в лесу

музыка есть в каждом живом стволе,

и у каждого дерева — уши.

чтобы это проверить,

во сне,

как наяву, захожу в лес

оживших деревьев, —

я теперь начинаю слушать.

снаружи

кажется, что никакой музыки нет —

только шум,

сырость и морок болота,

ветер в мельницах-кронах,

несущий огромный плот

сквозь тёмное море

неба и льды седых облаков,

а сам лес онемел,

ослеп и оглох.

но я не снаружи — я здесь

внутри.

книжный мальчик — я вижу, как дышит мох,

как вздымается грудь

холодной лесной реки,

и от ветра колеблются прутья

веток, ширится воздух,

сжимая сердце в тиски.

я боюсь потревожить бурей

шума дУши спящих грибов

и уснувших деревьев.

как в музей восковых фигур,

я ступаю бесшумно

и незаметно по скелетам

сухих ветвей —

невидимый гость,

в сумрак леса

вошедший без спроса,

и хрустят под ногами кости

отживших елей,

в старом кладбище мха и хвои.

но музыка здесь, на дне,

бессловесная,

ничего не просит,

только сладко скрипят во сне

кривые копья ольхи,

ровные струны осин и сосен.