Манипулируй моим сердцем | новелла 16-30 главы
Говоря о болезненных воспоминаниях Чжо Шисюэ, большинство из них связано с тем, как Ибелла нарушила её однообразную жизнь. Даже спустя столько лет она всё ещё не может забыть, как они познакомились, как она влюбилась в Ибеллу, как стала её птичкой в клетке, её куклой — пока, в конце концов, не вырвалась на свободу.
Чжо Шисюэ поставили диагноз «тяжёлая депрессия», когда она училась в университете. Она не особо удивилась. Корень проблемы — её семья. Она была единственным ребёнком. Было бы ложью сказать, что родители её не баловали — на самом деле, они очень её любили, но вместе с любовью пришли и запредельные ожидания.
Например, Чжо Шисюэ до сих пор помнит случай в начальной школе: она допоздна занималась после дополнительных занятий, готовилась к контрольной по математике, которая была на следующий день. В итоге она просто уснула на уроке от усталости. Сдала полупустой лист и получила 19 баллов.
Очевидно, причиной тому были именно дополнительные занятия — их навязали родители, это была их вина! Но за то, что она уснула и плохо справилась с контрольной, её избили, когда она показала результаты.
Это был первый раз, когда её избили, и, возможно, именно тогда родители решили, что нашли «правильный» способ воспитания. С тех пор, если она совершала ошибку — на неё кричали или били. Родители боялись, что Чжо Шисюэ станет бунтаркой, что перестанет учиться, не поступит в хороший вуз, и в итоге у неё не будет будущего.
Этот страх, который поселили в ней родители, позже превратился в тревожность. В старших классах ей запрещали выходить на улицу — вдруг это повредит учёбе. Ей запрещали общаться с друзьями — а вдруг они «плохому научат». Чем сильнее волновались родители, тем меньше свободы у неё оставалось.
Эта ситуация закончилась только тогда, когда Чжо Шисюэ поступила в университет. Но перед этим было кое-что забавное: в начальной, средней и старшей школе родители не хотели, чтобы она училась далеко от дома. Они задействовали связи, чтобы она поступила в хорошую школу рядом.
То же самое было и с университетом. Родители хотели, чтобы она осталась в родном городе, хотя прекрасно понимали, что вуз там ужасный, а её баллов хватает на учебные заведения куда лучше.
Когда пришло время подавать документы, Чжо Шисюэ понимала, что этот университет — отвратительный, но не осмелилась перечить родителям. Её одноклассница знала об этом и в итоге сама изменила заявление, несмотря на страх.
— Если родители будут спрашивать — скажи, что это моя вина. Ты не можешь пойти туда. Они сломают тебе жизнь.
Вот так Чжо Шисюэ и удалось хоть немного вырваться из-под контроля родителей. Но всё лето они ругали её. Когда она уже училась, родители требовали, чтобы она звонила им каждый день. Однажды она забыла, и мать объявила ей молчаливую забастовку.
Она была морально истощена. Думала, что вырвалась из-под контроля, но всё равно была в ловушке. Не могла есть, не могла спать, на занятиях была рассеянной. Здоровье было ужасным.
Однажды Чжо Шисюэ пролежала в общежитии целый день, не шевелясь. Соседки испугались, подумали, что с ней что-то случилось. После множества расспросов она рассказала, что произошло. Все возмущались тем, как её воспитывали родители, но поделать ничего не могли — в конце концов, это её личное дело.
— Почему бы тебе не сходить к психологу? Бессонница — это уже серьёзно, — сказала Янь Чжаоди. Она была одной из соседок по комнате, слегка полновата, носила очки, была доброй, очень мягкой и разговорчивой.
— Да. О, кстати! — добавила Тун Синьсинь. — Кажется, у нас в вузе недавно открылся новый кабинет психологической помощи. Говорят, там работает иностранный психиатр.
— И ещё говорят, она очень красивая!
— Неважно, красивая она или нет, — перебила Янь Чжаоди, помогая Чжо Шисюэ подняться с кровати. — Пошли, посмотрим, может, хоть что-то поможет. — Та всё ещё не до конца осознавала происходящее, ведь её мысли были о вчерашнем поведении матери.
— Ах, нужно будет попить лекарства, — сказала сереброволосая доктор, глядя на неё, а потом повернулась к соседкам, — Её бессонница довольно сложная, понадобится время, чтобы справиться с ней — она вызвана наложением нескольких расстройств.
Доктор поднялась с кресла, подошла к письменному столу, написала своё имя и номер телефона на стикере, оторвала листок и протянула его Чжо Шисюэ.
— Если тебе будет плохо или тоскливо — можешь мне позвонить. Меня зовут Ибелла.
Ибелла похлопала её по плечу, улыбнулась и погладила по голове:
— Не переживай, ты обязательно поправишься. А лекарства я принесу завтра, хорошо? Эта категория препаратов строго регулируется, я не имею права хранить их в кабинете на территории вуза.
Голос Ибеллы был очень мягким. Шисюэ беззвучно расплакалась. Она смотрела на Ибеллу со слезами на глазах — ведь раньше никто никогда не говорил ей таких слов. Никто не был с ней так добр.
— Я… Я правда могу тебе звонить?
— Поскольку по результатам твоего HDRS уровень высокий, тебе лучше пройти дополнительное лечение у психиатра, — Ибелла внимательно посмотрела на лист с результатами теста. — Да, если почувствуешь себя плохо — звони, я дам совет.
Она сжала бумажку с номером, как будто держала в руках спасательный круг. Когда Ибелла улыбалась — от неё шло тепло. По-другому и не скажешь — просто тепло.
Вернувшись в общежитие, Чжо Шисюэ долго смотрела на бумажку. Она не знала, играет ли с ней воображение или действительно чувствовала тепло тела Ибеллы, когда та передала записку. В ту ночь ей было нехорошо, она уснула, прижав бумажку к груди. И хоть всё равно проснулась в час или два ночи и больше не смогла уснуть — эта ночь всё равно была лучше прежней.
И она с нетерпением ждала завтрашней встречи. Ждала, погладит ли Ибелла её по голове снова, когда принесёт лекарство. Будет ли такой же доброй, как вчера.
Чжо Шисюэ встала очень рано. Утром у неё не было занятий, и она прибежала в кабинет до восьми.
В кабинете уже кто-то был. Мужчина в белом халате сидел за столом — это была не Ибелла.
— Простите, а та женщина-врач здесь? Я… пришла за лекарством.
Доктор, читавший толстенный учебник, поднял голову и, будто только что вспомнив, сказал:
— А, ты та студентка с бессонницей, про которую говорила Ибелла, да?
— Она сегодня утром принесла твои лекарства, — доктор достал из шкафа пакет с коробками. — Принимай строго по инструкции. Это препараты от депрессии и тревожности. Нельзя пить их, как захочется — будут побочные эффекты, можешь потерять ориентацию.
Чжо Шисюэ взяла пакет, но не уходила. Доктор спросил:
— Она… сегодня не придёт? Ибе…лла?
— А, она здесь бывает не каждый день. Она вообще-то очень занята. Наш институт по приглашению университета открыл здесь кабинет, чтобы оказывать студентам психологическую помощь и взаимодействовать с кафедрой психологии. Мы работаем по сменам. А когда не ведём приёмы — возвращаемся в институт, разрабатываем лекарства.
— А вы знаете, когда она придёт снова?
— Точно не скажу. Она же директор института. Пришла в тот день, потому что нужно было обсудить всё с ректором — кабинет тогда только открылся.
После их первой встречи Чжо Шисюэ больше не видела Ибеллу. Каждый день после занятий она заходила в ординаторскую, чтобы посмотреть, там ли она, но — безуспешно. Ибелла действительно дала ей свой номер, и она добавила его в контакты, но так и не осмелилась позвонить. Она не знала, что скажет, если та ответит. Она не хотела слишком навязываться.
Лекарства постепенно заканчивались, но идти за новой порцией, если Ибеллы там не будет, Чжо Шисюэ не хотела. Только Ибелла могла её лечить.
Она действительно, действительно хотела увидеть Ибеллу снова. Её необычные европейские черты лица, красивые серебристые волосы, приятный парфюм и нежный голос — всё это заставляло её сердце биться чаще.
После занятий Чжо Шисюэ и её соседки по комнате сидели в столовой. Они обсуждали, как будут возвращаться домой на Лунный Новый год, который уже приближался. Она не могла не поехать домой.
Она боялась возвращаться к родителям, вспоминая, как поступила в этот колледж против их воли. Её пугала мысль о возвращении домой и столкновении с их критикой и ядовитыми замечаниями.
— Сяосюэ, ты… ты домой на каникулы поедешь? — спросила Янь Чжаоди, поедая куриные наггетсы. — Как поедешь? Самолётом или скоростным поездом?
— Эм, не знаю, пока не думала об этом, — пробормотала она.
Чжо Шисюэ молча смотрела на баланс на своём банковском счёте. Родители презирали сам факт, что она учится здесь, и почти не отправляли ей денег — только на самое необходимое. Главное — чтобы в столовой можно было три раза в день поесть.
Она и не думала просить у родителей денег. Всегда ждала, когда они вспомнят и сами переведут. Она помнила, как в прошлом месяце они забыли отправить ей деньги, и когда она позвонила матери, та снова накричала на неё, на этот раз за «проблемы с учёбой». Той ночью она плакала, и даже после лекарства, выписанного Ибеллой, так и не смогла уснуть. Опять ждала утра.
Время пролетело быстро, и вот — зимние каникулы. Соседки с улыбками прощались, обещая встретиться в новом году. У Чжо Шисюэ было мало денег, и она поехала домой на трёхчасовом скоростном поезде. Когда она вымотанная вошла в квартиру, там никого не было.
Было шесть вечера — разве не должны они уже ужинать? Она поспешно позвонила матери.
— О? Ты сегодня приехала? Мы думали, ты приедешь завтра, — сказала мать по телефону. — Нас нет дома, у твоего отца встреча, и я поехала с ним.
Что она будет есть на ужин? Идти куда-то покупать? Чжо Шисюэ внезапно почувствовала сильное одиночество. Как они могли даже не запомнить день её возвращения? Они ведь обещали в сообщении.
— Почему бы тебе не приехать к нам? Мы ещё не начали есть, — вдруг сказала её мать. — Мы в отеле Фэнхуан, комната 505. Приходи.
Чжо Шисюэ просто оставила чемодан в комнате и вышла — даже не переодевшись.
Её отец — редактор журнала. В течение года у него множество встреч, ведь ему нужно общаться с разными известными людьми для статей и колонок.
Так что она не удивилась, услышав, что у него встреча. Но идти на ужин, к которому она не имеет отношения, было неприятно. Однако одиночество пугало больше, и ужинать одной она не могла.
— Здравствуйте, подскажите, где комната 505? — спросила она у официанта, как только зашла в ресторан-отель.
— Ах, пожалуйста, следуйте за мной.
Официант провёл её по длинному коридору и остановился у красной двери. Изнутри доносились оживлённые голоса. По звукам она могла лишь предполагать, что происходит внутри.
Официант открыл дверь, и первое, что увидела Чжо Шисюэ — её отец, сидящий за столом, уже навеселе, лицо красное, как помидор, а блюда ещё не тронуты.
Во-вторых, четверо парней, похожих на айтишников. Молодые, лет по двадцать с чем-то, но с пугающим количеством залысин. Пили много, громко болтали, жестикулировали.
В-третьих… она застыла. В углу сидела женщина с бокалом вина. Лицо её не покраснело, будто она вообще не пила, и она беседовала с её отцом.
Серебристые волосы бросались в глаза.
— Хотите добавить место для этой леди? — спросил официант, внося стул. Она тут же привлекла к себе внимание всех за столом.
— Сяосюэ, ты пришла? — отец заговорил громко, с пьяной интонацией. — Иди, садись.
Женщина повернулась к ней. Чжо Шисюэ показалось, что она спит. Как она могла увидеть её здесь, в родном городе? Как она могла сидеть за одним столом с её отцом?
— Официант, пусть она сядет рядом со мной, — Ибелла улыбнулась и помахала официанту. — Эти парни уже перебрали.
Чжо Шисюэ пришлось сесть между Ибеллой и каким-то айтишником. Ибелла, похоже, искренне обрадовалась. Она взяла её за руку, когда та садилась. Чжо Шисюэ была потрясена. Она и мечтать не могла, что снова встретит ту, кого так хотела видеть, да ещё и за столом с её родителями.
А Ибелла совсем не выглядела удивлённой.
— Ха-ха-ха, Сяосюэ, позволь представить, — начал её отец, хлопая Ибеллу по плечу. — Это директор Института психологии при Медицинском центре Дитриха. Так ведь? Прости, я… Трудно подобрать слова. Хотя она женщина, но очень молодая и перспективная.
Мать пыталась остановить отца, дёргая его за руку. Было видно, что он вечно несёт всякую чушь, когда пьян. Но Ибелла не выглядела недовольной.
