Постъельцинский консенсус интеллигенции и «нулевые» как новые 80-е,
...или Где они были 22 года — охраняли свои метропольные привилегии, не гнушаясь ничем, вплоть до переписывания истории. А как только идиллия начала рушиться после 24.02.2022 — и вообще — виноваты опять окаянные 90-е!
или Почему деклассированные постсоветские интеллигенты в нескольких поколениях даже из возможной «Прекрасной [многонациональной] России будущего» сделают очередной СССР, воспроизведя все его концептуальные ошибки. Впрочем, судя по всему, нового грандиозного строительства уже не будет. И не нужны ни старые комсомольцы, ни новые [неолиберальные] комсомольцы 00—10-х. Нужны свободные люди, и тут даже закоренелой якобы фронде придётся приспосабливаться, как в «проклятые 90-е», столь страстно ими ненавидимые. Обретя свою зону комфорта при авторитаризме и создав «новые 80-е» на заре 2000-х, чтобы «как тогда», но с экономическими свободами и потребительским изобилием, интеллигенция теперь всячески оттягивает наступление иного миропорядка. Который в любом случае настанет без неё. Всё и впрямь могло сложиться иначе — однако сложилось вкривь и вкось. И даже сейчас вместо разговоров о своей частной и личной ответственности деклассированная богема на ходу сочиняет нелепые и неубедительные отмазки, крайне избирательно трактует историю нашей страны либо высказывает новую сегрегацию на «хороших русских» и подспудно «плохих русских», не думая ни про россиян, ни про происхождение русских вовсе. Ни про демократию тем паче и её блага.
Пресловутая интеллектуальная публика, категорически не приняв своё прошлое и застряв ментально в лучшем случае в 1991-м, а то и в 1984-м, включая даже тех, кто родились уже после (!) распада Союза, берётся за заведомо неподъёмную ношу — рассуждая об истории вообще и о сегодняшнем. Их сегодня не должно закончиться никогда — как не хочется им, чтобы завершились новые 80-е. Настоящее, текущее время здесь мертво и отравлено.
(Под пресловутой интеллигенцией в статье подразумеваются люди, занятые интеллектуальным трудом и обладающие публичной репутацией и общественным весом. Слова «интеллигенция» и «интеллектуалы» здесь синонимичны. Собственно, умственной деятельностью заняты практически все, но некоторые при этом формируют культурный слой. Поэт в России больше, чем поэт. И «лишь поэтом» он станет только тогда, когда тут возникнет независимая и крепкая общественная трибуна, та самая «четвёртая власть».)
Зародившись в 2000-е, к 10-м годам 21 века в нашей стране окреп, разросся и мутировал феномен новых комсомольцев среди т.н. интеллигенции, которые занялись подменой независимой общественной деятельности на лояльную власти, выгодную себе и текущим тактическим задачам, даже под... противоположными квазиоппозиционными знамёнами, дискредитируя и подрывая ту немногочисленную, но реальную оппозицию.
В свою очередь, из-за невозможности изменить что-либо прямо сейчас или по-настоящему повлиять на административные институты и центры принятия решений, интеллигенты бросились всячески теряться в складках империи, ища внутреннюю Монголию — а на деле, скорее, укрепляя внутренний Сингапур, свой столичный оазис благополучной жизни. Иные же ринулись укреплять своё робкое окно возможностей, как бы чего не вышло.
Наконец, остался заветный дух предпринимательства, прищученный в рамках первого «дела ЮКОСа» и затем через национализацию ключевых секторов экономики, но в целом... нельзя сказать, будто бизнес зарегулировали кабально — он остался тем самым окном возможностей для энергичных и амбициозных, предоставляя куда бо´льшую свободу самовыражения, пусть и с оглядкой на здешний GR. (Но про это будет отдельный текст.)
Так оформился второй, видимо, постъельцинский интеллигентский консенсус, актуальный по сей день. (После первого консенсуса 00-х — нефтедоллары и консьюмеризм в обмен на лояльность и аполитичность.)
Творческой отдушиной стала... история, быстро провалившись в бездну софистики, ещё называемой «историософия» — рассуждений о том, что было бы, если бы... и о том, что вообще было когда-то, приводя к излюбленному демагогическому приёму confirmation bias, проще говоря подгону ответа под искомый, необходимый тезис.
