Разговоры с батей
#батя, #годовщина, #мемориз, #психо, #помин
Батя умер 17 лет назад, в возрасте 50 с половиной лет.
Эта часть названа именем трека с одного из альбомов Архитеатра – noise-проекта моего давнего приятеля, панк-буддиста Андрея Буратино/Цицернаки примерно той же 17-ти летней давности. Заголовок прекрасно характеризует мое отношение к отцу как зловещей и грозной фигуре в первую треть жизни, годов до 19-20 и моего отъезда из «родного» дома.
Здравствуй, Батя! Тогда я не то чтобы желал тебе смерти – как ты знаешь, я унаследовал вашу с бабушкой – твоей мамой добросердешную вплоть до наивности натуру. Просто по-детски непонимающе обижался на ваше с матерью неодупление – в основном на тебя. Ты казался зловещей фигурой грозного отца, тогда как мать я воспринимал ещё наивно, считая её доброй, любящей и понимающей. Наверное, я хоть и неосознанно, но видел в тебе олицетворение всей зловредной Хуятовки. Хотя ты почти никогда не был груб, не ругался и тем паче не рукоприкладствовал – могу припомнить лишь пару от силы случаев конфликтов. Типа фразы «Твои книжки тебя не прокормят» - но как ты впоследствии узнал, именно они меня кормили, хоть немного и недолго. В основном меня бесил картофельный хуятовский культ. Уверен, что эти твои тупые зомби-программы легко бы исправились со временем благодаря просвещению культурой и знаниями. Возможно – нет, даже точно, я немного завидовал твоим талантам, не техническим, а в основном художественным. И, конечно, я всячески тебе благодарен и поныне за выращенный тобою сад и початое пчеловодство. Даже за туалет – он до сих пор ещё стоит, а вот всё остальное почти давно разрушено и пришло в упадок, заменено беспонтовым «ремонтом». Ликвидирована даже ванна, вместо неё убогий душ, не говоря уж о бане – без неё я страдаю уже дюжину лет. Я даже успел немного её починить, но вскоре после этого её отрезали. Переделать её из-за твоего слишком продвинутого устройства невозможно, а в свои «дарагие землячки» не зовут – слишком я странный для них и неправильный, наверное. Часы твои, хоть и не все, висят, я одни даже стал заводить, с помощью небеызвестного тебе аборигена.
Прощай, батя, и снова здравствуй.
Всё изменилось, когда я уехал в Москву, освоился там, а потом приехал. Ты ни словом не осудил меня за то, что я не стал учиться в институте, за моё кришнаитство, что не оправдал надежд. Вообще ни за что – просто пожал мне руку, как взрослому, самостоятельному человеку. Это я запомнил навсегда – ты оказался куда мудрее матери.
Хоть сам я пока не считаю эту связь чем-то особо хорошим, но прошлого не исправишь, и хорошо, что порадовал тебя на закате лет хотя бы внуком. А дочь твоя, похоже, завидует мне и особенно жене моей за то, что это не она, так заботившаяся о тебе, это успела сделать. С К. она тогда, конечно, сразу расплевалась, как только помолвилась с будущим муженьком, а он оказался банальным подкаблучником, да и бох с ними. Ты очень любил и заботился, как мог, о внуке, а у меня не получилось – жена нашла себе более пригодного мужа. В любом случае, я рад, что они тебя порадовали под конец жизни, и до сих пор вспоминают добрым словом, сидя на твоём стульчике и крутя твою мани-мельницу. Жаль, что ты не дожил до повзрослевшего внука – он во многом «пошёл в тебя», у вас много о чём было бы пообщаться и поучиться друг у друга.
По официальной версии, ты умер из лимфолейкоза, а он случился из-за вредного сигранного производства. Но это, как по мне, в лучшем случае вторичная, видимая причина. А на самом деле из тебя высосали соки этот чёртов дом, его токсичная хозяйка и это грёбаное хозяйство, куда она тебя задвинула, лишив возможности воспитывать меня. Я настолько нередко недоволен своей безтолковой жизнью и твоей судьбой, что считаю – лучше бы ты не встретил мать, и я бы не родился, но зато ты стал бы успешным изобретателем, селекционером, признанным художником или скульптором – пусть даже с приставкой «народный». И, боюсь, подобная судьба ждёт твоего несчастного зятька-подкаблучничка – ведь твоя любящая дочка, как и её мать, оказалась банальной ведьмой-манипуляторшей. И ещё, я уверен, батя, что если бы ты был сейчас жив (например, вместо матери), то у нас много о чём можно было поговорить, обсудить, послушать, посмотреть, почитать. Я многому бы у тебя научился вместо того, чтобы с горя и от злости бухать в этой дыре, уверен.
Ты мне часто снишься, батя, хоть иногда в похмельных снах мы и ссоримся, но обычно ты такой же добросердечный, как и в жизни – как будто приезжаешь из больницы «на побывку».
Молюсь за тебя, батя, и скучаю.
P.S.: Извини, что скажу банальность, но увы – хорошо, что ты не дожил до этого который год хляющего по всем фронтам бредового мрачного хаоса. Не знаю, как бы ты отреагировал – скорее всего, окончательного закапсулировался бы во внутреннем мирке, как твоя злосчастная супруга – моя мать, и что на самом деле тебя в этом воплощении и убило. Благопожелаю изо всех сил более удачного следующего!