— Кушай, — Ибелла не ответила на слова отца, а просто положила ей на тарелку мясо и рыбу. — Это очень вкусно, я уже четыре куска съела.
— Ты… почему ты здесь? — тихо спросила Сяосюэ. Этот вопрос мучил её до безумия. — Откуда ты знаешь моего отца?
Её дом и колледж разделяет три часа на поезде. Как она могла оказаться здесь?
— А? — Ибелла сделала глоток вина и засмеялась. Из её рта повеяло крепким запахом алкоголя. — Твой отец тебе не сказал?
— Ха-ха. — Ибелла под столом взяла её за руку и прошептала:
— Тогда скажи мне, ты удивлена нашей встрече?
— Хаха. — Ибелла держала её за руку под столом и шепнула:
— Ну скажи, ты удивлена нашей встрече?
Вокруг все продолжали пить и болтать. Четверо парней из ИТ-подразделения поднимали тосты за отца Чжо Шисуэ. Её мама спокойно ела, даже не заметив, что происходит между дочерью и Ибеллой. Ибелла сидела так близко, что Шисуэ чувствовала только её запах и тепло её руки, нежно сжимающей её ладонь.
Всё казалось сном. До сих пор Шисуэ с трудом верилось, что человек, о котором она так долго мечтала, сидит прямо рядом с ней.
Она опустила голову и не осмеливалась ответить. Лицо горело от смущения, и она совсем не знала, как реагировать на Ибеллу.
— Эй, вы что, знакомы? — вдруг спросила мать Шисуэ, заметив, как близко сидят девушки.
Шисуэ уже собиралась что-то сказать, но первой заговорила Ибелла:
— Да, мы познакомились раньше, на посвящении.
— Посвящение? Типа как на курсы психотерапии? — мать Шисуэ сразу насторожилась и перестала есть, отложив палочки. Она строго посмотрела на дочь:
— А, я… — Шисуэ замешкалась. Она совсем не хотела, чтобы мама узнала о её визите к психотерапевту.
— Она была там не за консультацией, а чтобы стать моей ученицей. — Ибелла облокотилась на руку и спокойно посмотрела на её мать. — Я считаю, что знания Сяосюэ отлично подойдут для нашего нового проекта, поэтому я пригласила её в наш институт.
Слова Ибеллы были как гром среди ясного неба — особенно для Шисуэ. Она в полном шоке смотрела на неё, в голове была полная каша. С каких пор она стала её ученицей?
Потом она вдруг осознала ещё одно — откуда Ибелла знает её имя? Ведь она точно не говорила его, когда они встречались…
— А! — Отец Шисуэ слегка удивился. Хотя он был навеселе, суть уловил:
— Но ведь Сисюэ только на первом курсе. Разве она подходит? То есть… она будет работать у вас по выходным?
— Да~ — мягко кивнула Ибелла. — Но, к сожалению, Сяосюэ отказалась.
Оба родителя уставились на Шисуэ, как будто в унисон спрашивая: “Почему ты отказалась?” Шисуэ запаниковала. Она и подумать не могла, что всё повернётся так. Они с Ибеллой всего один раз встречались! Она замерла, не в силах вымолвить ни слова.
— Профессор Ибелла, — с улыбкой заговорила мать, — думаю, моя дочь просто неправильно поняла ваши намерения. Конечно же, она согласится. Она всегда была отличницей.
— Вот как? — Ибелла мягко улыбнулась. — Рада это слышать. Тогда, когда вернусь, попрошу институт выслать ей контракт.
Весь ужин прошёл для Шисуэ, будто в тумане. Всё было как сон. Но в то время она была ещё слишком молода, и не думала, что поведение Ибеллы было каким-то странным. Наоборот, ей казалось, что Ибелла просто заботится о ней.
— Профессор Ибелла, — неловко почесал затылок отец, — может, после ужина заглянете к нам домой? Мы живём недалеко.
— Боюсь, не получится. — Ибелла взглянула на телефон. — У меня видеоконференция в девять вечера, нужно успеть вернуться в отель.
— Жаль… — с огорчением сказал отец. — Раз уж вы у нас, может, Сисюэ покажет вам город? У нас рисовые рулеты вкусные. И чай хороший.
— А можно Сяосюэ быть моим экскурсоводом? — Ибелла повернулась к Шисуэ и улыбнулась.
— Конечно, может! — не дал дочери и слова вставить отец. — Она тут выросла, всё знает. Есть даже одна чайная за занавеской, только местные о ней знают. Завтра пусть туда вас и отведёт.
На лице Шисуэ — ни эмоций, ни выражения. Но внутри — буря. Она буквально кричала от счастья: «Разве это не шанс узнать Ибеллу поближе?!»
Поскольку Ибелла пригласила её на утренний чай, Шисуэ проснулась рано. Не хотела будить маму — да и выходной. Она долго стояла перед зеркалом в ванной. Ей не нравилось, как она выглядит. Она не умела краситься, не могла даже ровно нарисовать стрелки. Разозлилась и в итоге всё стерла.
Что делать? Она не умеет наряжаться. Вдруг Ибелле не понравится?
У неё не было уверенности в себе. Ибелла — такая сильная, взрослая, эффектная. А она — просто обычная студентка.
Но всё равно… она хотела увидеть Ибеллу.
Просто увидеть. Почему? Не знает. Просто было так радостно — что та существует.
Шисуэ уже шла к отелю, где остановилась Ибелла. Посмотрела на телефон: было уже девять утра. Она ускорила шаг, вспомнив, что отец сказал: Ибелла будет ждать снаружи.
Виновата была только она — с макияжем провозилась слишком долго: стерла, снова нарисовала, опять не понравилось…
Когда она подошла, то увидела Ибеллу, стоящую у входа и ковыряющуюся в телефоне.
— Извини! Надеюсь, ты не слишком долго ждала!
— А. — Ибелла подняла голову и, увидев её, улыбнулась. — Я уже подумала, что ты всё ещё спишь. Хотела позвонить твоему отцу.
— Нет, нет, просто… кое-что случилось…
Шисуэ не умела врать, поэтому решила ничего не объяснять. Но когда посмотрела на лицо Ибеллы, то сразу почувствовала стыд. Её макияж был идеальным. Или она просто от природы такая красивая?.. Неважно. Всё равно Шисуэ подумала: «Ибелла — самая красивая женщина, которую я когда-либо видела.»
— Мы пешком пойдём или на машине?
— Пешком, это совсем рядом. — Шисуэ хотела идти вперед, но Ибелла неожиданно взяла её за руку. Шисуэ замерла, увидев её улыбку.
— Я не знаю этого города. Проводи меня, держи за руку.
Эта улыбка… слишком мягкая. Сердце Шисуэ бешено колотилось, ладонь в её руке казалась горячей. О боже… Что со мной? Я влюбилась?..
Они говорили всю дорогу. Шисуэ наконец-то поняла, почему Ибелла приехала в её город: её отец собирался писать статью по психологии и хотел взять интервью у видного специалиста. Сначала хотел пригласить вице-президента института, но тот уехал в Германию — и приехала Ибелла.
— Когда я получила приглашение, подумала, вдруг это твой родственник. Но не ожидала, что это будет твой отец. Наверное, судьба.
— Интуиция. — Ибелла шла рядом. — Я плохо знаю Китай, но фамилия в приглашении была Чжо. Та же, что у тебя. Вот и подумала.
— Но… откуда ты вообще знаешь моё имя?
— Хаха. Странно, да? Потому что ты не помнишь, чтобы говорила мне?
— Да… — Шисуэ опустила голову. — Мы ведь встретились только один раз, на том самом посвящении. С тех пор не виделись.
— Но я хорошо запоминаю тех, кто мне особенный. — Ибелла нежно погладила её по голове. — Я серьёзно. Ты произвела на меня особое впечатление.
— Да, ты не говорила мне своего имени, но написала его на тесте, который я тебе давала. Ты, может, и забыла, а я — запомнила.
Они остановились на людной улице. Ибелла взяла её за руку и подушечками пальцев написала на её ладони её имя. Шисуэ страшно смутилась, не знала, куда деваться. Словно весь мир исчез, остались только они вдвоём.
Голос Ибеллы звучал прямо у неё в ушах. На самом деле, Шисуэ и не знала, правильно ли она написала. В голове было только одно — Ибелла.
— Хехе, я умная, да? — Ибелла весело рассмеялась. — Так… куда идти?
— А? Да, сейчас… я проверю по навигатору…
Хотя она знала дорогу, но была настолько влюблённо растерянной, что всё забыла.
Внутри Шисуэ Ибелла была вовсе не ледяной королевой. Напротив, она казалась ей яркой, лёгкой в общении, доброй. Рядом с ней было по-настоящему комфортно.
— Хочу это заказать! — Ибелла вглядывалась в меню. — И это! Ах, всё такое вкусное!
— Но я не смогу всё съесть… — сокрушалась она. Это выражение лица было таким милым, что Шисуэ захотелось ущипнуть её за щёку.
— Тут большие порции. Ты уже заказала пирог с каштанами — это местное блюдо. За границей такого точно не найдёшь.
— А ты, Сяосюэ? — Ибелла придвинула ей меню. — Что тебе нравится? Я хочу знать.
Шисуэ задумалась. Она никогда особо не задумывалась, что ей нравится.
— Я… ем всё, что едят мои родители. Если выбирать, то… наверное, куриные лапки? Здесь они вкусные, хаха.
— А ты знаешь, что нравится мне?
Ибелла наклонилась ближе. Они почти соприкасались. Шисуэ взглянула на неё — и уже знала, что та скажет. Она стыдливо отвернулась. Они же только второй раз встретились… Слишком быстро для признаний. Ей такое не нравилось.
Но Ибелла не призналась, а просто заговорила:
— Мне нравится обнимать. Я бы хотела обнимать того, кого люблю.
Если однажды у меня будет любимая — я хочу просыпаться с ней в обнимку. Засыпать и просыпаться — вместе.
Шисуэ уставилась на неё, не в силах отвести глаз. Ибелла заметила её взгляд, сжала губы и сказала:
— Извини, кажется, я сказала что-то неуместное. Забудь.
— Нет, нет… Я просто удивлена. Я не думала, что тебе нравятся такие простые вещи.
— Простые?.. Может быть. Я этого никогда не испытывала. — Ибелла пожала плечами. — А ты? Знаешь, что такое любовь? Ты когда-нибудь обнимала любимую?
Ибелла задумчиво опёрлась на ладонь.
— Я была влюблена… но, как сказать… Я часто путаю дружбу и любовь. Знаешь, это ведь не одно и то же. Мне нравятся многие, но я не люблю их. Я ещё не встретила того самого человека.
— Но ведь “нравится” может легко перерасти в “любовь”, — пробормотала Шисуэ. — Разница не такая уж большая…
— Мне кто-то может нравиться — а в следующую секунду я могу его возненавидеть. А если я люблю — то хочу быть с человеком всю жизнь. Никогда не расставаться. И чтобы он тоже никогда меня не покинул. — Ибелла вздохнула. — Ты, наверное, не совсем понимаешь, о чём я.
Шисуэ сжала край рубашки. Мысли мешались.
Она сначала противилась словам Ибеллы — ведь они виделись всего пару раз. Но теперь… теперь ей самой хотелось признаться в чувствах.
Как же она не понимала? Даже если никогда не была влюблена, она тоже мечтала о такой любви — навсегда, навечно. В этот момент она хотела стать тем человеком для Ибеллы.
Но она тут же отказалась от этой мысли. Она ведь только учится, она — чистый лист, ничего не умеет. «Вся жизнь» — это слишком долго. И она почти ничего не знает об Ибелле. Как она может так легко сказать ей: “Я тебя люблю?”
После утреннего чая они пошли по магазинам и провели день вместе. Каждый раз, когда Чжо Шисуэ смотрела на Ибеллу, в её голове всплывали те самые слова:
«Мне нравится обнимать. Я бы хотела обнимать свою любимую.»
«Я ещё не встречала кого-то, кого по-настоящему любила.»
«Но если я кого-то люблю, значит, я хочу быть с ней до конца жизни. Никогда не расставаться. Знать, что она никогда меня не оставит.»
Слова Ибеллы будто наложили на Шисуэ заклинание. Она смотрела на её лицо и чувствовала — Ибелле нужно, чтобы её любили. Она говорила, что не любила никого по-настоящему.
Разве это не значит, что у неё есть шанс стать этим человеком?..
У них были такие схожие взгляды на любовь. Может, стоит попробовать, даже если у них пока мало эмоциональной близости? Шисуэ так сильно нравится Ибелла…
Было уже девять вечера, и они дошли до отеля, где остановилась Ибелла.
— Думаю, на сегодня хватит. Я вернусь в отель.
