Что уцелело..?

Что уцелело, что дошло до нас?Два-три кургана, видимых поднесь...Да два-три дуба выросли на них,Раскинувшись и широко и смело.Ф. И. Тютчев, 1871

Картина Джорджоне. Il Tramonto (Закат). 1506-1510 гг. Масло, холст 73,3 × 91,4 см
(все картинки здесь можно увеличивать щелчком)

Деталь этой картины (справа то же изображение после некоторой обработки, чтобы подчеркнуть его структуру):

.

Итак, приступим.

Этот монстрик вылезает из водоёма (а м.б., наоборот, погружается в него) невдалеке от двух сидящих мужчин — один из них, постарше, что-то там делает с левой босой ногой своего спутника, а тот рассматривает в своей руке какой-то предмет — башмак, что-ли?

.

Надо сказать, что эта картина была найдена Джулио Лоренцетти, бывшим тогда директором музея Коррера в Венеции, скорее всего в 1931 г., где-то в подсобном помещении виллы Conti Donà delle Rose в Понеткасале, Венето.
А в 1933 г. вышла статья Джорджио Санджиорджи (G. Sangiorgi. — Scoperta di un opera di Giorgione. — Rassegna Italiana, XXXIV, November 1933, pp. 7789-793), где он впервые аттрибутировал это произведение как работу Джорджоне, а сюжетом картины посчитал (тут стоит обратить внимание) такую сцену — Эней и Анхиз в Элизиуме.

Коротенько, история такова: у Анхиза и Афродиты был сын Эней, ставший потом героем Троянской войны, где, кстати, вынес из горящей Трои своего отца Анхиза, которые был уже стар и немощен. Тем не менее, отец вскоре умер и Эней по совету Кумской Сивиллы спускается в царство мёртвых, где встречает и долго беседует с тенью Анхиза, пребывающей в Элизиуме.

Подробности см. Вергилий. Энеида VI 679—892.

Тут увидел Эней в глубине долины сокрытыйОстров лесной, где кусты разрослись и шумели вершины:705 Медленно Лета текла перед мирной обителью этой,Там без числа витали кругом племена и народы.Так порой на лугах в безмятежную летнюю поруПчелы с цветка на цветок летают и вьются вкруг белыхЛилий, и поле вокруг оглашается громким гуденьем.710 Видит все это Эней — и объемлет ужас героя;Что за река там течет — в неведенье он вопрошает, —Что за люди над ней такой теснятся толпою.Молвит родитель в ответ: «Собрались здесь души, которымВновь суждено вселиться в тела, и с влагой летейской715 Пьют забвенье они в уносящем заботы потоке.Эти души тебе показать и назвать поименноЖажду давно уже я, чтобы наших ты видел потомков,Радуясь вместе со мной обретенью земли Италийской».«Мыслимо ль это, отец, чтоб отсюда души стремились720 Снова подняться на свет и облечься тягостной плотью?Злая, видно, тоска влечет несчастных на землю!»«Что ж, и об этом скажу, без ответа тебя не оставлю, —Начал родитель Анхиз и все рассказал по порядку. —Землю, небесную твердь и просторы водной равнины,725 Лунный блистающий шар, и Титана светоч, и звезды, —Все питает душа, и дух, по членам разлитый,Движет весь мир, пронизав его необъятное тело.Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых,Рыб и чудовищ морских, сокрытых под мраморной гладью.730 Душ семена рождены в небесах и огненной силойНаделены — но их отягчает косное тело,Жар их земная плоть, обреченная гибели, гасит.Вот что рождает в них страх, и страсть, и радость, и муку,Вот почему из темной тюрьмы они света не видят.735 Даже тогда, когда жизнь их в последний час покидает,Им не дано до конца от зла, от скверны телеснойОсвободиться: ведь то, что глубоко в них вкоренилось,С ними прочно срослось — не остаться надолго не может.Кару нести потому и должны они все — чтобы мукой740 Прошлое зло искупить. Одни, овеваемы ветром,Будут висеть в пустоте, у других пятно преступленьяВыжжено будет огнем или смыто в пучине бездонной.Маны любого из нас понесут свое наказанье,Чтобы немногим затем перейти в простор Элизийский.745 Время круг свой замкнет, минуют долгие сроки, —Вновь обретет чистоту, от земной избавленный порчи,Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажженный.Времени бег круговой отмерит десять столетий, —Души тогда к Летейским волнам божество призывает,750 Чтобы, забыв обо всем, они вернулись под сводыСветлого неба и вновь захотели в тело вселиться».

