Трилогия цвета Кшиштофа Кешловского
Если вы вообще слышали об этом режиссёре, скорее всего, вы знаете его именно по серии "Три цвета". Интересно, что это тот случай, когда художественная ценность и коммерческий успех идут рука об руку. С одной стороны, "Три цвета" были обласканы критикой и наградами (Золотой лев на Венецианском кинофестивале, Серебряный медведь на Берлинале, три номинации на Оскар). С другой стороны, я лично знаю людей, у которых "Красный" стабильно входит в топ-10 их любимых фильмов всех времён, а в кинотусовке трилогия давно обрела культовый статус и непременно входит в "джентльменский набор" любого человека, который хочет написать "cinema" в разделе с хобби в своём CV.
Вопрос тут, как и к любому кино, только один — стоит ли оно вашего времени? Если вкратце, то да, стоит. Если не вкратце, то устраивайтесь поудобнее — разговор предстоит долгий.
Три цвета: Синий | Trois couleurs: Bleu (1993), или как жить дальше, когда жизнь закончена
8/10 — пронзительная история, где самое важное остаётся за кадром, а замыслы персонажей по амбициозности не уступают планам самого режиссёра
Перед тем, как говорить о самом фильме, стоит задать некоторый контекст вокруг фигуры самого Кшиштофа Кешловского. Во-первых, почему, собственно, я его называю Кешловским, а не Кесьлёвским (такое написание вы увидите в большинстве источников, от Кинопоиска до Википедии)? Причина проста: фамилия режиссёра произносится именно так, если вы примените все правила польского языка, а не бездумную транслитерацию, и для меня удивительно, почему за столько лет никто из русской традиции кинокритики не попытался восстановить справедливость по отношению ко Кшиштофу — придётся все делать самому. В конце концов, никто же не говорит, что полетит летом на Маллорку, когда имеет в виду остров, который по-испански называется Mallorca (так в целом мало кто сейчас говорит, но сейчас не об этом).
Во-вторых, на мой взгляд, важно понимать, что "Три цвета" — это последние фильмы в карьере Кешловского, после съёмки которых он заявил, что уходит из профессии. Реализовать свой масштабный проект в цветах французского флага (об этом ещё не раз поговорим ниже) режиссёру позволил успех "Двойной жизни Вероники" (да, это не только бар, но и фильм), снятой в 1990 году. Люди очень редко начинают знакомство с работами какого-либо режиссёра в хронологической последовательности, но ещё реже случается, чтобы они делали это в строго обратном порядке — и тем не менее, в отношении Кешловского это как раз тот случай для большинства зрителей. Более того, эти четыре фильма ("Три цвета" и "Двойная жизнь...") еще и нетипичны для режиссёра в том смысле, что все персонажи там — представители Западной Европы, в основном говорящие по-французски. Это, конечно, ужасное сравнение, но представьте, что большинство зрителей получало бы первое впечатление о Тарковском на основе последнего его фильма, шведского "Жертвоприношения". Общественное восприятие Андрея Арсеньевича точно было бы другим, хотя некоторый уход от корней и не мешает (а часто — даже помогает) большим мастерам.
Что же нам предлагает Кшиштоф в "Синем" цвете? Молодая женщина по имени Жюли, чудом выжившая в автокатастрофе, потеряла в ней мужа (известного композитора) и пятилетнюю дочь. Ситуация осложняется тем, что перед смертью муж главной героини, Патрис, не успел дописать масштабный концерт, за который он взялся по заказу Совета Европы.
Это всё — фабула очень схематичная. Простоту сюжета Кешловский компенсирует глубиной психологизма и реалистичностью: фильм буквально начинается с (неудачной) попытки суицида Жюли, на которую она идёт, узнав о произошедшем. Те, кто меня знают, прекрасно осведомлены, что мне совершенно не присущи суицидальные наклонности и что я против подобных вещей вне зависимости от ситуации, но я не могу не признать, что видел энное количество мелодрам, где персонажи не оправдывают серьёзную завязку, реагируя несимметрично на какие-то ужасные события. Здесь же Кешловский с первых секунд даёт тебе понять, что раз уж разговор будет на серьёзные темы, то и проходить он будет по-взрослому, без приукрашиваний и ужимок.
