Кто покрывает пытки в российских тюрьмах?

Страшные кадры пыток в тюремных больницах стали главной и, пожалуй, самой обсуждаемой новостью этой осени – даже в СИЗО, где я нахожусь. Благодаря проекту Гулагу.нет всплыли доказательства того, о чём уже многие догадывались - издевательств и сексуального насилия над заключёнными.

Но масштабы этого явления не представляли себе даже пессимисты. В сеть попали гигабайты видео из больниц ФСИН, где отбывающие наказание вместо лечения, получали изнасилования и увечья. Именно масштабы отличают этот скандал от предыдущих.

Опросы общественного мнения показали, что граждане России к таким новостям совсем не равнодушны. 66 процентов респондентов считают, что пытки недопустимы.

Эти кадры взбудоражили не только соцсети. Слитый архив бурно обсуждают у нас и подследственные, и люди в форме. И те, и другие этот беспредел осуждают. Вот только работники СИЗО осуждают его лишь в разговорах, не вынося своё мнение на широкую публику.

Эти ужасные пытки следствие двух вещей - безнаказанности, которую чувствуют садисты, и бесконтрольности. И первое невозможно без второго.

Формально необходимые институты контроля у нас есть. Например, общественные наблюдательные комиссии. Они по закону и должны быть глазами общества в местах содержания подследственных и осуждённых.

Услышав аббревиатуру ОНК, мы обычно вспоминаем Анну Каретникову, Марину Литвинович, Андрея Бабушкина, Яну Теплицкую и некоторых других. Это действительно достойнейшие люди, искренне и самоотверженно выполняющие свои задачи. К сожалению, многих из них лишили права входить в ОНК или не стали переизбирать на новый срок, потому что они эффективно работали.

Но это лишь несколько искренних и неравнодушных человек в бессмысленный массе бывших сотрудников ФСИН или директоров ЧОПов, наводнивших эти структуры. Преимущественно, их цель - слать бравурные отчёты в угоду начальства и делать вид, что институт наблюдения есть и работает. Настоящих правозащитников, таких, как Яна и Марина, в ОНК уже нет. Известно, что активные члены ОНК, которые писали отчёты, раскрывали должностные преступления и писали заявления о нарушения со стороны сотрудников, почти никогда не попадают в следующий созыв.

Этим летом из Москвы приезжала инспекция, в которой были и делегаты из Европы. Перед этим визитом к нам пришли члены краснодарской ОНК и её председатель Анзаур Кемальевич Ахиджак. Позже я узнал, что он владеет каким-то охранным предприятием, а в ОНК пролоббирован администрацией края. Он сделал вид, что проявил озабоченность моим вопросом и даже обещал его решить, чего, само собой, не сделал.

Вот на таких фиктивных ОНК, на мой взгляд, также лежит немалая доля ответственности за происходящие ужасы. Была ли саратовская ОНК в злополучной больнице? А ярославская - в той колонии, где били людей железными прутьями? Наверняка, члены таких ОНК даже не понимают, что своей имитацией работы они наносят колоссальный ущерб и системе, и обществу. И тянут это общество назад, в прошлое. Или понимают, что еще хуже. Изображать «общественников», угодных власти - это традиция, которая началась еще в Советском Союзе.

ОНК стали лишь гибридным институтом, ширмой, которая не может ничего сделать с садистами в системе исполнения наказаний. Не только не может, но, скорее, просто не хочет. А, значит, тот кошмар, который попал на видео в саратовской тюремной больнице, будет продолжаться.