Далее отец показывает там ему там всех героев будущих реинкарнаций и:

Так бродили они по всему туманному царству,Между широких лугов, чтобы всех разглядеть и увидеть.После того, как сыну Анхиз перечислил потомков,Душу его распалив стремленьем к славе грядущей,890 Старец поведал ему о войне, что ждет его вскоре,О племенах лаврентских сказал, о столице Латина,Также о том, как невзгод избежать или легче снести их.Двое ворот открыты для снов: одни — роговые,В них вылетают легко правдивые только виденья;895 Белые створы других изукрашены костью слоновой,Маны, однако, из них только лживые сны высылают.К ним, беседуя, вел Анхиз Сивиллу с Энеем;Костью слоновой блестя, распахнулись ворота пред ними,К спутникам кратким путем и к судам Эней возвратился.900 Тотчас вдоль берега он поплыл в Кайетскую гавань.С носа летят якоря, корма у берега встала.

То есть, ни слова о всаднике, закалывающем дракончика, ни о монстрике в водоёме, долженствующем в таком случае обозначать Лету, из которой души умерших дуют воду забвения в надежде полностью всё затереть и снести со своих жёстких дисков и затем заново переинсталлировать систему.

Дело в том, что когда картину нашли, она была в достаточно бедственном состоянии:

И после реставрации, выполненной во Флоренции Аугусто Вермейреном (Auguso Vermehren), выглядела она в 1933 г. вот так:

То есть, вся правая нижняя часть, где потери живописного и грунтового слоев были особенно велики (и даже была дыра), скрывалась теперь благородным густым полумраком. Никаких лошадок, рыцарей и драконов тоже там не было.

Но в 1934 г. на распродаже собрания Donà delle Rose эту картину приобрёл Виталий Блох, причём, с лицензией на вывоз из Италии, так как надзорная комиссия посчитала, что картина сильно попорчена, а авторство очевидно принадлежит Джулио Компаньола.

Покупатель — Виталий Самсонович Блох (1900, Белосток Гродненской губернии — 1975, Париж) — уехал из России ещё в 1923 г. в Берлин писать работу о голландских пейзажах, да так и не вернулся назад.
Вот его, кстати, портрет:

Осенью 1924 г. В. Блох написал какую-то статью для горьковского журнала «Беседа», но П. П. Муратов её не пропустил, хотя отметил, что тот «...мог бы хорошо написать о живописи голландской».
В 1925 г. В. Блох, как его тогда называют — молодой литератор, пытается добыть денег на новый журнал для иностранцев о русской культуре, затеваемый П. Муратовым, но неудачей оканчивается попытка убедить Горького стать его редактором, и к лету вся эта затея угасает.

Одним словом, он стал заниматься торговлей и экспертизой картин, и поиском забытых шедевров.
Писал о М. Свертсе, Я. Вермеере, Рембрандте, Жорже де Латуре, Луи Ленене, Дж. Моранди, О. Редоне.
Есть какие-то сведения, что во время Второй Мировой войны у него было слишком тесное сотрудничество с немцами и после войны возникали вопросы о происхождении части его коллекции, но, поскольку я так и не добрался до двух важных публикаций о нём:
Grasman, E. — Vitale Bloch: de jonge jaren / Vitale Bloch: the early years. — RKD Bulletin, no. 2, 2010, pp. 3–14.
Grasman, E.— Vitale Bloch, de ongrijpbare (slot) / Vitale Bloch, the elusive (conclusion). — RKD Bulletin, no.1, 2011, pp. 3–12.
то совершенно не хочу затрагивать здесь всю его биографическую линию, а вернусь лишь к событиям 1934 г.

