, написал книгу. Можно его назвать главным интеллектуалом среди легионеров «Крыльев»?
— Мне кажется, да. Его очень интересовали мировая политика, история. Он мне как-то дал интересную книгу одного английского адмирала, где написано, как китайцы за 500 лет до Колумба открыли Америку. И приводятся доказательства, что туда плавали китайцы и что когда приплыл Колумб, в Америке уже были китайские поселения, что следует из зарисовок его спутников, где на камнях можно увидеть китайские иероглифы.
— Про ЮАР с Бутом общались?
— Конечно! Меня очень интересовал язык африкаанс, это, можно сказать, упрощенный древнеголландский. Мы даже пытались переписываться на нем ради смеха, Мэттью его знал и писал мне на африкаансе, а я ему в ответ — по-голландски.
Но в жизни, понятно, в основном общались по-английски. У него был очень хороший школьный британский английский.
— Кто-то из российских футболистов имел такие же широкие интересы и взгляды, как у Бута?
— Наверное, Женя Башкиров. Он же журналистский факультет в Петербурге заканчивал, хотел издавать свой литературный журнал. А когда был в «Крыльях», очень интересовался искусством и довольно неплохо говорил по-английски. Вообще побеседовать с ним было удовольствием.
— Вы с Бутом ездили на уникальный матч: сборная России против легионеров РФПЛ.
— Да, и, к сожалению, тот матч проходил в Москве. К сожалению, потому что сам матч был очень интересный, но публика на него не пошла. Было, может быть, тысяч пять. А если играли бы в Самаре, уверен, все 15 тысяч мест на «Металлурге» оказались бы заняты.
— Для вас, как переводчика, сборная легионеров, наверное, представляла особенный интерес?
— Естественно, ведь там были легионеры из разных стран. Я понимаю, конечно, что есть определенный футбольный язык, но тут ребята только собрались вместе, немного потренировались — и сразу вышли играть.
Установки тренеров я переводил подряд на несколько языков. Так что Виктору Прокопенко и Александру Тарханову приходилось не очень здорово — нужно было ждать, пока я на трех-четырех языках выскажу одно и то же. Если бы был один язык, можно было переводить синхронно, а когда на нескольких — это уже сложнее.
— Виктора Прокопенко спросили в предматчевом интервью, как общается между собой его команда, а он ответил: «На языке племени «Ням-ням». Потом все-таки признался, что это вы были тем человеком, который доносил мысли тренера до игроков.
— Доносил и мысли тренеров до игроков, и порой переводил что-то между самими ребятами. Кстати, потом Тарханов и Прокопенко также отмечали, что, если бы мы играли Самаре, то собрали бы полный стадион. Очень интересный был матч.
КАК ВЕЗЕРОВ РАБОТАЛ НА РОДАХ ЖЕНЫ ЛЕЙУТОНА
(Речь о футболисте, более известном как Леилтон, игравшем в «Крыльях» с 2003-го по 2010 год. Везеров настаивает на произношении и написании — Лейутон. Говорит, что в посольстве допустили ошибку, а сам бразилец обижался, когда его называли Леилтоном.)
— Вы не раз говорили, что вам как-то пришлось присутствовать на родах жены Лейутона. Расскажите подробнее.
— Лейутон и Моника тогда еще не были официально расписаны, но у них уже были дети. Одного из них Моника рожала в Самаре.
Врачи должны были с ней как-то общаться, а на таком уровне она русского не знала. На бытовые темы разговаривала достаточно неплохо. Поэтому, естественно, мне приходилось с ней ходить по всем больницах и присутствовать на родах.
— Я сидел за ширмой, переводил. Родила очень хорошо, потом была в роддоме, всякие игрушки там оставила.
Мы сделали для нее отдельную палату. Ну, как сделали — за плату можно сделать все что угодно. В родильных домах Самары размещают по несколько женщин в палате, а для Моники выделили отдельную.
Но она — молодец. Подружилась в роддоме с другими женщинами. Помню, когда мы приходили ее навещать, она уже с ними по-русски общалась, они вместе радовались детям, играли с ними.
