«Наконец-то мне пригодился этот нож»

Бей, беги, замри — три естественных реакции на насилие. Потеря самоконтроля из чувства опасности до сих пор осуждается в обществе. «Ты не могла убежать или дать отпор?» — именно этот вопрос часто приходится слышать пострадавшим. Но что делать, если ты выбрала «бить»? 

Поздним вечером 8 декабря 2003 года москвичка Александра Иванникова решила поймать попутку. До появления UBER и Яндекс.GO  такая практика была совершенно обычным делом. Вместо того, чтобы отвезти Александру по названному адресу, студент пятого курса юридического факультета Сергей Багдасарян остановился в темном переулке. Водитель заблокировал двери и начал принуждать девушку к сексуальным отношениям. Оказавшись в безвыходной ситуации, Александра нащупала в сумочке кухонный нож и воткнула его Багдасаряну в бедренную артерию, открыла блокировку двери и вырвалась из машины. С криками: «Помогите! Вызовите скорую! Человек умирает!», она побежала в сторону дороги, где и произошла ее встреча с патрулем милиции.

В ходе слушаний правозащитник Александры Алексей Паршин настаивал на том, что она действовала в пределах необходимой обороны, однако районный суд счел его доводы «надуманными и сказанными с целью избежать наказания». Действительно, нож, который девушка предусмотрительно положила в сумку и точность удара, повлекшего летальный исход, казались следствию неоспоримым доказательством вины Иванниковой. Экспертиза не установила абсолютно никаких повреждений на теле и одежде обвиняемой. Насильственные действия со стороны Багдасаряна не были доказаны.

По мнению обвинения, в действиях Иванниковой отсутствовал обязательный элемент правомерности применения ножа в качестве «средства защиты», так как у Багдасаряна, в противовес ножу своей убийцы, не было ровным счетом никакого «средства нападения». Раз нет доказанной попытки насилия со стороны Багдасаряна, то нет и убедительного повода для применения ножа.

Она понимала, что, обратившись в органы, не сможет обеспечить не только свою безопасность, но и то, доведут ли дело до суда . Изнасилование наносит жертве непоправимую психическую травму. Кроме того, невозможно предугадать оставит ли насильник жертву в живых. Но даже действуя в рамках допустимой обороны, легко превратиться из жертвы в обвиняемую, если защитить себя до того, как произойдет насильственный сексуальный контакт. В нашей стране у женщины не остается выбора: она подвергнется либо насилию со стороны преступника, либо со стороны судебной системы, не сумев доказать факт насильственных действий.

Разбирательство по делу Александры Иванниковой длилось около двух лет. В июне 2005 года Люблинский суд признал Иванникову виновной и приговорил к двум годам лишения свободы условно с выплатой родным погибшего 205 тысяч рублей в порядке компенсации материального и морального вреда. Однако родные Сергея Багдасаряна, требовавшие реального срока наказания для осужденной Иванниковой, добились отмены приговора.

В августе 2005 года начался новый процесс, в ходе которого, прокурор Ольга Попова постановила, что в действиях Александры Иванниковой не было умысла на убийство, а было лишь «понятное желание оградить себя от насилия». К тому же, как установили эксперты, водитель Багдасарян «находился в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести».

В ходе разбирательства судебно-медицинские эксперты не нашли следов биологического материала Багдасасяна на одежде и теле Иванниковой. Одежда обоих также была в полной целости. И только спустя два года они приняли во внимание тот факт, что Иванникова убила своего насильника ударом ножа в бедренную артерию. Это означало, что в момент применения необходимой обороны у него была оголена нижняя половина тела. 

Кейс Александры Иванниковой наглядно показал, что в российском суде применение необходимой обороны становится мотивом для обвинения пострадавшей. Кажется очевидным, что когда на тебя нападают, а ты защищаешься, ты не должен отвечать за ущерб, который ты при этом нанес нападавшему. Но на деле правоохранители не спешат применять эту норму. Если рассмотреть по отдельности эти прецеденты, становится ясно, что в вопросах изнасилования государство часто выступает против женщин.

Разве можем мы быть за него?

текст: Надя Ева