Море

Это одна из стен зала № 221 Государственного музея искусств в Копенгагене (в этой части галереи выставляются произведения датских и скандинавских художников 1750-1900 гг).

И вот, глядя издали на картину, которая так неудобно висит там вверху, да ещё в каком то желтом освещении, я заметил прямо посредине неё какой-то необычный ярко белый прямоугольничек.
Сослепу не разглядев что это такое, я подступил поближе и, задрав голову, стал разглядывать, что это там за выключатель прибит.

При ближайшем рассмотрении эта электророзетка посреди картины на самом деле оказалась изображением могильной плиты. В оригинале она ещё ярче, чем на репродукции.
(щелчком можно увеличить изображение)

Нилс Бьерре (1864-1942). Люди возле церкви. Харбоёре, Ютландия. 1906. Масло, холст 146,5×231,5 см (инв. № KMS4098).

Дальше — как бы сразу всё ясно. Дяденька, задумчиво взявшийся за бороду — о бренности: сегодня ты, а завтра, мол, и я, на роковой стою очереди — над свежей могилой, хвойные веточки ещё разбросаны, похороны только кончились, народ расходится, вон там вдали ещё три фигуры двигаются к поселку, а на самом горизонте справа, за белой полоской прибоя, дым парохода — проходящего, уходящего. Ну и в целом — суровый край, моряки и рыбаки Ютландии.

Кстати, вот эта церковь сейчас (вид в точно том же направлении — на запад, но издали, с дороги):
(щелчком — карта крупнее)

Вот ещё её внешние и внутренние виды.

Хотя она и 15 века, но в 1910 г. её перестроили, так что её старый облик 1909 г. (т.е., что и на картине) был таков:

Но это уже, как понимаете, вид со стороны моря и парохода, на юго-восток, так что та самая белая могильная плита «выключатель» лежит тут в траве на переднем плане (возле угла правой оградки с большим камнем).

На этом же церковном кладбище слева от входа внутри кованной ограды сейчас можно найти и такую могилку (крестик правда, отломился):

Под этим камнем лежит прах унтер-офицера Одинцова, матросов Шилова и Полякова, погибших при крушении русского царского фрегата «Александр Невский»
25 сентября 1868 г. «Они пошли на смертельный риск ради спасения своих товарищей. Господи, да упокой их души»

