Моё тело кем-то одержимо. 119 глава
Канна встала. Она больше не хотела делить одно пространство с Сильвиеном.
— Остальные документы я заполню дома. Если вы захотите обсудить что-то ещё, пожалуйста, пришлите посыльного.
Распахнув дверь, Канна столкнулась с горничной, которая принесла чай.
— Смотрю, ты принесла чай, – сказала Канна, усмехнувшись. – Он для Его Светлости?
— Надеюсь, ты ничего не добавила в него, – добавила Канна и прошла мимо девушки.
— В-ваша Светлость, вот ваш чай.
Горничная поставила чашку на стол, поклонилась и, не дожидаясь ответа, ушла. Когда шаги Канны затихли, а горничная, закрыв за собой дверь, тоже ушла, в комнате воцарилась полная тишина.
Сильвиен сидел неподвижно и смотрел на то место, где Канна сидела всего несколько минут назад. В воздухе всё ещё был слышен слабый запах её слёз.
Сильвиен очень долго не двигался. Его тело даже на секунду не задрожало, как будто оно было плотиной, призванной выдерживать разбивающиеся волны.
Когда солнечный свет, мерцающий на его щеках, начал менять свой угол, Сильвиен потянулся вперед и взял чашку с чаем, но не свою, а Канны. Он сделал глоток и почувствовал жжение на языке, прежде чем чай скользнул в горло.
Поставив чашку, мужчина сжал губы.
Быстрым шагом двигаясь по коридору, Канна столкнулась с Джозефиной, но она проигнорировала её и прошла мимо.
Графиня Элестер схватила Канну за запястье, заставив её нахмуриться и обернуться.
— Не прикасайтесь к моему телу.
— Тебе не стоило приходить сюда. Как ты посмела заявиться сюда? Тебе здесь не место!
Джозефина умирала в ожидании этого дня — дня, когда она, наконец, снова увидит Канну. Позор, который ей пришлось вынести от рук этой девушки, всё ещё заставлял ее кровь кипеть. Как она посмела вернуться сюда, когда опозорила её перед принцессой и перевернула это поместье вверх дном!
— Я выбросила все твои вещи, так что даже не думай возвращаться сюда снова!
Ах, точно. Канна усмехнулась. Она забыла, что её вещи всё ещё здесь.
— Кто вы такая, чтобы выбрасывать мои вещи?
Хоть у Джу Хвы вещей было не так много, но эта женщина выбросила их, как мусор.
— Это были мои вещи, так почему же вы выбросили их без моего согласия?
— Твои вещи? Разве что-нибудь здесь когда-либо принадлежало тебе?
— Всё, чем ты пользовалась, было куплено на деньги семьи Валентино, так как же они могли принадлежать тебе? Все те вещи были собственностью семьи Валентино!
— Именно поэтому они были моими, графиня Элестер.
А? Тень быстро пробежала по лицу Джозефины. Что она только что сказала?
— Они по праву принадлежали мне, потому что их купила хозяйка семьи Валентино. Кроме того... – сказала Канна, сделав шаг вперёд и с улыбкой глядя на свою потрясенную свекровь, – Я считаю, что каждый пенни, потраченный на меня, был взят из моего приданого.
— Так кем вы себя возомнили, чтобы выбрасывать мои вещи? У вас нет на это никакого права.
— Наглая? Кто тут ещё наглый? – взволновано продолжила Канна.
Дело в эмоциях, которые она испытала, выкладывая все Сильвиену, или в многочисленных трудностях, которые пришлось пережить Джу Хве?
Она даже не стала ходить вокруг да около и опустила уважительную речь.
— Наглая здесь ты. Какую фамилию ты носила до того, как вышла замуж? Судя по тому, что я вспомнить её не могу, твоя семья бедна.
— Я понимаю, почему ты так отчаянно пытаешься доказать свою полезность. У тебя больше нет мужа, твой пасынок не заботится о тебе, а происходишь ты из скромной семьи, поэтому всё, что тебе остаётся, это провести остаток жизни, вышивая крестиком в какой-нибудь уединенной комнате, забытая всем миром.
— Сейчас же закрой свой грязный рот! – закричала Джозефина.
Она подняла руку и собиралась ударить Канну, но внезапно Канна схватила её за запястье и вывернула его под неестественным углом.
— Прости, но я больше не позволю тебе меня бить.
— О-отпусти меня! Чего вы стоите? Схватите её! – закричала Джозефина слугам, – Немедленно схватите её!
— Я сказала, немедленно! Если вы этого не сделаете, я всех вас уволю!
Эта угроза заставила слуг приблизиться и схватить Канну за руки. Когда Джозефина наконец-то освободилась от хватки Канны, она почувствовала, как пульсирующее ощущение поднялось по ее запястью.