Ибелла держала руки за спиной, и как только собиралась зайти внутрь, Шисуэ окликнула её:
— Эм… когда ты возвращаешься в институт?
— Послезавтра, наверное. Проекты в институте не могут просто стоять, поэтому вряд ли смогу выкроить ещё один день, даже если очень хочется. Прости, Сяосюэ, — она обернулась. — Завтра я веду свою команду на экскурсию в ваше медучилище.
— Н-ничего, я просто хотела узнать…
Она думала, что Ибелла пробудет ещё два дня. Не ожидала, что та уедет так скоро. Ей не хотелось, чтобы она уезжала. Она вдруг вспомнила, как Ибелла говорила за ужином перед её родителями, что пригласит её работать в институт.
— Ты… правда приглашала меня работать в институт?
Шисуэ рисковала выставить себя глупой. Её душило волнение. Боже, она слишком прямолинейна. Как ребёнок. Это почти звучало как признание. И она уже пожалела, что сказала это.
— Не обязательно, Сяосюэ. Я очень занята. Если вернётся директор, мне придётся уехать в Германию. — Ибелла на мгновение задумалась, потом добавила: — Я пригласила тебя, потому что ты особенная. С тобой я чувствовала себя лучше, чем когда-либо в жизни. Я так рада, что познакомилась с тобой.
Она хотела снова увидеть Ибеллу. Не хотелось, чтобы всё закончилось, как в прошлый раз — один ординатский визит и больше ни единого контакта. Ей нужно быть смелой, да? Ибелла ведь тоже к ней неравнодушна, да? Тогда почему бы не быть честной?
Тем более Ибелла сказала, что с ней ей было лучше всего. Может, у неё действительно есть шанс… пусть и крошечный… стать её любимой?
Сердце Шисуэ было переполнено чувствами. Она шагнула к Ибелле. Та стояла на месте, будто ждала, чтобы она сделала первый шаг.
Шисуэ смотрела ей в глаза. Губы дрожали. Слово не срывалось с языка.
Она не смогла договорить. Глаза затуманились слезами. Ей так трудно было выразить свои чувства.
— Э? Я не поняла… Мой китайский не очень, — будто дразнила её Ибелла.
— Я хочу увидеть тебя снова. — Если бы не это ужасное слово «нравишься», ей бы легко было сказать: «Я не хочу скучать по тебе».
— Ну да, если ты будешь работать в институте, мы увидимся часто, не переживай, Сяосюэ.
Глаза Шисуэ покраснели. Ей было так больно. Для неё сказать «нравишься» было всё равно что отдать сердце на ладони. Она даже не знала, будет ли Ибелла обращаться с ним бережно. Но если не скажет, та никогда не узнает…
— Тогда что ты хотела сказать? — Ибелла взглянула на часы. — Уже поздно, Сяосюэ. Давай поговорим завтра, ладно? У твоего отца есть мой контакт.
— Нет! Я не хочу завтра! — Шисуэ расплакалась. Она подошла к Ибелле и просто разрыдалась.
— Мне нравишься ты! Ибелла, ты мне нравишься. Я не хочу снова тебя терять. Я хочу…
Ибелла молчала, но её рука медленно погладила Шисуэ по спине.
— Я хочу видеть тебя. Я хочу быть с тобой…
Шисуэ рыдала. Её трясло от страха. А вдруг Ибелла её отвергнет? А вдруг подумает, что она странная? Всё. Всё пропало. Она не знала, гетеро ли Ибелла или… Но разве иностранцы не более свободны в этом? Да и она же врач — точно поняла, что имелось в виду. Не должна испугаться, правда?
Хотя, возможно, всё это было слишком резко…
— Хм, это у нас признание, Сяосюэ? — Ибелла удивительно спокойно смотрела на неё.
Она держала лицо Шисуэ в своих ладонях, не отводя взгляда, и в нём не было ни капли отвращения.
— О, я тоже тебя люблю, Сяосюэ. — Ибелла улыбнулась. Она была выше, и ей достаточно было слегка склонить голову, чтобы поцеловать Шисуэ в губы.
И этот поцелуй будто запечатлелся прямо в её сердце.
Шисуэ не собиралась больше уходить.
— Ты ведь всё ещё меня любишь, да? — рука Ибеллы скользнула по её бедру. Она слегка приподняла уголки губ и с почти дьявольской улыбкой посмотрела прямо в Шисуэ:
— Как ты можешь меня не любить? Подумай хорошенько о том, как мы проводили время вместе. Разве ты правда ничего ко мне не чувствуешь?
Шисуэ почувствовала, как рука Ибеллы поднимается выше. Даже в замешательстве она понимала, к чему это ведёт. Она попыталась перехватить её руку, но та вдруг наклонилась ближе. Шисуэ осталась совсем беззащитной.
— Ещё хоть раз прикоснёшься — я ничего не съем…
— Разве ты не говорила, что хочешь угостить меня, и тогда мы будем квиты? Надо же поесть, правда?
Ибелла опёрлась рукой рядом с местом, где сидела Шисуэ. Та почувствовала, как всё её тело дрожит, дыхание стало прерывистым. Она вспоминала, как раньше Ибелла с ней обращалась: как она ломала её, превращала в куклу, подчиняла её разум, делала её ничем, и заново выстраивала её личность под себя.
Ибелла осталась единственным человеком в её жизни. Всё крутилось только вокруг неё.
— Ты помнишь, как ты в первый раз призналась мне?
— Сейчас не время об этом говорить…
— Почему нет? Я до сих пор тронута тем, что ты тогда сказала: «Ты мне нравишься». Сейчас просто ссора. Мы сможем всё уладить и вернуться туда, откуда начали, да?
— «Просто ссора»? — Шисуэ смотрела на неё в ужасе. — Ты правда так думаешь? Господи…
— Почему бы тебе не дать мне ещё один шанс?
Голос Ибеллы звучал так, что сердце Шисуэ сжалось. Она же бежала от неё три года. Три долгих года. Заново училась жить. Из слабой стала сильной. Но почему всё равно казалось, что она никогда не сможет вырваться из её рук?
— Дай мне ещё один шанс, моя Сюэр…
Как же давно она не слышала это прозвище — Сюэр.
Шисуэ смотрела, как Ибелла берёт её руку и целует. Улыбка Ибеллы была мягкой, но в ней всё ещё читалась железная решимость.
Авария стала серьёзным ударом по расследованию Шао Синьян. Чжоу Бохань пролежал в коме три дня, прежде чем очнулся в больнице. Левая нога была полностью раздроблена. Врач сказал, что в течение как минимум месяца ему нельзя делать никаких резких движений. Иначе нога останется слабой на всю жизнь.
— Эх, вот уж везение… У тебя хотя бы только рука сломана, а так ты можешь нормально двигаться, — Чжоу Бохань лежал на кровати, вся голова перевязана бинтами, вид у него был очень жалкий. — Ты уверена, что говоришь правду? Насчёт этого странного звонка?
— Уверена. Вот, смотри, в журнале вызовов.
Шао Синьян села рядом и показала ему список звонков на телефоне. Там действительно значился номер под названием «неизвестный абонент». Чжоу Бохань почесал подбородок и задумался.
— Если бы мы узнали, кто тебе звонил, мы бы сильно продвинулись к разгадке.
— Есть идеи, как это выяснить?
Чжоу Бохань прищурился, и вдруг в его глазах появился огонёк.
— Ну… возможно, это не совсем законно. Но может, это серое поле. Надо бы найти… профессионала?
— “Профессионала”? Ты знаешь кого-то?
Чжоу Бохань поднял брови и с ухмылкой ответил:
— Не то чтобы я с ним дружу, но я ведь долго проработал в полиции. Есть один человек. Я дам тебе адрес — сходи, поговори с ним.
Адрес привёл Шао Синьян к секс-шопу. Она несколько раз перепроверила, уверена ли, что пришла правильно. Подойдя к входу, она невольно подумала, что Чжоу Бохань издевается над ней.
Мягкий мужской голос прозвучал из магазина. Шао Синьян отодвинула занавеску и вошла. На вращающемся кресле, спиной к ней, сидел мужчина с длинным мундштуком в руке. Дым струился по комнате. Хотя Шао Синьян терпеть не могла курильщиков, запах его сигарет почему-то не вызывал отвращения.
Мужчина повернулся. У него были короткие волосы, собранные в пучок на затылке, одна сторона головы выбрита, а на виске татуировка: «1998». Он был одет в тёмное кимоно — казалось, он попал сюда из другого мира.
Или, по крайней мере, так подумала Шао Синьян.
Джоселин уставился на неё, немного растерявшуюся.
— Не похоже, что ты пришла покупать секс-игрушки, — подняв голову, заметил он. — Ты похожа на копа. А почему ты ранена?
Шао Синьян опустила взгляд на свою одежду. Она давно не надевала форму с тех пор, как её отстранили. Перевязанная рука сильно бросалась в глаза.
— Не «эмкай». Я много кого повидал. Могу понять, кто чем занимается, с первого взгляда, — он затянулся и выпустил дым ей в лицо. Она закашлялась. — Наверняка ты пришла с делом. Ну давай, рассказывай, чего тебе от меня надо?
— Тогда не буду ходить вокруг да около, — сказала Шао Синьян, доставая телефон. — Я хочу узнать, откуда этот номер.
— Хочешь найти источник? Интересно. Почему ты хочешь пробить номер «неизвестного абонента»? Обычно на них просто забивают.
— Главное, можешь ли ты это сделать. Сколько стоит?
Она достала кошелёк, не желая тратить время на разговоры.
— Эй~ — Джоселин подпер подбородок рукой, явно развлекаясь, — говорить о деньгах скучно. Давай так: расскажи, зачем тебе это, а я подумаю, стоит ли вообще за это браться.
— …У нас, у полиции, есть договор о неразглашении.
— Ну, если не скажешь, не стану тратить своё время, — он демонстративно отвернулся.
Чёрт! Этот ублюдок. Почему Чжоу Бохань не предупредил, какой он засранец?
Шао Синьян с трудом сдержала желание врезать ему. Она долго колебалась, но, в конце концов, выдохнула:
Она потратила больше десяти минут, рассказывая Джоселину о звонке и о деле. По мере рассказа его лицо становилось всё серьёзнее.
— Подожди. Ты сказала, что жена Чэнь Гуаньцуна упоминала людей, которые могут двигать только глазами?
— Да, — Шао Синьян наблюдала за ним. Казалось, он о чём-то задумался. — Что, знакомо?
— Не то чтобы я знал что-то конкретное, но я неплохо разбираюсь в медицине, ха-ха, — усмехнулся Джоселин. — Болезнь, о которой она говорила, очень похожа на синдром запертого человека.
— Синдром запертого человека? Объясни.
— Если просто, то человек как бы заперт в теле.
Он в сознании, всё понимает, но двигаться не может, только глазами. С помощью глаз он и общается. Он всё слышит, всё понимает — просто не может ответить.
Шао Синьян задумалась, молча переваривая услышанное.
— Ладно, я тебя выслушал. У тебя самый интересный случай из всех, что ко мне приходили, — пожал плечами Джоселин. — Я помогу тебе.
Пока Джоселин сидел за компьютером, Шао Синьян блуждала по магазину, краснея, поглядывая на витрины с секс-игрушками. Она не понимала, как он так спокойно работает в такой обстановке. Может, он просто такой? Свободный? Или… ловелас? Ну…
— Этот номер… странный, — проговорил он. Она обернулась.
Джоселин почесал подбородок, глядя на экран.
— Это виртуальный номер. Вероятно, сгенерирован программой. Я могу выяснить, откуда он.
— Можешь определить, из какой провинции?
— Отслеживается по сигнальной вышке. Секунду… — Он застучал по клавишам, вдруг нахмурился и ударил по клавиатуре. — Чёрт, сигнал зашифрован. Кто-то явно не хочет, чтобы мы лезли туда. Возможно, это хакер?
— Может, она просто знает кого-то, кто шарит в технологиях. Не обязательно, что сама хакер.
— «Она»? Ты ведь не говорила, кто звонил.
— Чёрт. Дальше отследить невозможно. Расшифровать — дело нереальное.
— Ааа… — Шао Синьян взъерошила волосы. — Каждый раз, когда почти нахожу что-то важное, передо мной как будто стена. Это так бесит.
Джоселин взглянул на расстроенную Шао Синьян. Он не был полицейским, не мог в полной мере понять её чувство бессилия. Он покачивался на стуле, скрестив ноги. Внезапно его осенило:
— Кстати, помнишь, я говорил о синдроме запертого человека? Я как-то читал статью об экспериментальном лечении. Не знаю, применяли ли его на практике.
— Кажется, в The Lancet. Или в каком-то другом меджурнале, точно не помню. Это было несколько лет назад.
— Нет, но я запомнил врача. Она была психиатром. В статье было много нейронауки. Меня это удивило, ведь психология и нейрофизиология не часто идут рука об руку. Но она говорила о междисциплинарности. И логично: без хорошей базы она бы не смогла построить такую теорию.