Моника оставила тому роддому проигрыватель компакт-дисков и телевизор — это тогда был страшный дефицит. Лейутон все это купил, принес в роддом, а Моника оставила как подарок.
Потом с ребенком нужно было периодически ездить на консультации, следить за состоянием его здоровья. Лейутон и Моника вызывали врачей домой, и я при этом присутствовал — все нужно было переводить. Такой вот опыт.
ПОЧЕМУ СЕРЖ БРАНКО БЫЛ ОТБИТЫМ
— В интервью Youtube-каналу «Крыльев» вы сказали, что Серж Бранко был отбитый. Объясните, почему использовали именно это определение?
— Все знают, что он на машинах прыгал, дрался с охранниками из-за того, что ему не открыли вовремя шлагбаум, на мяч садился, по штанге начинал долбить бутсами во время матча, тренера начинал оскорблять, если какие-то замечания ему не нравились… Я, правда, при переводе сильно сглаживал выражения.
Один раз он опоздал на установку перед игрой, и Гаджи Гаджиев его решил не ставить в стартовый состав. Бранко разозлился и пытался ногой в раздевалке ударить Гаджиева. Но тут подвернулся мой сын — и он попал по нему.
Словом, со стороны Бранко порой были совершенно необъяснимые поступки. Должна же быть хоть какая-то субординация! Но он начинал пинать все в раздевалке, если чем-то был недоволен. Несдержанный человек, и от этого страдала команда. Его часто удаляли, а команде приходилось в очень тяжелых матчах оставаться вдесятером.
— А ему менеджмент не пытался намекнуть: мол, парень, наверное, так не стоит?
— При мне — нет. Он к нам как-то приехал, разговаривал с руководством, а я переводил. Он потренировался немного, а затем выразил такую мысль: «Вы мне обещали дать хорошую команду, и где она? С кем же я буду играть?» Я это так и перевел.
Через какое-то время ребята об этом откуда-то узнали и давай ему высказывать. А Бранко и говорит: «Вы мне вообще никто, я только с руководством буду общаться, да и вообще я такого не говорил, это он [переводчик] придумал».
После этого если такие высказывания кто-то себе позволяет и просит меня перевести, я обычно говорю: «Напишите на бумаге или присылайте по почте, тогда я и переведу».
ТРИ КОРОТКИХ ВОПРОСА О РАБОТЕ ПЕРЕВОДЧИКА
— Самая нелепая ситуация из-за неправильного перевода?
— Один раз я по-испански говорю аргентинцу Лильо Густаво: «Мы с тобой скоро туда-то поедем и возьмем с собой девушек с кухни — мы часто так делаем». По-испански используется глагол «кохэр», брать. А для латиноамериканцев этот глагол означает нечто интимное. Так что Густаво понял меня так, словно мы поимеем этих девушек с кухни и что мы постоянно так делаем. И все из-за этого глагола!
С бразильцами была такая же штука. В Португалии есть слово «рапарига» — девушка. А для бразильцев это означает «проститутка». И вот я одному бразильцу сказал: «Жена у тебя такая хорошая рапарига». Тот понял, что она проститутка. Правда, сообразил, что я говорил на португальском португальском, а не на бразильском португальском, посмеялся и объяснил мне разницу в словоупотреблении.
— Случай, когда перевод вам реально помог в жизни?
— Однажды в «Крыльях» была тяжелая финансовая ситуация, и зарплату мне выплатил из своих средств один из игроков — Катанья.
Ему нужен был переводчик, он — человек из другой страны, не знает языка, ничего. У нас с ним сложились хорошие, дружеские отношения, поэтому он меня решил оставить на работе. Хотя я уже до этого сказал в клубе, что ухожу, без денег работать не могу, к сожалению.
И где-то с полгода, если не больше, мне зарплату платил Катанья. А «Крылья» возили с собой. Такое вот было разделение финансовой нагрузки.
— Ваш момент гордости в качестве переводчика?
— Гордости — не знаю, а интереса — да. Мне постоянно интересно то, что я делаю. И мне приятно видеть, что моя работа в какой-то мере помогает команде.