Я в роддоме
Вспоминаю, после армии работал я в проектном институте. Это была даже такая мастерская от Кишинёвского головного учреждения, но в Тирасполе, филиал такой. В Тирасполе, в этом осином гнезде антисемитов, мне устроиться на работу по специальности не светило никак, и это доказывали многочисленные попытки. В армию-то меня забирали в 1980, с Украины, я там в областном городе работал мастером на крупной стройке. Вот, по закону советскому, там меня были обязаны принять на ту же должность, после дембеля. Но я предпочёл вернуться в Молдавию, на родину. В Украине я только учился на строителя.
За два года моей службы мир как-то изменился и антисемиты Тирасполя осмелели настолько, что и не прикрывались. Вот он смотрит на графу в моём паспорте и произносит: «У нас нет места». Или другой, начальник, не смотрит на меня вовсе, но ему заносит мой паспорт второе лицо в иерархии заведения, уже технически принявший меня на работу по итогам собеседования и изучения моего резюме, но ... «У нас места нет».
В общем, меня приняли на работу в Кишинёве и я стал работать в Тирасполе, причём у начальника-семита, и в колективе, набранном, видимо, именно таким манером, сугубо через Кишинёв о по национальному признаку.
Меня направили с сотрудницей, инженеркой (я считался техником, но мы делали одну работу) в посёлок один. Там больница, обслуживающая весь сельский регион, крупная сравнительно. Я ту инженерку вспоминаю с теплом, она меня чему-то практичному научила. То есть она была опытной по заданной теме. А надо было нам составить план ремонта больницы, план пристроек и реконструкции чего-то там. Мы приезжаем в село. Инженерка бойкая, всё с руководством обсудила и нам осталось взять замеры, зарисовать в эскизах опасные трещины и прочее. А потом уже, в матсерской, делать проект и вырабатывать смету. Разумеется, от сметы многое зависело. Это ж статья областного бюджета.
И вот, нам с ней закатывают целый банкет! Я такого хлебосольства в жизни не видел. И санитарки все такие — прямо как официантки или поварихи, в белых халатах все, улыбчивые, золотозубые. Село оказалось «болгарским», там болгар много было, оседлых молдавских. А болгары славились у нас своей кухней, трудолюбием, щедростью и гостеприимством. Это так. И вино лилось рекой.
Ну а после нам вручают тоже — белые халаты. И мы идём в здание, у нас провожатая. Были на крыше, замеряли, там и там. И вот наступает очередь роддома. А это не отдельное строение, а крыло больницы. Захожу я в палату рожениц, важный такой. Они подумали, что я новый доктор из Центра. И стали что-то там задирать, показывать, как по команде.
Я сначала растерялся и достал рулетку.
Но вскоре сообразил, что рожениц надо обнадёжить. Говорю им, что пусть лежат, что всё нормально. Начал было даже лекцию читать о том, как наша страна заботится о повышении уровня. Но меня напарница толкнула в бок и я запнулся. Ничего, раскланялся перед дамами, жестами призвал их задёрнуть и полез под кровать. Зачем? Ну, замерять с угла. Плясать от печки, так сказать. Только я полез, послышался визг той роженицы, что сверху. Тут как раз входит главврач и объявляет, что мы строители и нам надо всё осмотреть, что не стоит пугаться и что, всё же, лучше встать роженицам и прогуляться за окном в садике. Роженицы резко как-то повскакали и ретировались, а мы доделали своё дело.