Лагерь "Радуга". Глава 1.
Знакомство _ 2043
«Ёбаная ты ж блядь», - думал Ник, выжимая газ.
Этот год начался через жопу. Аудит показал пробелы в бухгалтерии. Последующее небольшое служебное расследование привело через какое-то время, конечно, к нему. Всё потому, что эти суки неблагодарные его радостно сдали, спасая собственные шкуры. И всё бы закончилось тем, что ему погрозили пальчиком, соотнеся размер гэпа с размером откатов, если бы не этот чёртов блогер, который вытащил всю их внутреннюю кухню наружу. И обнародовал данные и по взяткам и по откатам.
Ник сжал челюсти. Он дословно помнил последующий разговор с шефом.
«Ты же понимаешь, что мы должны отреагировать на утечку, - говорил этот напыщенный говнюк, который был обязан ему, Нику, всем. – Если сейчас спустить на тормозах, то они продолжат копать. И тогда мы уже не отмоемся».
«И тебе нужен козёл отпущения?»
«Мне нужен мой верный помощник. Который знает, как разрешить эту ситуацию», - мягко ответил шеф. Лицемер чёртов. – «Слушай, чего ты весь пятнами пошёл. Как будто я тебе какой-то криминал предлагаю. Поедешь в область, отсидишься там годик-другой. Благотворительностью займёшься, в конце концов. А потом вернёшься. Расскажешь всем, как ты сироткам помогал. Монастырь опять же восстановил»…
«Николай Андреич, вот сейчас ты решил со мной поторговаться? Когда я, рискуя всем, спасаю тебя?»
Спасаешь ты, ага, мудила, - подумал Ник. – Если ты что и спасаешь, то только собственный зад.
И вот когда и так всё пошло по пизде, эта ёбаная шлюха заявила, что уходит от него. И забирает всё, что ей положено по брачному контракту, который её пронырливый папаша ему навязал. Видишь ли, она – потомок графских кровей. Дальнее ответвление Романовых. И всё нажитое поколениями… И он ведь подписал этот идиотский договор! Как будто у него был выбор. Потому, что её родовые поместья (и небольшой кокаиновый бизнес папаши) и его доля в нефтянке давали прекрасное нерушимое комбо. А то, что она гуляла… Он ударил ладонью по рулю. Так и гуляла бы дальше, нахер ему не сдалась её верность. Да и она сама, если уж на то пошло. Но при первых же трудностях, эта тварь оказалась первой сбежавшей с корабля крысой.
-Сука, - прошипел он. – Чёртова сука.
Она просчитала всё. Нашла момент, когда он в самой уязвимой позиции. И ударила.
«Коля, нам надо серьёзно поговорить», - написала она ему. Вот так вот. По смске. И вообще. Наверно, она была единственным человеком во всём мире, кто бы звал его «Коля». С первого дня она знала, как его это раздражает. И, кажется, продолжала делать это исключительно для собственного удовольствия.
Он вернётся из этих ебеней святым мучеником.
Потому, что шеф в нём нуждается. Эта старая змея когда-то был грозой поляны, но теперь… Теперь это просто старая змея, и он, Ник, действительно был ему нужен. Поэтому шеф потянет за свои ниточки, стряхнёт пыль со своих связей. И вернёт его себе под бок так быстро, как это будет возможно. Ни о какой паре-тройке лет речи и быть не может, конечно. Неделя. Максимум две. Больше в этой дыре он оставаться не намерен.
-И тогда я тебя уничтожу, чёртова сука, - он вдруг понял, что улыбается, наконец-то съезжая с моста и проезжая стелу с надписью «Крым».
По новой дороге он быстро добрался до Керчи и припарковался на морвокзале. Судя по расписанию, до последнего парома на остров оставалось ещё больше часа. Ник вышел из машины, с удовольствием потянулся и потопал отсиженными ногами. Посмотрел вдаль. Солнечные блики на спокойной воде слепили. Он забрался в машину за тёмными очками, а потом закрыл дверцу и нажал кнопку на брелке. Рендж отозвался привычным писком.
-Ну посмотрим, научились ли они тут варить кофе, - пробормотал он и отправился в сторону города.
Когда он был мелкий, здесь, в Керчи, жили его бабка с дедом, а чуть дальше, за городом, у предков была дача. И он тут проводил несколько месяцев каждый год. Тогда всё казалось больше.
Что-то упало ему на плечо. Оказалось, он замер под деревом шелковицы, рассматривая привычную развилку. Тут соединялось несколько дорог, и в детстве ему всегда было страшно преодолевать этот перекрёсток. Сейчас же он казался игрушечной моделькой на ковре в детской мальчишки. Но вот дерево шелковицы оказалось вполне себе настоящим, и его чёрные плоды – тоже. Один из них и упал Нику на плечо, а потом сполз и шмякнулся на землю, оставляя на его белой футболке бордовый след.
-Твою ж мать, - проворчал он, скорее привычно, чем злобно, и попытался стереть пятно, но, конечно, только ещё больше его размазал. – Твою мать, - повторил он и, не глядя по сторонам, ступил на переход.
Помимо того, что город стал меньше, в нём появилась целая куча пафосных хипстерских кофеен. Чуть ли не в каждом доме на первом этаже была такая. «Крафтовый кофе», «живой кофе», «кофе чёрный, как Крымская ночь». Ник чувствовал, как злость опять поднимается внутри волной. Стоило ради этого переться за почти полторы тысячи километров, чтобы опять приехать в гомосятину Москвы. В какой-то момент аутентичность стала продуктом массового потребления.
Плюнув на поиски чего-то по душе, Ник зашёл в дверь под вывеской «кофе на песке». Внутри было темно, вкусно пахло выпечкой. Все три столика были пустые, но в дальнем углу была открыта дверь, которая вела, видимо, во внутренний дворик. Юная официантка – настолько юная, что на неё лучше было вообще не смотреть, чтобы избежать проблем с законом – бесшумно подскочила к нему.
-Добрый день, желаете сесть в зале, или на улице? - Девушка была необычно высокой. Невольно взглянув вниз, Ник увидел вместо ног два пружинистых протеза, которые держали девчонку в нескольких сантиметрах над землёй.
-Добрый, давай на улице, - буркнул он этому чуду современной биоинженерии, и тут же разозлился на себя. когда он уже перестанет здороваться с железяками.
-Хорошо, - расцвела девушка, как будто это решение стало её личной победой. – Пройдёмте за мной, пожалуйста.
Она провела его сквозь ту самую дверь в дальнем конце зала, и они оказались действительно во дворе. Территория кафе была ограждена плетёным забором, опутанным вьющейся розой Катеринкой. Алые ароматные цветы свисали над самыми столиками, скатерти были усеяны их лепестками. Кое-где были видны листья винограда, а с потолка живой беседки свисали уже почти спелые гроздья. Годами два растения жили, обнявшись. Интересно, если бы возникло желание, получилось бы их сейчас разделить?
На тенистой веранде столиков было больше, и лишь один свободен – в самом углу, что вполне устраивало Ника. Люди сидели, ели выпечку, пили что-то и смеялись, но их голоса терялись в негромкой приятной мелодии, льющейся из динамика. Тут запах кофе стал даже сильнее, чем в помещении. Ник удивлённо огладелся, и увидел у одной из стен мужчину, готовящего кофе прямо там, во дворе, на песке.
-Нет, не надо. Мне кофе на песке и круассан. Они же у вас не на пальмовом масле?
Девушка удивлённо моргнула и чуть отпрянула.
-Нет, нет, что вы. Мы сами всё печём на сливочном масле, всё свжее…
-Да, да,и побыстрее. И сразу счёт. У меня очень мало времени, - сказал он, уже уткнувшись в телефон и решая, что проверить сначала – кучу пропущенных звонков, или же сообщений.
Решил начать со звонков. В конце концов, это его ни к чему не обязывало. Перезванивать не обязательно. Впрочем, на сообщения тоже не обязательно отвечать, но он себя знал. Последнее слово всегда должно оставаться за ним, поэтому…
В этот момент телефон зазвонил. Номер был незнакомый и местный. Моргнув пару раз, он нажал «ответить».
-Алё, Николай Андреевич? – пропел в трубке приятный женский голос.
-Меня зовут Елена, я директор детского интерната, мы вас…
-А, да, - он мысленно чертыхнулся, что не записал её номер в прошлый раз. – Мой паром через… - он взглянул на часы. – Сорок минут.
-Да, я как раз на счёт этого и звоню, - ответила Елена. – Ночь обещают ухудшение погоды. Вы говорили, что хотите провести у нас одну ночь. Но, судя по прогнозу, шторм продлится три дня. Паромы ходить не будут. Может быть, вы хотели бы переждать это время на большой земле…
-И чем я, по-вашему, должен заниматься три дня в Керчи? – язвительно спросил он. – А потом всё равно плыть к вам.
-Ну, на Южном Берегу пляжа будут открыты, вы могли бы…
-Не тратьте моё время, - тяжело вздохнул он.
-Значит, я задержусь у вас чуть дольше. У вас же нет с этим проблем?