Я в последнее время много смотрел и анализировал Джармуша и его творчество и сейчас осознал, что напрашиваются некоторые параллели с Кешловским. Говорят, что если обычный человек попытается честно написать подробный сценарий к типичному собственному дню, у него получится вполне серьёзная заготовка для одного из ранних фильмов Джармуша — его персонажи (как и мы, на самом деле) говорят мало, а если и говорят, то пустяки, действуют по наитию. Я бы сказал, что "Синий" — это экранизация катастрофических событий нашей жизни, которую мы хотели бы увидеть: Жюли хорошо держится, но переживает ситуацию очень остро (не только остро, но ещё и эстетично); на её пути обязательно встречаются не самые важные и выпуклые, но довольно занятные персонажи; после побега из прошлой жизни на горизонте вырисовывается не безликий туман, а бледные контуры новой жизни. Кешловский предлагает нам идеально выверенный коктейль — картина достаточно реалистична, чтобы в происходящее можно было легко поверить, но на её поверхности есть тонкий налёт романтизма и эстетства, который как раз и цепляет всех при просмотре.
В "Синем" есть сюжетная деталь, которая позволяет Кешловскому выйти за рамки мелодраматического жанра — тот самый концерт погибшего мужа Жюли. По задумке автора, он должен был быть исполнен только один раз сразу несколькими симфоническими оркестрами, расположенными в разных городах объединённой Европы (из реальных композиторов по масштабу мысли Патрис мог сравниться разве что с Карлхайнцем Штокхаузеном, цикл из семи опер которого включал в себя квартет вертолётов). Музыка из этого концерта (хор, если точнее) преследует Жюли и звучит лейтмотивом на протяжении всего фильма, создавая торжественную и напряженную атмосферу даже в те моменты, когда на экране не так уж много действия. В финале, где нам крупным планом показывают основных персонажей картины, это напряжение разрешается, и особо искушённый зритель может расслышать среди песнопений со вздохом сказанное ἀγάπη, или агапэ — одно из трёх древнегреческих слов, переводимых на русский язык как "любовь", в современной интерпретации означающее любовь жертвенную, отдающую себя без остатка. На эту тему я могу написать отдельное эссе (в Новом Завете, который писался на древнегреческом, в контексте любви к Богу употребляется именно агапэ), но достаточно будет сказать, что внутренний конфликт у обоих центральных персонажей "Синего" цвета — Жюли и друга её мужа Оливье — строится именно вокруг стремления к этому агапэ.
Причём здесь, собственно, синий? Если внимательно посмотреть на постер, который я прикрепил в начале статьи, нетрудно связать французскую тематику и порядок фильмов с цветами французского флага, которые традиционно символизируют национальный девиз Франции — Liberté, Égalité, Fraternité. По этой логике, "Синий" должен быть размышлением о свободе, но если вы заглянете в современные рецензии на фильм, буквально каждый второй автор в том или ином виде упомянет, что это чересчур узкая интерпретация, и в этом я с критиками согласен. Кешловский не создал у меня впечатления режиссёра, который любит простые ответы, зато вызвал ощущение, что все эти разговоры про французский флаг — лишь приём для отвода глаз, банальный ответ для непосвящённых, который призван проверить, нравится ли вам копаться в произведении, или вам прежде всего важен только результат, а не процесс.
Для меня тут синий цвет — про холод одиночества, но еще и про магию и чудеса, которые в этом фильме символизирует недописанный концерт Патриса (или кого-то другого). Это, кстати, вполне рифмуется с классической интерпретацией (всё-таки не удержался!): "Синий" показывает нам обратную, неприглядную сторону свободы, ведь Жюли, которой муж оставил особняк и приличный счёт в банке, в одночасье стала одной из самых свободных людей среди жителей Парижа и Франции, но нашей героине такая свобода и даром не нужна. Несмотря на всё это, она принимает удары судьбы с благородством, которому можно только позавидовать, и не видит в окружающих её людях врагов, хотя многие из них то и дело норовят полоснуть Жюли по разбитому сердцу ненужными воспоминаниями из прошлой жизни. Рано или поздно жизнь вознаграждает Жюли за душевное равновесие, и тоска "Синего" цвета уступает место Белой канве, на которой можно начать сначала.
Три цвета: Белый | Trois couleurs: Blanc (1993), или самое странное кино о мести, которое мне довелось видеть
7.5/10 — местами берущая за душу, местами искренне смешная картина о злоключениях польского мигранта немного провисает на фоне других частей трилогии, но в то же время прекрасно их дополняет
Забавно, что неделю назад я впервые посмотрел "Олдбоя" — никогда бы не подумал, что схожая тематика может быть исследована в рамках одного и того же медиума настолько по-разному. Впрочем, из трёх цветов "Белый" вообще преподнёс мне больше всего сюрпризов, но обо всём по порядку.
Польский парикмахер, переехавший ради жены в Париж, разводится с ней и остаётся на улице без средств к существованию и знания французского.
Завязка не такая депрессивная, как в "Синем", но веселого в ней всё равно мало. Однако в "Белом" Кешловский идет совершенно другой дорогой — если в предыдущем фильме он фокусируется на эмоциях Жюли, на том, как она переживает случившуюся с ней трагедию, то здесь главный герой со смешным именем Кароль Кароль предстает гораздо более практичным человеком. Ему отнюдь не чужда любовь и сантименты (в этом зритель может убедиться много раз на протяжении фильма), и наблюдая за тем, как разворачивается сюжет, ты видишь, что чувства главного героя интересны и Кешловскому, но в "Белом" режиссёр по большей части посмеивается над своими персонажами, причём не особо по-доброму. Благодаря смекалке и удачному стечению обстоятельств Каролю удаётся начать жизнь с чистого листа, но он быстро приобретает все самые карикатурные атрибуты "важного человека" середины 90х (с поправкой на то, что действие происходит в Польше, а не в России). Наверное, единственные эпизоды в "Белом", когда Кешловский убирает ироническую ухмылку со своего лица, связаны с сюжетной веткой Миколая, нового друга главного героя — она запомнится мне надолго (возможно, она хорошо работает как раз на контрасте с остальным фильмом).
Что касается бывшей супруги Кароля, она тоже представлена в не самом привлекательном свете — поначалу я вообще ловил когнитивный диссонанс, потому что играет её Жюли Дельпи, Селин из трилогии "Before...". Любой человек может только посочувствовать причинам их развода, но в остальном мы наблюдаем портрет довольно поверхностной девушки, местами проявляющей не совсем оправданную жестокость по отношению к главному герою. Ему, тем не менее, это не мешает искренне (хотя и по-своему) её любить, и это становится центральной темой всего фильма — Кешловский будто саркастически говорит зрителю, что да, возможна и вот такая любовь, а что, вас что-то смущает? Не хочу спойлерить, но любовь тут преспокойно соседствует с хитроумными планами мести, и они не только не соперничают, а как будто подпитываются друг от друга. Такой шаг в сторону от присущего ему безапелляционного гуманизма обоснован тем, что "Белый" для польского иммигранта Кшиштофа — фильм во многом автобиографичный, и если он над кем и иронизирует здесь, то над собой, своей страной и распространённым в ней представлениям об успехе. Фильм, к слову, не лишен и патриотических чувств: пламенный, но сбивчивый монолог Кароля о правосудии и равенстве (привет, белый цвет) на заседании парижского суда в начале фильма показывает нам, что в общечеловеческом смысле Польша может похвастаться куда большим равенством, чем прогрессивная Франция.
