#fz_shiza

Дело было где-то в XIV веке, в одной из небольших деревенек неподалёку от Венеции. Один небезызвестный скульптор, обучался в школе-пансионате с другими скульпторами. Поездки туда были для него вполне обыденным делом, ведь его родители уже несколько раз обеспечивали его проживание там, потому что это было не простое место обучения. В нём было две интересные особенности. Считалось, что горячие источники, расположенные ровно в центре деревеньки способны лечить различные недуги, а также, что самое интересное, это было одно из немногих мест, где был карьер волшебного мрамора.

Настоящее чудо - волшебный мрамор двух видов, который буквально сам принимал форму, загаданную скульпторами, работающими над ним. Оба вида были белыми(по своей сути), но один из них отдавал синевато-голубым оттенком, а второй лавово-красным. Скульптуры из обоих видов как могли простоять сотни лет, так и разрушится в секунду, лишь оставив от себя пыль, оседающую в лёгких бедных художников. Всё зависело от того насколько те прищуривали глаза во время работы с ним, ведь с каждым ударом чизеля по этому материалу, раздавались вспышки, по яркости сопоставимые лишь с Солнцем. По обыкновению, над синим мрамором могло трудиться множество скульпторов одновременно, ведь они могли разговаривать во время работы, и помешать им могли лишь разногласия в коллективе, однако чтобы освоить обработку красного мрамора требовалось что-то, чему просто не обучали в этой школе (и по странному обычаю над ним работали только вдвоём): вспышки от ударов не были тусклее, а наоборот ярче, и при каждом ударе, создавался настолько громкий звук, что работать без затычек в ушах не представлялось возможным. Студенты(которых называли школярами) должны были сами догадаться до этого, ведь как только мастера пытались перенести эти знания на бумагу, чернила буквально выжигали пергаменты, и какая-то неведомая сила не позволяла сказать ни слова об этом.

После прибытия, наш главный герой увидел много знакомых лиц, многих из которых он видел часто, ведь те жили в одной сестиере, и со многими он уже был знаком с предыдущих поездок в эту школу. Он много с кем работала над скульптурами из синего мрамора, и достаточно успешно, однако старалась не прикасаться к красному, ведь была одна неудачная попутка, после которой она оглохла на правое ухо, примерно на 2 года.

И тут, совершенно случайно ему попался кусок невиданного раньше мрамора, фиолетового отлива, застрявший внутри синего. Позвав свою хорошую подругу, они стали думать, что же с ним делать. Спустя много дней и много бесполезных попыток, они, совершенно случайно, смотря друг другу в глаза, обнаружили способ работать с этим загадочным материалом, как будто бы в этот момент между ними проскочила маленькая молния, позволившая отделить от камня маленький кусочек. Скульптура начала вырисовываться сама собой, однако до полного завершения чего-то не хватало. Как будто что-то находящееся вне школы-пансионата держало их обоих от завершения работы. Кто-то скажет что это была застенчивость, кто-то посчитает, что виновата неопытность. Мне кажется, что правда и в том и в том, но не в полной мере. Наступил последний день в пансионате, и время скульпторов вместе подходило к концу. Во время прощания между ними образовалась небольшая шаровая молния, которая быстро направившаяся к месту, где стояла недоделанная фиолетовая скульптура. Возможно именно поэтому они понимали, что это ещё далеко не конец.

Они поддерживали связь через голубиную почту (хотя на самом деле голубей подстреливали в воздухе, загружали в телегу, и довозили до места назначения, оставляя пернатые трупики под окнами) и каждый раз когда кто-то из них открывал слегка окровавленное письмо, по пальцам проходилась знакомое чувство статики. Незадолго после окончания школы-пансионата им удалось встретится вместе на одном из фестивалей, посвящённых молоткам и стамескам, однако наш главный герой до сих пор стыдит себя за то что, перебрав с вином в тот вечер, покусился на набор инструментов своей подруги.

Месяцы сменяли сезоны, а сезоны сменяли годы, пока в один прекрасный момент они не поступили в одну лауреу. Они долго не могли начать работать над скульптурой, несколько раз собираясь обсудить всё, однако удалось это только на третий раз. Как только они впервые увидели что стало со скульптурой спустя столько лет (да, предыдущие два раза они даже не додумались взглянуть на своё творение), они пересеклись взглядами, на секунду ослепли от вспышки молнии, и их тела сами схватились за инструменты. После долгого времени обтёсывания камня, главный герой начал понимать, что с его стороны камень начал гораздо больше походить на красный, когда же с противоположной стороны различные части имели как будто бы градиенты, от синего до фиолетового и от фиолетового до красного, однако эта неопределённость буквально сводила его с ума. Долгое время после этого он не мог снова приступить к работе, ведь в его голове не создавалась полная картина этого произведения.

Спустя приблизительно пол года, он всё таки решился доделать начатое. Встреча была назначена, инструменты приведены в "боевое" состояние, но с каждым ударом наш скульптор понимал, что что-то здесь не так. Как будто волшебный мрамор не сам изменял свою форму, как должен был, а кто-то нагло вмешался со своей мерзкой стамеской, не достойной даже прикасаться к проделанной работе. Конечно так и было, второй школяр призналась, что пригласила какого-то залётного камнетёса, работавшего раньше лишь с известняком , ведь посчитала что в его глазах сверкала такая же молния. Чувствуя себя полностью эмоционально опустошённым, главный герой швырнул свои молоток и чизель в сторону, подошёл к своей подруге, и, держа её за горло, кинул её на пол, разразился короткой, но очень эмоциональной речью и хотел было уходить, как что-то его остановило. Он поднял свою подругу с земли извинился и просто посмотрел ей в глаза. Разряд молнии поразил двух непутёвым скульпторов, и они сели и спокойно обсудили произошедшее. Школяр уверяла, что отец того камнетёса работает в видной архитектурной компании, и с его помощью они смогут водрузить скульптуру на вершину некого собора. Мило попрощавшись, они разошлись в разные стороны.

Вернувшись домой, наш скульптор проводил долгие бессонные ночи в размышлениях. С одной стороны, произошедшее действительно могло помочь большему количеству людей насладиться искусством, но с другой стороны его естество отторгало столь наглое вмешательство в творческий процесс. А может быть он просто не знал, что над фиолетовым мрамором могут работать не только два человека. Эти думы буквально съедали его изнутри, и не помогало ни написание картин, ни обыкновенное пьянство - в его душе как будто образовалась дыра, которую нельзя было заполнить ничем, кроме как волшебным мрамором. И какого цвета должен быть этот мрамор, нашему скульптору ещё предстоит понять.