Исповедь уставшего человека или право на ошибку

Когда у меня будут дети (и да, не если, а когда), я обязательно буду учить их смелости смотреть проблемам и препятствиям в глаза, мужеству принимать решения и не отступать перед последствиями, ценностями свободы, мира и любви. Я смогу передать им свой опыт, который приобрел ценой огромных потерь, ценой ошибки, которую я совершил, и в которой я сам публично каюсь.

То малодушие, которое я проявил, когда оказался здесь, несовместимо с тем образом меня, который мог сложиться. Да и сложился, судя по некоторым письмам, образ «человека, борющегося за мир», «координатора антивоенного движения», «честного и порядочного человека с огромной смелостью» и т.п.

Моё молчание — следствие сначала веры в тот путь, который я выбрал, затем страх разоблачения — приятно ведь читать такое, когда столько людей переживает, волнуется и поддерживает тебя, ну а после, поиск слов и почти оставившего меня мужества всё же стать честным, порядочным человеком. И если вы читаете это, что ж, я всё это нашел. Значит, не всё ещё потеряно, по крайней мере хочется в это верить.

Моя ошибка, мой крест и боль заключаются в признании вины по моему делу. И снова мне придется зайти немного издалека. Моя история началась 7 мая 2022 года, когда меня задержали по уголовному делу в отношении «Весны». Всё обошлось тогда относительно хорошо — ст. 239 УК РФ, ч. 3, до трех лет лишения свободы. Мера пресечения — запрет определенных действий. Дома находиться с 8 вечера до 8 утра, запрет на связь, общение с участниками «Весны», браслет на ноге и потрепанные нервы — вот и все последствия. Тогда о таком шаге и мыслей не было.

В течение года мера даже ослабевала, весной 2023 стало можно возвращаться домой в 10 вечера, а уходить в 7 утра. Жизнь восстановила свое течение, катастрофы не произошло. Так наивно думал я, хотя вокруг она и по сей день происходит, забирая всё больше и больше людей. Но панцирь, которым я себя окружил, стал очень уютным. Не зря я так люблю черепах, вот даже сейчас дома одна меня дожидается. В то же время «Весну» в декабре 2022 года признают экстремистской и запрещают, после, в мае апелляция это решение подтверждает. В моем уютном мирке появляется тревога. Она нарастает с каждым днем, не давая уснуть и заставляя впадать чуть ли не в истерику от любого шума за входной дверью.

Паника заполонила каждый уголок моей души, заполнила всё пространство квартиры, передалась домашним. Так я жил, пока 25 декабря 2022 года я не пришел в церковь Матери Божьей Лурдской на Ковенском переулке. С тех пор Бог со мной. Паника на время отпустила…

Но вернулась достаточно быстро, чтобы я не успел отвыкнуть. 5 июня 2023 года Мосгорсуд отменил решение Басманного районного суда о продлении ЗОДа (запрета определённых действий – прим. ред.), направив его на новое рассмотрение. Победа? Ах, если бы! Они всё уже знали ещё в мае, когда незаконно продлили меру свыше года по статье небольшой тяжести. Они были готовы. А я — нет. Как сейчас помню, накануне ареста я молился, но в голову упорно лезли эти строки: «Отче Мой! Если возможно, да минует меня чаша сия; впрочем не как я хочу, но как Ты» (Евангелие от Матфея, 26:39). Долго пытался собраться с мыслями, но эти строки упорно занимали все пространство молитвы, а я не мог понять почему.

С первым стуком в дверь в 6 утра, я понял, к чему это было. Ну а дальше история известна. И вот спустя 9 месяцев после ареста я полностью признаю вину и даю показания. В тот момент, как мне казалось, благородные — ведь из тех, кого задержали со мной, никто не указан в них. А сейчас, спустя время, я ясно вижу — людей-то я не предал, не оболгал и не подставил. Зато с лихвой компенсировал это на ценностях, которые я отставил, и на движении, с которым я во многом не согласен ныне, но частью которого я являлся совершенно искренне, уделял ему уйму времени, сил и энергии, пытаясь сделать из него игрока петербургской политики, а после начала войны — серьёзное антивоенное движение. И пусть, возможно, мой вклад несоразмерен с усилиями, однако я был искренен в своих попытках.

И вот это-то всё я в своих показаниях назвал «антироссийской "политикой", финансируемой и управляемой политическими силами из Украины». К тому же, вину я признал и по 354.1 ч. 4 — оскорбление памяти участников Великой Отечественной войны, к памяти которых я всегда относился с большим уважением, привитым мне прошлым моей семьи, ведь мой прадед был участником войны и ещё в составе первых лётных групп летал на Берлин в 41-ом, о чём мне рассказывала моя покойная бабушка (для всей семьи — бабуля), видевшая во мне многое от её отца Борисова Вениамина Саввича. И в этом я признался, хотя мало того, что

а) глубокое неуважение к памяти ветеранов противоречит моим взглядам и ценностям

б) никакого оскорбления нет в том, что мне предъявили, однако безусловно есть в войне, развязанной государством

в) я его просто не совершал! и еще «раскаялся».

Как видно, не очень. Мне не в чем раскаяться перед этой властью. А вот ей передо мной стоило бы. Хотя бы извиниться за то, что никто не почесался организовать мой выезд из Москвы в Петербург для прощания с бабушкой и мамой, которые ушли за этот год.

Собственно говоря, о них я и думал, в день, когда признал вину. О том, что этот самооговор поможет мне вернуться к ним скорее. Не о том, что мои показания лягут в основу обвинительного заключения, где нас только в убийстве и поедании детей обвинить осталось, не о предательстве своих ценностей, а о них, маме и бабушке.

Имел ли я право так думать? Возможно, если бы не тот факт, что в деле я не один. Да в целом-то имел, но не путем поиска легкого пути для себя. Не у одного меня семья, родители и желание вернуться домой, не одному мне плохо. Но мой эгоизм не позволил мне хотя бы попытаться не согласиться с обвинением в части, где нам приписывают попытку госпереворота! Я уж молчу об общей абсурдности всего обвинения антивоенного движения. А это обвинение не только «Весны», это обвинение всех, кто не согласен с этой преступной войной.

Я заявляю о том, что это самооговор. Ни больше, ни меньше. Я очень хотел вернуться к бабуле и маме, но вернусь к их праху. Праху, который некогда был самыми дорогими мне людьми, учившими меня честности, мужеству и стойкости. А я сдался, думал облегчить свою участь, но не подумал о других. Я предал не только себя, свои ценности и веру очень многих людей, я предал и их. И мне невероятно больно. Их больше нет здесь, в этом мире, однако они там, где им хорошо, бесконечно лучше, чем здесь. А мне тут остаётся лишь попытка исправить свои ошибки, я надеюсь, право на которую я ещё имею.

Перед вами довольно прозрачная история человека, совершившего сделку с совестью, заткнувшего голос сердца большого идеалиста, жестоко поплатившегося за свою ошибку. В моей истории нет ничего нового, я сам когда-то читал подобные истории и удивлялся глубине человеческого падения. А теперь сам сижу с полным непониманием, куда ещё может всё это повернуть? Будет ли хуже? Думаю, надеюсь и верю, что дальше будет только лучше. И что больше никогда в жизни мне не придётся оправдываться, потому что впредь я хочу жить, соглашаясь с голосом совести.

Завершая свою исповедь, хочу лишь попросить искреннего прощения у всех, кто мог или может пострадать от моих действий и слов. У тех, кто верил в меня, а теперь испытывает разочарование. Я оказался не тем, кем меня видели. Однако теперь я знаю, что по-настоящему ценно и за что стоит сражаться. Я вернулся, я всё ещё жив, и я зол. В первую очередь на себя, однако не в меньшей степени на тех, по чьей вине всё ещё идёт эта война, сломавшая столько жизней и судеб. В том числе моих родных и друзей. Больше отступать и сдаваться я не могу, не хочу и не буду. А всем потерявшим надежду, верящим в идеалы свободы и демократии, хочу пожелать снова её обрести, чтобы она разгорелась, как у меня, с новой силой. Мы победим.