Как она смеет! Джозефина ударила Канну по щеке.
— Нахальная сука! Повтори то, что ты только что сказала!
Затем она ещё раз ударила, но уже по другой щеке, однако её гнев, похоже, не утих.
— Сейчас же убирайся отсюда и никогда не возвращайся в этот дом!
Канна рассмеялась. Затем она извернулась и освободилась от хватки слуг.
Должно быть, было трудно удержать её силой, поскольку слуги без сопротивления отпустили её.
И в тот момент Канна дала Джозефине пощечину.
Джозефина почувствовала, как её голова мотнулась в сторону, но Канна не остановилась и снова ударила её по другой щеке.
Не только слуги, но и сама Джозефина были настолько удивлены, что не могли сказать ни слова. Джозефина коснулась своей щеки и уставилась на Канну в полном недоумении.
— Ты... Ты сошла с ума, – пробормотала Джозефина дрожащим голосом.
Кровь выступила на её разорванной губе.
— Да, ты права. Как я могу быть в здравом уме, когда меня окружают такие люди, как ты?
— Это покажет только время, но одно можно сказать наверняка... – ответила Канна, делая шаг вперёд.
Джозефина отшатнулась назад и холод пробежал по её позвоночнику. Канна, которая приблизилась к ней с широкой улыбкой на лице, выглядела как сумасшедшая.
— Если ты ещё раз меня тронешь, в следующий раз всё не закончится так легко.
— Как далеко, по-твоему, я готова зайти? Ударь меня, если хочешь узнать. Мне всё равно нечего терять.
В этот момент Канна посмотрела за спину Джозефины. По лестнице спускался Сильвиен. Она почувствовала, как слуги напряглись при его появлении.
Сильвиен уставился на опухшие красные щеки Канны. Не желая оставаться здесь ни минуты дольше, Канна развернулась и покинула место происшествия.
— С-Сильвиен! – закричала Джозефина, ударив себя в грудь. – Ты видел, что случилось? Канна ударила меня!
— Да, я видел, – равнодушно ответил Сильвиен.
Слезы ручьями полились по лицу Джозефины.
— Как ты мог проигнорировать такое? Она смотрит на меня свысока, потому что у меня больше нет мужа! Если бы твой отец был жив...
— Правда? – холодно спросил Сильвиен, обрывая Джозефину. – Похоже, что графиня только что пожала то, что посеяла.
Он встал на сторону Канны? Плохое предчувствие охватило Джозефину, но она проигнорировала его. Этого не может быть. Зачем ему защищать Канну после стольких лет?
— Ты просто не слышал, что сказала Канна! Я не могу простить ей оскорбления в свой адрес!
— Она сказала правду, – сухо ответил Сильвиен.
Джозефина не понимающе посмотрела на него, но, встретившись с ним взглядом, застыла. Отвращение, враждебность и капля ярости вылились из его холодных голубых глаз.
— Что она сказала неправильного? – холодно спросил он.
— Ты, должно быть, постарела, раз забыла свое место. Думаю, тебе будет лучше подлечиться где-нибудь на природе.
У Джозефины отвисла челюсть. Нет... Этого не может быть...
— Ты выгоняешь меня из дома, Сильвиен?
— В Клейтине есть небольшая вилла с прекрасным видом.
Джозефина упала на пол и схватила его за руку.
Клейтин — бесплодная земля на самом севере империи. Как он может отправлять её в такое холодное место, где даже людей практически нет?
— Почему ты так поступаешь со мной, Сильвиен? Потому что я преподала Канне урок?
Сильвиен больше не был заинтересован в продолжении этого разговора. Быстрого кивка в сторону слуг было достаточно, чтобы они увели Джозефину.
— Собирайся быстрее. Дорога туда длинная и трудная. Я организую твой отъезд, как только ты соберешь вещи.
— Да, Ваша Светлость, – ответили слуги, прежде чем утащить Джозефину. Не было ничего более приоритетного, чем приказ герцога.
Голос Джозефины продолжал звучать в коридоре.
Сильвиен поспешил, потому что ему казалось, что, если он будет продолжать слушать её крики, он поступит с ней похуже.
Вернувшись в спальню, он почувствовал нехватку воздуха, но даже, ослабив галстук, дискомфорт никуда не исчез.
— Ты великий человек, который защищает Западный Континент от черного тумана и монстров, поэтому издевательства, которые мне пришлось перенести в таком прекрасном доме, скорее всего, показались тебе незначительными.
— Моя боль, вероятно, показалась тебе не такой уж большой.
Сильвиен горько усмехнулся. Ему было не до смеха, поскольку все, что Канна сказала Джозефине, было правдой.