Плотный график для Всадников
-Сколько раз просила не курить в постели, – сказала Чума, не поворачиваясь от окна.
-А то что?– Голод скопировал её дежурно-ворчливый тон.
Чума наклонила голову и рогом почесала спину. Голод затушил окурок и поднялся с постели. Шёлковая простыня, цепляясь за чешуйки на его ногах, соскользнула на пол. Он подошёл к Чуме, клацая когтями по паркету, и обнял её за талию. Поцеловал в плечо.
-Что там? – он взглянул в окно.
-Война, – Чума пожала плечами.
Они были в апартаментах на самом верхнем этаже стеклянной башни-осколка. Когда-то тут жила дочь местного чиновника. Найдя накануне её заначку запрещённых веществ и бар, Голод и Чума знатно повеселились.
Город внизу полыхал. Над ним, раскинув руки, в бесформенной чёрной мантии, изрешеченной пулями, хохоча, висела Война и, как адский гроссмейстер, передвигала танки-фигурки по кварталам-полю. Туда-сюда сновали беспилотники, выплёвывая огонь. Снизу их встречали автоматные очереди. Иногда орудие, грохочущее с земли, захлёбывалось и взрывалось. Иногда – падал беспилотник.
-Каждые 20 секунд, – наконец сказал он.
-Что каждые 20 секунд? – Чума посмотрела на него своими жёлтыми глазами с кляксами неправильной формы вместо зрачков.
-Взрывы. Примерно каждые 20 секунд.
-Как взлёты самолётов в Схипхоле, – кивнула Чума. Год назад они так же, обнявшись, стояли перед панорамным окном крупнейшего в Европе воздушного хаба. Уставшая Чума тогда положила непричёсанную голову на плечо Голоду – у неё выдались тяжёлые два года. Постепенно засыпая в ожидании своего вылета, они тогда следили за воздушным трафиком.
-Слишком гламурно и… голливудизированно. Весь этот шум, вспышки. Как дешёвый боевик. Она может изящнее.
-Не будь снобом. Она столько собирала эти свои игрушки. И, наконец…
Особенно сильный и близкий взрыв заставил их башню завибрировать и зазвенеть стёклами, как новогонюю ёлку, вокруг которой слишком уж расшалились дети.
-Надо уходить, – вздохнула Чума.
-А то что? – опять повторил свой вопрос Голод и усмехнулся. Опустил руку ниже по её спине. – Ммм, ты раскачалась.
-Да, я была очень подвижна последние пару лет, – кивнула она.
Соседний небоскрёб вздрогнул. А потом ещё раз.
-Рухнет, – равнодушно заметила Чума.
-Выдержит, – оскалился Голод и подставил ей кулачок свободной руки. Чума с сомнением посмотрела на него.
-На поцелуй, – усмехнулся Голод.
-Вот прямо поцелуй? – прищурилась Чума, внимательно изучая его.
-Ага, но только решай быстрее. Ещё десять секунд, и спор не будет иметь значения.
-Опять пол-века плешивый ходить будешь, – с сомнением покачала головой Чума.
-Я сам это выбрал, – он пожал плечами. – Пять секунд.
Чума улыбнулась и ударила своим кулаком по протянутом кулаку Голода. По стеклу пошли трещины от её оскала.
Соседний небоскрёб вздрогнул ещё раз и начал складываться внутрь. Люди-муравьишки разбегались от него в стороны. Не успевшие выйти, бились в окна.
Не дожидаясь, пока он рухнет, Чума с силой развернула Голод к себе и, опираясь на его плечи, запрыгнула на него, обхватив талию ногами. Когтистыми пальцами она схватила его за голову и с силой откинула её назад. Подёрнутые мутной плёнкой серые и мёртвые, без зрачков, глаза Голода сощурились.
-Ты проиграл, – с её клыков капала ядовитая слюна, прожигающая ковёр под ними. Она наклонилась к Голоду и впилась гнилыми клыками в его губы. По его подбородку потекла кровь, смешанная с зелёным зловонным гноем. Он прижимал к себе с силой Чуму. Взрывы за окном стихли.
Чума отстранилась от Голода и с нежностью посмотрела на него, оценивая действие своего ядовитого поцелуя и поглаживая его щёку тыльной стороной пальцев. Голод выглядел постаревшим на много веков. Едва заметная сеточка из морщин вокруг глаз проявилась и сделала его кожу похожей на кору засохшего дерева. Одну ногу за другой Чума поставила на пол и отошла на полшага, любуясь результатом.
-Мой красавец, – восхищённо прошептала она. Кляксы в её глазах от возбуждения расползлись сильнее обычного. Она снова шагнула к нему.
Он проворно отпрыгнул, стирая кровь с подбородка, и выставил перед собой упаковку с презервативами, как обычно в фильмах про вампиров священники выставляют кресты.
-Я за безопасный секс, крошка, а то тебе опять придётся таскать еду мне в постель.
-Как в старые добрые, – хихикнула Чума.
-Спасибо людям за то, что сделали нашу интимную жизнь более регулярной. Всё же есть от них толк. Иди ко мне, моя бестия.
Пятнадцать минут спустя Голод курил, лёжа в постели. Чума открыла было рот, чтобы что-то сказать, а потом махнула рукой. Пусть курит. От рака лёгких и пожара он точно не умрёт. Она положила руку Голоду на грудь. С ним она никогда не бывает сыта. Голод поморщился и убрал её руку.
-Надо идти. Нехорошо опаздывать.
-Может и не дождаться, – Голод мечтательно улыбнулся. – Смерть будет в бешенстве.
Смерть не был в бешенстве. Он, как обычно, прибыл вовремя и безразлично ждал остальных. Развалившись в кресле, он канцелярским ножом выковыривал несуществующую грязь из-под идеально чистых ногтей, чтобы хоть как-то убить того единственного, над кем у него не было власти – время. Где-то сверху слышались взрывы.
-Ну и где твои Всадники? – вкрадчиво спросил старик и стянул синий галстук. С отвращением швырнул его на стол.
Смерть изогнул бровь и посмотрел на своего визави. Старик подавил дрожь и спешно отвёл взгляд от чёрной ледяной бездны глаз жуткого гостя. Где-то внутри плескалась бесконечность. Но не та, о которой рассказывают в воскресной школе – с облаками и песнями ангелов. А одно большое пустое ничто.
-В дороге, – ответил Смерть равнодушно и вернулся к ногтям.
-Могли бы и не опаздывать, – проворчал старик уже не так уверенно, скорее, идя на поводу у собственного упрямства, чем действительно стараясь доказать свою правоту. – Всё же важная встреча, запланированная полтора года назад.
К его удивлению, ответ он получил.
-Ну. Война немного занята, – Смерть ткнула пальцем в потолок. – По вашей же задаче с приоритетом “ноль”, кстати.
-Это я понимаю, – раздражение старика нарастало. – А остальные двое?
“Пользуются благами цивилизации”, – Смерть усмехнулся про себя.
После очередного взрыва с потолка на белый рукав сшитого на заказ и точно по фигуре Смерти костюма, упал паук. Смерть брезгливо стряхнул его с себя. На рукаве осталось пятно. Смерть принялся сосредоточенно его оттирать.
Старик за столом напротив забарабанил пальцами по деревянной поверхности с сухим неприятным звуком. Смерть нахмурился. Охранник у двери захрипел, схватился за горло и рухнул замертво, звякнув выпавшим из рук автоматом.
-Что с ним? Что происходит? – старик вскочил.
-Сядь, – тихо приказал Смерть, не отрываясь от рукава. Старик схватился за грудь – слева что-то кольнуло. Медленно он осел в кресло. – Воды попей, полегчает, – миролюбиво посоветовал Смерть.
Дверь распахнулись. В кабинет завалились Голод и Чума, посмеиваясь как подростки. Голод скользнул взглядом по трупу, преградившему ему путь, кивнул, как будто всё так и должно было быть и, не задавая вопросов, перешагнул через него. Галантно и чуть поклонившись, подал руку Чуме, которую она, хихикая, приняла и перемахнула через невезучего охранника. Смерть закатил глаза. Первые десять тысяч лет самые тяжёлые… Он искренне не понимал, как эти двое смогли сохранить страсть столько времени спустя. Сам он уже пресытился всем, что мог ему предложить этот мир. И только разворачивающийся наверху театр Войны всё ещё вызывал его умеренный интерес.