Он говорил серьёзно, и Шао Синьян чувствовала, что дело важное — но не могла пока всё связать.
— Эм… А имя врача ты не забыл?
— Разве можно забыть такую статью? Ха-ха. Её зовут Ибелла Дитрих. Попробуй найти, возможно, статья всё ещё где-то болтается в интернете.
После аварии Шао Синьян всё чаще казалось, что за ней кто-то следит. Из-за этого она даже не решалась пользоваться своим личным компьютером для расследования. Вместо этого она пошла в интернет-кафе, чтобы поискать информацию о той самой женщине-враче. Закончив, она планировала сразу сменить место — слишком уж не хотелось ощущать за собой чей-то пристальный взгляд.
Имя дало мало результатов, но всё же в одном из медицинских онлайн-журналов ей удалось найти пару статей.
— Чёрт… Всё на английском. Я ничего не понимаю, — пробормотала Шао Синьян, глядя на бесконечные строки текста. Она скопировала его и вставила в переводчик на Baidu. Пусть перевод был корявым, но смысл уловить всё же удалось.
— Психологический сбор данных у пациентов с ЛИС?
ЛИС — это сокращение от locked-in syndrome, «синдром заключённого в теле». Согласно переводу, в Берлине доктор Изабелла Дитрих инициировала экспериментальное лечение: в мозг пациентов имплантировали чипы, чтобы собирать сигналы мозговой активности, фиксируя эмоциональные реакции и мысли. Всё это должно было позволить окружающим понимать их состояние.
Чем больше она читала, тем сильнее ощущала тревогу. Запись психологического состояния… Это что, значит, что чип может читать мысли? Иначе как бы он работал, как описано?
Она вздрогнула. Мысль о таких технологиях казалась пугающей и неэтичной. Не колеблясь, Шао Синьян позвонила Чжоу Боханю и рассказала ему всё, что узнала.
— Такое действительно существует… — с другого конца трубки донёсся поражённый голос. — Где ты сейчас?
— Если в Baidu ничего нет, ищи через Google. Нужно понять, кто эта Изабелла Дитрих.
— Через «великую китайскую стену» не так просто пробраться…
— Если у тебя iPhone, всё просто. Приходи в больницу, у меня всё настроено.
Сидя на больничной койке Чжоу Боханя, Шао Синьян смотрела, как он нахмуренно изучает что-то на экране телефона.
— Говори уже. Что, информации много? Она известная? Или что? — с нетерпением спросила Шао Синьян и протянула руку. — Дай телефон.
Чжоу Бохань отдал ей смартфон. На экране была страница Википедии.
Изабелла Дитрих (род. 23 октября 1988 года) — известный немецкий психиатр и психолог, действующий директор Института психологии при Медицинском центре Дитрих и президент фармацевтической компании Dietrich Pharmaceuticals. В 2013 году номинирована на премию Ласкера-Дебейки за клинические исследования. Является первым человеком, создавшим «технологию механической трансплантации для психологической реабилитации».
В настоящее время компания занимается разработкой психотропных препаратов и медицинского оборудования для лечения пациентов с ментальными расстройствами и активно продвигает лечение психических заболеваний по всему миру.
На странице также было фото Изабеллы. Невероятно красивая, с безупречными чертами, вызывающими зависть у обычных людей. Биография была длинной, но Шао Синьян читать её не стала.
— Dietrich Pharmaceuticals… Это название упоминалось в материалах о бизнес-вечеринке. Они, скорее всего, связаны с фондом. Думаю, они и были одними из организаторов, — заметил Чжоу Бохань.
Шао Синьян вдохнула через зубы. Голова гудела — она ещё не до конца осознала, что он только что сказал.
— Получается, её резюме идеально. Никаких нарушений, статьи звучат как настоящая забота о пациентах…
Чжоу Бохань опустил голову, ненадолго помолчал, а затем сказал:
— Знаешь, что самое тяжёлое в работе полицейского?
— Когда ты понимаешь, что кто-то виновен, но сила, которой он обладает, заставляет тебя молчать. — Он тяжело вздохнул. — Она настолько известна. И при этом приехала из развитой страны в нашу ради экспериментов. Даже если мы раскроем что-то серьёзное… что мы ей сделаем?
— Мы должны просто смириться? — голос Шао Синьян дрожал от злости. — Если наше предположение верно, сколько ещё людей погибнет просто так?
Она стиснула зубы. Больше всего в жизни она ненавидела привилегированных людей.
Считают, что раз у них есть власть и деньги, значит, всё дозволено? Что они могут играть человеческими жизнями, как игрушками?
— Эх… — Чжоу Бохань снова вздохнул. — Я рассказал начальнику Ли о ДТП. Знаешь, что он мне сказал?
— «Хватит. Я с самого начала знал, что хорошим это не кончится». Честно, я его понимаю. Он всегда с энтузиазмом берётся за дела, но авария стала для него сигналом. Он понял, что эти люди получат всё, что хотят. Они могли бы убить нас в любой момент. Но пока оставили нас в живых. Может, просто дали шанс отступить.
— Может, нам стоит сделать вид, что мы ничего не знаем. Промолчать. Возможно, когда они добьются своего, всё просто утихнет.
Шао Синьян сжала кулаки. Её лицо потемнело от злости.
— Нет… — медленно и с усилием выдавила она. — Нет… Я не могу это принять. Я хочу продолжать расследование.
— Ты… — Чжоу Бохань посмотрел на неё. Не было в его взгляде ни упрёка, ни раздражения — только лёгкая улыбка. — Ты напоминаешь мне одного боевого товарища из армии. Он, как и ты, родился, чтобы ненавидеть зло.
— И ты думаешь, это хорошо? А мне иногда хочется себя убить за это.
— Не знаю, хорошо это или плохо. Но я это уважаю. Наказывать зло и защищать добро — самое благородное, что может делать человек, — сказал он, смотря прямо ей в глаза. — Я не поддерживаю твою идею продолжать расследование. Но если тебе будет нужна помощь — я всегда буду на твоей стороне.
Чжо Шисуэ не помнила, как вообще добралась до дома.
На лице Изабеллы читалась искренняя боль, её актёрская игра сбивала с толку. Шисуэ не понимала — та действительно страдает или просто снова её дурачит?
Это было последнее, что сказала Изабелла, пока везла её домой. Шисуэ не смогла переубедить её.
(К слову, ужин в дорогом ресторане тоже оплатила Изабелла — Шисуэ бы не смогла себе позволить такое.)
Шисуэ теребила подол своей рубашки, молчала. В голове была полная каша.
Принять предложение Изабеллы? Вернуться в клетку? Под постоянное наблюдение, 24/7, без свободы воли? Всё докладывать Изабелле — всё, что делает, всё, что думает. Она и правда готова вернуться к такому образу жизни? Судя по решительности Изабеллы, если она согласится, они будут вместе до самой старости.
Отказаться? У неё будет богатая и красивая иностранная подруга, роскошные дома и брендовые вещи. Можно даже бросить работу и жить у Изабеллы. И наверняка та найдёт способ справиться с её упрямыми родителями.
【Я не спешу. Можешь подумать спокойно.】
Изабелла заметила, что Шисуэ задумалась, и сама пристегнула ей ремень безопасности. Та только молча уставилась на неё. Изабелла продолжила с улыбкой:
【Даже если ты откажешься — если когда-нибудь понадобится помощь, я никогда не откажу.】
【Я готова быть рядом с тобой всегда.】
Когда Шисуэ зашла домой, то села прямо у тумбы для обуви и просто осела вниз. Сил даже заплакать не было. Она смотрела в стену, как в пустоту.
Иногда ей казалось, что всё это — сон. Она лесбиянка, и её любит умная, красивая, независимая и богатая женщина. Если бы только Изабелла не причинила ей боль, она бы с гордостью рассказывала об этом Сяо Синьян — мол, посмотри, какая у меня потрясающая девушка!
【Потому что тобой легко управлять. У меня нет защиты от таких, как ты.】
Эти слова Изабеллы снова всплыли в памяти. Значит, дело не в её обаянии, а в том, что в ней есть нечто, что притягивает Изабеллу и заставляет подчиняться. Фатальное влечение.
Но Шисуэ прекрасно знала — Изабелле не нужен нормальный партнёр. Ей нужна рабыня. Та, кто будет беспрекословно выполнять приказы и удовлетворять её извращённые желания. Кого она будет звать «любимой».
Я готова быть рядом с тобой всегда —
это звучало, как проклятие. Как будто она соглашается с предложением, от которого сама хочет бежать.
Шисуэ сжалась на полу, прикрыв голову руками. Ей понадобилось полчаса, чтобы прийти в себя. Но решение она приняла. Она не будет выходить на связь с Изабеллой. Постарается избегать личных встреч. Раз уж за ней всё равно следят — пусть. Главное — держаться своего выбора. Изабелла не сможет забрать её силой, если она не поддастся.
Тем более, Изабелла ведь сказала:
Я не буду тебя заставлять в этот раз.
Значит, она должна сдержать обещание.
Шисуэ подняла голову и посмотрела на часы в гостиной — было около 10 вечера. Может, просто принять душ и лечь спать пораньше?
Она медленно поднялась… и тут зазвонил телефон.
Воспоминания хлынули волной. Последний их разговор закончился ссорой — спор о браке, обида. Почему же она звонит так поздно?
— Алло, Шисуэ, мы с отцом приедем к тебе завтра.
— А что, мы не можем соскучиться по дочке? — с улыбкой сказала мать.
Будто и не было той ссоры. Шисуэ не знала, как реагировать. Притвориться, что всё в порядке? Всё-таки это её родители. Они дали ей жизнь, вырастили. Может, это нормально, что мать скучает?
Шисуэ взглянула на календарь. Ах… она так увлеклась работой, что не заметила — сегодня ведь пятница. Неудивительно, что Изабелла пригласила её на ужин.
Честно говоря, ей совсем не хотелось видеть родителей. Всё, что они делали с ней в детстве, до сих пор отзывается болью. Пусть с возрастом они и стали мягче, но между ними всё равно осталась пропасть. Она старалась это игнорировать, но сердце помнило.
Мама заметила, что Шисуэ слишком долго молчит, и снова заговорила.
Шисуэ хотела отказаться, но ведь завтра суббота — не нашлось ни одного правдоподобного оправдания.
— Тогда мы придём к тебе на обед. Где-то в 11.
И не дав ей даже ответить, мать повесила трубку.
На следующий день, около 11, Шисуэ стояла у вокзала и ждала родителей. Прошло не так уж много времени с последней встречи, и они почти не изменились.
— А где ещё? В твоей клетушке? Ногу некуда поставить. Сколько ты уже тут работаешь и всё ещё не можешь позволить себе нормальное жильё, — буркнул отец, даже не отрывая взгляда от телефона.
Слова ударили, как пощечина. Она же просто спросила — вопрос, как вопрос. Но, с другой стороны, они же всегда были такими. Стоит ли снова переживать? Всё равно бы только поругались, а толку никакого.
— Я знаю хорошую кантонскую кухню поблизости. Отведу вас?
— Не надо. Мы с отцом уже выбрали место. Просто пойдём с нами.
Шисуэ удивлённо моргнула. Они же здесь не живут, как могли что-то выбрать?
В недоумении она пошла следом. Родители привели её в чайную. Как только они вошли, к ним подошла элегантно одетая женщина.
— О, Чжо, наконец-то! Мы вас заждались.
— Извините, госпожа Чжан, пробки были ужасные, — отец улыбнулся, как ни в чём не бывало. Они с матерью переглянулись и сели.
Шисуэ ничего не понимала. Кто эта женщина? Что вообще происходит?
— Садитесь, не стесняйтесь, — тепло пригласила госпожа Чжан.
Когда все устроились, Шисуэ заметила сидящего в углу молодого мужчину. Он был очень полный, лицо покрыто акне, а взгляд, которым он её разглядывал, был… слишком любопытным. И от этого — до мурашек.
Взгляд, которым госпожа Чжан посмотрела на Чжо Шисуэ, заставил её почувствовать себя крайне неуютно. Лишь спустя секунду она поняла, что та оценивающе оглядывает её с ног до головы, словно прикидывая, какой ярлык с ценой к ней приклеить.
Что происходит? Это ведь обычный обед, разве нет?
— Да-да, это моя дочь, её зовут Чжо Шисуэ. Шисуэ, это госпожа Чжан, однокурсница и давняя подруга твоего отца, — улыбнулась мать.
Чжо Шисуэ едва кивнула, не сказав ни слова.
— Какая застенчивая, не любит, видимо, разговаривать, — засмеялась госпожа Чжан.
— Обычно она совсем не такая, — поспешно сказала мать. — Просто, наверное, немного нервничает.
— В университете Хуаньян, по специальности журналистика. Сейчас уже работает, всё стабильно.
— Это хорошо, когда можно устроиться и жить спокойно в таком большом городе, — сказала госпожа Чжан, похлопав по плечу мужчину рядом. — А это мой сын, Лу Хан. Он окончил Йельский университет, годовая зарплата около 500 тысяч юаней. И есть куда расти.
— Они отлично подходят друг другу, — добавила мать Чжо Шисуэ с радостной улыбкой.
Как только прозвучали эти слова, у Шисуэ всё в голове встало на свои места. Она посмотрела на мужчину — толстого, с прыщами на лице и странным, цепким взглядом — потом снова на родителей. Вот почему они позвонили ей прошлой ночью. Хотя она уже говорила им чётко и жёстко, что не хочет устраивать свидания вслепую…
Они не собирались её слушать с самого начала.
С детства по сей день её желания для них ничего не значили.
Кем она вообще была в их глазах?
Чжо Шисуэ опустила голову. А родители, как ни в чём не бывало, продолжали болтать, и каждое их слово ранило её словно иглой.
— Думаю, они хорошо подойдут друг другу. Если всё будет нормально, то можно уже думать о подходящем дне. Поженятся — а через годик-другой можно и ребёнка, — мать говорила с неподдельной радостью.
— Хахаха, конечно, сначала стоит спросить у молодых, что они думают. Лу Хан, а ты что скажешь? — спросила госпожа Чжан.
Трудно было даже угадать возраст Лу Хана: всё лицо в жире и прыщах, жёлтые зубы при улыбке — видно, сколько сигарет он выкурил. Мать у него худая, а он сам — весь в теле. Как будто и не родственники вовсе.
Лу Хан поправил очки, посмотрел на Чжо Шисуэ и сказал:
— У меня нет никаких требований. Я хорошо зарабатываю, ты можешь уволиться и сидеть дома. Когда родится ребёнок, я обеспечу нас. Мне повезло, что могу жениться на такой красавице, как вы, мисс Чжо.
Чжо Шисуэ ещё в начале встречи пыталась держать хоть какие-то рамки приличия, но сейчас всё это рухнуло.
Она резко подняла голову и закричала:
— А я говорила, что хочу замуж!?
Голос её был таким громким, что весь ресторан обернулся.
— Почему вы привели меня на свидание вслепую!? Я ведь ясно сказала, что не хочу!
— Не хочешь!? Тебе уже почти тридцать лет! Собираешься так одна и остаться? — мать моментально вскинулась.
— Не злись. Твоя мама же заботится о тебе. В жизни каждой женщины есть то, что она должна сделать в нужное время. Скоро тебе тридцать — через пару лет ты никому не будешь нужна. А наш Лу Хан — с хорошим характером и неприхотлив. К тому же мы с твоими родителями давно дружим. Где ещё ты найдёшь такого хорошего человека? — пыталась сгладить ситуацию госпожа Чжан.
— Я сказала: Я. Не. Буду. Выходить. Замуж! — голос Чжо Шисуэ стал ещё громче.
Отец ударил её так сильно, что голова откинулась в сторону. Она сидела, держась за щёку, оглушённая, с гулом в ушах.
— Чжо Шисуэ, предупреждаю тебя, — заговорил отец, всё ещё с поднятой рукой. — Ты обязана согласиться на этот брак, хочешь ты того или нет! Я дал тебе жизнь, я тебя вырастил — значит, имею право тобой распоряжаться!
Слёзы катились по её щекам. Она чувствовала себя так, будто задыхалась от боли. Почему? Почему они никогда не слушают её? Всё, чего она хотела — жить по-своему. Ради этого она сбежала в другой город, работала, старалась обрести независимость… но всё равно. Она всё равно в цепях семьи. Была. Есть. И будет.
Напряжение за столом стало невыносимым. Госпожа Чжан замялась и сказала:
— Эм… господин Чжо, может, мы это обсудим попозже? Мы не спешим с браком.
— Всё нормально, госпожа Чжан. Я вспылил. Вы же понимаете, когда любимая дочь не слушается, отец может выйти из себя. Давайте выпьем… — отец Шисуэ улыбнулся и снова протянул бокал.
— Нам действительно нужно идти… — начала госпожа Чжан, но тут раздался громкий бах!
Дверь ресторана распахнулась. Даже официант вздрогнул.
Внутрь вошла женщина с серебристыми волосами, в левой руке у неё была белая трость, за ней шли четверо телохранителей в чёрных костюмах.
В её глазах читалось презрение. Она оглядела зал — и остановила взгляд на столе Чжо Шисуэ. И направилась прямо к нему.
— А что это вы так быстро уходите? Эх, похоже, я пропустила самое интересное.
— Простите, а вы кто? — растерялась госпожа Чжан.
— Эм? — отец Чжо Шисуэ тоже нахмурился. — Ты… ты ведь…
— Ибелла!? — глаза Чжо Шисуэ расширились. — Почему ты здесь!?
— Щека болит? — спросила Ибелла, заметив явный красный след на лице.
Шисуэ хотела что-то ответить, но отец перебил её:
— Ты… ты же заместитель директора того института—
— Ох-ох~ — Ибелла помахала рукой, прерывая. — Господин Чжо, вы всё ещё думаете, что я осталась прежней? Я уже давно ушла с этой должности.
— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он, и, глядя на Шисуэ, будто бы начал что-то понимать. — Подожди…
Один из телохранителей поставил стул за Ибеллой. Она села, скрестив ноги. Четверо телохранителей встали по бокам — аура давления мгновенно заполнила всё пространство.
Никто не посмел пошевелиться. Никто не осмелился и заговорить.
— Ваш чай, мисс, — подал телохранитель по имени Борн. Именно он остановил Шисуэ в баре во время их ссоры с Ибеллой. Только теперь она заметила его светло-голубые глаза — типично европейские.
— Ах, какой ароматный чай, — сказала Ибелла, отпивая из чашки. Затем посмотрела на отца Шисуэ, в её голосе прозвучала насмешка: — Ну что, вы ведь обсуждали брак? Смущает, что рядом иностранец? Эй. Продолжайте.
Шао Синьян не покидала больницу. Чжоу Бохань поддержал её идею продолжать расследование, и вскоре его больничная койка превратилась в доску улик. Они разложили все имеющиеся зацепки прямо на покрывале. Единственное, что им удавалось понять — всё это было связано с Изабеллой Дитрих. Но они не могли доказать, что именно она за всем стоит. Им не хватало ни свидетелей, ни вещественных доказательств — ведь все, кто контактировал с Изабеллой, заканчивали жизнь самоубийством.
Они позвонили жене Чэнь Гуаньцзуна. Хотя она и не была на том злополучном вечере, она знала, что её муж перед мероприятием встречался с президентом фармацевтической компании Дитрих.
— Получается, Ляо Цзилун тоже встречался с этой Изабеллой?.. — Шао Синьян опустила голову, задумавшись.
Чжоу Бохань, сидя на кровати, потирал подбородок и тоже глубоко задумался.
Спустя некоторое время он вдруг воскликнул:
— Постой… Если мы сможем доказать, что Ляо Цзилун и Чэнь Гуаньцзун умерли по одной и той же причине, тогда останется только найти этого загадочного президента компании!
— И как ты предлагаешь это доказать? Есть идеи?
— Пока нет… — голос Чжоу Боханя стал менее уверенным. — Просто мелькнула мысль.
— Смотри, в собранных нами материалах говорилось, что Изабелла Дитрих — психиатр, занимается исследованиями в области психологии и нейронаук. Вспомни её эксперименты в Берлине. Ты читала её статьи? Она пыталась создать чипы, способные записывать и отслеживать психоактивность у пациентов в коме.
— То есть ты хочешь сказать, что в мозгах этих людей могли быть такие чипы?.. — Шао Синьян понадобилось несколько секунд, чтобы понять его мысль.
— Да! Нам нужно и свидетельство, и вещественное доказательство, — продолжил Чжоу Бохань. — Я сомневался, стоит ли тебе говорить, ведь это значит, что понадобится вскрытие. Если тела ещё не кремированы, они могут стать ключевым доказательством против неё.
— Вскрытие… — Шао Синьян взглянула на него с явным сомнением. — Даже если тела не кремированы, оба случая записаны как самоубийства. Это будет очень проблематично.
— Эх… вот ты это сказала, и я сразу понял, что начальник Ли точно не даст добро, — вздохнул Чжоу Бохань.
— Почему бы не позвонить Ли Хао напрямую и не спросить его мнения?
Синьян позвонила Ли Хао. Она кратко изложила суть расследования и прямо спросила, был ли кремирован Ляо Цзилун.
— Синьян, это случилось давно, — с горькой усмешкой ответил Ли Хао. — Хотя ему и не устраивали похорон, могу с уверенностью сказать: да, его кремировали.
— Эх… — Шао Синьян сникла, услышав это.
— Но раз уж мы заговорили об этом… у меня есть для тебя кое-что вроде «хороших новостей».
— Насчёт матери Ляо Цзилуна… Поскольку ты была при её смерти, дело рассматривается как возможное убийство, а не самоубийство. Её тело до сих пор в морге при участке.
— Правда, у неё нет ближайших родственников, и по правилам мы не можем просто так проводить вскрытие. Так что… думай сама, как это обойти.
— Хахаха, весь Ли Хао, — рассмеялся Чжоу Бохань. — Он просто не хочет мараться. Мы ведь не можем привлечь судебно-медицинского эксперта с участка, всё придётся делать тайно. Ли Хао намекает тебе: если что, вина на тебе.
— Естественно, — фыркнула Шао Синьян. — Вежливо говорит: «сделай это втайне», а если всплывёт — скажет, мол, «отстранённая сотрудница всё испортила». Я ведь не первый год у него работаю — знаю, как он выкручивается.
— Но признай, он весьма предусмотрителен, — с усмешкой заметил Бохань. — Кстати, мне кажется, тебе придётся снова заглянуть в тот секс-шоп.
— Зачем? Этот тип странный… Хотя, признаю, он и правда нам помог.
— Он… — Чжоу Бохань на секунду задумался, голос у него стал мягче. — Он очень известный таксидермист.
Шао Синьян покинула больницу с перевязанной рукой. Доехала быстро и вошла в секс-шоп. Джоселин спал, закрыв глаза маской.
— Хей, даже не думай просить меня работать, — пробормотал он, тут же проснувшись. Его лицо засияло, как только он увидел Синьян.
— К тому же ты ведь пришла не за помощью от судмедэксперта или полиции. Значит…
— Тут есть риск? — тихо спросила она.
Синьян поражалась, насколько этот человек проницателен. Она почти ничего не сказала, а он уже угадал суть.
— У тебя очень выразительное лицо. В моей профессии, если не быть начеку — завтра трупом станешь, — Джоселин взял складной веер и обмахнулся. — Я могу помочь. Но нужен будет гонорар.
— Фу. Ненавижу, когда речь заходит о деньгах. Особенно когда это от полиции. Предлагать мне деньги — это оскорбление.
Синьян стало неловко. А что он тогда хочет? Что она вообще может ему предложить?
Его глаза засияли. Он лукаво посмотрел на неё:
— Всё просто. Мне нужно, чтобы полиция осталась мне должной.
Он щёлкнул веером, закрыл его, поднялся и сказал:
— Если сможешь это устроить — можем выдвигаться уже сегодня ночью.
Голос Изабеллы был ни громким, ни тихим — ровным, уверенным. Но её резкое вмешательство в разговор сделало родителей Чжо Шисуэ крайне неловкими. В конце концов, навязывать брак — это всё же личное дело.
— Это тебя не касается! Это семейное! — вспылил отец Чжо Шисуэ. — И вообще, что у тебя с моей дочерью происходит!?
Но этот напор ничуть не задел Изабеллу. Она лишь скользнула по нему взглядом, усмехнулась и сказала:
— Господин Чжо, думаю, вам не стоит со мной ссориться. Хотя вы уже сделали немало того, что мне глубоко неприятно.
— Всё в самом прямом смысле, — Изабелла опёрлась подбородком о руку и перевела взгляд на госпожу Чжан с её сыном Лу Ханом. От её взгляда у них по спине пробежал холодок. Лу Хан в панике сжал руку матери, не зная, что делать.
— У вашей семьи довольно низкие стандарты в выборе зятя. Такую информацию легко проверить, — усмехнулась Изабелла.
— Эй! Что ты несёшь!? — госпожа Чжан вскочила, но Лу Хан тут же дёрнул её обратно на место.
— Что я несу? Как китаянка, ты даже простого китайского не понимаешь? — Изабелла склонила голову и хищно улыбнулась. — Или просто не хочешь признавать, что твой сын окончил обычный местный университет, и притворяешься, будто это было что-то престижное?
— Враньё! Наш Лу Хан действительно учился в престижном вузе! Госпожа Чжо, не слушайте эту чушь!
Изабелла перевела взгляд на Лу Хана:
— Господин Лу Хан, вы уверены?