2 сентября 1868 г. фрегат подошел к датским проливам, идя под парусами со скоростью 8-10 узлов. Всю ночь ветер дул сильным шквалом, нагоняя густые черные тучи, по временам совершенно закрывавшие все небо и горизонт. Ход фрегата увеличился до 11 узлов при шквалах, и волнение стало уже довольно сильным. В 2 часа ночи нашел сильный шквал с дождем. Тогда убрали брамсели, причем крюйс-брамсель изорвало в клочья.В 2 ч. 30 мин. утра 13 (25) сентября командир увидел вдруг справа черную полосу близ фрегата и тотчас же скомандовал «право на борт» с риском даже потерять стеньги. Но в тот же момент фрегат сильно ударился кормой, а волна, ударяя во весь левый борт, вкатилась на шканцы. Сию же минуту отдали марса-фалы, вызвали всех наверх спускать гребные суда, а в машине стали разводить пары.
Вслед за первым ударом последовал второй, еще сильнее, а потом и третий. Адмирал, все офицеры и команда выбежали наверх моментально. Сила ударов, свежесть ветра и близость берега с первой же минуты не позволили сомневаться, что фрегат сел на камни так, что нет ни малейшей надежды его снять. Следовало немедленно готовить средства для своза команды и принять меры, чтобы с переменой ветра и течения фрегат не вынесло бы со всей командой и с пробитым днищем на глубину. Потому командир приказал отдать левый наветренный якорь.Сила ударов волн заставляла опасаться, что при полном вооружении мачты или слетят сами, или положат фрегат на бок. Поэтому от мысли спустить гребные суда отказались, и адмирал приказал немедленно рубить мачты. Это было сделано удачно, и через четверть часа за борт полетела грот-мачта, а за ней и фок-мачта, ушибив только палец одному человеку и даже не сломав особенно сеток. Бизань-мачта была на время оставлена, чтобы можно было спустить катера, которые при падении мачты исчезли бы, так как топрики от шлюпбалок находились на ней. Адмиральский катер с правой подветренной стороны спустился благополучно, а спущенный с наветренной стороны катер разбился вдребезги через несколько минут. Между тем бизань-мачта качалась и разворачивала палубу, потому срубили и ее.
Течь на фрегате скоро начала усиливаться, хотя все помпы работали безостановочно. Удары волн в правый борт и корму были так сильны, что котлы в машине сдвинулись, машинная рама лопнула, а вал вышел из правильного положения. Так как возникла опасность, что котлы разрушатся и обварят паром людей, а машина уже никакой пользы принести не могла, то пары были прекращены.
Чтобы оповестить местное население, фрегат начал стрелять из 60-фунтовых орудий полными зарядами. При этом матрос-командор Федор Бобров, заряжавший орудие, от преждевременного выстрела был выброшен за борт с оторванной ниже локтя правой рукой и с переломом левой руки, на которой был оторван палец. При таком положении он упал, к тому же, на наветренную сторону и неминуемо должен был утонуть, но лейтенант Зарин тотчас бросился за борт и вытащил Боброва.
Удары волн делались все сильнее, по мере того, как волнением фрегат придвигало ближе к берегу. Якорный канат понемногу выходил за борт и когда вышел весь, то тотчас лопнул. Таким образом, фрегат после отдачи якоря подвинуло, по крайней мере, на 200 м ближе к берегу. Тогда, чтобы облегчить нос, был отдан второй якорь.
По приказу капитана матросы начали выбрасывать за борт орудия с оконечностей фрегата и с наветренной стороны, чтобы фрегат ни в коем случае не накренился в сторону от берега. Выбрасывали также ядра и бомбы. Всего было выброшено 9 орудий, в том числе одно нарезное 8-дюймовое, и сделано это было благополучно, никому не причинив вреда.
С наступлением рассвета моряки убедились, что фрегат стоит в 2,5 кабельтовых (463 м) от песчаной косы. Позже выяснилось, что «Александр Невский» был выброшен у датской деревни Кноппер. С большим трудом удалось наладить перевозку команды на берег. На первой шлюпке съехали лейтенант Тудер, знавший шведский язык, штабс-капитан Хохлов и 6 матросов. После этого удалось соединить канатом фрегат с берегом, и тогда шлюпки могли следовать к берегу сравнительно безопасно. С первым же безопасным рейсом были отправлены мичман великий князь Алексей и состоявший при нем флигель-адъютант Шилинг.
Около 3 часов дня на рыбацкой лодке прибыл на фрегат помощник заведующего спасительными станциями на западном берегу Ютландии господин Андерсон.
Около 5 часов дня на фрегате оставалось уже не более 200 человек, и до берега не более 100 сажень. Тогда появилась надежда, что к ночи все будут на берегу.
В 18 ч. 30 мин. от фрегата отвалил в последний раз катер, на котором были адмирал, капитан и старший офицер. У берега полузатопленный катер и его пассажиры были вытащены из воды местными жителями и матросами.
К ночи все спасшиеся с «Александра Невского» были распределены по домам датских крестьян. Позже команду фрегата перевезли в Кронштадт на специально присланных пароходо-фрегатах «Рюрик» и «Смелый». Корпус «Александра Невского» был продан для разборки датским купцам.

Живописец Алексей Петрович Боголюбов в своих «Записках моряка–художника» рассказывает:

«На одном из вечеров Цесаревича получено было известие о крушении у берегов Дании фрегата «Александр Невский», на котором плавал В. Кн. Алексей Александрович. Фрегат раскатало вдребезги, но Его Высочество благополучно спасся от гибели. Событие это по приказанию Государя императора я написал в двух картинах, составляющих собственность генерал-адмирала. Это 1) «Выход Великого Князя из катера в бурунах», а 2) «Благодарственный молебен вечером после крушения на берегу». Для этого я отправился в Данию, где написал этюды местности и бурунов, а фрегат уже видел по частям, выброшенный на берег. На обратном пути я заехал в Копенгаген, был принят королём и королевой, завтракал у них, получил письма и некоторые посылки, с которыми и вернулся в Петербург».

А Великому князю Алексею (который, чуть позже увлекся дочкой Жуковского и охотился на бизонов в Америке с Буффало-Биллом) в ту пору было 19 лет.

Итак, вот эти картины (хранятся ныне в ЦВММ под несколько иными — нейтральными названиями):

А.П. Боголюбов. Выход Великого Князя из катера в бурунах — Гибель фрегата «Александр Невский» (Дневной вариант). 1868. Масло, холст 145 × 190 см

А.П. Боголюбов. Благодарственный молебен вечером после крушения на берегу — Гибель фрегата «Александр Невский» (Вид ночью). 1868. Масло, холст 120 × 193 см

Ну, и заодно уж, портрет кисти И.Е.Репина самого мариниста А.П. Боголюбова (бывшего внуком А. Н. Радищева, что вояжировал из Питера в Москву):