Меня не покидает ощущение, что в "Белом" режиссёр сознательно решил немного отдохнуть от накала, размаха и серьёзности "Синего". Не уверен, что я вообще стал бы смотреть этот фильм, если бы он не был частью трилогии, но в контексте "Трёх цветов" "Белый" позволяет взглянуть на уже затронутую ранее проблематику под другим углом. Вместо того, чтобы взаправду начать новую жизнь, герои обоих фильмов скорее движутся по спирали, и если в случае Жюли прошло немало времени, прежде чем она смогла принять этот факт в финале "Синего", то Кароль с самого начала не планировал расставаться со своим прошлым. Все унижения и оскорбления, которые он испытал благодаря жене, не поколебали его уверенность в выбранном пути, а лишь заставили пересмотреть средства для достижения цели. Зрителю остается только гадать — возможно, за насмешками режиссёра проглядывает белая зависть по отношению к искренности главных героев.
Три цвета: Красный | Trois couleurs: Rouge (1994), или спор о том, можно ли преодолеть человеческую природу и судьбу
9/10 — трилогия завершается на высокой ноте: жизнеутверждающее кино, которое вдохновляет молодое поколение и возвращает надежду старшему
"Красный" — пожалуй, самый известный фильм из всей трилогии, и вполне заслуженно. Кешловский, посмеявшись над ожиданиями публики в "Белом", возвращается к формуле, уже опробованной им в "Синем" (красивая одухотворённая франкоговорящая девушка ищет ответы на общечеловеческие вопросы), и оттачивает ее до совершенства, представляя нам финальный аккорд своего масштабного произведения.
Молодая швейцарская модель по имени Валентина сбивает выбежавшую под колёса собаку. Возвращая её законному владельцу, судье на пенсии, она узнаёт, что её новый знакомый очень любит нарушать чужие границы в попытке развеять скуку.
Несмотря на то, что я представил Валентину как центрального персонажа, главных героев в "Красном" на самом деле два: параллельно жизни Валентины на наших глазах разворачивается история Огюста, молодого юриста, который готовится к финальным экзаменам, чтобы впервые надеть мантию судьи. Они живут в соседних домах, ходят в одни и те же рестораны и кафе, но при этом не пересекаются друг с другом. Не хотелось бы спойлерить, но ближе к середине фильма зритель понимает, что ветка Огюста существует в фильме не просто ради создания "документального" эффекта или "привкуса" альманаха, и с этого момента следить за ней становится гораздо интереснее.
Чуть выше я писал, что формула повествования тут на фундаментальном уровне аналогична той, что использовалась в "Синем", но не трудно заметить, что главные героини находятся в принципиально разных (если не диаметрально противоположных) жизненных позициях. Если Жюли пытается справиться с самой страшной трагедией в её жизни, то у Валентины никакой трагедии нет: карьера идёт в гору, она участвует в модных показах и снимается в рекламе, у неё есть любимый человек, и она, в общем-то, счастлива. Антитезу подчёркивает даже выбор цветов: тёплый, символизирующий жизнь красный против холодного и слегка колючего синего. Кстати о символах — согласно традициям французского правосудия, судьи носят именно алые мантии. Судя по всему, это достаточно старая традиция (например, даже Камю в "Постороннем" обращает внимание на судейскую мантию), которая сохранилась и по сей день (в качестве доказательства можете посмотреть "Анатомию падения"). К сожалению, я уверен на 99%, что это лишь забавное совпадение, потому что вряд ли Кешловский, работавший с французами на тот момент всего несколько лет и никогда не живший во Франции, знал или помнил о такой детали, но находить такие случайные рифмы приятно, врать не буду.
Если кому тут и требуется помощь, так это безымянному судье: за десятилетия стажа в непростой профессии его сердце очерствело, и теперь он для собственного развлечения подслушивает телефонные разговоры своих соседей, без лишних прелюдий вынося вердикты, кто прав, кто виноват. Тема вуайеризма долго будоражила западный кинематограф XX века ("Окно во двор" Хичкока, "Фотоувеличение" Антониони, "Разговор" Копполы), но Кешловский относится к ней скорее со снисхождением или жалостью с оттенком презрения. Его судья не особо упивается "запретным плодом" в виде приватных сцен из жизни посторонних людей, будто он уже давно про себя всё понял и был бы рад заняться чем-то другим, но не может в отсутствие других опций. Или за неимением времени — судя по тому, как судья раскрывает обрывочные сведения о себе, быстро становится понятно, что лучшие по его мнению годы, как и единственная любовь, остались далеко в прошлом, и теперь ему остаётся только доживать свой век.
По крайней мере, оставалось до встречи с Валентиной (вот и Fraternité, гештальт с французским лозунгом закрыли). В отличие от типичных мелодрам, судья не превратился за полтора часа из озлобленного старикашки в открытого миру почтенного джентльмена, но он всё-таки совершил пару достойных поступков. В "Красном" Кешловский подкупает именно своим реализмом и трезвым взглядом на вещи — на протяжении фильма у тебя ни разу не проскакивает мысль, что ты не веришь какому-то диалогу, реакции персонажа или детали его биографии. Именно поэтому в финале, когда режиссёр ставит точку с оглушительным (спорно, но в каком-то смысле это так) оптимизмом, к которому у холодного разума нашлись бы вопросы, зритель оказывается совершенно безоружным, и ему не остаётся ничего, кроме как поверить в предлагаемый взгляд на вещи. Несмотря на присущую ему угрюмость, Кешловский собирает персонажей "Трёх цветов" в одном месте, чтобы с уверенностью заявить, что каким бы строгим ни было правосудие судьбы человека, её приговор можно оспорить — перед таким финалом трилогии я могу только преклониться.
Три цвета: Синий, Белый, Красный | Trois couleurs: Bleu, Blanc, Rouge (1993, 1993, 1994)
"Красный" стал последним фильмом Кешловского, который вышел за 2 года до его смерти. Он делал заявления об уходе из кинематографа, но незадолго до смерти приступил к работе над трилогией, вдохновлённой "Божественной комедией" Данте, к первому фильму которой он даже успел написать сценарий. Тем трагичнее была его скоропостижная смерть — как будто судьба, обидевшись на его несколько нахальный тон в "Красном", решила сыграть с ним жестокую шутку.
Каким же образом малоизвестному восточноевропейскому режиссёру удалось снять тематическую трилогию в середине 90х, которая выдержала конкуренцию множества других сильных картин, прошла проверку временем и стала культовой в разных частях света? Наблюдая за ускоряющимся темпом развития новой реальности, Кешловский поймал zeitgeist за жабры и снял кино для публики, которую в каком-то смысле обошли стороной мастодонты эпохи вроде "Форреста Гампа", "Побега из Шоушенка" и "Списка Шиндлера". В совершенно естественной манере и без ненужного усложнения режиссёр поднимает целый ряд вопросов о современном понимании разных трансцендентных категорий вроде любви, правосудия, равенства, свободы. На какие-то из этих вопросов он даёт ответы, где-то — лишь разводит руками, но у зрителя, которому не чужды подобные изыскания, непременно создаётся ощущение, что он не останется один вне зависимости от наличия чёткого ответа.
Я когда-то слышал, что один из признаков великого кино заключается в том, что фильм разговаривает со зрителями на совершенно уникальном, но при этом понятном каждому языке. Тогда мне показалось, что это оксюморон, но на примере "Трёх цветов" я, кажется, понял, что имеется в виду. Трилогия цвета Кешловского имеет свой собственный стиль, и её голос можно легко различить на фоне шума кинематографа 90х, и тем не менее каждый, вне зависимости от бэкграунда, возраста и отношения к авторскому кино, сможет по достоинству оценить это произведение. Все мы так или иначе задумываемся о вопросах, которые тут поднимает режиссёр; несмотря на их интимный характер, Кешловский обсуждает эти вопросы с максимально широкой аудиторией, ни на йоту при этом не пожертвовав художественным замыслом. Для меня амбициозность задачи, которую перед собой поставил Кешловский, заключается именно в этом, а не в намерении облечь своё видение в трилогию, и он с этой задачей справился блестяще.
Что тут ещё скажешь? Смотрите хорошее кино — времени слишком мало, чтобы тратить его на плохое.