По прихоти своей скитаться
Первое издание «Всадник без головы» Майн Рида, Лондон, 1866 г. с 20 илл. Л. Хуарда.
В. В. Набоков 28 сентября 1921 г. в письме С. В. Потресову:
Мне двадцать два года, а моей музе — двенадцать. Десяти лет, помнится, я перевёл с английского на французский, в невероятных александрийских стихах, роман Майнрида <именно в таком написании> «Всадник без головы».
Эти стихи не сохранились. Но вот пример того, как звучит александрийский стих:
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
— Вот счастье! вот права…
Десятая глава «Других берегов» В. В. Набокова — она ведь целиком об этом романе Майн Рида, и в которой, по его словам, он демонстрирует «…очень трудный номер, своего рода двойное сальто-мортале…»
Владея английским с колыбельных дней, я мог наслаждаться «Безглавым Всадником» (перевожу точно) в несокращенном и довольно многословном оригинале. Двое друзей обмениваются одеждами, шляпами, конями, и злодей ошибается жертвой — вот главный завиток сложной фабулы. Бывшее у меня издание (вероятно, лондонское) осталось стоять на полке памяти в виде пухлой книги в красном коленкоровом переплете, с водянисто-серой заглавной картинкой, глянец которой был сначала подернут дымкой папиросной бумаги, предохранявшей ее от неизвестных посягательств. Я помню постепенную гибель этого защитного листика, который сперва начал складываться неправильно, по уродливой диагонали, а затем изорвался; самую же картинку, как бы выгоревшую от солнца жаркого отроческого воображения, я вспомнить не могу: верно на ней изображался несчастный брат Луизы Пойндекстер, два-три койота, кактусы, колючий мескит…
И далее, про двоюродного брата Юрия Рауш, который спотыкается и падает сначала в майнридовских играх от игрушечного пистолетика, а в 1917 г. уже всеръёз под пулемётными очередями. О чём Набоков скажет и в стихотворении «Памяти друга» 1919 г.:
В той чаще, где тысяча ягод
краснели, как точки огня,
мы двое играли; он на год,
лишь на год был старше меня.
Игру нам виденья внушали
из пестрых, воинственных книг,
и сказочно сосны шуршали,
и мир был душист и велик.
Мы выросли… Годы настали
борьбы, и позора, и мук.
Однажды мне тихо сказали:
“Убит он, веселый твой друг…”
Хоть проще все было, суровей,
играл он все в ту же игру.
Мне помнится: каплями крови
краснела брусника в бору.
И про разные отражения Луизы, начиная с:
Итак Луиза стоит на плоской кровле своего дома, опершись белой рукой на каменный парапет, еще влажный от ночных рос, и чета ее грудей (так и написано «twin breasts») поднимается и опускается, а лорнет направлен — этот лорнет я впоследствии нашел у Эммы Бовари, а потом его держала Анна Каренина, от которой он перешел к Даме с собачкой и был ею потерян на ялтинском молу…
(Тут замечу в скобках, что он потерян, да не совсем: у Чехова в рассказе «Мальчики» гимназисты, так начитались Ф. Купера и Майн Рида, что бегут, хоть и неудачно, в Америку, где сейчас о Майн Риде мало кто и знает. Хотя, видете ли, как заметил Набоков, «…не знаю, кого сейчас особенно чтят в России — кажется, Гемингвея <Хемингуэя — в его транскрипции>, современного заместителя Майн-Рида…»)
Он сурово кашлянул, потер правой ладонью левую руку, поглядел угрюмо на Катю и спросил:
— Вы читали Майн-Рида?
— Нет, не читала... Послушайте, вы умеете на коньках кататься?
Погруженный в свои мысли, Чечевицын ничего не ответил на этот вопрос,а только сильно надул щеки и сделал такой вздох, как будто ему было очень жарко. Он еще раз поднял глаза на Катю и сказал:
— Когда стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, а в это время мустанги, испугавшись, брыкаются и ржут.
Чечевицын грустно улыбнулся и добавил:
— А также индейцы нападают на поезда. Но хуже всего это москиты и термиты.
— А что это такое?
— Это вроде муравчиков, только с крыльями. Очень сильно кусаются.
А у Набокова далее в «Берегах» появляется другая Луиза на скетинг-ронге, вооруженная какими-то особенными роликами.
По ночам я не спал, воображая эту Луизу, её стройный стан, ее голую, нежно-голубоватую шею, и удивлялся странному физическому неудобству, которое, если и ощущалось мною раньше, то не в связи с какими-нибудь фантазиями, а только оттого, что натирали рейтузы.
На тему« Набоков и Майн Рид» недавно вышла статья, где много всяких деталей. И про схожий поцелуй на конях Печорина с княжной Мери, и многое чего ещё.
В набоковской «Аде»
Ему [Вану] было десять <как и Набокову со своим александрийским стихом>. Отец разъезжал по Западу, красочные горы которого воздействовали на Вана совершенно так же, как и на прочих молодых русских гениев. Он мог менее чем за двадцать минут решить Эйлерову задачу или зазубрить целиком пушкинского «Безголового всадника».
Ну, вот и снова тропинки сходятся: По прихоти своей скитаться здесь и там…