Теперь всё же о том, как погибли моряки.
Итак, неумеющий плавать лейтенант Александр Апполинарьевич Зарин бросается за борт за раненным матросом Федором Бобровым. Матроса вытянули на палубу и в лазарете, при свечах, врач отнял ему руку выше локтя. Раненый остался жив. Неоднократные попытки установить связь с берегом кончались неудачей. Первая посланная шлюпка не смогла вытянуть конец с фрегата, хотя и достигла берега благополучно, за исключением одного матроса, выброшенного из шлюпки волной и утонувшего. Вторая шлюпка, поднятая валом, была перевернута и четверо бывших в ней тоже утонули. Вследствие этих происшествий погибли :
- тот самый Зарин Александр, лейтенант
- Икскуль фон Гильденбант Эмилий, барон, лейтенант
- Одинцов, квартирмейстер
- Поляков, матрос
- Шилов, матрос.
Усилиями команды и местных жителей все спасательные работы были закончены до наступления темноты. Тут же, на взморье, был отслужен благодарственный молебен и затем панихида по утопшим товарищам.
Их сначала похоронили всех пятерых (и все подробности событий и самого погребения описаны в отчете пастора Ваупелса, а также есть собрание всяких докладных записок, отчетов коммисии, вопросов и ответов).

Но вскоре прах А. Зарина (погибшего всего лишь за месяц до свадьбы) и 25-летнего Э. Икскуля перевезли в Россию.
Могилу Зарина я не нашел — очевидно, должна быть на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, где через 4 года лег и его отец, контр-адмирал, герой Крымской войны, а затем в 1894 г., наверное, и его брат Сергей, капитан крейсера «Витязь».

А вот могила Лейтенанта Барона Эмилiя Икскуля Гильденбанта есть на Волковском лютеранском кладбище:

Тут, конечно, можно вспомнить и другую замечательную работу И.Е. Репина:

Портрет баронессы Варвары Ивановны Икскуль фон Гильденбанд. 1889. Масло, холст 196,5 × 71,7 см.

Но бурная судьба баронессы увела бы всю эту историю совсем уж в сторону

Вернёмся побыстрее в Харбоёре, где его жители проявили самое искренее участие в судьбе потерпевших и всех их разместили на время по своим домам.
А в той самой церкви Харбоёре сохранилось странное резное украшение на перилах, которое, как полагают, вырезал кто-то из русских моряков в благодарность за спасение (слева — современное фото, справа — 1909 г.):

Позже суд признал виновными в гибели судна старшего на корабле вице-адмирала Посьета, командира — капитана 1 ранга Кремера, старшего штурмана — штабс-капитана Хохлова, вахтенного штурмана подпоручика Левицкого. Но Император, «в уважение геройских подвигов и истинно молодецкого, без исключения всеми чинами фрегата, исполнения своего долга», повелел никого взысканиям не подвергать.

Говаривают, что именно Посьет отдал тогда роковой приказ идти на парусах, а не на паровых машинах, которых недолюбливал из-за их новомодности. Но, как видите, заслуженного мореплавателя и друга Гончарова по походу в Японию на фрегате «Паллада» простили. Примечательно, что 4 года спустя вице-адмирал Посьет основал Императорское Российское общество спасания на водах. А при словах порт Посьет в заливе Посьета Японского моря почему-то вспоминается Зурбаган, корабли в Лиссе и Гель-Гью.

Так погиб последний русский боевой корабль, построенный из дерева. Дерева, кстати было много — и оно долго служило для разных надобностей жителям побережья. Как, впрочем, и многие предметы, а особенно металл, который добывался на месте крушения вплоть до 1910 г.

А сейчас там иногда погружаются аквалангисты,

один из якорей фрегата стоит на постаменте в порту города Тюборн на северо–западном побережье Ютландии,

а вещи с фрегата, которые сначала разошлись по аукционам,

начиная с 1930-х годов стали собирать и сейчас там есть музей, посвященный этому фрегату,

и есть его сайт, содержащий множество всяких всячин.

Западное побережье Ютландии — печально известное место многих крушений и жертв.

Вот тот большой камень слева от церкви Харбоёре (см. вверху фото 1909 г.) поставлен в память 26 рыбаков посёлка, утонувших 21 ноября 1893 г.

На том же кладбище другой памятный камень 12 рыбакам, погибшим 25 января 1897 г., когда при проведении ими спасательной операции опрокинулась их шлюпка Lilør.

И хотя свою картину «Люди возле церкви Харбоёре, Ютландия» Нилс Бьерре написал в 1906 г., начал он разрабатывать эту тему ещё в 1885 г.:

Нилс Бьерре Люди возле церкви. Харбоёре, Ютландия. 1885. Карандаш, умбра 250 × 355 мм (инв. № KKS15770)

И сама эта церковь напоминает ту часовню из «Моби Дика», где отец Мэппл, взобравшись по веревочной лестнице на кафедру как на нос корабля, читает свою замечательную проповедь:
— Эй, от левого борта! Податься вправо! От правого борта — влево! В середину, в середину!— Возлюбленные братья-матросы! Возьмем последний стих первой главы книги пророка Ионы — «И создал Бог большого кита и повелел ему поглотить Иону».
И так далее.