Итак, как только Виталий Блох получил в 1934 г. картину, он переправляет её на новую (вторую) реставрацию в Рим — Теодору Думлеру (Theodor Dumler), который работал, между прочим, под руководством ведущего итальянского реставратора того времени — Мауро Пелличиоли ( который уже после войны в течение восьми лет реставрировал «Тайную вечерю» Леонардо). Правда, в 1934 г. Пелличиоли занимался не столько работой с подопечными, а главным образом восстанавливал алтарь Сан Дзено работы Мантенья, что происходило тогда в мастерских Милана.

Именно в результате этой второй, прямо скажем, кардинальной реставрации картина Джорджоне приобрела почти современный вид: с копьеносным всадником на светлом коне, пронзающим дракона, с деталями водоёма, включая кабана, вылезающего в самой правой части из норы в стене прямо в воду, и со старцем, сидящим в темном своде на одном уровне с рыцарем, только в самой правой части (непосредственно над вылезающим кабаном).
(напомню, что картинки можно щелчком увеличить)

.

Как пишут современные исследователи (Dunkerton, J. — Giorgione and not Giorgione: The Conservation History and Technical Examination of "Il Tramonto'''. — National Gallery Technical Bulletin, v, 31, 2010, pp. 42–63):
— «Как много Блох действительно знал (или возможно хотел знать) об этой реставрации остается далеко не ясным».

Так или иначе, он тут же отправляет эту совершенно преображенную картину в Лондон, где она благополучно лежит себе в банковском хранилище вплоть до 1955 г.
Но в 1955 г. она всплывает на выставке и вскоре начинаются переговоры Блоха и Лондонской Национальной галереи о её продаже.
В конце концов в 1960 г. галерея приобретает её за £45,000.
Именно в тот период, в 1956 г., был сделан этот снимок, показывающий состояние картины после второй реставрации 1934 г.:

В 1961 главный реставратор галереи Артур Лукас предложил «осмотрительно удалить старый коричневый лак» на картине и заново сделать её реставрацию.
Начали было расчищать нижний правый уголок (там, где булыганы в воде) и тут обнаружили, что под ними исходного авторского слоя-то и нет:

Так что расчистку тут бросили и ре-реставрировали те камни, что некогда в 1934 г. смело изобразил Теодор Думлер.

Правда, добавили ещё неопределённости, придав им какой-то зверопотамский облик:

Справедливости ради надо отметить, что на оставшемся участочке оригинала Джорджоне (самый левый «камень») были какие-то непонятные элементы:

.

Исследование 2010 г. показало, что при реставрации 1934 г. в картину были широко вмонтированы тщательно подобранные по тону и форме фрагменты красочного слоя, взятые с какой-то другой картины 16 века (возможно, когда-то разрушенной при неудачной попытке переноса ей на новый холст).

На рентгенограмме они хорошо видны как светлые кусочки, так как посажены на новый грунт с большим количеством свинцовых белил.

На рентгенограмме этих фрагментов также хорошо видны отпечатки (на их нижней поверхности) текстуры того неизвестного холста, на котором они раньше лежали (более редкого и грубого плетения).

А некоторые фрагменты просто видны без всякого рентгена, потому что направление мазка на них разное:

.

Темная линия наискосок — это деталь копья всадника, нарисованного в 1934 г. поверх вмонтированных светлых фрагментов.
В нижней левой части его направление примерно совпадает с направлением подстилающего светлого мазка, а в верхней правой части идёт поперёк.
Соответственно, граница между фрагментами лежит по диагонали от верхнего левого в нижний правый угол.

Да, участок рентгенограммы чуть выше — собственно показывает, из чего собран всадник на светлом коне:
(ниже справа, он же, но сверху полупрозрачным слоем ещё эта рентгенограмма)

.

Ещё примечательный кусочек мозаики — лазурно-золотое седло:

.

Передняя часть дракончика тоже как бы не совсем родная:

.

а его странный хвост с равным успехом мог быть в оригинале и корнями дерева:

.