-Задержались, – Голод качнулся в сторону старика и с шумом втянул воздух. – Фу, – сказал он и брезгливо отстранился. – Такими темпами на моё место скоро можно будет брать Обжорство, – он поймал строгий взгляд Смерти и опустил глаза. – Я просто говорю, чё, – и он плюхнулся на стул справа от Смерти. – Не мельтеши, а? – попросил он расхаживающую из угла в угол Чуму.
Она оскалилась на своего недавнего любовника и припала ухом к стене. Старик услышал далёкий писк. Чума улыбнулась почти нежно.
-Мои славные, – прошептала она.
-Не сейчас, – осадил её Смерть и писк за стеной резко оборвался. Чума зашипела и посмотрела на него обиженно. – Сядь, – устало повторил он.
Чума гордо вздёрнула подбородок, усеянный акне. Ещё год назад он говорил с ней совсем не так, ох не так. Сейчас расстановка сил снова изменилась. Чума села. Голод тут же взял её за руку. В кабинете повисла тишина. Часы медленно отсчитывали минуты. Три всадника замерли, как статуи. В животе у старика заурчало. Голод тут же вскинул косматую голову. Внутри его мутных серых глаз начали мерцать звёзды. Старик резко выпрямил спину и потянулся к Голоду. Машинально упёрся руками в стол, пытаясь сопротивляться. Ножки стула под ним протестующе заскрипели. Чума сжала пальцы Голода.
-Не сейчас, – шёпотом повторила она слова шефа. Звёзды погасли. Старик, тяжело дыша, откинулся на спинку стула. Схватил со стола галстук и промокнул им лоб. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Смерть его опередил.
-Наконец-то, – сказал Смерть. Старик вздрогнул и оглянулся. У него за спиной стояла Война.
-Всегда изнутри, милый, – она ласково пробежалась пальцами со слишком большим количеством фалангов по его плечу. Старик поморщился и передёрнул плечами. От неё пахло порохом, железом и возбуждением. В глазах плескалось пламя. Они всё время меняли форму и цвет – от цвета бьющей из вены крови до оттенков сгорающих в пожарах жизней. Голос был таким же нестабильным, как и глаза. Он был то мужской, то женский. То в нём слышался внезапный детский смех, то старческая мудрость. Голова Войны была плохо выбрита, то тут, то там торчали клочки обугленных волос, которые не скрывали уродливые шрамы, перекрестившие её череп.
-Отвратительно выглядишь, – Война не шла, она будто парила над полом. Одним резким и рваным движением она оказалась рядом с Чумой и припала губами ко лбу подруги. На месте её поцелуя кожа посерела и обуглилась по углам.
-Спасибо, – Чума улыбнулась своим жутким оскалом. – Ты полна сил.
-Вашими молитвами, – фокус внимания Войны уже сместился на Голод. – Я там тебе оставила вкусняшек.
-Благодарю, – он расшаркался, не вставая. – Главное, чтобы не как тогда в Японии. После этого и жрать-то нечего.
-Прости, – она улыбнулась одними губами, но ни в тоне, ни во взгляде у неё не было сожаления. – Смерть, – она кивнула ему как равному.
-Война, – Смерть хищно облизнулся, впервые за всю встречу показав клыки. – Хорошая работа.
-Недостаточно! – вдруг крикнул старик, о котором уже все забыли, и четыре Всадника, прервав свой обмен любезностями, посмотрели на него. Голод – с любопытством. Чума – с насмешкой. Война – с презрением. А Смерть – равнодушно. – Почему умирает так много моих людей и так мало его? Мы так не договаривались! И почему всё так медленно? Неужели нельзя что-то сделать? За что вообще я вам плачу?!
Смерть молча поднялся на ноги и встал рядом с Войной, которая оскалилась, демонстрируя выбитые и сколотые зубы. Чума и Голод тоже встали. Четыре Всадника окружили старика, который вдруг показался самому себе очень маленьким.
-Ты нам платишь? – вкрадчиво спросил Смерть.
-Д-да, – его голос дрогнул. – Плачу. Все эти души, которые ты жнёшь, – увереннее добавил он и попытался тоже встать, но Война мягким тычком в плечо усадила его обратно. Свет мигнул и погас. Через секунду зажужжал генератор и включились красные фонари аварийного освещения. Тени скакали по лицам Всадников. Старик переводил затравленный взгляд с одного на другого.
-Я готовил для тебя почву, – нараспев произнёс Голод.
-Я наращивала твою опору, – вторила ему Чума.
-Я нанесла за тебя удар, – голос Войны всё время менял тембр и громкость.
-А я собрал твой урожай, – завершил Смерть.
-Так посмотри на его плоды! – заревели все четверо вместе, и реальность треснула.
Бункер, мёртвый охранник, мигающий неровный свет, – всё исчезло. Старик в своём кресле, вцепившись в крышку стола, оказался на вершине холма. Выл холодный ветер и хлестал ледяной дождь со снегом. Когда-то тут был пятиэтажный жилой дом, но теперь только тлел его догорающий остов. Откуда-то снизу раздавались короткие автоматные очереди и людские крики. Все эти звуки поглотил один: нарастающее жужжание подлетающей ракеты. Старик в ужасе сполз с кресла, забился под стол и зажал изо всех сил уши. Он всё ещё сжимал свой проклятый сикий галстук, который обвился вокруг его шеи и забился в распахнутый в ужасе рот. Ракета врезалась в землю совсем рядом с хлипким укрытием старика. Волна раскалённого ветра, напичканного осколками и обломками, сорвала стол и откинула его куда-то далеко в сторону. Из ушей старика хлынула кровь. Он орал, но не слышал своего крика. Орал до тех пор, пока не лишился голоса, но не прекратил даже тогда.
-Да проснись же ты! – когда-то красивая женщина трясла его за плечо.
-Ааааааагхрррр, – он рывком сел и скинул её руку.
-Кошмар? – спросила она. В её голосе не было сочувствия, только раздражение, что ей не дали поспать после очередного насыщенного приёмами дня.
Старик ничего не ответил, сгорбившись встал и поплёлся в туалет. Открыл крышку унитаза и хотел отлить, но вместо этого рухнул на колени и блеванул. Сидя над унитазом он вытирал дряхлой ладонью беззубый рот и плакал. От страха. От боли в коленях. От осознания уходящего времени. Четверть часа спустя он, кряхтя, поднялся.
Умываясь над раковиной, он поднял взгляд и посмотрел на своё отражение.
Когда-то голубые, а нынче выцветшие от возраста, глаза вдруг стали рыжими с растёкшимися кляксами зрачков.
Потом серыми и мутными вообще без зрачков.
Потом кроваво-огненными, в постоянном движении, не фиксирующимися в определённой форме дольше, чем на долю секунды.
И, наконец, чёрными. Совершенно пустыми.
-Помни, – прошептало его отражение.
Старик слушал доклад. Когда голос, монотонно зачитывавший статистические данные, стих, он посидел немного не двигаясь, давая себе ещё одну минуту в блаженной тишине и темноте. Затем он открыл глаза. Оглядел внимающих каждому его слову людей. Он был уверен, что в какой-то момент они решили, что он уснул. Но, конечно, никто из них не решился подать вид, что что-то не так. Старик провёл пальцем по краю стола. На нём были зазубрины – в тех местах, где он будет цепляться, пытаясь укрыться от взрыва. Он поднялся на ноги. Кресло отъехало назад.
Люди заговорили разом и зашуршали бумагами.
Видимая только ему, Война улыбнулась своей щербатой улыбкой и неслышно выскользнула из кабинета.
Невидимый и ему тоже, Смерть уютно устроился в кресле за спиной старика, перекинул ноги через подлокотник, сплёл пальцы перед собой и эхом повторил: