Иван Павлович Корякин: молодой учитель на фронте. Часть 2

В этой части разбора боевого пути моего двоюродного дедушки я поработаю с уже найденными источниками, о которых я писал в предыдущей части, и с документами, опубликованными на портале «Память народа». Я не стану ограничиваться стандартными приказами о награждении, а постараюсь провести более продвинутый поиск. В качестве примера возьму несколько боев, в которых участвовал Иван Павлович Корякин.

Форсирование Волхова

Своим боевым крещением Иван Павлович Корякин называл бои под Хутынью - Кречевицами на Волховском фронте. Эти деревни расположены под Новгородом — от города до них легко доехать на велосипеде. В 1943 году фронт там проходил по реке Волхов. И как раз в марте, как следует из журнала боевых действий, 229 стрелковая дивизия попыталась переправиться через реку.

Подготовка к операции

Форсирование реки — предприятие ответственное, требующее, как и всякая подобная операция, тщательной многодневной подготовки: командиры определяли направление главного удара, выбирали маршруты, рассчитывали расход снарядов и, наконец, ставили задачи. Все это протоколировалось, тиражировалось и подшивалось в папку дивизионных документов. К ней-то я и обратился.

Из журнала боевых действий 229 стрелковой дивизии следует, что форсирование реки Волхов было запланировано на 15 марта 1943 года. Дивизия тогда занимала позиции в районе Новониколаевской колонии, что в 11 километрах к северо-востоку от Новгорода. Предполагалось, что часть форсирует Волхов чуть севернее, в районе деревни Слутка, как это отображено на схеме решения командира.

Одним форсированием операция не ограничивалась: войскам предстояло развить наступление и гнать противника до деревни Витка (туда указывают стрелки на схеме). Важно было и не допустить отхода противника на западный берег реки Питьба.

Каждый боец должен был знать свое место во время операции — все регламентировалось плановой таблицей, которую я обнаружил в том же боевом приказе. Первым через Волхов на саперных деревянных лодках и плотиках переправлялись три стрелковых батальона (от каждого из трех полков) с разведчиками, 82-мм минометы и 45-мм пушки, за ними следовали еще три батальона с минометами и пушками, третий эшелон включал в себя уже два батальона и полковую 76-мм артиллерию, в четвертом и пятом переправлялась оставшаяся полковая артиллерия, тяжелые минометы, резерв командира и полковой обоз — к тому времени саперы должны были навести мост.

Первые батальоны должны были форсировать Волхов под прикрытием вторых. Как только передовые отряды достигали западного берега и завязывали бой, к переправе выдвигался третий эшелон для прикрытия второго.

Передовые отряды производят захват западного берега, огнем обеспечивают переправу вторых эшелонов, делают проходы в минных полях, разрушают проволоку штурмовыми группами и блокируют обнаруженные опорные пункты и ДЗОТы противника, расширяют плацдарм захвата и с переправой вторых эшелонов овладевают передним краем, уничтожая противника и не допуская его отхода.

Само форсирование предлагалось начать с рассветом 15-го марта, но все лодки, плоты и личный состав должны были быть готовы к операции еще с полуночи. Артиллерия так вообще — начала работать накануне вечером.

Пристрелку всей артиллерии произвести в период с 17:00 до 19:00 14.03.43 г. Пристрелка должны быть проведена на базе прицельного выстрела по обнаруженным целям и огневым точкам противника отдельными орудиями разных систем в целях скрыть сосредоточение боевых порядков артиллерии

Общее наступление пехоты и артиллерии начать в 6:15 15.03.1943 г., совместив с началом 15-минутного артиллерийского налета всей артиллерии по переднему краю обороны противника.

В ходе самого боя артиллерия должна была бить по западному берегу, подавляя минометные батареи и огневые точки, разрушая ДЗОТы, не допуская контратак и отхода противника.

Не стоит забывать, что такое середина марта под Новгородом: ночью температура легко опускалась до -15. Командующие учли и этот факт:

Всем Командирам перед началом наступления накормить бойцов и командиров горячей пищей и выдать водку.

