Что в воде — то и рыба

В 1963 г. обратили внимание на то, что цветок в вазе рядом с птичками на картине Витторе Карпаччо «Две венецианские дамы» (ранее известной под названием «Куртизанки») продолжается на другой его картине: «Охота в лагуне». В 1993 г. это предположение подтвердилось ещё рядом доказательств.

То есть, это некогда единое изображение, сделанное на еловой панели, в своё время — возможно уже в 16 веке, благополучно распилили (и в прямом смысле этого слова), причем «Венецианок» с обратной стороны ещё и подстругали, чтобы они лучше входили в раму.

(все картинки можно увеличивать щелчком)

.

.

Тем не менее, и после этого, например, видно, как совпадают по спилу древесные кольца на досках верхней и нижней частей:

Правда, в результате стругания было уничтожено изображение на обратной стороне «Венецианок», но у «Охоты» оно сохранилось — тромплей из 7 писем, заткнутых за тесёмку.
А восьмая записочка валяется уже на лицевой стороне — под лапой пса.

Девятое письмецо в догонку, полагаю, должен прямо сейчас передать парнишка, от той мужской компании на лодках, что, мол, ещё задерживаемся, к ужину не ждите.
Это на тему, как муж ушел на охоту и пропал. Наконец жена получает телеграмму следующего содержания: 'третий день преследую волка.'

Но, впрочем, с тыльной стороны кроме писем видны и следы от петель.
Полагают, что всё это вместе было расписной створкой, скорее всего, от шкафа, но вторая створка — вообще не сохранилась.

Оставшаяся рабочая разметка перспективы в виде горизонтальных и косых линий, нанесённых углем и видимых кое-где на инфракрасной рефлектограме, также показывает на то, что была вторая створка:

.

.

Кстати, на инфракрасных изображениях видны и другие детали.
Эскиз местами переведён на доску угольной пылью с наколотого эскиза на картоне в виде таких точечек.
А вот у гребца появилась круглая белая шапочка , что не было в наброске:

,

А в правой лодке один гребец передвинулся, а лучник всё же решил спустить тетиву:

.

И стреляют они не стрелами, а шариками из обоженной глины.
Вот такой шарик, пущенный этим самым лучником, подлетает прямо к птице:

Запасные шарики лежат в таких мисочках перед каждым лучником на носу лодок:

И, как видите, с самого носа правой лодки свешиваются по правому борту две уже добытые тушки.
А там вдалеке, слева, тоже по правому борту — целых двенадцать тушек.

.

И, похоже, что та дальняя лодка двигается уже в сторону берега, где стоят камышовые домики, над которыми уже вьётся дымок, и не пора ли, господа, нам теперь тут присесть.. ну и так далее.

Но вопрос — что это у них за добыча такая?
И вообще, охота эта или рыбалка?

А точнее, может быть, ловля рыбы с бакланами?

Вот прямо на пяти лодках из семи спокойненько себе сидят пять бакланов, ещё три плавают между лодками, ещё пять — расселись неподалёку на шестах (один из них растопырил крылья и сушится) и никуда они не улетают.
Это вот журавля там слева вспугнули, да лебединый клин в другую сторону поднялся.

А бакланы безмятежны, ведь им, бакланам, недоступно наслаждение полётом .. и так далее, поскольку крылья ловчих дрессированных бакланов обычно подрезают, чтобы они не улетели, а на шею одевают тесемочку, чтобы они не могли проглотить крупную рыбу, а возвращались прямо на лодку с добычей (серия видео).

Но есть разные варианты: иногда они все привязаны ещё длинными веревочками к лодке, чтобы можно было их прямо вытягивать из воды. Иногда ловля идет ночью с огнями на носу лодки, привлекающими рыб.
Во многих случаях хозяин специально шлёпает шестом рядом с плавающими птицами, побуждая их нырять и ловить рыбу.

Так что, очевидно, и стрельба из лука шариками идёт не по самим птицам, а просто рядом с ними по воде — но с той же целью, что и шлёпанье шестом: давай, голубчик, ныряй-работай.

Хотя, надо сказать, что для охоты на птиц действительно раньше иногда использовали лук и глиняные шарики или камешки.
Но в данном случае — бакланы ведь не съедобны, а оперенье у них не представляет интереса, единственно что — просто для забавы, как пальба по воронам (баклан = корморан = cormorant = от лат. corvus marinus, "морской ворон").

Однако, с другой стороны, рыбу свежепойманную вот так на борт не положишь, разве только если сразу потрошить, да и то как-то не по-людски — легко ведь может соскользнуть.
Вот китайцы — так те сразу улов в ящик или в корзину суют.

А вот ещё такая картина: Пьетро Лонги. Охотники на уток в лагуне. Ок. 1760 г.

Что за утка такая ? — огарь, может быть...

Одним словом, в любом случае, как только они там наловятся или, скажем, наохотятся — но потом, всё равно, на бережок и уж там весёлой компанией попируют.

А дамам на веранде остаётся только что ждать, читать очередные записочки, что задерживаемся, да от скуки и по воле художника менять бусы на шее и наклон головы (что, правда заметно только в инфракрасном спектре):

.

Остаётся добавить, что во второй половине 19 века Джон Рёскин в своей книге: John Ruskin. — St. Mark's rest: the history of Venice written for the help of the few travellers who still care for her monuments (1885) — посвятил картине Карпаччо, которую он называет «Две венецианские дамы с питомцами», целых 4 страницы (стр. 116-119).

Он считал, что по совершенству исполнения и по собственно художественной силе композиции — это самая лучшая картина в мире.
Правда, он же полагал, что она носит сатирический оттенок, что она нарисована темперой (а на самом деле маслом), что изображена мать с дочерью, что тут шесть питомцев (маленькая собачка, большая собака, попугай, фазан, мальчик и миртовое дерево, забыв ещё о паре птичек), что на бумажке под лапой пса написано имя автора (это проверить здесь не могу, но вроде, нет), что голова дочери изображена на фоне тёмного неба.

Ведь о второй части с бакланами в лагуне он тогда и не знал и, конечно, не мог предполагать, что вот так всё может обернуться.