-Конечно, конечно, мы вас ждём и будем рады, - он с удовольствием отметил, как искреннее жизнерадостные нотки ушли из её голоса, оставив в нём только вежливость и дежурную улыбку.
-Вот и чудненько, - ему принесли его заказ и счёт с картридером. – Тогда не смею больше вас задерживать, - и, не дожидаясь ответа, он скинул звонок. Не моргая посмотрел на считыватель. Наушник пикнул, деньги ушли, о чём его известила смска. Машинально он посмотрел её содержимое и так же на автомате записал расход в программку, отметив, что до Керчи добрались не только манеры, но и цены столицы.
Но кофе действительно оказался вкусным, как и круассан. И если бы не почта от юриста жены – будущей бывшей жены – то он вполне бы насладился перекусом. Вместо этого всё грозило обернуться приступом изжоги.
Он взглянул на часы. Десять минут до парома. Чёрт побери, только опоздать не хватало. Он поспешил к выходу из кафе, попутно толкнув кого-то из посетителей.
-Эй! – донеслось ему вслед, но он не отреагировал и сквозь тёмный внутренний зал выскочил на улицу. Тут заросли роз и винограда не закрывали ясное небо. Ни одного облака там не было. Ветра тоже не было. Полный штиль.
-Шторм, хм, - хмыкнул он. – Идиоты.
За три минуты он вернулся к машине и оглянулся. У причала стояло два парома. Один огромный, который переправлял на материк тех, кто по каким-то причинам не хотел ехать по мосту. А второй – совсем маленький. Всего на несколько машин, и сейчас на нём не было ни одной. Туда Ник и устремился.
Он припарковался в самом центре и вылез, ожидая VIP-поездки в одиночестве. Достал телефон и углубился в почту. Минут через двадцать он с удивлением обнаружил, что они всё ещё не отплыли. Он с удивлением оглянулся. На мостике стоял дед – вероятно, капитан, - и курил.
-Эй! – крикнул Ник. – Почему стоим?
-Шторм надвигается. Надо дождаться всех, - не повышая голоса ответил дед.
-Какой шторм? – Ник хохотнул. – Нет же ни облачка!
-Шторм надвигается, - капитан затушил окурок о перила и кивнул. – Отходим.
На паром заехал грязный Patriot, чихнул и затих. Из него выскочил тощий высокий мужик с лохматой рыжей головой.
-Спасибо, Степаныч, - крикнул он капитану. – Ужасные очереди сегодня в Метро, - тут он увидел Ника и улыбнулся ему. – А вы, должно быть, тот самый чиновник, к приезду которого мы ремонт делали всю неделю?
-А я откуда знаю, зачем вы ремонт делаете, - фыркнул он.
-Ну вы же едете в детский дом? – Ник склонил голову на бок. – Конечно, туда, - засмеялся он. – Иначе зачем бы вам быть на этом пароме.
-Значит, туда, - Ник поджал губы и демонстративно уперся взглядом в телефон. Рыжий намёк или не понял, или понять не захотел, и подошёл к нему, оперевшись на перила рядом.
-Директриса вас очень ждёт. И все остальные тоже. Она у нас умеет всех вдохновлять. Детки вам спектакль приготовили. Только это сюрприз!
-Угу, - неопределённо проворчал Ник, продолжая пялиться в телефон. Тут перед его взглядом выросла тощая рука. Он удивлённо вскинул взгляд. Рыжий искренне улыбался, глядя на него.
Ник вздохнул и убрал телефон. Рука не исчезла. Он нехотя пожал её.
-Добро пожаловать на наш остров детства!
-Нет, минут пятнадцать. Может быть, даже десять. Быстро идём. Капитан торопится вернуться обратно. Пока ещё не испортилась погода…
-Что за шторм вы все ждёте? Неужели такой, что не будет ходить паром?
-Не будет, - Сергей опять улыбнулся. – Те, кто прожил тут всю жизнь, уже видят признаки зарождающейся бури. Ну и современные метеорологи тоже не всегда бесполезны. Так что… - он хлопнул Ника по плечу. – У вас будет время изучить наш лагерь да и остров целиком. Что почти одно и то же.
-А что там, на острове, кроме лагеря?
-Небольшая деревушка. Три дома, одни старики. Магазин продовольственный, почта. Есть сотовая вышка! – с гордостью сказал он. – И церковь. Там живут протоиерей Андрей и его матушка, Софья. Ну и наш детский дом. Семь человек персонала, включая повара, медсестру и меня, и сорок семь детишек от семи до семнадцати.
-Когда я был ребёнком, - внезапно для самого себя сказал Ник. – Тут тоже был детский интернат. Но он был… как летний лагерь, скорее. На зиму детей увозили по разным местам. Но он был на полуострове, - с небольшим сомнением добавил он.
-Это ж Крым, - пожал плечами Сергей. – Здравница. Тут куча лагерей и для сироток, и для обычных детей. Ничего удивительного, что ты помнишь один из них, если бывал тут.
-Бывал, - буркнул Ник, разозлившись на свою спонтанную откровенность.
-О, смотри-ка. Мы почти приплыли. Когда сойдём на остров – пропусти меня вперёд, и езжай следом, - Сергей усмехнулся. – Провезу тебя безопасной дорогой. А то в наших местах не долго и колёса оставить, не зная пути.
Паром действительно приближался к небольшому скалистому острову. Ник с удивлением понял, что замёрз. Рыжий болтун заговорил ему зубы, и он не заметил, как за каких-то десять минут погода внезапно испортилась. Налетели сильные порывы ветра, паром стало заметно качать, а солнце закрыла не пойми откуда взявшаяся чёрная туча.
Судно развернулось и причалило к пристани. Капитан швырнул канат ожидавшему на земле парнишки и нервно крикнул ему, чтобы тот не копался.
-Быстрее, быстрее, - махнул он Нику и Сергею. Ник съехал на сушу и тут же отрулил на встречку, пропуская вперёд Сергея. Тот посигналил на прощанье капитану, и, проезжая мимо Ника, высунул руку из окна: «следуй за мной».
Ник бросил взгляд в зеркало заднего вида. Паром отчалил, толком не смотав канат, и отправился обратно к большой земле. Где-то вдалеке раздался раскат грома.
Мальчишки _ 2019
-Вау! – мальчишки восторженно посмотрели друг на друга. За окном только что вспыхнула очередная молния – огромная и ветвистая. Такая чёткая, что был виден каждый её изгиб. Как будто с тёмно-синего неба вдруг рухнуло электрическое дерево. – Офигенная гроза! – констатировал Ник.
Он отвернулся от окна и взял кусок пиццы. Илья, взглянув ещё раз в окно, присоединился к другу. В коробке лежал ещё один заветный треугольник.
-Илюша, ешь, не спрашивай, - ответила вместо Ника вошедшая в комнату его мать. Она была пышноволосой блондинкой, её кожа, казалось, светилось изнутри. Илья решил, что она точно на половину ангел.
-Спасибо, - он скромно улыбнулся. – Вам удалось дозвониться? Воспитки…
-Да, я только что говорила с Надеждой Фёдоровной. Они тебя потеряли, но теперь всё в порядке, - она тепло улыбнулась, но у Ильи всё замерло внутри.
Наденька сказала, что они его потеряли… Значит, ждать беды. Это со взрослой женщиной на телефоне она была воплощением вежливости и любви к детям. Илья поёрзал на диване. Он помнил долгие часы в пустом и тёмном туалете, который Наденька легко использовала вместо карцера. Помнил звук капающей из бачка воды и периодический шум насоса, ровное жужжание принудительной вытяжки и паука, живущего в верхнем левом углу. И, конечно, он помнил запах. Всепроникающая хлорка, которая почти забивала вонь мочи, говна и рвоты.
-Ольга, - она настояла, чтобы Илья обращался к ней только по имени. – Мне надо возвращаться.
-Куда? Такая гроза. Оставайся сегодня у нас. Надежда Фёдоровна разрешила. А завтра Андрей вернётся из командировки и, если у тому времени дождь не прекратится, отвезёт тебя в лагерь на машине.
Илья замер и удивлённо посмотрел на неё.
-Кроме шуток, - она вернула улыбку.
-Ура! – закричал Ник, вскинув две руки вверх. – Бой подушками! – и он огрел Илью валяющейся рядом подушкой. Коробка из-под пиццы перевернулась. Крошки высыпались на пол. Илья с ужасом посмотрел на Ольгу, ожидая немедленного наказания, но она тоже смеялась и, подхватив с пола другую подушку, запустила ей через всю комнату в сына. Подушка не долетела, но Ник картинно схватился за сердце. – О, женщина! Осколки твоего снаряда попали мне в сердце! Я умираю! – и он со стуком упал на пол.
Илья с удивлением смотрел на то, как мать и сын играют, и пытался понять. Как у такого же, в целом, как он сам, мальчика, может быть настолько другая жизнь? Они даже внешне казались людьми из разных миров.
