Чужой хлѣбъ горекъ

Зашел как-то разговор про пушкинскую «Пиковую даму» и что, мол неплохо бы и отдельный пост сделать, да вот всё как-то не сложится.
Посему обойдусь малосвязными выписками:

– В самом деле, Лизавета Ивановна была пренесчастное создание. Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца, а кому и знать горечь зависимости, как не бедной воспитаннице знатной старухи? (А. Пушкин. Пиковая дама . Глава вторая. 1833).

И, как справедливо сказано в комментариях, «Горек чужой хлеб...» — это действительно цитата из «Божественной комедии» Данте.

А впервые эта цитата появилась у Пушкина в январе 1825 г., в набросках сцены к «Цыганам» (но так и не попавшей в печатный текст поэмы, вышедшей в апреле 1827 г.) — сцены, где Алеко произносит монолог над колыбелью сына:

Нет не преклонит он [колен]
Пред идолом какой-то чести
Не будет вымышлять измен
Трепеща тайно жаждой мести
[Не испытает] м<альчик> мойСколь [жестоки пени]Сколь черств и горек хлеб чужойСколь тяжко <медленной> [ногой]Всходить на чуждые ступени.

Далее — собственно первоисточник:
Dante (Divina Commedia. Paradiso. Canto diciassettesimo)
Tu lascerai ogni cosa dilettaPiù caramente: e questu è quello strale57 Che l' arco dell' esitio pria saetta.

Tu proverai sì come sa di saleLo pane altruì, e com' è duro calle60 Lo scendere e 'l salir per l' altrui scale.
и соответствующий перевод М.Лозинского «Рай», XVII :

55 Ты бросишь все, к чему твои желаньяСтремились нежно; эту язву намВсего быстрей наносит лук изгнанья.

58 Ты будешь знать, как горестен устам Чужой ломоть, как трудно на чужбинеСходить и восходить по ступеням.

И в заключение:
К. Бальмонт. Данте (стихотворение1895 года).

И ты поймешь, как горек хлеб чужой, Как тяжелы чужих домов ступени, Поднимешься — в борьбе с самим собой, И вниз пойдешь — своей стыдяся тени. P.S.А чтобы уж как-то замкнуть историю с Лизаветой Ивановной — бедной воспитанницей знатной старухи, откроем главу 13 романа «Новь» г-на Тургенева:
«Дядя мой, господин Сипягин, брат моей матери, призрел меня — я у него на хлебах, он мой благодетель, и Валентина Михайловна моя благодетельница, — а я им плачу черной неблагодарностью, потому что у меня, должно быть, сердце черствое — и чужой хлеб горек — и я не умею переносить снисходительных оскорблений — и покровительства не терплю… и не умею скрывать — и когда меня беспрестанно колют булавками, я только оттого не кричу, что я очень горда.
Произнося эти отрывочные речи, Марианна шла все быстрей и быстрей.»

А надо сказать, что эта бедная (но говорливая) родственница — Марианна Синецкая — сложением своим, как сказано в главе 6, напоминала флорентийские статуэтки.

P.S.S.А чужой хлеб у Данте, кстати, назван вовсе не горьким, а солёным.