Руки Лу Хана дрожали, пот лил ручьём. От её вопроса он не мог ни ответить, ни промолчать.
Изабелла рассмеялась, потом убрала улыбку. Её голос стал холодным. Даже Чжо Шисуэ почувствовала, как в помещении будто стало холоднее.
— Господин Лу Хан, как китайцу, вам, наверное, знакома одна древняя легенда: за ложь в аду человеку вырывают язык. Интересно, слышали ли вы о такой?
Мистер Лу Хан, как китаец, вы должны знать одну старую легенду об аде, не так ли? Если солжёшь — тебе вырвут язык. Интересно, слышали ли вы о такой народной сказке~
Ибелла улыбнулась, глядя на него. Лу Хан же отвёл от неё взгляд, но эти её глубокие, цвета нефрита, глаза… он не мог сопротивляться. Его губы чуть разомкнулись, взгляд потускнел. Казалось, будто его разум утонул в плотном тумане. У него даже начала болеть голова.
Голос Ибеллы эхом отозвался в его голове. Он почувствовал, что язык онемел, а глаза — не двигались.
Он как будто потерял контроль над собой.
— Я даю тебе шанс — всё объясни честно, — Ибелла сузила глаза и постучала пальцами по трости.
— Я… — губы Лу Хана дрогнули. Он не хотел… Но, словно сдавшись, начал говорить всё, что знал. Из-за того, что он не мог глотать, слюна текла по его подбородку, он выглядел, как настоящий идиот.
— Да, я соврал. Мой отец — начальник департамента образования. Он подкупил кого-то, чтобы меня “отправили учиться за границу”. Я не учился в Йеле. Университет, в котором я был в США — такое место, где ты можешь появиться, если у тебя много денег. Мой диплом ничего не стоит. Он просто нужен был, чтобы пускать пыль в глаза. Так эффективнее…
— Ч-что?.. Это правда?.. — отец Чжо Шисуэ посмотрел на Лу Хана с шоком. Он не ожидал такого откровения.
— М-миссис Чжо, я… могу всё объяснить… — миссис Чжан в отчаянии обернулась к Лу Хану и схватила его за ворот рубашки.
— Заткнись! Ты только хуже делаешь, заткнись, слышишь?!
Лу Хан вырвался из рук матери, схватил нож и вонзил его себе в рот. Прежде чем кто-либо успел среагировать, он уже отрезал себе язык — кусок плоти с глухим шлепком упал на стол. Его рот заполнился кровью.
Миссис Чжан едва не упала в обморок. Официант вызвал скорую. До её приезда Лу Хан уже впал в шок от потери крови. К нему подбежали посетители с медицинским образованием, чтобы оказать помощь.
Родители Чжо Шисуэ, как и сама девушка, были в ужасе. Кровь от Лу Хана попала рядом с чашкой Изабеллы. Та спокойно отодвинула её в сторону и сделала ещё один глоток.
— Если успеть доставить в больницу — отрезанный язык ещё можно пришить.
— Ты!.. — миссис Чжан бросила на Изабеллу испепеляющий взгляд. Её охватила паника. Она кинулась на Изабеллу, будто почувствовала, что за этим стоит именно она. Её тут же остановил телохранитель.
— Тварь! Это ты! Ты довела его до этого! Ты сделала это!
— Я? Что ты такое говоришь~ — Ибелла вскинула брови, медленно осматривая сидящих за столом.
— Кто-нибудь видел, чтобы я что-то сделала? Нет, ведь так? Слишком много свидетелей, если бы это была моя вина. Шисуэ, ты ведь не видела, как я что-то сделала?
Чжо Шисуэ побледнела. Вопрос Изабеллы заставил её вздрогнуть. Она вспомнила, как в школе было нечто похожее. Неужели… Изабелла действительно может управлять сознанием? Только что она видела всё своими глазами. И ощущала: словно сердце сжали в кулаке.
Может, и тогда… она тоже контролировала её?
— Шисуэ, ты видела, как я это сделала?
— Н-нет… Я, я не видела, чтобы ты что-то делала…
— А вы? — Ибелла не сводила с родителей взгляд, улыбаясь.
— Мы… — мать Чжо Шисуэ вцепилась в руку мужа. Их отношение к Изабелле кардинально поменялось.
— Вы видели, как я это сделала?
— Н-нет… мы ничего не видели… — отец Шисуэ заикаясь ответил.
Изабелла рассмеялась, протянула руку в сторону миссис Чжан и, пошевелив ею в воздухе, с насмешкой произнесла:
— Видите? Я ничего не делала. Ваш сын сам отрезал себе язык.
— Монстр! Дьявол! Ты… ты… ААААА!
Миссис Чжан сорвалась, закричала. По сигналу Изабеллы телохранители вывели её из ресторана. Вскоре прибыла скорая, и Лу Хана увезли. Его мать поехала с ним.
То, что произошло только что, было как сцена из фильма. Или, может, как идеальный перформанс — по мнению некоторых гостей. Ресторан вскоре вернулся к обычной жизни. Некоторые любопытствовали из-за того, что Изабелла — иностранка, но в целом никто больше не обращал внимания на их стол.
Ибелла вздохнула. Она всё ещё смотрела на Чжо Шисуэ, как хищник.
Даже с родителями рядом — не скрывала своих намерений.
— Вы… — отец Шисуэ смотрел на Ибеллу с осторожностью. Человеческая натура такова — боится сильных и давит на слабых.
— Почему вы здесь?.. И ваше отношение к моей дочери… что вы вообще…
— О~ — Ибелла снова улыбнулась.
— Раз уж родители Шисуэ тоже здесь, я могу сказать вам то, что давно хотела.
— Видите ли, ваша дочь уже готова к браку.
Ибелла внимательно следила за реакцией Шисуэ. Та разозлилась, хотела остановить Ибеллу, но сидела слишком далеко. Её возмущение только развлекало Ибеллу.
— Вы ведь тоже волнуетесь, что она так и останется одна. Иначе не устроили бы ей свидание вслепую, верно?
— Да, да… всё так… — родители закивали.
— Мама, папа, не слушайте её! — в панике воскликнула Чжо Шисуэ, — Ибелла, хватит!
Та закрыла глаза, будто наслаждаясь музыкой, что только сильнее злило Шисуэ.
— Я хочу, чтобы вы серьёзно подумали о том, чтобы выдать вашу дочь за меня.
Телохранитель Ибеллы шагнул вперёд и поставил перед родителями коробку. Открыв её, показал аккуратно уложенные пачки купюр.
— Учитывая, что доллары в Китае не в ходу, я уже обменяла их заранее. Тут всего лишь 300 000 юаней — скромный подарок. А всего я готова заплатить десять миллионов долларов, чтобы жениться на вашей дочери.
Поскольку Чжо Бохан не был отстранён от службы, они использовали его удостоверение, чтобы разблокировать охранную систему на периметре полицейского участка. Шао Синьян проработала здесь слишком долго и уже знала пару приёмов, как обойти охрану.
Собственно, охранники тоже знали Шао Синьян. Наверное, они решили, что она пришла по приказу Лихао, и даже не задумались о причинах её визита.
Было тихо, на дежурстве остались всего один-два офицера, и те дремали. Шао Синьян повела Джоселина к чёрному входу в здание.
Она раньше видела его только в кимоно, поэтому не заметила, насколько у него рельефное тело. На левом плече — большая татуировка, спускающаяся к локтю. На нём была обтягивающая майка, джинсы и чёрный рюкзак. Выглядел он одновременно дерзко и молодо.
Шао Синьян лишь вскользь описала местоположение морга, но Джоселин, каким-то образом, сам догадался взять с собой верёвки и крюки. Он ловко помог ей перебраться через стену. Его движения были настолько отточены, что она вновь задумалась: кем он на самом деле работает?
Может быть, дело в тишине, может — в ночной прохладе, но чем ближе они подходили к моргу, тем холоднее становился воздух. Джоселин был привычен к работе с трупами, и его это не волновало. А вот Шао Синьян, несмотря на все годы в полиции, до сих пор с трудом воспринимала слово “морг”. Её лицо оставалось напряжённым.
Она провела карточкой, открывая дверь. Внутри были ряды холодильников из нержавеющей стали. Шао Синьян начала искать имя матери Ляо Цзилуна. Джоселин тихо стоял рядом и доставал оборудование из рюкзака. Они не обменялись ни словом с того момента, как перелезли через стену, но между ними установилась молчаливая связь.
— Вот, этот. Иди, помоги вытянуть ящик, — махнула она ему рукой.
Джоселин подошёл. Она отперла шкаф, и они вдвоём потянули ящик на себя.
Изнутри повалил холодный туман. Когда он рассеялся, они увидели тело матери Ляо Цзилуна (в пластиковом пакете). Полиция быстро заморозила её после смерти, но следы трупного окоченения всё ещё сохранялись.
Иногда ей казалось, что человек — слишком хрупкое существо. Особенно после смерти. Когда тело, которое при жизни было тёплым и живым, остаётся одно в морге — оно становится просто куском плоти. Однажды и его сожгут, он станет прахом. Тогда какой смысл в жизни? Работать, стараться, а потом — просто исчезнуть?
— Что ты задумалась? — Джоселин легонько стукнул её по лбу.
— Хм. Даже глядя на мёртвого человека — и то задумалась. Кажется, у нас с тобой схожий вкус~ — усмехнулся он. Подкатил переносной стол из нержавейки. — Переложим её сюда, вскрытие будет удобнее. Потом проще и обратно засунуть.
К счастью, мать Ляо Цзилуна не была тяжёлой. Вдвоём они перенесли её на стол. Джоселин передал Шао Синьян защитные очки, маску и, наконец, камеру.
— О, ты и камеру взял, — удивилась она, ощутив вес в руках. — А я думала, просто на телефон всё снимем.
— Профессиональные камеры лучше, — он уже надел маску и перчатки, разложил инструменты для трепанации, скальпели, пинцеты. — Подождём немного, пусть тело немного оттает.
Пока они ждали, Шао Синьян скучала, а Джоселин продолжал работу. Он маленькой машинкой аккуратно сбривал волосы на голове покойной — не полностью, а кольцом, чтобы подготовить к вскрытию. Время тянулось. Он тронул кожу, оценил её упругость и кивнул.
Джоселин начал разрез по линии волос.
— Как думаешь… возможно ли, чтобы в мозг человека вживили некий “чип”? — неожиданно спросила Шао Синьян.
— Хм, сложно сказать. В наше время всё возможно. Я бы не удивился. Но вот человек, который такое изобрёл — с ним точно что-то не так.
— Скорее умный до ужаса. “Сумасшедший” звучит слишком просто. Эй—!?
Он резко остановился. Шао Синьян сразу насторожилась.
Между двумя полушариями мозга появились чёрно-серые пятна, как паутина, быстро расползавшиеся по поверхности.
— Что это… — Джоселин, знающий медицину, побледнел. Шао Синьян, хоть и не имела глубоких знаний, сразу поняла — это ненормально.
— Это… опухоль мозга?
Он тут же сам себе возразил:
— Нет… не похоже… Может, глиома?
И тут серо-чёрные пятна начали меняться. Они вытянулись в чёткий узор, словно электрическая схема, покрывающая извилины мозга. Цвет стал насыщенно чёрным. Это выглядело омерзительно и… неестественно.
Шао Синьян очнулась слишком поздно. Она схватила камеру, но к тому моменту пятна уже исчезали, втягиваясь в глубины мозга. Через несколько секунд — всё было как раньше. Розовый мозг. Никаких следов. Будто всё это им только привиделось.
— Как… как оно исчезло? Что это было?
Джоселин поправил очки, глядя на мозг.
— Ты ведь упоминала «чип», да?
— Да. По крайней мере, я читала об этом в статьях…
Он тяжело вздохнул, снял перчатки и зажал переносицу.
— Ублюдок, который это сделал… Он модернизировал устройство. Это уже не просто чип. Ты же видела — эта “сетка” разрушилась и исчезла сразу после смерти мозга. Мы только и смогли её заметить, потому что тело быстро заморозили.
— Значит, доказательств не остаётся. И даже образец взять невозможно.
— Да… Это изобретение чересчур гениально. Кто бы это ни был — его нужно найти. Если всё действительно так, значит, следующим может быть кто угодно. Даже те, кто руководит страной.
Никто не мог устоять перед чемоданом, доверху набитым деньгами — особенно мать Чжо Шисуэ. Она сияла от уха до уха, изо всех сил стараясь не протянуть руку к пачкам банкнот.
— Десять, десять миллионов… долларов США? — отец Чжо Шисуэ не мог поверить Ибелле. Он был обычным офисным работником среднего класса и просто не мог осознать масштаб суммы, лежащей перед ним.
— Да, десять миллионов долларов США, — с уверенностью махнула рукой Ибелла и приложила указательный палец к губам. — Или вы считаете, что это слишком мало?
