Что я мог заработать в СССР с 1982 по 1989
Я пришёл из армии, как это называется, то есть вернулся к гражданской жизни с возвратом паспорта человека — в 1982 г. У меня было образование техника-строителя, опыт работы в той армии на должности инженера полувоенной стройконторы (войска стройбата). И даже заработал там кое-чего, в армии той, но как солдат, конечно, а не как офицер. Этого хватило на покупку недорогого костюма и зимней одёжки с обувкой (пальто, шарфик, шапка), и всё.
С трудом устроившись на работу по специальности, на своей родине в Молдавии, с неофициальной помощью военного коменданта, которому я по сей день благодарен, я стал получать до 100 рублей в месяц. Через полгода это было уже 110, потолок. Работал в проектном институте, в Тирасполе, но от Кишинёва. Непосредственно на тираспольские предприятия или в заведения меня не принимали, один раз это был отказ явно по причине моей нерусской национальности, недвусмысленный такой отказ, от председателя управления капстроительством при горисполкоме некоего Богданова. Мерзавец редкостный. О его судьбе я не знаю ничего.
Но было понятно, конечно, что каждый устраивается, как может. Итак, мне светили вот эти 110 рублей до скончания века, останься я в том институте. А если б заочно выучился, допустим, на инженера, то это было бы максимум 160 в месяц, да и то под вопросом. Скорее всего, 140.
На что мне хватало заработанного? Это уже как каждому из советских тружеников в условии уравниловки: полунищенское существование с возможностью какие-то крохи, всё же, откладывать на будущее. Всё заработанное тут же тратить, конечно, можно было бы, например, питаясь качественно, с рынка, и посещая кинотеатр, танцы в конце недели, плюс разок сходить в бар на пару коктейлей с другом или с подружкой, плюс отдавая часть за жильё, в котором прописан и где тебе угол дают. А отдавать надо было по совести, как бы «помогая родителям», и при том ещё, что на тебе висит комплекс лишнего рта, когда при любом раскладе лучше бы убираться, даже в какую-нибудь общагу или снимать комнату у чужих людей.
В общем, это была такая беспросветная рутина начала пути — взрослой жизни молодого и одинокого.
Мой сотрудник, старший инженер, как-то спросил меня, когда мы покурить вышли, выпив шампанского в честь другого сотрудника-именинника: «Как ты умудряешься жить?» Понятно, что он желал прихвастнуть своим доходом. Он поведал, что вместе с супругой, на двоих, они имеют в месяц 420 рублей, да и то, им этого, якобы, не хватает. Он был старше меня лет на 12, а супруга была его в начальницах. И он ещё подхалтуривал, то есть имел побочный заработок где-то, я даже не понял, где. Внешне я не мог судить о том, что он настолько богат. Мы ходили с ним в одну столовую в перерыв на обед и заказывали одни и те же там дрянные блюда, приезжали и уежали на троллейбусах ...
Работа мне не особо нравилась. Творческого мало, начальство строгое, коллектив расхлябанный какой-то. Через год с чем-то я ушёл оттуда, а помыкавшись по другим местам, уже заручившись протекцией уважаемого человека, я смог зарабатывать весьма прилично, переплюнув помянутого иженера. А секрет был в том, что мне давали чаевые, клиенты давали. Причём, я старался их отрабатывать сполна, чтобы это не выглядело вымогательством. По этому поводу я немного переживал, ведь чаевые можно было посчитать «нетрудовыми доходами», как-то ещё, и тем более что с этим делом в стране велись серьёзные кампании борьбы. А работал я художником-оформителем.
И всё же, года через три я решил освободиться от морального груза с теми чаевыми. Сменив ещё несколько мест работы, уже к 1989-му, я со спокойной душой создал свой кооператив по рекламным и художественно-оформительским работам. Вопрос нищенской зарплаты и перспективы пожизненного прозябания отпал.
Советский Союз, между тем, вступал в новую эру развитой Перестройки, и к своему закату подступал. Эра девяностых, печально-знаменитых, заставила меня на какое-то время оставить свою профессию дизайнера и заняться коммерцией, чтобы как-то выживать. Шли дела относительно неплохо, если не считать того, что бандитская атмосфера Тирасполя, города-бандита, не особо способствовала мелкому бизнесу. Ну и к самой кончине СССР я сумел хоть что-то из накопленного конвертировать в валюту, с успехом это всё «прожить» до самой своей эмиграции в США.