Тощий, лысый, покрытый синяками тихий Илья. Его тонкие руки покрывали сухие мышцы. И пусть он был маленьким, зато очень быстрым. В этой войне подушками он мог был легко уложить и своего друга, и его мать. Он понимал, что сейчас они играют, но не очень понимал – зачем. В его мире подобные вещи не были играми. Уже с детства он умел сражаться за всё. За еду. За возможность спать спокойно. За возможность учиться. Будучи даже маленьким, он смотрел на более взрослых детей, знал некоторых выпускников. И видел, насколько убогая у них была жизнь после. Жизнь без будущего, которая оборваться под пьяным ножом вчерашнего друга или в наркотическом экстазе в объятиях не менее обдолбанной подруги. Единственное, что могло вытащить его из этого круга – это знания и возможность устроиться на работу. Поэтому, всё свободное от обязательных работ время, он качался (чтобы уметь постоять за себя) и читал (чтобы сбежать при первой же возможности).
И Ник. Полный – даже слишком. Достаточно высокий для своих лет, но слабый. Он повторял реплики родителей, не вдумываясь в них. Ему не надо было заботиться о своем будущем – оно было обеспечено ещё до его рождения. Он мог днями напролёт втыкать в телефон, играть в плойку и плюхаться в бассейне, даже не делая усилия дойти до моря. И если у Ильи был план, как добиться своего, то у Ника было твёрдое знание, как получить то, что он хочет. И для этого были не нужны мускулы или быстрые ноги. Для этого была нужна звучная фамилия и толстый кошелёк.
«Пацан должен уметь распоряжаться деньгами!» - говорил его отец.
«Ему семь!» - ласковая и покладистая Ольга превращалась в шипящую кошку, когда кто-то – пусть даже её собственный муж – как-то не так (на её взгляд) смотрел на её сокровище, её сына. – «Дай ему побыть ребёнком, в конце концов!»
И он отступал. Прошлое у отца семейства не было безупречным. Но если что святое в его жизни и было – так это его жена. В прошлом стюардесса на частных авиалиниях, теперь – главная его победа. А Ник стал её победой. Больше пяти лет они старались завести ребёнка. И когда он, наконец, родился, то стал центром её мира. И они оба – частью образа Андрея. И если по другим вопросам Оля была милой и гибкой, во всех конфликтах защищала интересы их семьи, а не свои личные, то в вопросах воспитания сына она была непреклонна. И к семи годам Андрей уже перестал пытаться бороться с ней, смирившись с тем, что его единственный отпрыск станет избалованным и не знающим цену деньгам.
Конечно, так глубоко Илья не анализировал ситуацию, но интуитивно её очень хорошо понимал, наблюдая за шуточной войнушкой. Скоро он понял правила этой игры – не победить, а просто провести время вместе ничем особенно не занимаясь. Цель этого всего для него осталась загадкой, если не расточительством. Но… чужой дом, чужие правила. И если тут так принято, то он должен им следовать. Илья подхватил подушку и, звонко смеясь (потому, что так было надо), присоединился к возне на полу.
Позже ночью, лёжа в мягкой кровати в комнате совсем один, он не мог уснуть, и вспоминал этот эпизод. Уснуть он не мог потому, что раньше один он оставался только в «карцере» в детдоме. А о каком сне могла идти речь в этом вонючем ледяном аду из голубой кафельной плитки.
Никакого удовольствия от игры он не получил. Было странно имитировать агрессию, когда её самой настоящей в его жизни хватало и даже слишком. Но изображать радость он умел даже лучше, чем драться. Этот секрет он тоже раскусил. Люди любят, когда их внимательно слушают, улыбаются им и задают правильные вопросы. Ответы на эти вопросы Илья откладывал на специальные полочки в своём сознании и бережно хранил до нужного момента. А он всегда наступал.
Например, когда старшие отбирали его обед. Тогда можно было подойти к поварихе, предложить помощь с посудой. И пока моешь тарелки, узнать, как дела у её сына-лентяя. Она расскажет, что в школе опять проблемы. С дисциплиной, с учёбой. И что она нашла сигареты у него в сумке. Поплачет. Потом скажет.
«Что-то ты совсем синий и тощий. Кожа да кости. Ещё бы, на таких харчах и с такими порциями. Добавки хочешь?»
Она усмехнётся и взъерошит его непослушные волосы.
«Не будут, ешь давай», - и закроет на замок дверь изнутри.
Так что, да. Ласка работает. Работает, даже если ласки нет, но люди чувствуют, что она есть. Люди вообще чувствуют очень многое из того, чего нет. И семилетний Илья это понял, и научился этим управлять. Только так в его мире можно было выжить.
Ночной шторм _ 2043
Телефон неприлично громко зарычал, разбивший тишину, нарушаемую только ударами позвякиванием приборов, редким детским шепотом и монотонным вещанием директрисы. Рык возбуждённой львицы - и шутка Ирины. Она поставила звучок на свои сообщения, «чтобы ты ещё до взгляда на экран знал, кто тебе пишет», - урчала она, видимо, имитируя ту самую львицу. Достаточно глупо, учитывая, что телефон почти всегда был на мьюте, а дома на всех чатах с ней вообще стоял беззвучный режим.
Звук выдернул его из мыслей о текущих проблемах. Конечно, внешне он имитировал, что слушал Елену, директрису детского дома. Но, откровенно говоря, ему было всё равно, что она там рассказывает. «Денег нет», «нужен ремонт», «привлекать кадры», «поддерживать деток»… и прочая чушь. Он заранее знал каждое её слово. И знал, что всё закончится тем, что она озвучит какую-то сумму, которую он, конечно, выдаст ей со сдержанной улыбкой. Он бы с радостью опустил всю эту словесную прелюдию, и просто бы перечислил деньги, не вставая со своего дивана в Москве. Но ситуация обязывала соблюдать этот показушный ритуал.
Он стоически выдержал фотосессию с директрисой, с детьми, с детьми и директрисой. Потом выслушал ужасный концерт юных бездарей и похвалил каждую из показанных ему каракуль. Неожиданностью стало то, что потом пришлось назвать победителя (оказывается, это был конкурс). А вот речь была вполне запланированной. Её выслушали с восторгом, а кто-то из воспитательниц в конце промокнул глаза бумажным платочком. Это тоже было по протоколу и, конечно, попало в фоторепортаж.
Ник сдержался и не закатил глаза. Как же это всё его заебало. А это было только началом, судя по всему.
Потом его, наконец, решили покормить.
«Вы, должно быть, проголодались?» - прощебетала Елена.
Да блядь я из Москвы за рулём ехал, - с тихим раздражением подумал он. – Двое долбаных суток. А после этого два часа слушал ваш говноконцерт. Я проголодался, да. И соскучился по тишине.
Ужин был простой, но, на удивление, вкусный. Отварной картофель, салат из огурцов и помидоров с красным ялтинским луком (который Ник, кстати, любил с детства), селёдка и чахобили. Лепёшки из тандыра были свежие и хрустящие. Елена с гордостью сообщила, что их повар печёт их по старому татарскому рецепту его бабки. Ник поискал взглядом на столе водку, но нашёл молоко. Сначала чертыхнулся про себя, но потом выпил стакан и невольно улыбнулся. Молоко было из-под коровы, не кипячёное. Вкус детства, который вернул его в один солнечный день тридцать лет назад… и из которого его выдернул вздох Ирэн, который раздался внезапно громко и эхом отразился от стен столовой.
Он лениво перевернул телефон, проигнорировав удивлённо вскинутую бровь Елены и сдавленные смешки детей. Видимо, в дороге он случайно отключил беззвучный режим, и сейчас вернул его обратно. Он просто ненавидел, когда телефон издавал какие-то звуки.
«Котик, ты куда пропал?» - и куча грустных смайликов.
Чёрт. Со всеми этими делами с аудитом и Софьей он совсем забыл написать Ирке. Он посмотрел на предыдущее сообщение. Три дня назад. Не быстро же она его потеряла. Злость опять начала подниматься в нём чёрной волной. Все они одинаковые. Всем нужны его деньги. На что на этот раз тебе нужна моя кредитка, котик? – подумал он.
Обычно ему было совершенно всё равно, почему она с ним. Она получала что там ей было нужно – деньги, шмотки, рестораны и айфон. Он получал секс в любое нужное ему время и юную барышню рядом, готовую слушать его с открытым ртом. Учитывая то, что из открытого рта Софьи ничего хорошего он не получал уже очень давно, такое положение дел его устраивало.
Но сейчас, когда всё оказалось против него, он вдруг с удивлением обнаружил, что хотел бы, что Ире вдруг ничего не оказалось нужно от него. Чтобы она… действительно соскучилась. По нему, а не по White Rabbit.
«Уехал в командировку» - быстро набрал он ответ.
Сообщение улетело, и тут же оказалось прочитано. Загорелось «…». Елена продолжала что-то говорить. Ник продолжал кивать, глядя на «…» на экране.
«Как уехал? У нас же планы на завтрашний вечер!»
Он отложил телефон, но недостаточно быстро, чтобы не увидеть пуш сообщения от Софьи.