— Нет-нет-нет, вы… вы не можете быть серьёзны, это… вы…
Отец Чжо Шисуэ не мог прийти в себя. Он пытался сопоставить эту сумму с ценами на жильё в Шэньчжэне. Сколько квартир, сколько домов можно было бы купить на эти деньги? Обрёл бы он честь, став богатым? Пенсия… к чёрту пенсию… Хотя, подождите, тут что-то не так…
Но! Речь ведь о десяти миллионах долларов!
— Если вы считаете цену слишком низкой… Ну, китайцы ведь любят дома, да? — Ибелла сделала вид, что серьёзно задумалась. — Я могу рассмотреть возможность остаться в Китае и купить вам лучшую виллу в городе на пенсию.
— Вилла… — отец Шисуэ не мог ясно мыслить.
— Вам и дом не по вкусу? Ах, наверное, тестям больше по душе спорткары. Мне они тоже нравятся. У нас в Германии делают отличные “Мерседесы”. Или вы предпочитаете BMW или Porsche? У меня есть связи с компанией — они с радостью пришлют подарок для моего тестя.
Слово “тесть” в её устах окончательно вскружило ему голову. Но именно в этот момент его взгляд зацепился за длинные серебристые волосы Ибеллы. Он наконец понял, в чём подвох, в чём грех, который не может искупить даже чемодан денег.
— Нет, ты! Ты же женщина! Как ты можешь быть с моей дочерью —
Отец Чжо Шисуэ хотел продолжить, но Ибелла перебила его с улыбкой:
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Если вы переживаете за безопасность дочери, мы можем вернуться в Германию и пожениться там. Моя родина — страна, где разрешён однополый брак. После свадьбы она сможет получить немецкое гражданство. Меня постоянно контролируют, можете быть уверены — с вашей дочерью всё будет в порядке.
— А как ты собираешься продолжить род?! Это противоестественно!
Голос Ибеллы звучал твёрдо и безапелляционно — она не допускала отказа. Отец Шисуэ был загнан в угол. В отчаянии он попытался найти последнее оправдание — “природа”.
— Я уже подумала об этом. В моём институте работают очень талантливые учёные. Они точно найдут способ. У меня есть брат — в крайнем случае он может стать донором спермы.
Отец Чжо Шисуэ уставился на Ибеллу, дрожа от злости, но не смог вымолвить ни слова.
— Довольно! — Чжо Шисуэ, до этого молчавшая, вдруг закричала. — Ибелла, ты подкупаешь моих родителей, будто я товар! Думаешь, можешь просто купить меня?! Я отказываюсь! Я не выйду за тебя! Даже если умру!
— Ха, а ведь ты почти вышла за того урода-инцела, — сказала Ибелла, крутя прядь волос.
Она была права, и от этого злило ещё больше. Если бы Ибелла не явилась сегодня за ужином, Чжо Шисуэ уже согласилась бы на ту сделку и через пару дней выходила бы за мужчину, которого презирала.
Но это не значит, что она должна выйти за этого извращённого психопата!
Образ Лухана, отрезающего себе язык, до сих пор стоял у неё перед глазами. Ибелла — безумна. Она способна на всё, если захочет. Представить совместную жизнь с такой одержимой и властной женщиной — страшно.
— Решать не тебе, а твоим родителям, — с ухмылкой произнесла Ибелла.
— Ну так что вы думаете? — повернулась она к родителям. — Согласны выдать вашу дочь за меня? — затем перевела взгляд на мать, — Тёща, а вы что скажете?
По сравнению с отцом, мать Чжо Шисуэ была куда мягче. Она взглянула на Ибеллу, и в её глазах явно читалась радость. Она подумала о том, как мало зарабатывает рядом с мужем — а тут, благодаря дочери, может в одночасье стать богатой женой.
— Я думаю, вы с Сюэ прекрасная пара… — мягко улыбнулась она, склонив голову. — Вы упоминали подарок в 10 миллионов долларов. Это правда?
— Иисусе Христе! — отец Шисуэ посмотрел на жену с отчаянием.
Он не ожидал, что она согласится так легко.
— Конечно правда. У нас есть пословица: “Сказанное слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Обещал — выполни.” Я всегда держу слово.
— Тогда, думаю, нет причин отказываться. Вы так заботитесь о моей дочери. Разве это не важнее, чем быть мужчиной или женщиной? Главное, чтобы моя дочь была счастлива. — Она взяла мужа за руку. — Пусть даже Сяосюэ поедет с вами в Германию. Мы сможем навещать вас время от времени.
— Мама! — Чжо Шисуэ не могла поверить, что мать так легко сдалась. — Как ты можешь соглашаться? Я же её даже не люблю!
— Чувства можно воспитать со временем.
О боже, Шисуэ чуть не упала в обморок. Мать сказала ей те же самые слова, когда пыталась выдать её замуж за того мужика.
— Я не согласен! — отец всё же собрался и выдохнул. Он отдёрнул руку, которую держала жена, и проигнорировал её расстроенное лицо. — Я не позволю!
— Можно узнать, почему? — Ибелла, кажется, ожидала такой реакции. Она даже не моргнула, просто спросила.
— Без причины! Я просто не позволю своей дочери быть лесбиянкой.
— Даже если она выйдет за плохого мужчину?
Эти слова заставили Чжо Шисуэ замереть. Она посмотрела на Ибеллу. Почему-то в её глазах мелькнуло нечто новое.
Капля нежности, смешанная с бессилием и одиночеством.
— Да! Даже если она выйдет за плохого мужчину. — Он был непреклонен. — Любовь может быть только между мужчиной и женщиной! Это не обсуждается! Гомосексуальность — это грех, это против природы! Я этого не допущу.
Ибелла сцепила пальцы и тяжело опустилась в кресло. Она понимала, что потеряла контроль. Даже голос её стал глухим. Чжо Шисуэ впервые видела её такой. Ибелла, всегда холодная и неприступная, вдруг стала… настоящей.
Наконец она посмотрела на неё и тихо сказала:
— Я правда надеюсь, что вы сможете меня принять.
Чжо Шисуэ заметила взгляд Ибеллы, и её руки невольно вцепились в подол одежды. Казалось, замёрзшее сердце дрогнуло под её словами.
Хотя ей не хотелось этого признавать, но…
Она слышала их разговор.
Мать согласилась на Ибеллу ради денег.
Даже несмотря на то, что та была женщиной — значит, она приняла бы любого, у кого есть деньги, не думая о желаниях собственной дочери?
А отец предпочёл бы выдать её за плохого мужчину, лишь бы не признать, что к ней ухаживает женщина с хорошими условиями.
Как бы там ни было, её родители ни разу не подумали о ней.
Они думали только о себе.
О своей жизни.
О своей репутации.
И напротив, когда Ибелла сказала: «Даже если она выйдет замуж за плохого мужчину?», — Шисуэ не почувствовала в этом угрозы. Она почувствовала искреннюю заботу. В этот момент ей показалось, что Ибелла действительно переживает за неё.
Шисуэ хотела заплакать, но слёзы не лились.
А вдруг это снова трюк?
Любит ли она её по-настоящему? Почему раньше не вела себя так?..
Люди меняются. Но действительно ли изменилась Ибелла?
В сердце звучал голос, которому она отказывалась верить:
【Поверь ей хоть раз.】
— Я не согласен. Никогда не соглашусь, — отец Шисуэ резко встал. — Этот разговор ни к чему не приведёт. Сколько бы ты ни предлагала денег, я не позволю своей дочери быть лесбиянкой. Мы уходим.
Он потянул жену за собой, но Чжо Шисуэ осталась сидеть, опустив голову, совершенно безмолвная.
— Шисуэ, почему ты не встаёшь?! — крикнул отец. — Ты слышишь меня?
Ибелла наблюдала за ней с интересом. Реакция отца, казалось, её совсем не задела. Она опёрлась щекой на руку и с любопытством разглядывала выражение её лица, молча ожидая, когда та выскажет своё мнение.
Но время шло, а Чжо Шисуэ не двигалась.
— Чжо Шисуэ! Ты даже отцу не подчиняешься?! — снова заорал он.
— Эй, что случилось? Тебя же зовёт папа, — вздохнула Ибелла. — Похоже, нам всё же не суждено быть вмес—
Прежде чем она успела договорить, Шисуэ перебила её. Голос у неё был тихим, неуверенным, но Ибелла расслышала его:
— Хм? А что именно? Я сегодня многое сказала.
— Ты… сказала, что любишь меня…
Шисуэ подняла голову. Её лицо было в слезах. Губы дрожали. Капли падали на одежду, на руки.
Ибелла чуть нахмурилась и осторожно приложила ладонь ко лбу.
Ибелла посмотрела на неё и тихо усмехнулась. Взяла трость и встала из-за стола. Повернулась боком и сказала:
— Веришь ты или нет — решай сама. Я сделала всё, что могла. Всё это — только ради тебя. Не хочешь принимать — я пойму. Я не могу отменить всё, что сделала тебе прежде.
— Сегодня я просто спасла тебя… потому что не вынесу, если твою жизнь разрушит такой мужчина. Ты достойна большего, — сказала она, щёлкнув пальцами.
Телоохранители подошли к ней. Перед тем как уйти, Ибелла обернулась и сказала напоследок:
— Сяосюэ, даже если я не смогу быть твоей возлюбленной, я всё равно готова остаться твоим последним прибежищем. Если когда-нибудь будет трудно — обратись ко мне. Но я больше не буду тебя тревожить. Береги себя.
Сказав это, она ушла вместе со своими людьми.
Шисуэ уже давно привыкла к тому, что Ибелла всегда вторгалась в её жизнь. Даже за те три года, когда она от неё сбежала, в глубине души она чувствовала — Ибелла не ушла окончательно. Ненависть к ней давно проросла в её сознании. И вот теперь… она начала сомневаться: а вдруг эта ненависть — всего лишь другая форма любви?
Ей не хотелось признавать, но… когда Ибелла сказала, что больше не будет её тревожить — стало не легче, а страшно.
Она не хотела, чтобы та уходила.
Она боялась, что Ибелла действительно бросит её.
Если Ибелла исчезнет… найдётся ли кто-то, кто будет любить её так же сильно?
Нет.
Шисуэ прекрасно знала: никто в этом мире не будет к ней так добр, как Ибелла.
Кто-то ещё в этом мире любит её?.. Родители относятся к ней, как к мусору. Что уж говорить про Ся Тун.
Пусть у Ибеллы и странные способы проявления любви — часть из них всё же была настоящей.
Когда она пришла в себя, то выскочила из ресторана.
Но Ибелла уже села в машину и уехала — прямо перед тем, как Шисуэ добежала до неё.
— Шисуэ! Чжо Шисуэ! Что ты творишь?! — отец подскочил и схватил её за руку. — Ты действительно хочешь погнаться за этой женщиной?! Если уж так сильно хочешь стать лесбиянкой — можешь не возвращаться домой!
Чжо Шисуэ отдёрнула руку. На людях она была совсем не такой, как в своей комнате. В ней закипело.
— Ты хочешь, чтобы я сбросилась с крыши — только бы тебе стало легче, да?! Я всю жизнь слушалась тебя. Ты хоть понимаешь, что ты никогда меня не любил?! Ты думаешь, что раз вы с мамой меня родили, я должна слепо подчиняться, как раб — своему господину?! Когда ты наконец поймёшь, что я — живой человек?!
— А я имею право на чувства? Или я просто ваша кукла?! Я обязана жить по вашим правилам, не имея своих? Почему вы никогда не слушаете, чего хочу я?!
Она смотрела в глаза отцу, а слёзы катились по её щекам. И всё же она продолжила:
— Я влюбилась в такую, как она, потому что вы меня никогда не любили! Никогда! По сравнению с вами, она — гораздо лучше! Вы не достойны называться родителями!
Стиснув зубы, Шисуэ закричала:
— Что плохого в том, что я лесбиянка?! Я просто люблю её! Можете считать, что у вас никогда не было такой дочери, как я! Давайте просто не будем больше встречаться. Я домой не вернусь. И вам не придётся меня больше видеть!
— Это было просто нереально… Ты правда не сняла это на видео?
— Ну… всё произошло слишком быстро, и эти штуки исчезли, прежде чем я успела достать телефон, — Шао Синьян сидела у кровати Чжоу Боханя и с досадой говорила: — Это было бы отличным доказательством…
— Как жаль. Нам ведь нужны такие доказательства, чтобы подтвердить, что те самоубийства произошли из-за внешнего воздействия на мозг. Иначе это звучит как бред.
Хотя два дня назад врач сказал Чжоу Боханю, что его травма зажила и он может ходить, он всё равно остался в постели. Сегодня, когда он встал в туалет, понял, что всё ещё нуждается в помощи медсестры. Он решил лежать, пока нога не заживёт полностью, чтобы избежать проблем в будущем.