Что характерно, переписывать прошлое взялись не в объективных целях, восстановив правду, даже самую неприглядную и нелестную для себя и отличающуюся от официальных версий, а... собственной корысти ради — избирательно и субъективно вспоминая далеко не всё.
И ругая прежде всего день вчерашний, но не своё настоящее.
(Пост-)советский интеллектуал оказался чрезвычайно заинтересован в... отсутствии фундаментального общественного прогресса, обнажая свою консервативную сущность так или иначе. Подмена тезиса — и подмена дискуссии на злобу дня, ведь «этот день» толком не обсуждается и не анализируется с точки зрения пространства и времени.
Старое доброе советское фрондёрство «в рамках дозволенного» при авторитаризме. Особенно ярко это проявилось после затухания «болотного» протеста в Москве 2012—14, затухания, по странному стечению обстоятельств совпавшему с... киевским Майданом конца 2013-го. В то время как одни отстояли своё настоящее и будущее (пусть и с поправкой на контекст другой страны), вторые меж тем погрязли в прошлом и принялись массово и затейливо его... повторять, словно испугавшись... самих себя (а вдруг выйдет миллион, как на Манежную в 91-м?).
Как будто не было Леонида Парфёнова с его циклом «Намедни. Наша эра» на НТВ начала 00-х, Парфёнова, предвидевшего многое и предостерегавшего от соблазнов ностальгии. А Парфёнова в таком амплуа и правда не было в публичном поле лет 15 после ухода с НТВ и до появления на YouTube в конце 10-х, где он перезапустил «Намедни».
Однако даже столь монументальная личность, видимо, бессильна перед полчищем восьмидесятников-приспособленцев, коим и не нужны реальные свободы и прочие ужастики 90-х. Они не могут без царя в голове, телевизора и стенограммы съезда КПСС там же.
I. Краеугольная часть сегодняшнего бесстыжего комсомольского новиопства — это стремление вырвать, замолчать историю страны, случившуюся до неудобного для себя и авторского тезиса периода.
Особенно это характерно для диалогов о пресловутой (де-)колонизации, в рамках которых игнорируется история становления Московской Руси до примерно середины 16 века, когда началась её масштабная территориальная экспансия.
Берём известную дату, когда тот или иной регион появился на карте России.
А что было до — без разницы. Не аннексировала Москва Новгород Великий. Не аннексировала близлежащие к себе города-княжества. Не было т.н. феодальной раздробленности вообще на карте. Не было даже Киевской Руси, видимо.
Вот сразу монолитная Русь пришла к нам и установила свои порядки.
Чем занималась Москва с 1147 по .., нас не касается. Вернее, зачем нам это учитывать. Тверь, Кострома, Владимир, Рязань, Смоленск... — на одно лицо.
А на фоне бездонного упадка гуманитарного образования не анализируется даже опыт Германии, Британии и Испании в том, что касается их административно-территориальных устройств и отношений с столицей.
II. Ещё удобнее вообще всё свалить на 90-е с Ельциным—Бурбулисом, как будто до того Москва вела себя кардинально иначе по отношению к регионам. (Но тогда, в 80-е была «дружба народов», о которой тоскуют некоторые комсомольцы, ни дня не жившие в реальном мультикультурализме и не могущие предать свои советские идеалы, даже если они... антисоветские.)(Ой, а откуда при «дружбе народов» столько бытового шовинизма? Стыдливо отводят глаза новиопы.) Нет, не вела. Москва слезам не верила.
Истоки российский сверхцентрализации заложены совсем не в Беловежской пуще 91-го.
А по меньшей мере в 18-м дедушкой Лениным, не придумавшим ничего оригинальнее, чем вернуть столицу из монаршего Петрограда в.
Рублёвку как направление для избранных стали осваивать ещё в 30-е, кстати. (Плюсом институт прописки; плюсом запрет на нахождение в Москве без регистрации... — и многое то, из чего сложилась первая метропольная привилегия.
(В 91-м, правда, в свою очередь не придумали ничего оригинальнее сохранить региональные нарывы РСФСР в рамках новой страны.)
И ведь это гнусное новиопство, сотканное из множества инсинуаций и историософии, на неофитов заходит на ура. Тысячи репостов...
