Назови моё имя.
Персонаж: Сяо
Автор: https://archiveofourown.org/users/angel_of_eil/pseuds/angel_of_eil
Переводчик: @Urik_so_stenkoi
Бэта: @MyataLemon
Гл. Бэта: @LazyTea_013
TW!: ангст, смерть, самоубийство, графическое изображение смерти.
Это было её любимое блюдо, поэтому неудивительно, что и ему оно приглянулось. В каком-то смысле это было единственное осязаемое воспоминание, оставшееся у Сяо от неё. Странно было ощущать эту тоску, или она только казалась ему странной. А ещё она успокаивала, но в то же время разбивала сердце.
Это смертельное чувство тоски. Оно казалось неестественным.
Но это должно было случиться. Он знал. Она знала. Она тоже не боялась с этим столкнуться. У неё были свои демоны, и она справлялась с ними так же, как и он. Без кого-либо, кто мог бы облегчить бремя, которое так горько лежало на её плечах. Ни семьи, ни друзей.
В этом и была разница, не так ли? Теперь у него были люди. У него был тот старик с финансовыми проблемами. У него был тот самоотверженный путешественник, который не хотел оставлять его одного. У него был тот беззаботный бард, который так чудесно играл на своей флейте. Теперь у него были все эти люди.
Некому было позвать. Некому было по-детски приставать к ней по поводу её отсутствия на Празднике морских фонарей. Некому было напевать ей мелодичные благословения, когда ей казалось, что демоны душат её. У неё не было никого. И единственный, кто действительно был, не оказался рядом, когда она нуждалась в нем больше всего.
Когда она позвала его, он проигнорировал её.
Возможно, её отсутствие останется незамеченным, возможно, нежный шум волн, разбивающихся о скалы под ней, пересилит звук её смерти, возможно, шум птиц и шелест деревьев заглушат гротескный треск её шеи и позвоночника.
Но хватит ли этого, чтобы заглушить воинственный звон в его ушах? Хватит ли этого, чтобы пересилить его крики отказа и шока, когда он наблюдал за её гибелью со своего балкона в гостинице?
И пока он смотрел, как нежный Глаз Бога, висевший у неё на талии, разбивается на миллион осколков при соприкосновении с неровными морскими камнями, он слышал её голос, зовущий его. Он слышал прерывистый, меланхоличный шёпот своего имени.
Она звала его, а в ответ получала молчание. Не было сомнений, что теперь она ненавидит его. Возможно, она смотрит на него сверху, высмеивает его, издевается над ним со своего места на небесах, пока он живёт в страданиях.
Он обернулся, не ожидая увидеть гостя в такое время суток. Уже почти рассвело, а он не отдыхал последние три ночи. Хоть это и казалось тревожным, его больше волновали другие вещи, чем то, что смертные называют «сном».
— Не стоит беспокоиться обо мне.
Села напротив него и протянула ему тарелку со свежеприготовленным миндальным тофу. Это было её любимое блюдо, поэтому, естественно, оно было и его любимым.
— Когда ты в последний раз отдыхал?
— Паймон помнит! Разве не тогда...
Сяо вскинул голову и уставился на нелепое назойливое существо. Насколько ещё напряжённее может это быть? Путешественница быстро заметила его дискомфорт и схватила Паймон. Сейчас было не время вспоминать прошлое.
Он пристально смотрел на неё, пока она мирно ела за столом.
Она выглядела красивее всех лилий и цинсинь, когда улыбалась вот так. Когда улыбалась ему.
Она выставила руку, протягивая адепту ложку. Он осторожно откусил, оставив на ложке лишь немного. Она милостиво съела остальное за него, оставив его смотреть в сторону, чтобы скрыть своё сияющее лицо.
— Что случилось, Сяо? Язык прикусил?
Лёгкое хихиканье сорвалось с её губ. Она встала, подошла к нему и села рядом.
— Ты, как никто другой, знаешь, что я не обязательно чувствую…
Она запихала ему в рот ещё одну ложку миндального тофу и поцеловала кончик его носа, когда вернула ложку обратно.
— Знаю, смертные привратности. Я зн...
Сяо наклонился вперёд и прижался губами к её губам. Он никогда раньше так не делал. Это застало её врасплох.
— Ты, как никто другой, знаешь, что я не постоянно испытываю смертные чувства.
Сяо поднял её, оттолкнув тарелку с миндальным тофу, чтобы не разбить. Он смотрел ей в глаза с тайными намерениями. И отнюдь не невинными.
Миндальный тофу был давно забыт, заброшен на столе. Но в этом не было ничего плохого.
Улыбка заиграла на его губах, а на щеках появился лёгкий румянец. Это было приятное воспоминание. Он хотел бы переживать тот день снова и снова.
— О, да, всё хорошо. Не стоит беспокоиться обо мне.
Путешественница только кивнула, беспокойство в её глазах не ослабевало. Адепт вздохнул, он действительно никогда не мог избавиться от жалости людей. Куда бы он ни пошёл, его мучила эта проблема.
Но если это была она, ему было всё равно.
— Я могу прийти завтра. Мистер Чжун Ли сказал, что хочет встретиться со мной в люб..
— Когда у тебя забрали брата, тосковала ли ты по нему? Были ли дни, когда ты звала его, зная, что он не ответит?
Путешественница села обратно, торжественно кивнув.
— Конечно, я рада, что теперь он вернулся, но ничто не может восполнить упущенное время. И да, я тосковала по нему, звала его домой, но в ответ получала лишь молчание.
Он не мог понять эту смертную тоску и печаль. Он почти не хотел её понимать. Он хотел бы перестать чувствовать это.
Но он знал, что это всего лишь мечта.
Он видел, как она умирает. Он видел, как она лишает себя жизни, и, несмотря на это, он не спас её. Он не спас её, потому что пытался спрятаться от своих чувств. Было бы всё иначе, если бы он всё-таки спас её?
Любила бы она его до сих пор, несмотря на всё то, что он с ней сделал?
Путешественница опешила от неожиданного вопроса.
— Конечно, люблю, но не могу представить, что это та же любовь, что и у тебя...
— Т/И. Да, я знаю, это не та же самая любовь.
Он не произносил её имени с той самой ночи, когда она умерла. Было такое чувство, будто что-то держит его, будто вина и безмерная печаль душат.
— Скучаю? Я тоскую по ней, да. Я тоскую по её присутствию, да. Но это больше, чем просто скучать по ней.
Он не любил говорить о своих чувствах. Он делал это только с ней. Но теперь, когда её не стало, ему не перед кем было открыться. И он пообещал ей, что больше не будет замкнутым в общении с другими. Он поклялся, что больше не будет нести своё бремя в одиночку.
Так что в каком-то смысле он находил её следы вокруг себя.
В том, как Путешественница беспокоилась за него, в том, как люди жалели его. В том, как ветер дул и тихо пел, танцуя по долинам и горам. Он даже видел её в том, как солнце вставало и садилось с каждым днём.
— Я пойду. Наслаждайся миндальным тофу, Сяо.
Адепт лишь кивнул Путешественнице в знак признательности. И всё же, даже несмотря на её присутствие, без неё он чувствовал себя неполноценным и одиноким. Одной Путешественницы для разговора было недостаточно.
— Не выгляди таким грустным и одиноким, мне будет плохо.
— Я не грустный и не одинокий, почему у тебя сложилось такое впечатление?
— Ну, ты больше не улыбаешься мне, Сяо.
— Глупости, я улыбался всего несколько минут назад.
Непрозрачному силуэту было не до этого.
Он не хотел отвечать ей. Это была правда. Он не пришел. Он оставил её одну в ту ночь.
— Я не ненавижу тебя, просто...
Она выглядела грустной. Расстроенной, почти разочарованной.
— Я была одна, и мне было больно. И ты это знал.
Теперь была его очередь чувствовать боль. Он должен был этого ожидать.
— Я извиняюсь перед тобой, пожалуйста, скажи что-нибудь.
— Я плод твоего воображения, Сяо.
— Я знаю это, можешь просто...
Он осел, внезапно почувствовав сильную злость. И на себя, и на жалкое подобие силуэта Т/И. Единственным ощутимым воспоминанием о ней была эта жалкая копия. И даже тогда он постоянно напоминал себе, что это просто его разум играет с ним.
— Можешь ли ты назвать моё имя ещё раз?
— Позвать тебя по имени? Каким образом?
— Так же, как ты назвала меня в ночь своей смерти.
Призрачная реплика на мгновение показалась ему растерянной. Возможно, потому, что он и сам не помнил, как она звала его в ночь её смерти.
Иллюзия мягко улыбнулась и потянулась, чтобы взять его за руку, но она была неосязаема. Она была лишь воспоминанием. Она не была Т/И. Она не могла говорить с ним так, как это делала Т/И. Она не могла обнять его так, как это делала Т/И. Она не могла позвать его по имени так, как это делала Т/И.