«Коля, привет, когда получится подписать документы, которые адв….» - дальше текст не поместился в окошке предпросмотра. Ник убрал телефон и посмотрел на Елену. Понял, что она какое-то время молчит. И что он совершенно не знает, о чём она говорила до того. Про себя он вздохнул и закатил глаза. Внешне – мягко и сочувствующе улыбнулся.
-Елена, вы знаете, что я вырос недалеко отсюда?
Она несколько раз быстро моргнула, не понимая такую резкую смену темы. На паузу за их столом отреагировали все. Каждая голова в столовой повернулась к ним, и все внимательно слушали его тихий уверенный баритон. Говорить он всегда умел.
-Когда я был ребёнком, мы с родителями проводили тут каждое лето. Наша дача была рядом с детским лагерем. Там были совсем разные дети. Часть смен – просто дети, приехавшие на лето. Они были из благополучных семей - на стыке десятилетий Крым уже считался элитным домашним курортом на фоне обострения отношений с Западом. Другую часть смен формировали из детей из приютов. Таких, как ваш. Дети приезжали сюда со всей страны, и этот лагерь давал им возможность увидеть солнце и море. Ваши воспитанники, Елена, - теперь он обратился напрямую к ней, и на её щеках полыхнул румянец. - Всё время проводят тут, пусть и отделены морем от большой цивилизации. Но они умные и талантливые. Ваши глаза горят, - он вновь заговорил с детьми. Вообще ему было с какой аудиторией общаться – с пенсионерами, избирателями… или обитателями детдома. – И этот огонь, это самое важное, что есть у вас. Воля к жизни, которая приведёт вас наверх. Сейчас вам кажется, что вы одиноки. Но это не так. Вы окружены заботой Елены и остальных работников вашего интерната. И вы есть друг у друга – об этом нельзя забывать. Став взрослее, и отправившись во взрослую жизнь, вы сохраните эту связь. И сможете опереться друг на друга в сложной ситуации. В моём детстве у меня был друг. Он был как вы, сиротой, воспитанный государственной машиной. Мы знали друг друга всего одно лето, но я запомнил его на всю жизнь. В память о нём, я бы хотел учредить благотворительный фонд со стартовым капиталом – десять миллионов рублей. Эти деньги будут не просто лежать, но и работать, ежемесячно увеличивая сумму на этом счёте. Акции в поддержку фонда будут запущены по всей стране, и я лично буду принимать регулярное участие в его финансовой поддержке. Достигнув совершеннолетия и получив всё, что положенное вам по закону, вы будете получать гранты из фонда на весь период обучения в институте и пребывания на бирже труда. За счёт средств фонда вы будете обеспечены полной медицинской страховкой до достижения тридцатилетнего возраста. Но и после этого вы не будете брошены на произвол судьбы. Попав в тяжёлую ситуацию, вы все сможете в любое время обратиться за юридической и финансовой поддержкой. Люди говорят, что вы сироты? Пусть по документам, это и так. Но в реальной жизни – вы… мы! – мы все семья. А в семье своих не бросают.
Повисла пауза. Потом Елена начала аплодировать, и за ней все остальные. Из зала достались одобрительные выкрики детей постарше.
-Благодарю вас, Николай Андреевич, это очень щедрый жест, - проворковала Елена. – И я не знаю, как просить у вас большего…
«Всё ты знаешь», - устало подумал он. Недавняя злость сменилась тупой болью в основании черепа.
-Ну что вы, Елена. Время сумбурное. И час поздний. Я устал с дороги и хотел бы отдохнуть, а завтра мы с вами проговорим детали. Составьте список всего, что вам нужно, мы завтра его согласуем, а потом мои юристы вернутся к вам с договором. Вы делаете благое дело.
-Ну что вы. Это моя работа. А вот вы – наш ангел.
«Ангел. Был уже такой… ангел. Высланный из рая за своеволие».
-Елена, я действительно очень устал, а мне надо ещё поработать…
-Да, да, конечно, пойдёмте, я вас провожу. Пока ещё есть электричество и интернет. К ночи буря разыграется, и, скорее всего, мы останемся в полной темноте.
-Мы расположили вас в гостевом домке, тут рядом.
Они заглянули в машину Ника, чтобы взять его чемодан. Ник поймал взгляд Елены на его машины. Она явно оценивала её стоимость. «Да, да, немногим меньше твоего фонда», - лениво подумал он и захлопнул дверцу.
Вместе они вышли на улицу. Порыв ветра чуть не сбил хрупкую Елену с ног, Ник её поддержал. Дождя ещё не было, но в воздухе уже пахло озоном и вдали что-то постоянно гремело.
-Мне получится завтра уплыть? – ему пришлось поднять голос, чтобы Елена его услышала.
-Едва ли, - крикнула она в ответ. – Шторм дня на три, не меньше.
Они прошли мимо туй к домику, который стоял чуть отдельно от остальных. Елена открыла дверь и пропустила Ника вперёд. Включила свет.
-Электричество пока есть, - пояснила она. – Но это не надолго. Я приготовила свечи, - она кивнула на стол. Там лежало с десяток белых свечей и спички. А рядом – тарелка с фруктами. Персики и пара веточек винограда. – Доступ к вайфаю я записала на листочек, - она протянула ему, Ник кивнул, оглядывая простой домик.
Прихожей не было, они сразу оказались в комнате, похожей на приют охотника. У окна стояла полутороспальная кровать, застеленная чистым бельём. У стены была дверь – видимо, в ванну и туалет.
-Есть водонагреватель, но это август, воды не очень много. Питьевая – в кулере, запасные бутылки рядом стоят. А в бойлере есть около 50 литров воды. Но пополнить её мы сможем, наверно, только завтра к обеду – зависит от погоды.
-Понятно. Думаю, 50 литров мне хватит, - «и надеюсь всё же свлить завтра домой».
-Да, у вас есть небольшая кухня, - как будто он и сам не увидел. Елена прошла к ней широким шагом. – Вообще, у нас алкоголь запрещён, но… - она открыла шкафчик. Там стояло несколько бутылок вина. – Местное, - улыбнулась она. Если хотите…
Он окинул её взглядом. Примерно таким, как раньше она смотрела на его машину. Он мог бы предложить ей составить ему компанию. Он видел, что она не откажется. А потом выключат свет, они зажгут свечи. Он вздохнул. Могло бы получиться романтично.
Такая же Елена-Ирина ждала его дома. Только на десяток лет помоложе и с более упругой задницей. Он с удивлением обнаружил, что никакого интереса в нём не появилось, несмотря на то, что у Елены задница тоже была ничего и вполне милое лицо, по которому было сложно определить возраст. Ей одинаково могло оказаться как 30 лет, так и 55. Он даже немного разозлился на себя. С каких пор его стали интересовать причины, по которым барышни готовы перед ним раздеться?
«Наверно, это просто дорога, чёртова жара и чёртова гроза», - решил он.
-Благодарю, Елена. Может быть, завтра, если мне придётся задержаться. Сегодня я бы хотел принять душ и успеть поработать, пока ещё есть связь.
-Да, конечно, - она ничуть не смутилась и, кажется, испытала облегчение. – Если вам что-то понадобится, то я в домике с красной дверью.
-Доброй ночи, Николай Андреевич.
Она ушла, прикрыв за собой дверь.
Свет отключили, пока он был в душе. Чертыхаясь, он поспешно смыл с себя мыло и выбрался из душевой кабины. Благодаря окну, тьма была не кромешной. Он нашёл полотенце и насухо вытерся, полотенце бросил на пол. Как был, голый, прошёл в комнату. Думал, не зажечь ли свечу, но решил, что действительно очень устал. Поэтому забрался под простынь (кровать отозвалась грустным скрипом), и почти моментально уснул.
Подсознание вернуло его в тот самый день, о котором он думал несколькими часами ранее.
Знакомство _ 2019
В послеобеденной дрёме жаркого летнего дня два мальчика шли босиком по пыльной дороге. Воздух дрожал от жары. Пахло степью и жженой травой.
Мальчики были ровесниками, обоим было по семь, но один казался старше своих лет. А другой – наоборот, младше. Более крупный мальчик вальяжно достал из кармана конфету, неторопливо развернул её и сунул в рот, игнорируя, или просто не замечая сфокусированный на сладости взгляд второго мальчика. Облизал фантик, испачкав шоколадом кончик носа, и разжал пальцы, позволяя бумажке спланировать на землю. Посмотрел на перепачканные пальцы и вытер их о шорты, которые за этот день уже не раз служили ему полотенцем, судя по коричневым отметинам на них.
-И всё же, - спросил он, причмокивая губами. – Почему твои родители тебя не заберут отсюда? Тут же… скучно?
-Воспитки говорят, что такие уроды, как я, не нужны даже нормальным людям, не то, что таким безмозглым кретинам, как мои родители, - сказал он с абсолютно ровной интонацией. В его голосе не было ни боли, ни сожаления, ни злобы – только спокойная передача очевидного для всех факта, который уже давно не вызывал ни у него, ни у кого бы то ни было из его окружения удивления.