Одним словом, сейчас есть большие сомнения в том, что и всадник, и его конь, и бедный дракоша были здесь когда-либо до 1934 г.

Что касается отшельника:

то, может, кто и сидел там, или это примерещилось реставратору — неведомо (в любом случае часть лица слева утеряна и дописана)

.

Теперь о кабанчике, но который в книге Теризио Пиньятти «Джорджоне» 1971 г. (несмотря на фамилию автора Pignatti, которая, правда с одним t = свиновод) был назван даже большой крысой.

.

(справа — инфракрасная рефлектограмма).

На месте пятачка вобще-то была дырка, а темная полоса по спинке положена только при реставрации.
Потому полагают, что это был скорее какой-то валун.

Но разве может врать этот честный поросячий глаз с такими лихими имбирными бровями?!

.

Недаром в каталоге 1975 г. этой картине дали название:
«Пейзаж на закате со Св. Рохом (?), Св. Георгием и преподобным Св. Антонием».

Ведь , как известно, Св. Антоний Великий никуда и шагу без своей хрюшки не делал.

И хотя Св. Антоний редко бывает вместе на картине со Св. Георгием, но всё же встречается:

Например, на картине Антонио Пизанелло. Мадонна с младенцем и Св. Антонием Великим и Св. Георгием (часть изображения). Ок. 1435-1441 гг.

А Св. Рох традиционно должен эксгибировать свою ногу, пораженную чумным бубоном (правда, она у него была на бедре, а не на икре).
См., например, Франческо Пармиджанино. Св. Рох. 1525 г.

Тут заказчик картины изображен в образе дворянина Готхарда, чья собака принесла в пещеру умиравшему от чумы св. Роху хлеб, и потом зализывала его язвы. Святой поправился и Готхард стал ему помогать.

Тогда, но только при очень большом желании, можно разглядеть в разрезе ворота синей рубахи и нечто похожее на крест, с которым на груди, судя по легенде, родился Св. Рох:

.

Если всё так, то стало быть и его старший спутник должен быть Готхардом.
Но где же тогда знаменитая собачка с хлебом или пускай даже без?

Вероятно поэтому в каталоге 2009 г. E.M. Dal Pozzolo и L. Puppi (ред.) Giorgione указывается не Св. Рох, а другой сюжет этой картины, а именно, «Филоктет на Лемносе».

Филоктет, дружок Геракла и знатный лучник, отправился воевать в Трою, но застрял на острове Лемнос, будучи цапнут гадкой водяной змеёй или змеем Геры, пока его не вылечил пастух Ифимах и о не отправился далее в Трою, где и грохнул Париса своими отравленными стрелами, подарком Геракла.

Так, но тогда собачки нам и не нужно, а вместо Готхарда теперь у нас тут Ифимах врачует, но где тогда змеюка? Может, это тот самый ныряюще-выныривающий монстрик?

А что тогда за дедушка там вместо Св. Антония может быть?
Просто — какой-то рядовой дежурный отшельник? — как, например, здесь, на картине «Подношение поэту» последователя Джорджоне начала 16 века — вон там наверху в скальной пещере:

.

В любом случае, остаётся загадкой, для кого (для чего) Джорджоне придвинул скалы, подчеркнув тем самым центральную площадку (по сравнению с первоначальным эскизом, что виден на рентгеногргамме, где дома и башня занимают больше места):

.

И что там в действительности было?

А может быть, и не было там ничего ?
Как он поступил здесь, в своей «Буре», только заменив дамскую фигуру слева на мужскую, но оставив центральное место пустым для далёкой молнии?

.

Надо сказать, что и длинная тень от копьеносного всадника на лошади — изобретение реставратора 1934 г.

Так что, это может быть совсем и не закат, а восход солнца, похожий на ранние утренние сцены с голубыми горами и бледным желтым горизонтом у Джованни Беллини (Крещение Христа. 1501-1505):

И синеют на горизонте башни, и бежит вода через запруду мельницы:

.

А макушку той башни, что ближе к скале, художник смазал пальцем, оставив навсегда свой отпечаток, чтобы она казалась далеко-далеко растворяющейся в бесконечно тонком воздухе: