Последствия концерта...

...придумалось прямо во время: кусок в пьесу «Прощайте, леди Гвенивера или ангел без московской регистрации»

В предыдущих частях: молодой человек (Николай), разругавшись на вокзале со своей девушкой неожиданно оказывается как бы под опекой ангела-хранителя (Тавеса)...

...
Вокзал. Николай, в ожидании поезда, расположился с комфортом. Расстеленная на асфальте пенка, под головой — открытый рюкзак, рядом — на походном примусе кипятится вода... — опытный походник. Откинувшись и заложив руки за голову — насвистывает что-то вроде военного марша. На заднем плане — вокзальная суета. Пьяный — у лавки, снова спит с присвистом...
(Голос диктора: «... прибывает поезд на Сурхарбан. Повторяю. На ...цатый путь, прибывает поезд...» Свист, помехи. На заднюю часть сцены медленно въезжает поезд, который тащит паровоз. На секунду черное облако закрывает всю сцену. Поезд составлен из вагонов различных эпох: рядом с шикарным «пульмановским» вагоном — обшарпанный советский, даже окна кое-где побиты; а вот, кстати, и вагон, в которых скот перевозят обычно... Впрочем — нет, из теплушки выпрыгивает парень в застиранной до белизны гимнастерке, за его спиной маячат еще несколько молодых лиц... Понятно — военная теплушка. Впрочем — Николай этого не видит, так как спиной сидит.)

Парень (подбегая к Николаю) — Здоров, земеля! Махрой не богат? О! (После того, как Николай протягивает ему пачку.) Ого! Трофейные никак? (и, отламывая от папиросы фильтр) — а ниче так, махра не высыпается... Но — не забористые, нет.
Закуривает с наслаждением.

П. — А ты, я смотрю, ниче так устроился. И кипяток свой! Молодца. У нас старшина всегда говорил — хорошего бойца что отличает? У его все на месте: и руки и ноги и подворотничок... (смеется над своей шуткой) А плеснешь кипяточку то? А то пока я добегу до котла.... (И, на безмолвное — да Николая) И махру я для ребят захвачу, а то без курева уж сколько — все переформирования ждем...
(Минуту сидят молча).

П. — Ты, я смотрю, земеля, человек душевный, хотя и интелехент (это слово солдат произносит с явным осуждением, как название неприличной болезни)... У нас вот тож в роте еврейчик один был, Изя, не поверишь. Как и ты, стекляшки носил, да. Так он на скрипке играл, не поверишь! Ну, рассказывал, конечно, скрипки у нас не было... Его бомбежкой накрыло, да. Так мы и не узнали правда что ли — играл...
(Молчание).

П. — А ты, часом, не жид, а? (И, в ответ на ошарашенное мотание головой.) Татарин значица. Татары оне как все есть обстоятельные, прям как наш старшина — тож, и топорик у него всегда был припрятан и ежели что — заначка завсегда была. Хоть нитка с иголкой, хоть ветошь нужна — душу, конешно вынет, но споможет, да...

П. — (Заглядывая в котелок.) О! скоро ужо. Ты, земель, не поверишь, как я тут очутился-то. Я считаю как — ежели дел нет: ну, сапоги начищены, подворотничок подшит и прочее — что как ни спать, пока. Так я ж когда мы под налет попали как раз и спал. Нет, ты представь — просыпаюсь: эти, лапотники, воют, треск стоит, как у нас на молотильном дворе. Бомбы, слышу, противно так... И все ближе. Только землей по стенам вагона. А я проснулся — и как не просыпался. Глаза открыл, смотрю — ребята к выходу, прыгают из вагона. Вовка из станкача прям из вагона палит вверх, Гриху срезало осколком... Я понимаю, что надо вскакивать и на воздух, пока не накрыли... а никак проснуться не могу, веришь. Винтовка — вот она, так хватать ее! А у меня одна мысль — попадет мне от старшины за испорченную гимнастерку. Почему гимнастерку, чем испорченную? Знаешь, земель, я думаю, мож мне этот налет сниться — так я думал тогда. А потом как тряханет вагон-то, чуть не с рельс... Наши из него прям посыпались. А я, знаешь, ляжу — и все тут. Думаю и чего немца меня будит, вот дурак. Думаю так и сам себе удивляюсь, слухай. А потом — еще пару раз тряхануло — и все. Стихло. Поезд постоял, постоял... Да и пошел ход набирать снова. А тихо вокруг. Улетели, думаю. Ну, можно поспать. Сейчас старшина появиться — ох и вломит он мне!
(У Николая в руке крошиться сигарета.)

П. — А получилось — на переформирование нас! Я под стук колес заснул, не поверишь, а как глаза открыл — так вагон — полнехонек. Да же полковник один есть. Даром что полковник, а не задается, салом поделился... сало у его знатное. Да вот курева нет, так что за табачок тебе, земеля, спасибо.
(Вскидывает голову).

П. — О! Пора. Спасибо за компанию! Ты после войны заезжай, у нас раки — звери, не раки! (На бегу.) Бывай, может свидимся!!!
(Парень бежит обратно к теплушке. Видно, что на спине у него — дырка на гимнастерке, а вокруг нее — темное пятно. Парня с шутками втягивают внутрь — и все замирает. Николай несколько секунд сидит молча, опустив глаза в землю — и вдруг хлопает себя по лбу. Конечно — кипяток!)

Хватает котелок и бросается к теплушке
В этот же момент — на сцену с озабоченным видом появляется Ангел-хранитель, неся свой чемоданчик и что-то бормоча себя под нос. Не был бы Табес ангелом — можно было бы подумать, что он матерится. А так — видимо энергично читает молитвы(?). Замечает Николая, который (осторожно, не расплескать бы!) торопится к замершему вагону.
(В этот момент все на сцене замирают. Двигаются только Николай, Табес и — пьяница. Остальные актеры — безгласные и немые декорации.)

Ангел роняет свой чемоданчик и бросается наперерез, по клумбе, перепрыгивая через скамейку, но, похоже не успевая... Он что-то кричит, но кричит беззвучно. Табес не успевает, Николай почти у самого вагона, вот уже протягивает руку, чтобы подняться внутрь. Ангел делает отчаянный рывок и...
... пьяница подставляет ногу спешащему Табесу, тот кувырком летит через голову, (и тут появляются звуки) с жутким грохотом врезается в урну... И Николай, в последнюю секунду — прямо перед тем как схватиться за поручень и впрыгнуть в теплушку — оборачивается на этот грохот и застывает с котелком в руке... А поезд тем временем плавно трогается (беззвучно, медленно), из-под паровоза — клубы белого дыма, постепенно окутывающего сцену...

Из клубов, покачиваясь и покачивая головой, выходит пьяница. Пожимает плечами, как бы говоря: «...что вечно хочет зла, но вечно совершает благо...» (А может этот текст звучит где-то над сценой...) Еще раз качает головой — несколько обалдело. Уходит.
Клубы рассеиваются. На авансцене Николай и Табес... Голосов не слышно, но очевидно, что Табес что-то ожесточенно втолковывает Николаю. Несколько раз повторяется жест, когда Табес стучит себе по голове. И мимика у него — матерная вполне...
Свет медленно гаснет.