Крупный мальчик покосился на него. С виду парнишка был вполне нормальным.
-А что с тобой не так? Ты вроде бы не урод.
В семь лет совсем не у всех есть чувство такта. Далеко не у всех оно появляется и в более старшем возрасте. Но вопрос не смутил ни одного из босых мальчишек. Один просто привык получать всё, что ему хочется: еду, игрушки, внимание, ответы на вопросы. А второй привык отвечать на этот вопрос и скорее удивился бы, если бы его не последовало. Он задрал футболку. К его животу крепилась небольшая коробочка, на которой мигал маленький красный огонёк.
-Это что? Бомба? – в голосе толстого наконец-то появилась толика интереса, которая боролась с опасливостью. Он сделал шаг в сторону. Просто на всякий случай.
-Нет, у меня диабет. Этот прибор вводит лекарство, когда сахар поднимается. Очень дорогая штука. Воспитки говорят, что это пустая трата денег наших покровителей. И будь их воля… - он сделал неопределённый жест рукой.
-Что было бы? – интерес пропал так же быстро, как появился, и теперь вопрос был задан просто от нечего делать.
-Тогда бы я умер, - мальчик пожал плечами.
-Ты бы не умер. Ты ребёнок. Детям не дадут умереть.
Маленький мальчик покосился на нового друга, думая о своём брате, которого уже почти не помнил.
Ему сказали, что Женьку усыновили. Это было два года назад. С тех пор он кое-что почитал. Кое-что подслушал.
Близнецов было нельзя разлучать по закону. Их могли усыновить только вместе.
Тем не менее, Женька однажды после обеда упал в столовой. Его тело странно изгибалось, как будто он решил станцевать лёжа на полу. Дети смеялись. И сам Илья (так его называли воспитатели, но он помнил, что когда-то его звали иначе, но уже не мог вспомнить, как) тоже смеялся. Пока губы брата не посинели. В этот момент он начал кричать. Воспитательница пришла и сказала с плохо скрываемой злостью:
«Что вы опять, гадёныши, тут устроили? У меня перерыв, вы не…», - тут её взгляд упал на Женьку, и она замолчала. Оглянулась и крикнула куда-то вглубь коридора: «Позовите сестру!».
Женьку унесли. Рыдающего Илью грубо отпихнули с дороги и велели ждать в спальне. Он ждал весь день и всю ночь. На следующий день он пришёл на завтрак, ожидая, что брат будет там. Но его не было.
«Ну-ка ешь!» - раздался у него над ухом голос воспитательницы. – «За твой завтрак заплачено не для того, чтобы повар его скормила псине».
«Нет! Где Женя?», - голос предательски дрогнул. Маленькие руки сжались в кулаки. Воспитательница сделала шаг вперёд, нависая над ним.
«Или ты заткнёшься и съешь свой завтрак, или останешься до завтра без еды совсем, тварь неблагодарная».
Они смотрели друг на друга. Илья с силой сжал челюсти. Сделал шаг к столу. Воспитательница победоносно вскинула голову. И вдруг он смахнул свою и чужую еду – всё, что попало ему под руку – в её сторону. Каша белыми пятнами осела на её тёмном платье. Одновременно с этим он начал орать:
«Где мой брат, суки, что вы с ним сделали? Где мой брат? Гдемойбрат, гдемойбрат, гдемой»…
Звон пощечины прервал этот крик. Воспитательница не сдерживалась. Это было её лучшее платье. Истерика маленького говнюка грозила ей опозданием на свидание с охранником из соседнего отделения банка, куда она должна была отправиться сразу после завтрака. Не говоря уже о том, что сраную манку она теперь полдня будет отчищать.
Голова мальчика отлетела вбок. Он машинально отступил, споткнулся о лавку и полетел назад. Тьма накрыла его волной.
Он очнулся некоторое время спустя, лёжа на кровати. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы понять, что он в медицинской палате. Тут он просыпался чуть ли не чаще, чем в своей постели. Медсестра Алёна что-то писала, сидя за столом у окна. На её тетрадку падали последние лучи заходящего солнца. Часть света попадала на волосы, окрашивая их в рыжий. Илья немного понаблюдал за ней, и лишь только потом позвал:
«Слава богу», - пробормотала и подошла к нему. – «Как ты, малыш?»
«Ещё бы», - буркнула она, кладя прохладную руку ему на лоб.
Алёна ему нравилась. Конечно, она была слишком старой для него, но не такой, как остальные воспитатели. Говорили, что она только что закончила колледж и приехала к ним на стажировку перед поступлением в университет, чтобы стать врачом. И что, конечно, у них она долго не задержится. Поэтому он старался не привязываться к ней. Скоро она уйдёт. Как и все до неё. Как мама. Все, кроме брата.
Женька! Последний раз, когда он его видел, с братом явно было что-то не так. А когда с людьми было что-то не так, их отправляют в медицинскую палату! А значит…
Ещё до того, как Алёна ответила, он понял ответ по её лицу. Пусть он был маленьким уродом, но идиотом он не был никогда.
Она вздохнула и села на край его постели. Взяла за руку.
«Илюша, ты должен знать. Женю забрали. Он был очень болен. Тут ему нельзя было оставаться. Поэтому, мы быстро нашли для него приёмную семью. К сожалению, они не очень богатые, и могут позволить себе только одного ребёнка. Поэтому, Женя сейчас с ними. У него снова есть мама. Ты же понимаешь, что ему так лучше?»
«Нет, Илюша. Другая. Она хорошая и добрая. И очень красивая. Она его не бросит. Не будет бить. И она его очень-очень любит. Когда они уезжали, она обещала купить ему щенка. Представляешь?”
«Щенка?» - повторил Илья. Что-то было очень сильно не так. – «А про меня он спросил? Как же он уехал, даже не попрощавшись?»
«Он заходил к тебе, но ты спал. Ему сказали, что ты очень переживал за него и устал за день. Мы решили тебя не будить. Жене и его новой маме надо было успеть на ближайший поезд, поэтому до утра ждать они не могли».
У брата появилась семья… и даже скоро будет щенок. Это здорово. Вот только вот в ночь якобы отъезда брата Илья не спал ни минуты. И никто к ним в комнату не заходил – даже воспитатели, что было странно. И близнецов не разлучают. Это он знал точно.
После исчезновения Женьки что-то поменялось. Воспитатели стали чаще смотреть на него. Внимательно, изучающе. К ним даже приехал доктор. Настоящий – не медсестра после колледжа. Он долго его изучал, задавал разные вопросы. Потом назначил кучу анализов, которые Илья стойко выдержал и ни разу не заплакал. Даже когда брали кровь из вены. Даже когда брали кровь из пальца - что даже хуже, чем из вены. А ещё через неделю у него появилась эта коробочка, его начали кормить не так, как других детей, и анализы стали постоянной частью его жизни. Тогда же воспитатели и начали презрительно фыркать ему вслед и говорить, что «на этого урода денег уходит больше, чем на весь остальной детский дом вместе взятый». На какое-то время его даже перестали бить совсем, да и после ему стало доставаться заметно меньше остальной малышни. Взрослые дети брезговали и боялись заразиться этим его «диабетом». Ходили слухи, что Женьку не усыновили. А то, что он умер от этого самого диабета… или от эпи-эпилепсии. Тут версии расходились. И что это очень опасная и заразная болезнь, которой болеют только шлюхи и пидарасы, и передаётся она через кровь. Поэтому Илюху лучше не бить, а если бить, то не до крови, хоть он, конечно, и пидарас, раз заболел этим.
Врач из города немного рассказал ему про болезнь. И Илья точно знал, что она не заразная. А значит, он никакой не пидарас и не шлюха (что бы это ни значило), но старшим он этого говорить, конечно, не стал. Вообще никому не стал. И жизнь его стала спокойнее.
Воспитки были быстры на расправу. Им проще посильнее врезать, чем объяснять дважды, или вообще объяснять. Но его они больше не трогали, потому что не хотели «ни дай бог сломать эту хреновину на нём». И больше никогда – ни на один день, каким бы сильным ни был его проступок, - его не лишали еды и не закрывали в “карцере”.
Можно сказать, что исчезновение брата помогло ему перестать наконец-то быть грушей для битья. Впрочем, воспитателей, видимо, его внезапный иммунитет и невозможность действовать привычным образом крайне раздражала. Поэтому они радостно закрывали глаза на то, что годы спустя он определит как «словесный абьюз».
Тем не менее, его не били, и он ел. И это было хорошо.
Вот только в историю с усыновлением он не поверил. И утверждение пухляша о том, что дети не умирают вызвало в нём бурю сомнений и давних воспоминаний. Мысли пошли по привычному пути перебирания вариантов того, что могло случиться с братом. Илья оборвал эту цепочку так как знал, что может зайти очень далеко, если позволит себе. Впрочем, спорить он тоже не стал. Возможно, в мире домашних городских детей, которые приезжали в деревню только на выходные или максимум на лето, дети действительно не умирали, отцы не избивали матерей в наркотическом угаре, а матери не бросали сыновей потому, что денег на дурь и без них не хватало.