Это и впрямь новиопство. Точнее, вкривь. Потому что не новиопы («новая историческая общность», в теории — почему нет), а манкурты. Без лица и памяти.
И никого не смущает противоречие даже школьному атласу истории. Не «сраный Белгород», но соседние с Москвой регионы, на которые восторженной общественности плевать.
Что здесь спасать, совершенно не представляю.
- С одной стороны, хочется полноценной и нормальной федерализации с избавлением от московского ига и от отравляющей ультраэтатистской идеологии (человек ради системы). С другой — это и впрямь потребует сверхусилий по (само-)очищению общественной среды, по восстановлению коммуникационных институтов и по развитию парламентаризма и демократии. С третьей — метрополия столько набедокурила в плане межрегиональных отношений... ошибки растут словно снежный ком, и некоторые противоречия уже кажутся неразрешимыми.
Извечная дихотомия официоза и таких же прикормленных карбонариев—комсомольцев, с тем же густым и толстым ресентиментом («восстановить бы 80-е» — или с рекурсией про славные спокойные 00-е).
Что-то стоящее в истории, впрочем, возникало именно тогда, когда эта дихотомия прерывалась естественным — но случайным — образом.
Это к вопросу о столичном бремени и о том, что якобы нет никакого постулата «Москва ни при чём», который подсовывают ради коллективной ответственности. Самые ушлые ещё и Питер адвокатируют, якобы пострадавший от Москвы.
Виноваты Псков с Новгородом, но не СПб.
В ужасе хочется от таких кульбитов схватиться за голову.
И как раз на фоне настолько удручающего нынешнего невежества понимаешь и вспоминаешь, что в 90-е с образованием обстояло неплохо. Свобода слова — это великое благо. Причём свобода реальная, та, которая якобы «балаган». А не сегодняшние договорные матчи между комсомольцами и комсомолками, опирающиеся на невежество, авторитаризм и демагогию..
По крайней мере, историческая база лично у меня осталась очень добротная, потому что разбирать и визуализировать карты меня приучили самостоятельно. Карты, начинавшиеся не с 16 и не с 15 веков. А с Киевской Руси — через феодальную раздробленность — к возвышению Московского княжества, царства и дальнейшим событиям.
Оптика, в которой есть три вехи, формирует, знаете ли, приниципиально отличную картину мира. (Повторюсь, я не историк, но даже официозная хронология становления Московской Руси порождает массу вопросов к себе.)
И оттого нынешний новодел выглядит совсем потешно. Хоть и грустно.
Хотим деколонизацию (боюсь, слово тоже скоро затрётся, как «саморазвитие» и «самодостаточность») — плебисцит и мнение каждого субъекта федерации.
А не историософия с хорошими/плохими русскими и тем же самым про нерусских, которые существуют исключительно в авторской голове.
И не оголтелый косплей раннесоветских практик, каким бы идеальным ни рисовали сегодняшние комсомольцы СССР 20-х. (Которому, напомню, предшествовала чудовищная гражданская война. И пароходы эмиграции.)
В соседней стране, которая, между прочим, не разменивала свободы своих 90-х на кредиты, «стабильность» и мелкие потребительские идеалы, ещё несколько веков назад придумали ёмкое слово «москаль» для таких коллизий, прекрасно понимая, откуда ультраэтатистский имперский ветер дует. (К вопросу о том, у кого подлинная история и фольклор самобытный, а кто политпроект directed by Robert B. Weide Vladimir I. Lenin.)
Из-за катастрофического упадка общественной мысли, отсутствия постцентрализованных площадок для дискуссий и разрушения гуманитарного образования здесь, видимо, свою Ханну Арендт ждать ещё долго...
Сворачивать федерализм, парламентаризм, плюрализм и прочие общественные достояния 90-х в РФ начали сразу в 00-е, продолжив в 10-е, но фиксировать это, похоже, уже некому. Для «восьмидесятников» это строжайшее табу, поскольку рушит основы их собственного благополучия.
Вот почему неокомсомольцы самозабвенно ругают «болотный протест» 2011—12, в частности. В сущности им и... без надобности что-либо менять кардинально вокруг себя, а колебаться вместе с линией партии и изображать фронду — это на подкорке заложено.
Беспристрастен, кажется, только Леонид Парфёнов, возродивший «Намедни» на своём YouTube-канале и выпустивший цикл про наиновейшую историю страны в 21 веке, — однако такие нынче времена: усилий одного недостаточно, сколь выдающимся он ни был бы.
III. В отличие от безликих [метропольных] комсомольских новиопов, которых и критиковать нельзя, ну и что, что они погрязли во внутренних Монголиях /Сингапурахи причастны к примитивизации дискурса и падению общего интеллектуального уровня. Вместо рефлексии «пост-СССР» они тащили впечатлительную публику в свои заветные «восьмидесятые», но чтобы с капитализмом (об этом феномене напишу отдельно), — либо в «до-СССР».
Бездарно похерив идеологическое наследие 90-х, ведь «сдал Горбачёв твою родину, чтобы тусоваться красиво». Тонкий художник режиссёр Балабанов, из чьего «Брата-2» и ушла в народ эта цитата, в 2007-м выпустит одиозный фильм «Груз 200», предвосхитив очень многое из последующих событий, но прогрессивная общественность в лице тех самых комсомольцев и комсомолок наших дней деградировала настолько, что не в состоянии посмотреть и анализировать не то что четыре, но даже два кинопроизведения. Напомню, что сказана та фраза таксистом—постсоветским эмигрантом в Нью-Йорке. Там вообще непроизвольно получился плотнейший смысловой ряд с неочевидным подтекстом — и мне даже представляется, что это изумительная авторская постирония на патриотическую антизападную линию того времени (конца 90-х). Ибо неслучайно позже Балабанов снимет и «Войну», за которую подвергнется обструкции, и тем паче «Груз 200», чей прокат в некоторых городах просто запретят. Я Балабанова не оправдываю и, повторюсь, оба киношных брата Багровы мне несимпатичны, мягко скажем, ещё с первой ленты. (Может ли художник исследовать зло? Может. Может ли он оставлять право оценок аудитории? Может.)
Однако это та широта мысли, к которой нужно стремиться. Видеть неочевидное.
...А не скатываться в вездесущий инфантилизм вида проголосуйте за меня и посмотрите за меня, потом расскажите, чтобы я железно понял, и не заставляйте меня выбирать, я человек маленький!!!11 Такова вся суть новых комсомольцев и комсомолок 21 века. Которые не хотят выбора всамделишного — и предпочтут ему любую предопределённость. Вкупе со старым знакомым авторитаризмом (это увлекательный мазохизм по поиску свобод в складках империи) и имитацией «игры», вернее бурной собственной публичной деятельности, которая больше похожа на аутотренинг.
Вот сюда рухнуло российское общество, всякий раз отказываясь от публичных дискуссий вообще и дискуссионных площадок в частности либо хороня их [репутацию] ради трафика, персонального нарциссизма и троллей.
На сцену загружается настолько вопиющее невежество, что туши свет и стыдно.
Вместо интеллигенции — деклассированная спайка из богемы и интеллектуалов без лица и памяти.
Для кого снял свои выдающиеся фильмы (в частности, цикл тетралогия власти) Александр Сокуров?
Для таких вот богемных манкуртов?
...И когда западная культура после 2МВ усердно принялась работать над постпамятью и осмыслять её (и не только после 2МВ, но вообще... давно), заместо этого отечественная интеллигенция выдумала себе новиопство и восьмидесятничество, лишь бы повернуть время вспять, а заодно и общественное развитие [остановить].
«Нулевые» стали для них не только новыми 80-ми, но и... непосредственно «нулевыми» — историческим нулём, во время которого они сладострастно метнулись обнулять многое ради того, чтобы отправиться в прошлое и повторить его, только без тогдашних ошибок. Чтобы авторитаризм, да, зато предсказуемый как при позднем Брежневе и с экономическими свободами.
Возвращаясь к начальному тезису, для изучения истории России и русских надо изучить историю Москвы. А не отрывать объект от субъекта, наделяя его ложной самостоятельностью и избыточными смыслами.
IV. Те же «россияне» так и не стали нашей метаидентичностью, как «европейцы» или «американцы», перейдя в 00-е в разряд официозной лексики, к сожалению.
И, впрочем, казалось бы, вот... ключ к разгадке того, что такое Россия. Тем не менее комсомольские новиопы и люмпен-интеллигенция основательно заблудились даже в настолько очевидном нарративе, чтобы высказать его.
А нужны ли им «россияне»? Навряд ли, судя по всему. Как не нужны самостоятельные Псков и Новгород, коих так удобно и непринуждённо лишать собственного мнения и даже истории, избегая либо своей метропольной ответственности, либо программных политических высказываний. (Зато в тысячный раз так прогрессивно прикрываясь модной темой меньшинств, к примеру этнических.)
Легко и просто оперировать принципом-догмой «каждый сам за себя». — А дальше сладострастный бег по кругу, искусно подстроенный столичными деятелями, — пусть будет что-нибудь, но... не будет.
Правда, определённые тектонические процессы уже происходят, в том числе по поводу россиянства и анализа текущей ситуации — но за пределами столичных кругов.
Чем всё это [спускаемое] неокомсомольское фрондёрство отличается от сегодняшнего метропольного дискурса, который в свою очередь методично запрещает регионам искать собственную идентичность и всё такое прочее, — решительно неясно. Ни там, ни там в повестке дня не обсуждаются россияне и россиянки ни с точки зрения этимологии, ни с точки зрения значения этих слов.
Метропольная богемная люмпен-интеллигенция (она необязательно проживает в столицах, но неуклонимо следует их курсу) даже не в состоянии уже осмыслить ни разницу между «российским» и «русским», ни два слова — Московская Русь, ни многое другое...
Зато охотно переписывает историю нашей страны, выкидывая оттуда целые неполиткорректные параграфы.
Неокомсомольцы, чьи представления о политкорректности утверждаются в высоких московских кабинетах. Лишь бы не сказали то, что способно подорвать устои...
...Впрочем, на местах осознание собственной истории протекает самостоятельно и без указивок свыше, но в любом случае следует держаться подальше от метропольных штрейкбрехеров, двойных агентов и провокаторов, транслирующих официозную версию дел давно минувших дней и преданий старины глубокой — даже под видом альтернативной трактовки событий. Подвох в том, что и там, и там остаются заметные лакуны, а вдобавок время и пространство линейны, это как будто нарратив. В действительности всё обстояло безусловно не так, и история — это вообще такой грандиозный метамодерн, примерно как и литература, которая может становиться сценарием для кино и театральных постановок, обретая новые смыслы и... повороты сюжета.
...И тут восьмидесятничество, придуманное по модернистским лекалам и пытавшееся встать на рельсы постмодерна, безнадёжно по определению, как бы новый комсомол ни тужился. Потому что жить вчерашним опасно и напрасно.
Время нельзя повернуть вспять, а история наказывает тех, кто её не учит. (Но комсомольцам, выросшим с установками, что гуманитарные науки — это идеологическая обслуга режима и про «продажных девок империализма», этого не понять.) Нельзя выстроить альтернативную развилку, даже якобы «учтя все ошибки прошлого», вернуться в 80-е и растянуть их бесконечно. Историческая пружина, сжимаясь всё сильнее — потому что ей надобно настоящее по факту и мышление 21 века, а не идеологическая архаика с косплеем мировых трендов, — расжаться может катастрофически. И разожмётся... Чем дольше штиль, тем суровее шторм.
Комсомольцы не хотели перестройку, Горбачёва и гибель империи? Что ж, вероятно всё то же самое, вновь, но с двойным эффектом.
К тому же Горбачёв был личностью, либералом, как сказали бы сегодня, и продуктом какой-никакой, но политической и организационной школы. На фоне фигуры опального Сахарова, напомню. На фоне сильного литературного корпуса эмиграции 70—80-х (с Бродским и Солженицыным, на секундочку, независимо от оценки их творчества, важен масштаб). На фоне войны в Афганистане. Картина нынешнего безвременья разительно иная по каждому из пунктов.
Ну, бездари-приспособленцы из числа комсомольцев-восьмидесятников не учли даже этого. Тем более что атмосфера, которая могла бы вынести наверх нового Горбачёва—реформатора, им и не была нужна. Голограмму перестройки оттепели конца 2000-х, ознаменовавшуюся массовыми митингами в Москве (пусть не Манежная-1991, но близко по духу), бездарно профукали ради того, чтобы устроить в 2010-е «правильные 1990-е», как если бы она не развалилась, — с размаха прыгнув на грабли.