Валентинка

Вырезанное из темной, плотной бумаги, сердце было со всех сторон покрыто наклейками. Котятами, блёстками, смайликами, был даже оранжевый тираннозавр и застенчивый помидор. Овощ поглядывал куда-то вниз. Только одно место во всей валентинке не было закрыто наклейками – сердечко, теперь уже из белой бумаги, наполовину занятое моим портретом, а наполовину – её. Внизу красовалась надпись: «Давай ты будешь страшно смотреть, а я – всё ронять?»

Наверное, именно после валентинки я был покорён. Да, на этот праздник мне тоже не хотелось ударить в грязь лицом, но рисовал я отвратительно, так что решил брать количеством и креативом – напечатал с десяток всратых валентинок из инета, а одну нарисовал сам, только изобразил вместо сердца – печень. И подписал как-то иронично, что-то вроде «Если тебе сердца будет мало».

Нет, она, конечно, по достоинству оценила моё творчество. Я же задержал в руках открытку на пару секунд, борясь с желанием её понюхать и узнать, пахнет ли бумага её пальцами. Остаток вечера мы пили пиво, иногда поодиночке топали в обшарпанный барный туалет. Я угадывал каждую вторую песню по радио, а она жаловалась на цвет подвальных стен. Было вообще интересно с ней, как с почти-архитектором, шататься по городу. Оказывалось, что половина казанских зданий – жуткое говно. И даже не та половина, которую я подозревал.

По дороге к общаге архитектурного приходилось собираться с силами. Ощущения были похожи на те, которые испытываешь в очереди на экзамен, где запускают по одному и в произвольном порядке. Можно хоть в начало очереди прыгнуть и побыстрее отмучиться, никто против не будет. Но поджилки трясутся, ты всё больше и больше уверен в том, что исход будет печальный, и ты пожалеешь, что поторопился.

- Ты хотела бы со мной встречаться?

- Нет. Наверное, тут я должна извиниться, но как-то не чувствую за собой вины, – она задумчиво хмыкнула.

- Тогда валентинка была просто для того, чтобы сделать приятно? Ты ничего в неё не вкладывала?

- Именно так.