-Наверно, - Илья почесал лысую голову. – А ты тут надолго?
-Да, - мальчишка ответил с кислой миной и потянулся в карман за очередной конфетой, чтобы, видимо, подсластить свою грусть. – На целую неделю наверно. Может быть, даже на две. Бесконечно. Потом мы улетаем в Ниццу. Отец провёл очень успешную сделку с нефтью, и теперь ему нужно сделать обнал, - он заговорил по-деловому и каким-то волшебным образом вдруг стал ещё больше. – А у матери кончились шмотки. Поедем пошопимся и отдохнём, как нормальные люди, а не как нищеброды в этой жопе мира, - он хохотнул. - Надеюсь, что у этому времени выйдет пятая плойка. Моя уже древняя, как жопа чрнослива, - он захохотал собственной шутке, и Илья тоже улыбнулся - просто из вежливости.
Илья не знал, что такое нефть, плойка, обнал или Ницца, но он прекрасно знал, что такое жопа мира. И она точно была не тут. Раз в год спонсоры и покровители отправляли детей из их детского дома на море, и Керчь, конечно, была лучшим местом в мире. К сожалению, у них было мало, так мало времени тут. Всего-то десять дней, четыре из которых уже миновали. Но зато впереди было ещё целых шесть под ярким ласковым солнышком.
Полный мальчик посмотрел на него с подозрением.
-Конечно, в Москве. Но в этом году я пойду в школу. И мать хочет, чтобы мы переехали в Лондон. Не буду же я учиться со всякими нищебродами.
Илья отметил, что его знакомому очень нравится это слово. Илья не совсем понимал, что оно значит, и не смог бы его объяснить. Но интонации парня говорили о том, что это что-то очень мерзкое. Может быть, даже хуже, чем «урод» и «пидар». Прозвища, к которым сам Илья привык уже давно.
-Как тебя зовут? – Илья вдруг сообразил, что не знает этого.
-Ник…кита? – Илья подумал, что не расслышал.
-Нет. Николай Андреевич. Но ты можешь звать меня Ник. В Лондоне меня никто не будет называть «Николай». Они не очень умные, понимаешь? Им этого не проговорить.
«Ник», - повторил про себя Илья. И решил, что это очень круто, и если воспитатели снова решат поменять ему имя, то он обязательно попросит себе такое.
-А зачем ты едешь туда учиться, если они не очень умные? - всё же дураком он не был, помните же.
-Ты дурак что ли? – Ник посмотрел на него. – Там всё бабло. Тут только…
-…нищеброды, - закончил за него Илья.
-Ладно, чел. Мне пора. Жрать охота. Увидимся.
Илья только сейчас заметил, что они дошли до высокого сплошного забора, за которым было ничего не рассмотреть, но судя по тому, что он снова стал слышать шум прибоя и чувствовать запах водорослей, где-то там был выход к морю.
Не дожидаясь ответа Ник подошёл к калитке и заколотил в неё кулаком. Дверца открылась почти сразу ровно настолько, чтобы пропустить мальчика внутрь, и после того, как он прошмыгнул, снова закрылась.
-Увидимся… чел, - пробормотал Илья, и пошёл в обратную сторону. Наверно, у них тоже скоро будет обед.
Гроза _ 2043
Его выдернул из сна стук в дверь. Кто-то колотил в дверь. Судя по характеру стука – настойчиво и достаточно давно. Ник, толком не проснувшись, кинулся открывать. На пороге стоял вчерашний рыжеволосый мужик с парома.
«Сергей» - услужливо подсказала имя память.
-Сергей, - сказал вслух Ник. – Что случилось?
Мужик многозначительно посмотрел вниз. Ник про себя чертыхнулся. Накануне он уснул сразу после душа. Голый. В таком виде он и открыл дверь.
-Елена Викторовна интересуется, придёте ли вы к завтраку.
-Что, сейчас? – Ник вскинул бровь.
-Уже пять минут как идёт, - кивнул Сергей. – Но это детский лагерь, вам лучше… - он хмыкнул.
Ник вздохнул и взъерошил волосы.
-Хорошо, я передам, - ответил он, но руку не убрал. Ник вопросительно поднял бровь. Под его взглядом Сергей отступил, но даже закрыв дверь, Ник продолжил видеть его ухмылку. Посмотрел вниз. С утренней эрекцией у него всё ещё проблем не было. Покачав головой, он поплёлся в туалет, мечтая уплыть с чёртового острова сегодня же. По дороге он захватил мобильный. Связи не было. Щёлкнул выключателем – лампочка осталась мёртвой. Видимо, электроснабжение всё ещё не восстановили. Он опять активировал телефон. 43%. С равным успехом могло быть и 3, и 93. С горящей плашечкой «поиск сети» телефон превратился в лучшем случае в фотоаппарат. А снимать в этой глуши было явно нечего.
Однако выйдя на улицу, он понял, что его мечтам не сбыться. Дождя не было, но, казалось, что он лил всю ночь, и сейчас просто взял небольшую передышку. Было всё ещё тепло, но ветер трепал кипарисы, стараясь прижать их к земле. Где-то стучала плохо закреплённая дверь, или ставня. Ник наступил в лужу и чертыхнулся, поняв, что кроссовок полон воды, и в таком мокром ему ходить весь день.
Когда он вошёл в столовку, дети уже доедали. Многие сидели перед пустыми тарелками и ждали команды, когда их можно будет убрать. Директриса вскинула голову на звук открывающейся двери. На ней тут же расцвела улыбка, но Ник успел заметить сведённые до того брови.
-Николай Андреевич, вы как раз вовремя, мы ждали вас к завтраку. Присаживайтесь, - она указала на место рядом с собой, где был накрыт завтрак очевидно для него.
-Доброе утро, дети, - громко поздоровался он. Ему ответил нестройный хор голосов. – Доброе утро, Елена, - тише добавил он, и сел на предложенный стул. – Я думаю, что детей можно отпустить. Им не обязательно всем сидеть и смотреть, как я ем.
-Ну что вы. Им в радость ваша компания. Как прошла ночь? Всё хорошо? – доброжелательно спросила она.
-Да, всё отлично, только связи нет. Как и света. Я думал, что подобные проблемы были решены уже лет двадцать как.
-Ах, да. Так бывает. Всё починят после бури. На первом же пароме прибудут ремонтники.
-И часто вы оказываетесь отрезанными от мира?
-Пару раз в год. В особо сильные шторма.
-А если кому-то потребуется помощь? Что делать?
Она продолжала улыбаться, но у Ника по холке вдруг пробежал холодок. Появилось что-то кровожадное в этом взгляде. Он опустил взгляд на еду. Перед ним стояла тарелка с овсяной кашей, в которую были добавлены кусочки персика. Несмотря на приятный запах Ник не мог перестать думать о том, что всё вместе это похоже на тарелку блевотины, а не на завтрак.
-У нас есть необходимый минимальный запас воды и еды. Есть врач. И всё необходимое, чтобы прожить минимум неделю. Конечно, операцию на открытом сердце мы тут не проведём, но какой шанс получить инфаркт именно в эти несколько дней в год? У нас есть генератор. Когда стемнеет, мы включим свет на час. Конечно, без электричества мы тоже можем справиться, но детям так спокойнее. А когда шторм пройдёт, Серёжа отправится на континент, и пополнит наши запасы. Всё будет хорошо, - она положила руку на его плечо, и он вздрогнул от неожиданности. Она поспешно убрала руку. – Прошу прощения, - смутившись, пробормотала Елена.
-Да, я… не люблю, когда до меня дотрагиваются, - он вернул ей улыбку. – Какой у нас план на сегодня?
-В первой половине дня я надеялась, что мы посетим некоторые занятия. Потом обед. Потом мы могли бы обсудить договор, о котором говорили…
-Ещё шоу? – он удивлённо моргнул.
-Вчера был конкурс, - она развела руками. – Потом ужин, и мы хотели устроить посиделки у камина. Будем рассказывать разные истории и байки, играть в настолки, и будем рады, если вы присоединитесь к нам.
«Это будет долгий день», - подумал он, и спросил на всякий случай.
-Связи с большой землёй нет? Стационарный там телефон?..
-Боюсь, что нет, - ответила она. - Не уверена, что кто-то ещё ими пользуется.
-А в посёлке? - он продолжил настаивать. На лбу Елены образовалась складка. Медленно она проговорила.
-Есть телефон на почте. Но я не думаю, что он работает.
-Тогда давайте сократим по времени визиты на уроки детей. Мне нужно связаться с моими адвокатами.
-По части финансирования вашего интерната в числе прочего, - добавил он. – Кто меня сопроводит?
Елена недовольно поджала губы, но подняла руку.
Один из мальчишек лет тринадцати тут же оказался рядом.
-Найди Сергея Сергеевича, попроси его подойти к нам, пожалуйста.
-Николаев! Не бегать! – гаркнула ему вслед Елена так, что Ник поперхнулся чаем. Это было совсем не похоже на голос, которым она с ним говорила. Мальчик перешёл на быстрый шаг, и скоро скрылся с глаз. Улыбка тут же вернулась на лицо директрисы. – Мальчишки, - она пожала плечами, отвечая на немой вопрос Ника.
Вскоре мальчик вернулся в сопровождении рыжеволосого. Оба подошли к столу, где Ник уже доел свой завтрак.
-Николаев, свободен, - Елена поднялась на ноги. – Дети! Всем спасибо за завтрак, можете идти готовиться к рабочему дню, - она с аристократической грацией опустилась на место. – Серёжа.
-Николаю Андреевиче нужно сделать звонок на материк. Проводи его на почту, пожалуйста.
-Так Петрович, наверно, запил, - развёл Сергей руками. – И связи наверняка нет.
-Кто знает, может быть, стационарный телефон работает. Попробовать стоит. Сходите до дождя. А потом мы вернёмся в запланированный график.
-Я готов прямо сейчас, - кивнул Ник.
-Тогда, выходим, - и Сергей отступил на шаг, пропуская его вперёд.
На улице ветер ещё усилился. Ник застегнул «молнию» на толстовке и поднял воротник – хотя холодно не было. Но в его возрасте сквозняки были не самой полезной вещью. Сергей шёл чуть впереди. Он что-то сказал, но ветер унёс его слова, а переспрашивать Ник не стал. Они вышли за ворота приюта, и Сергей закрыл калитку за ними на ключ.
-Так положено, - пояснил он. – Хотя без парома тут бежать некуда. Но после того, как в прошлом году погиб ребёнок – это стало обязательно.
-Как – погиб? – спросил Ник без особого интереса. Чужое горе притягивает, как магнит. И вопрос вырвался чуть ли не против его воли. Сергей как будто ждал его. У Ника мелькнула мысль, что услышал бы продолжение, даже если бы не спросил.
-Елена заботится о детях, на самом деле. Она выглядит строгой, но с толпой подростков иначе нельзя. Но у нас их не обижают, понимаете? Мы их не бьём, и стараемся развести особо горячих ребят подальше друг от друга, чтобы было меньше дедовщины. Стараемся научить старших заботиться о младших, а не шпынять их. Но детдом есть детдом. На почти пятьдесят детей у нас четверо воспитателей. Они же учителя начальной школы. Более старшие дети ездят учиться в обычную школу в Керчь.
-То есть, ворота интерната вы запираете, а в школу они ездят сами?
-Ну, я их сопровождаю до морвокзала, потом встречаю обратно.
-По-вашему, на маленьком острове опаснее, чем на большой земле?
Сергей ничего не ответил. Оглянулся убедиться, что они отошли уже достаточно далеко от интерната, и закурил.
-В прошлом году поднялся шторм. Вот как этот. Они бывают у нас…
-Да. Именно. Старшие дети улизнули ночью гулять. Как они сказали – искали место, куда бьёт молния. Уж не знаю, что у них там случилось, но меня ночью разбудил мальчик, Антон. Он в этом году получил квартиру в Севастополе и грант на обучение. Как раз был канун его дня рождения. Когда всё случилось, ребята ночью прибежали за ним. А он уже - за мной. Весь мокрый и бледный. Сказал, что Митька сорвался в море. Какое-то время его ещё видели, а потом… - он затушил окурок о камень и отбросил его на обочину. – Мы разбудили остальных выпускников и воспитателей. Взяли фонари и отправились на берег. Конечно, ночью в шторм ничего было не разглядеть. Только детей потом лечили от пневмонии. Митю нашли следующим утром в Керчи. В лёгких воды почти не было. Причиной смерти стала травма головы. Вероятно - от удара об камень.
Ник с удивлением посмотрел на Сергея.
-То есть, его сначала убили, а потом сбросили в воду?
-Или падая, он ударился. Сложно сказать по характеру травм. Фатальным стал именно удар по голове, но и других достаточно много. Главное, что официальная причина смерти – не утопление. Елена тогда много времени провела в полиции. Детей опрашивали всего раз. И она приложила кучу усилий, чтобы их не трогали. Знаете же какое отношение к сиротам. Как к животным. А наши ребята… Они просто дети, понимаете?
«Просто дети, которые убили одного из своих… за что?» - Ник почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с ветром. Воспоминания прошлого промелькнули тенью в сознании, и снова скрылись. Что-то давно забытое. То, чего он не хотел вспоминать.
Его вывел из ступора стук. Оказывается, они уже дошли до посёлка, и Сергей колотил в дверь покосившегося домика. Нику показалось, что от таких ударов может рухнуть весь теремок.
-Петрович! – заорал Сергей. – Ты живой?
Ему ответил только ветер, швырнувший холодный влажный воздух в лицо Нику. Тот оглянулся по сторонам. Они поднялись на возвышенность, искусственных насаждений тут не было. В огороде у Петровича росло пара персиков да черешня. Но больше деревьев не было. Грядки и теплицы были ухоженные и ровные. Тут, практически в степи запах моря ощущался острее, и был слышен шум прибоя.
Сергей продолжал колотить в дверь, но ему никто не отвечал. Тогда он залез во внутренний карман и извлёк пачку ключей. Один из них подошёл к замку.
-Пойдём, - махнул он Нику головой. – Сейчас дождь вольёт.
Вместе они вошли в дом. Ника обволок запах не очень свежей еды, пота, алкоголя и можжевельника. Сергей уверенно прошёл вглубь.
-Петрович? – позвал он. – Спишь?
В ответ раздалось невнятное мычание.
-Не дам! – удивительно чётко ответил заспанный голос. – Должностное преступление!
-А бухать в рабочий день – нет?
-Так ведь шторм, - удивлённо ответил почтальон.
В ответ раздался звон ключей, и Сергей показался в дверях, демонстрируя добычу.
-Не забудь вернуть, - пробормотали ему вслед.
Когда они оказались на улице, Ник с жадностью схватил свежий воздух. Сергей усмехнулся.
-У нас и в обычное время тут не центр вселенной совсем. А когда оказываемся в изоляции – так совсем всё останавливается. Те немногие, кто всё ещё тут живут – прячутся по домам и пьют.
-Ты же молодой мужик, - Ник склонил голову на бок. – Почему остаёшься тут?
Сергей хотел что-то ответить, но в это время с неба полилась вода. Как будто кто-то наверху открыл гигантский душ.
-Бежим! – Сергей дёрнул Ника за рукав, и они припустили вниз по улице.
Почта оказалась таким же покосившимся домиком, как и жилище Петровича, только над дверью висела новенькая вывеска «ПОЧТА РОССИИ» в фирменных цветах, которая, очевидно, подсвечивалась, когда было электричество. Сергей открыл дверь, и они вместе с Николаем ввалились в помещение. Сергей захохотал:
-Вот это дождь! Ни одного сухого места не осталось.
-Да уж, - Ник вытащил мобильный и принялся оглядываться, отыскивая, чем бы его вытереть.
Сергей зашёл за высокую стойку и бросил между ними упаковку бумажных салфеток.
-С вас 15 рублей, - сказал он. Увидев растерянное выражение лица Ника, захохотал ещё сильнее. – Это шутка. Вот вам пакетик ещё. Чтобы он окончательно не промок на пути домой. А вот и он, виновник торжества, - и он выставил на стол кнопочный телефон. Ник вздохнул с облегчением. Он ожидал, что сейчас увидит аппарат с диском. Поднял трубку, и облегчение сменилось разочарованием. В трубке была тишина.
-Не работает? – Сергей лишь для приличия сделал интонацию немного вопросительной. Но Ник отчётливо услышал: ну, я же говорил!
-Нет. Дохлый, - Ник с презрением отшвырнул аппарат. Он бы упал, если бы Сергей не подхватил его.
-Зато вы получите бесплатный ретрит. Люди за бешеные деньги за ним в Азию летают. А тут вот. Почти идеальные условия.
«Что-то я не заметил на Гоа бухих Петровичей, когда Софья меня таскала на подобные практики».
Впрочем, это было давно. И тогда в роли Петровича был он сам.
-К чёрту ретрит и ваш чёртов остров, - прошипел он. Мокрая одежда липла к телу, становилось всё холоднее. – Давай возвращаться. Я хочу в горячий душ. И у вашей мадам были какие-то планы на меня.
Милый дом _ 2019
Ник и Илья стояли перед дверью. Она была плотно заперта и голоса из-за неё доносились приглушённо и едва слышно. Поэтому мальчишки, немного беззвучно поборовшись за место у скважины, затихли, стараясь услышать хоть что-нибудь.
-...это будет отличный опыт для моего сына, - голос Андрея Семёныча был тихим и властным, почти без модуляций. Для Ника это был голос папочки, у которого есть ответ и деньги примерно на всё. Для Илья - это был голос силы. Мысленно он повторял за мужчиной каждую фразу.
Пожалуй, знакомство с главой семейства Дунаевых утром после ночёвки у Ника стало тем, что поразило Илью больше всего.
Они завтракали яичницей с беконом, приготовленной поварихой, запивали всё врешем и слушали вместе с Ольгой какой-то дурацкий подкаст в Инстагграме, когда на кухню вошёл глава семейства.
-Доброе утро, - он сказал едва слышно, но, кажется, в эту же секунду все замерли. Кухарка перестала греметь посудой. Ник замер с зависшей в воздухе ложкой, а телефон Ольги растворился, как будто его и не было, где-то в недрах её шёлкового пеньюара.
-Доброе утро, па, - протянул Ник.
-Good mornong, darling, why are you so early? I haven’t expect you till noon, - Ольга уже была рядом с ним, правой рукой сжимая его левую, а левую положив на лацкан пиджака, и целуя его в уголок рта. Илья отметил, насколько точной и привычной была поза - будто бы срежиссированной оскороносным мастером и регулярно повторяемой. Даже дверь позади них играла роль рамки.
-Дела, малыш, - ответил он, коротко сжав её руку. - У нас гости, - заметил он.
-Гости? Ах, да. Это… - глаза Ольги на секунду остекленели, будто бы она пыталась вспомнить имя. Поняв, что не сможет, она проговорила. - Новый друг Nikki, он оставался у нас вчера из-за грозы.
-Андрей Семёнович, - мужчина протянул мальчику руку.
Илья почувствовал, что надо встать. И заставил себя медленно подняться, глядя мужчине прямо в глаза, и только тогда пожал ему руку.
-Какой воспианный, isn’t he? - захихикала Оля. - Садись, милый.
За время утренних приветствий и знакомств, на столе будто бы из воздуха возникла ещё одна тарелка с яичницей.
-Sunny side up, милый, как ты любишь, - ворковала Ольга. Илья удивлённо вскинул бровь. Она говорила так, будто яичница - и вообще завтрак - были её заслугой. Но… она же только смотрела в телефон? И ничего больше. Тем не менее, супруг ей ответил.
-Благодарю, и всем приятного аппетита.
-Приятного аппетита, - отозвался Ник.
-Приятного, милый, - Ольга осталась стоять рядом с ним и, приняв чашку кофе из рук кухарки, поставила её рядом с мужем. - Сливки, родной?
-Конечно. Аня! - в её голосе появилась сталь. Ожидалось, что сливки появятся в тоот момент, когда она их предложила, а не секундой позже. И задержка её выбесила, но она не могла позволить своим токсичным эмоциям испортить это чудесное утро. - Ты слышала? Сливки!
-Оль, - вкрадчиво сказал Андрей Семёныч и посмотрел на жену снизу вверх. Она замерла, ожидая, что он скажет. Он открыл было рот, но потом вздохнул, поднёс её руку к губам и сказал. - Кофе прекрасен, благодарю. Продолжай свой завтрак.
Она чуть склонила голову и вернулась на своё место. Села идеально ровно и сделала глоток кофе, продолжая наблюдать за каждым движением мужа.
-Итак, Илья, ты откуда? - спросил Андрей. - И где вы с Ником познакомились?
-Я из детского лагеря под Керчью, сэр. Мы познакомились с Ником в степи. Он ловил ужей, а я…
-Я прятался от старших детей, - в этот момент раздался пронзительный писк, настолько неожиданный, что Ольга выронила вилку и нож и подпрыгнула на стуле.
-Что это? - её голос взвился вверх.
-Упс, простите, - Илья усмехнулся, задрал футболку и нажал на какие-то кнопки на коробочке, прикрепленной к его животу. - Сахар поднялся. Надо было вколоть инсулин.
-Всё будет хорошо, - он посмотрел прямо на Ольгу и настолько хорошо скопировал интонацию её мужа, что она вздрогнула ещё раз, но уже ничего не сказала.
-Почему же ты от них прятался? - Андрей полностью проигнорировал и спектакль жены, и недуг ребёнка. Илью удивило такое равнодушие к его диабету. Он запомнил, что если не делать то, что от тебя ожидают - это раздражает. Записал это на мысленный стикер и налепил на видное место внутри своей головы. Это может пригодиться.
-Ну, понимаете, я победил на местном чемпионате по шахматам. Обыграв и всех местных, и наших. А один парнишка из старшей группы считает себя гроссмейстером. Ну он и решил мне отомстить уже не на шахматном поле, а на обычном. Как видите по мне, эту партию я бы проиграл.
-Ваши родители бы устроили потом ему взбучку.
-У нас нет родителей, - тихо заметил Илья.
Андрей посмотрел на него чуть внимательнее.
-Как, говоришь, называется твой лагерь?
Андрей бросил короткий взгляд на Ольгу.
Он прервал её лепет взмахом руки.
-Может быть после завтрака ты и со мной сыграешь партию? И потом по дороге на встречу я закину тебя… домой.
-Было бы здорово, - шахматы Илья любил
-Папа, прошлой ночью Илья ночевал у нас. Могу я сегодня переночевать у них? - внезапно спросил Ник.
-Nikki, dear, это не вариант, у нас…
-Почему бы и нет? - Андрей чуть склонил голову, посмотрев на жену.
-Оль, это просто дети. За одну ночь с ним ничего не случится. И ему будет полезно.
Она вскочила на ноги, сорвав салфетку с колен и бросив её в тарелку с недоеденным завтраком.
-Да как ты можешь! Это же твой сын!
-Именно. Это мой сын. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы он одну ночь провёл без… без нас.
-Ну говори уже! Скажи то, что ты хотел сказать! Без моей опеки, да?
На месте ласковой и заботливой жены появилась фурия. Илья во все глаза наблюдал за этой сценой, а Ник под столом листал фотки голых тёлок на телефоне. Он этот разговор слышал сотню раз.
-Я сказал то, что я хотел сказать, Оля. И будет так.
-А вдруг он там чем-то заразиться? Там же эти девицы, которые раздвигают ноги, едва научившись на них стоять. И… и эти старшие. Кто знает, что они сделают?
-Пацаны, у вас десять минут. Ник, не забудь зубную щётку.
-Так мне можно поехать? - спросил он, не веря своему счастью. На его памяти это был первый раз, когда случилось не так, как хочет мать.
-Да, - Андрей улыбнулся. - Но только если уложишься во время. Вперёд!
С громким криком Ник умчался наверх собирать рюкзак. Ольга не села, она опустилась на стул, как будто из неё вытащили позвоночник.
-Oh Andrew, что же ты творишь. Это же твой единственный сын.
Он поднялся и подошёл к жене, обнял её за плечи. Его рука скользнула под её халат.
-Зато у нас будет целый романтический вечер вдвоём. Подготовься хорошо к моему возвращению, - он поднял её голову за подбородок и поцеловал в губы. - Илья! - позвал он мальчика, всё ещё глядя в глаза жене. - Доска в зале, расставляй фигуры.
Конечно же, эту партию Илья проиграл не без труда. И потом честно всю дорогу до лагеря слушал разбор своих “ошибок” и обещал запомнить рекомендации по литературе, которая “прокачает его дебюты”. Он был знаком с Андреем Семёнычем пол часа, но уже не хуже его супруги понимал, что требуется этому мужчине.
И вот теперь они с Ником толкались под дверью Надежды Фёдоровны, где согласовывались короткие каникулы Ника. Как только заговорили о донатах и непрерывном финансировании интерната, Илья будто бы случайно отдалился от замочной скважины.
-Ха! Жопа встала - место потеряла, - радостным шёпотом возвестил Ник. - Самое интересное пропускаешь.
Но Илья знал, что как только начинают обсуждать деньги - решение принято.
Когда отец Ника и воспитка объявили, что Ник может провести у них не одну, а целых две ночи, он изобразил удивление и радость, которые были не менее натуральными, чем у Ника. Но сам он не спускал глаз с Андрея Семёныча, думая, что когда-нибудь он тоже сможет добиться всего, нажав всего пару кнопок в телефоне.
-...поставим дополнительную кровать в комнату, где живёт Ильюша, - Надежда Фёдоровна… что это, улыбка? Илья внутренне скривился, но на лице его расцвела улыбка, он заглянул своими голубыми искренними глазами прямо в её снизу вверх. “Илюша”. Ха. Если старшие это услышат, то месяц ему выгребать собачье дерьмо из своей обуви. - Коля, - воспитка обратилась ко второму мальчику. - Телефон и всю электронику лучше отдать папе, чтобы они не сломались. Когда мальчишек много, они могут, - она извиняющимся тоном пояснила Андрею Семёнычу.
-Угу, я понимаю, - ответил он, не поднимая взгляд от экрана собственного гаджета. - Мобильник, сын, - он протянул руку. С видимой неохотой Ник передал ему свой сотовый. - Помнишь наши с мамой телефоны?
-Хорошо, Мне пора. Отдохни тут как следует, через два дня вернём тебя домой.
Ник, неожиданно для самого себя, обнял отца. Андрей удивлённо посмотрел на сына.
По лицу Надежды Фёдоровны пробежала тень. Илья заметил это за долю секунды. И, прежде, чем Ник успел ответить Андрею, дёрнул его за рукав.