Klekánice или железные зубы

Черт его знает что творится!

Мало того что на электричку чуть не опоздал, так ещё и смартфон вырубился, зарядка кончилась. Возможно, от жары. И ведь даже аккумулятор не вытащишь теперь – всё проклятые производители, только в сервисный центр нести. В тамбуре поезда было ужасно жарко, но в вагон заходить не хотелось – боялся, что задавят рассадой и огромными полосатыми сумками. Лет пять не ездил на электричках и забыл, каково это - полтора часа мариноваться в духоте и в окружении обливающихся потом бабулек, спешащих к грядкам.

Ещё столько бы не видел эти лязгающие гробы на колесиках, но сейчас нужно было совершить ещё одну, надеюсь, последнюю поездку в деревню. У меня недавно умерла двоюродная тётка, Алевтина Андреевна. Последние лет пять она жила вместе с моими сердобольными родителями, в городе, в двухкомнатной квартире. Её перевезли из этой треклятой деревни, куда я теперь направлялся, после инсульта – старушке парализовало всю правую часть тела. Не то чтобы я сейчас находился в состоянии глубокой скорби – тётка была склочная, вредная, а после инсульта так совсем стала невыносимой. Всё что от неё осталось – это дом в деревне, куда никто уже лет пять как раз не заходил. Ни семьи, ни детей – по перечисленным выше причинам. Не удивлюсь даже если соседки с ней особой дружбы не водили.

На полустанке со мной вышел какой-то дед с клюкой. Электричка, стуча колёсами, унеслась вдаль, везти бабок навстречу их огородам. Я даже как-то вздохнул полной грудью. Кроме стука дедовской палки, практически ничего не нарушало тишины. Только цикады жужжали в кустах, прямо как в аниме про лето.

Карта с дорогой, естественно, была в сдохшем смартфоне. Видимо, придётся ориентироваться по детским воспоминаниям. Много лет назад в тёткином доме жила бабушка, к которой меня отправляли на лето. Тогда в деревне жило много детей моего возраста, мы целыми дня бегали по улицам и веселились. Никаких забот! Почему-то хорошо помнился бабулин компот из ревеня. Ледяной как из колодца, нужно было пить медленно, чтобы осадок из разваренных стеблей не попал в рот. А вот вкус совершенно забылся. Как и лицо бабушки, я даже с трудом помнил её имя. Когда целыми днями сидишь в офисе, заваленный бумагами, как-то не до воспоминаний об ушедшем детстве. Ладно хоть сейчас моя поездка совпадала с трёхдневными выходными и я ничего по работе не пропущу.

Грунтовая дорога к деревне шла мимо поля с подсолнухами и озера, окружённого камышами. Я топал по ней, бряцая рюкзаком и поднимая за собой маленькие облачка пыли. На пригорке возле поля сидел перед мольбертом мужчина в соломенной шляпе и светлой выгоревшей рубашке. Я не удивился, заметив на мольберте всё те же подсолнухи. В траве возле ног художника виднелась бутылка с чем-то зелёным. Можно было подумать на абсент, но в этих реалиях, скорее, самогон.

При моём приближении мужчина повернул голову и приветственно махнул кисточкой

- Виват!

- Привет. Вы не знаете, где тут дом Алевтины Андреевны?

- Знаю, конешно, тока она там не живёт давно.

- Я в курсе. Племянник я её, дом приехал посмотреть.

- А ну як ж! – мужчина всплеснул руками и чуть не свалился со своей скамейки, - Чичас проведу тебя, последний штрих.

Он примерился к середине полотна и поставил на него белоснежную кляксу. Я с подозрением перевёл взгляд на поле. Среди подсолнухов не было видно ничего, похожего на кляксу. Ну, художник, в конце концов. Он так видит.

***

Художника звали Ильичом и он не случайно знал, где жила тётка – это был её непосредственный сосед. Известие о смерти соседки его не особо огорчило, как я и думал.

- Андревна злая бабища была, как-то пса моего кипятком ошпарила. Он к ней в огород лазил, на морковь сцал. А вот бабка твоя была компанейская, мы с ней часто чаи гоняли. Ну, ты заходи, если шо надо будет, - художник, припадая на левую ногу, поковылял к себе в жилище.

Тёткин дом оказался в лучшем состоянии, чем я ожидал. Двор, конечно, зарос травой, краска на стенах облупилась, а одно окно было разбито, но целом – хоть сейчас въезжай да живи. Я снял с навесного замка перемотанный резинкой пакет от кефира, повернул в нём ключ и со скрипом открыл дверь. Пахло мокрыми тряпками. Через разбитое окно в прихожую поступало достаточно света, чтобы разглядеть, что здесь похозяйничали птицы, и, возможно, мыши. Даже пожалел, что не взял с собой маску или респиратор. Помёт их вдохнёшь, лихорадка, и – кирдык.

В остальном доме всё было не так плохо. За счёт того, что дом был из кирпичей, в единственной комнате царила лёгкая прохлада – самое то после уличного пекла. Много пыли, какие-то вещи раскиданы по углам, небольшую кроватку, видимо, забыли заправить, когда Алевтину увозили отсюда. На черном счётчике на стене красный огонёк не горел. Ну да, свет ещё в первый год, наверное, отключили. Зашибись! Пришлось идти к Ильичу и просить у него позвонить. Телефон, к счастью, у соседа был – кнопочная черно-белая нокия. В первую очередь связался с родителями и сообщил, что добрался. Отец был чуть обеспокоен тем, что прямой связи со мной не будет до решения проблемы с электричеством. Судя по звукам на фоне, они сидели на диване, смотрели сериалы и вообще хорошо проводили время. Второй звонок совершать не хотелось крайне.

- Марья Иванна, здравствуйте!

- Туровский! Что случилось? База?

- Нет-нет, всё хорошо. Я на праздники в деревне застрял, тут электричества нет, телефон сдох. Говорю, чтоб вы меня не искали.

- Ну Туровский, дай боже́, чтобы ничего за выходные не рухнуло. Если что – без премии останешься!

Я представил, как дёргаются три подбородка начальницы, пока она мне угрожает и поспешно отогнал яркий образ.

- Чтоб в понедельник как шт…

Остаток фразы поглотили помехи. Я недоумённо уставился на телефон.

- Ой, это товарняк пошёл! Пока ходит, связи нетути, - подал голос Ильич и поскрёб небритую щёку.

- Спасибо. Звонить больше не буду, - я протянул нокию обратно.

- Может это, бахнем? Ну за знакомство? – кивнул художник на бутылку с зелёной жидкостью.

- Спасибо, я не пью.

- Эх вы, непьющие. А с лектричеством это ты к Сан Санычу, он всё устроит в лучшем виде. За бутылку. Или у меня можешь зарядить, если шо.

- Спасибо вам ещё раз, Ильич, я попозже зайду.

- Ну, бывай!

Идею пойти к Сан Санычу я решил отложить до вечера, а пока – слегка прибраться и пообедать. Вообще, эта невольная изоляция от внешнего мира даже слегка дразнила. Можно на время забыть обо всём, что ждёт меня в городе. Поискать в сарае удочки, сгонять утром на рыбалку? Ловить большую рыбу у меня никогда не получалось, но удовольствие от процесса получить я могу?

Веника у тётки не нашлось, так что я нарвал во дворе особенно толстой травы, рубашку повязал на лицо на манер бедуинов из пустыни и старательно вымел из дома всю пыль. С присохшим дерьмом в прихожей без воды ничего сделать не удалось, так что было решено на него пока забить. А вот с обедом, учитывая отсутствие света, было туговато. Из всего, что я с собой привёз, можно было сразу употребить разве что бутерброды с колбасой. Ладно, сойдут и они, а на вечер либо снова схожу к Ильичу (тогда уже придётся и ему нести бутылку), либо схожу в магазин, если он на том же месте.

Взгляд мой упал на незастеленную кровать. В какой же спешке они тогда уезжали, что забыли про неё? Взялся за одеяло – и – невольно отпрянул. Постель была всё ещё тёплой!