— Эх, что нам теперь делать? Мы знаем, что это произошло с матерью Ляо Цзилуна, но сам он уже давно кремирован. У нас даже двух тел нет для сравнения.
— Я уверен, мы не первые, кто это заметил, — несмотря на плохое физическое состояние, разум Чжоу Боханя работал чётко. Он почесал подбородок и проанализировал: — Город огромный, участков много. Неужели только мы это выяснили?
— Но мы ведь не докладывали… Ах! Я поняла, ты имеешь в виду, что другие просто боятся сообщать об этом? Наверняка кто-то тоже знает, но молчит.
— Именно, — продолжил Чжоу Бохань. — Мы можем расследовать только потому, что начальник Ли нас негласно поддерживает. Подумай: Чэнь Цзыпэн и люди из бюро внутренней безопасности умерли при странных обстоятельствах, но сверху просто назвали это самоубийствами и не стали копать глубже. Возможно, кто-то давит на руководство.
— Не знаю, но уверен: госорганы получили угрозы. Вполне возможно, что судмедэксперты и полицейские нашли что-то странное, но не доложили. Все просто хотят выжить.
После этих слов оба снова замолчали. Они ощущали себя отрезанными от мира, как будто оказались на необитаемом острове.
— Ну… может, стоит попробовать поговорить с кем-то из судебной медицины. Вряд ли они смогут помочь, но всё-таки это судмедэксперты, может, знают, что происходило в других округах.
— Хорошо, давай попробуем. Но ты же не можешь вернуться в участок. С кем тогда говорить?
— Я хорошо знакома с Люй Цзямин. Я могу зайти к ней домой под предлогом чая и заодно спросить. — Шао Синьян вспомнила недавнюю аварию и по спине у неё пробежал холодок. — Если за мной снова кто-то увяжется, я в этот раз, возможно, уже не вернусь живой.
Люй Цзямин — коллега Шао Синьян. Очень мягкая по характеру, легко ладит с людьми и сегодня была особенно рада её визиту.
Синьян была одета в чёрное и надела кепку. Каждый раз, проходя мимо улицы, она оборачивалась и проверяла, не следит ли за ней кто-то. Только убедившись, что никого нет, она шла дальше. Она даже не рискнула воспользоваться лифтом, поднявшись пешком на 13-й этаж.
— Я слышала, что тебя отстранили, и мне было так грустно… — сказала Люй Цзямин, открывая дверь. — Думала, не увижу тебя ещё долго.
— Всё в порядке. Лихао всё предусмотрел. Я не против временной отстранённости. Сяохань меня поддерживает.
— О, а почему ты ранена? Всё в порядке? — Цзямин опустила взгляд и заметила бинты.
— Ах, это… — она махнула рукой. — Ничего серьёзного, через пару дней сниму.
— Ясно, проходи, не стой у двери.
Люй Цзямин пригласила Синьян в дом. Та увидела на столе в гостиной заваренный чай, печенье и фрукты. Осознав, что Цзямин ждала её, ей стало неловко.
— Я не совсем поняла, что ты имела в виду по телефону. Ты хотела узнать что-то о вскрытиях жертв самоубийств? — Люй Цзямин протянула ей чашку чая, сама тоже сделала глоток.
— Да. Ты ведь работаешь в судебке. Хотела узнать, слышала ли ты что-то похожее в других районах.
Люй Цзямин отставила чашку, приложила руку ко лбу, задумалась.
— Хотя это напрямую не связано с вскрытием, но несколько недель назад произошло нечто странное.
— Ты должна знать Чэнь Цзыпэна из Бюро внутренней безопасности.
Имя прозвучало, и Синьян снова вздрогнула. Оно слишком часто всплывает. Может, всё началось именно с Чэня Цзыпэна?
— Знаю. А ты почему знаешь о нём? Он ведь умер в своей ванне.
— У меня близкая подруга работает в Бюро. Мы с ней заканчивали один университет. Думаю, об этом почти никто не знает. Жена Чэня настойчиво требовала вскрытия. Именно она и подала заявление. — Она сделала глоток чая и продолжила: — Тебе, наверное, известно, что Бюро хотело закрыть дело как самоубийство. Но жена Чэня категорически с этим не согласилась. Не знаю как, но она вышла на мою подругу. За несколько часов до кремации тела она уговорила её провести вскрытие.
— Жена Чэня была так настойчива… — нерешительно сказала Синьянь.
— Потому что она его очень любила и не верила, что он просто так покончил с собой, тем более в расцвете лет, у себя дома. К тому же он был совершенно здоров.
— Тело было в норме, а вот с мозгом — нет. — Она продолжила: — Более того, моя подруга тогда позвонила мне прямо во время вскрытия. Но после этого я больше не смогла с ней связаться. Я пыталась выйти на неё, она вроде как продолжила работать, но больше не берёт трубку…
Слова Цзямин ещё не улеглись в голове Шао Синьян, как в дверь кто-то позвонил.
— О, это, наверное, еда с Мэйтуань. Синьян, открой, пожалуйста. Я на кухне пока ужин закончу. Ты ведь останешься?
Синьян встала и пошла к двери. Открыла — и замерла.
«Курьер» не был в жёлтой форме, как обычно. Он был в чёрном костюме. Увидев её, он сразу потянулся к боку.
Он собирался вытащить пистолет!
В одно мгновение всё перевернулось. Мужчина направил на неё оружие, она схватила его за руку, но он был гораздо сильнее. Более того, она совсем не была готова, не ожидала, что за ней всё-таки следят. Когда она дёрнула его руку, он ударил её.
Шао Синьян отлетела назад. Её рука всё ещё была в бинтах, она не могла сопротивляться.
— Цзямин! Уходи, что-то не так! Аа——!
Она снова схватилась за его руку, пытаясь направить ствол так, чтобы он не был направлен на неё. Мужчина взглянул вниз и заметил повязку. Он ударил её ногой, она упала, свернувшись калачиком. Но всё равно цеплялась за его руку.
Она подняла голову — и увидела, как дуло упирается ей в лоб.
Мужчина собирался выстрелить без промедления, но как только Шао Синьян услышала, как щёлкнул предохранитель, она резко вскочила с земли и ударила его по руке. Он не ожидал, что она окажется такой безрассудной — это застало его врасплох.
Из-за столкновения пистолет выпал на пол. Мужчина схватил Шао Синьян обеими руками и швырнул её об стену. У неё помутнело в глазах на несколько секунд, но она всё равно поднялась и продолжила сражаться. Люй Цзямин, которая была на кухне, наконец услышала шум и выбежала посмотреть, что происходит. Увидев пистолет, лежащий на полу и поблёскивающий в тусклом свете коридора, она поняла — коллега не шутила.
Синьян краем глаза заметила Люй Цзямин. Она испугалась, что мужчина нападёт и на неё, и потащила его в сторону коридора. В процессе этого она получила немало жестоких ударов — её лицо опухло и посинело.
— Цзямин! Подними пистолет! — закричала она.
Люй Цзямин подняла оружие с пола, но как судмедэксперт, не имела опыта обращения с ним. Рука дрожала, и она не могла сосредоточиться. Она едва выстрелила дважды — оба раза промахнувшись.
— Гребаный ублюдок! Кто тебя сюда послал?!
Мужчина не отвечал, лишь продолжал бить её.
Синьян была на пределе. Она сдёрнула повязку с руки, сжав зубы от боли, и ударила мужчину в живот. Они сцепились, и она намеренно поволокла его к лестнице. Схватив за воротник, потащила вниз — они вместе покатились по ступеням.
— Синьян, ты в порядке?! — закричала Люй Цзямин сверху.
— Цзямин! Быстро иди в участок! Не возвращайся домой!
Шао Синьян выкрикнула это, вырываясь из хватки мужчины и бросаясь вниз по лестнице. Тот гнался за ней.
Она выбежала на улицу. Он всё ещё преследовал её. Она метнулась через дорогу, под гудки машин.
Она неслась по улицам. Когда ей показалось, что она ускользнула, перед ней резко остановился чёрный внедорожник, перегородив путь. Прежде чем она успела отреагировать, из машины выскочили ещё несколько мужчин в костюмах. Она развернулась и побежала в другую сторону.
Пробегая мимо, она заметила, что кто-то заводит фургон. Синьян запрыгнула в него сзади. Через окно она видела, как преследователи сели обратно в свой SUV. Они хотели таранить фургон!
Она поняла, что фургон слишком медленный, SUV — слишком быстрый. Выпрыгнула, покатилась по земле, и, собрав последние силы, свернула в узкий переулок, куда машина не могла проехать.
Пробираясь по переулку, она почувствовала что-то странное.
Зазвонил телефон. Она остановилась у угла, тяжело дыша, пальцы дрожали от адреналина.
— Синьян?! Ты как? Где ты?! — на другом конце волновалась Люй Цзямин.
— Я… я на улице. Ты добралась до участка? Не возвращайся домой! Там опасно!
— Я как раз вернулась. Что происходит? Кто этот человек с пистолетом? Боже, как такое возможно в такой безопасной стране?..
Синьян вдруг замолчала. Вспомнила ту странную женщину, которая звонила ей после аварии… Она опустила взгляд на телефон.
— Синьян? Что случилось?! Говори! Я волнуюсь!
— Я не могу, Цзямин, я свяжусь с тобой позже.
Она сбросила звонок и начала яростно бить телефон о стену, пока не разломала его на куски. Собрала обломки и выбросила их в мусорку. Затем снова бросилась бежать.
Из чёрного внедорожника вышли трое мужчин в чёрных костюмах. Один из них поднял разбитый телефон. Нажал на наушник.
— Она ушла. Поняла, что мы делаем, и уничтожила свой телефон.
— Я хочу её живой, — раздался глубокий женский голос.
Предложение руки несколько дней назад казалось сном. Чжо Шисуэ вернулась к обычной жизни — работа, дом, но не могла оторвать взгляд от телефона.
Она надеялась, что Изабелла напишет ей.
Она не находила себе места, снова и снова перечитывала переписку с того незнакомого номера:
【Малышка, ты придёшь поужинать со мной после работы? Я видела тебя вчера вечером и уже так скучаю, хочу увидеть тебя.】
【Я не приду! Ешь одна и не мешай мне. Я не хочу тебя видеть.】
【Сегодня в 6 вечера я буду у твоей компании.】
Её собственное сообщение — “Я не приду! Ешь одна и не мешай мне.
Я не хочу тебя видеть.” — словно заноза в сердце.
А Изабелла… все её слова были мягкими, без малейшего упрёка. Терпеливыми.
Чжо Шисуэ чувствовала ужасную вину за то, как с ней обращалась.
И чем больше думала о том, что Изабелла сказала в ресторане, тем больнее становилось. Она же обещала не беспокоить её больше… Значит ли это, что она и правда исчезнет из её жизни навсегда?
Разве это не то, чего она хотела?
Почему же тогда было так больно? Сердце разрывалось. Становилось всё труднее дышать, покалывало всё тело.
Что если Изабелла и правда изменилась? Что если это был её единственный шанс быть счастливой? Что если она потеряла человека, который любил её больше всех?
Она чувствовала себя загнанной. Раньше мечтала, чтобы Изабелла исчезла, а теперь, когда это произошло — всё внутри будто умерло.
Она хотела позвонить на тот номер. Хоть сто, хоть тысячу раз. Хоть и знала, что это бессмысленно — она просто хотела услышать голос Изабеллы. Услышать, как она скажет, что всё ещё любит её. Что простила её.
Она была готова стать её собакой, рабыней — кем угодно. Лишь бы снова быть рядом.
Чжо Шисуэ вышла с работы как в тумане. Люди сновали мимо, а ей было так одиноко.
Зайдя в кондитерскую купить себе что-то сладкое, чтобы хоть чуть-чуть поднять настроение, она увидела женщину с серебристыми волосами. Та прошла мимо, и Шисуэ машинально схватила её за руку:
Женщина обернулась, немного удивлённая. Обычная. Не европейка. Лица Изабеллы не было.
— Прости… — Шисуэ тут же отдёрнула руку. Становилось и неловко, и стыдно за то, что она решила по внешности, что это она.
Но что она могла с собой поделать?
В глубине души она надеялась, что, обернувшись, увидит любимое, прекрасное лицо Изабеллы. Её тёплую, ласковую улыбку.
— Девушка, вы в порядке? — обеспокоенно подошёл продавец и протянул салфетку.
Шисуэ взяла её, прижала к лицу и… разрыдалась.
Она чувствовала себя бездомной собакой, потерявшей путь домой. Её опора, её смысл жизни — исчез. Изабелла дарила ей не только нежность, но и боль. Но никто больше не будет любить её так. Никто не сможет держать её сердце в таких цепях.
Ей надо вернуться. Назад. К Изабелле.
Быть её собакой, её рабой — кем угодно, лишь бы не жить в этом аду.
Переводчик: Убейте меня...