Прапорщик Коля
На новом месте отношения с постовым Колей сразу не заладились. Николай — здоровый мужчина под метр девяносто и где-то под сотку живого веса. Любит орать, командовать, а я, наоборот, такое не люблю. Столкновение было неизбежно.
Первым эпизодом стала попытка изъять подаренные мне небольшие, но очень красивые четки, украшенный иконкой.
— Ширпотреб!, — выхватив четки из обшариваемой сумки, кричал прапорщик
— Предмет религиозного культа карманного ношения, — парировал я.
— Оформляйте или примите заявление о краже.
Николай свирепел, краснел, но понимал, что оформлять тут нечего, а я упорный и мороки будет много.
В камеру я вернулся с иконой, но еще долго слышал в продоле негодования, что развелось шибко умных, и если б хотел, он бы меня в карцер упрятал, но жалеет. Я не возражал.
Вторым раундом стало моё желание поздравить сына с днем рождения. В задачи постового входит лишь сбор и передача заявлений дежурному оперативнику, но мой визави решил взять на себя более значимую функцию. Увидев мое заявление, он громко вопрошал:
— А разрешение на звонок у тебя есть?
— Конечно. И чтобы снять все вопросы, даже протянул их ему посмотреть.
Изучив разрешения от суда, заверенные гербовой печатью, Николай с довольным видом вернул мне их обратно вместе с заявлением.
— Не приму. Не по форме. Вы сейчас где? В ИК! А разрешение выдавалось на СИЗО. Значит, недействительно.
Постовой реально был очень доволен своей небольшой победой.
— Нет. Во-первых, нахожусь я тут на правах подследственного, и ПФРСИ (это загадочные буквы расшифровываются как “Помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора”. На практике - это такие бараки в колониях, где люди дожидаются апелляции) это то же СИЗО, просто вынесенное в другое место. Во-вторых, шапка ничего не значит, важен сам факт разрешений судьи.
Видя, что триумф ускользает, Николай начал заводиться.
— Не действительно! Во вы на ПВР всё ссылаетесь, а сами ничего не знаете. Почитайте-почитайте.
— Хорошо, на ужине. Договорились? Вы возьмите свой ПВР, а я свой. Только заявление мое передайте.
Не знаю, так совпало или поиск нужного закона затянулся, но ужин в этот день задержали часа на полтора. Когда кормушка открылась, я протянул постовому лист распечатки с подчеркнутыми пунктом №150 регламентирующим звонки. После минутной паузы услышал:
— Ну хорошо, а по форме все равно неверно. Где адрес прописки матери в разрешении?
— Это уже судье вопрос задайте, у меня в заявлении всё было.
Второй раунд тоже остался за мной.
Третий не заставил себя долго ждать. Одной из острых проблем ПФРСИ является закупка продуктов. Администрации лень или недосуг организовывать этот процесс, поэтому те, кто не настойчивы или просто не так давно в тюрьме, бывает, по 3-5 недели не могут купить продукты в магазине. В СИЗО Краснодара таких проблем не было, а с учетом того, что из крана здесь течет жидкость светло-коричневого цвета с серным запахом, вопрос покупки в первую очередь питьевой воды стоит остро.
Дней через пять после спора за звонок опять была смена Николая. После обеда дверь нашей камеры распахнулась, и он назвал фамилию моего сокамерника — на отварку (так здесь именуют покупку продуктов).
— И я тоже!, — стал надевать кеды я.
— Нет, один человек. Вы уже в этом месяце закупались.
Я протянул руку к папке с распечаткой ПВР.
— А по закону, подследственные не менее двух раз в месяц имеют право приобретать продукты в ларьке. Сейчас.
— Ой да хрен с тобой! Иди! Как ты достал, давай! Ты что не понимаешь, на тебе тут уже крест поставили, ты у всех тут поперек горла!
Довольный я схватил список покупок.
— Эх, Николай, если б крест на мне только тут поставили, вообще бы горя не знал. Но думаю, поперек горла я встал людям в кабинетах сильно дальше вашего ИК.
Негодование Николая еще какое-то время выплескивалось на окружающих, но главное, что у нас в камере появились баклажки с чистой водой и творог, на который я тут подсел. Всё остальное было уже неважно.
Из этой короткой зарисовки может показаться, что Николай какой-то неприятный человек, но это не так. По сути ничего плохого он ни мне, ни другим арестантам не делает. А при небольшом усилии даже оказывает необходимую помощь. А еще по арестантам ходит слух, что администрация давит на него, чтобы отправился в командировку на Донбасс. Он отказался, ему пригрозили увольнением. Он все равно в отказ, и ушел в отпуск. Проверить слухи невозможно, никто не признается, но с прошлой недели он действительно в отпуске.