Ход боя

Ровно в полночь подразделения дивизии выдвинулись маршем к намеченным районам форсирования. Действовали скрытно: в темноте тащили лодки, плоты, катили пушки и станковые пулеметы. Может, из-за темноты 804 полк и перепутал свой маршрут: часть бойцов пошли по пути 811 полка, боевые порядки перемешались, солдаты дезориентировались. Вместо положенных 3:00 полк прибыл к месту форсирования только в 5:30 — за полчаса до атаки! За это время артиллеристы и пулеметчики просто не успели занять выгодные огневые позиции.

В период форсирования все огневые средства рот, как-то: станковые и ручные пулеметы, ротные минометы и ПТР не участвовали в бою, так как ни один командир роты не знал, где же ему удобно поставить эти огневые средства, а также не знал огневых средства противника. Кроме этого, командиры рот не знали, где их исходное положение для переправочного имущества, в результате этого люди были подведены к реке не форсировать ее, а сесть в лодку и переехать на ту сторону.

Стоит ли удивляться, что лодок хватило не всем? Тот же 804 стрелковый полк к линии отвала из 60 лодок доставил только 37. Вместо того, чтобы начать форсирование одновременно, единым фронтом, через Волхов от полка переправлялись всего по несколько лодок. Неудивительно, что противник сосредотачивал свой пулеметный и артиллерийско-минометный огонь по этим лодкам, и эти лодки выходили из строя, не достигая противоположного берега.

Люди были подведены к реке не форсировать ее, а сесть в лодку и переехать на ту сторону.

А что же артиллерия, которой было приказано подавлять эти огневые точки противника? В 804 полку часть пушек даже не успела открыть огонь вовремя — из пятнадцати минут артподготовки орудия молчали семь минут. Из-за опоздания пушки долгое время не могли навестись на огневые точки противника — эффективно подавлять их они начали только к исходу дня.

Сюрпризом для артиллеристов стали и ранее молчавшие орудия немцев, которые обнаружили себя только во время боя. Огневая система противника была явно недооценена — 15-минутного огневого налета было просто недостаточно для разрушения первого края обороны. Необходим был 3-4 часовой обстрел, как признал позже командующий артиллерией дивизии подполковник Миловидов. В своем докладе он объяснил неудачи недостатком боеприпасов (а это следствие мартовской распутицы) и слабой работой разведки:

Разведка всех видов в весь подготовительный период работала беспредметно — не установила истинный характер укреплений противника, что и привело к отказу от длительного прицельного разрушения в период артподготовки.

Немцы стреляли не только в лоб переправляющейся пехоте, но и во фланги — Волхов превращался в ледяной ад. Командиры же лишь подгоняли бойцов, раздавая команды по телефону: "Вперед! Быстрее переправляйтесь на тот берег! Организуйте там штурм высоты!"

А что до самих командиров, то большинство и понятия не имели, что происходит на переправе. Так, командир 804 стрелкового полка свой штаб оставил в тылу, а сам с телефонистом залез в блиндаж у берега и сидел в нем, не зная, что делается в батальонах. Проводной связи с вторым и третьим он не имел до десяти утра (бой начался в шесть). Командир же 783 полка, напротив, сидел в ДЗОТе за 1000 м в тылу, получал информацию о действиях батальонов, добавлял к этому свои выдуманные действия и доносил командиру ложные сведения о количестве переправленных рот.

В один момент командир даже принял группу солдат на восточном берегу реки за уже переправившихся на западный берег бойцов (воистину берега попутал). Забегая вперед скажу, что из всего личного состава 783 стрелкового полка на противоположный берег переправились лишь 42 человека.

А командира самой дивизии в штабе 52 Армии заподозрили в полном недоверии к начальнику штаба дивизии и излишней симпатии к командующему артиллерией. Именно он, подполковник Миловидов, по мнению вышестоящих начальников, фактически планировал операцию и руководил пехотой.

Вопрос информации и управления сводился к тому, что командир дивизии отдавал распоряжения Командующему артиллерией, а Командующий артиллерией отдавал их по телефону полкам.

Едва ли все это волновало рядовых бойцов, которые под ураганным огнем гибли целыми взводами в холодной воде Волхова. В результате боя, который растянулся на два дня, 783 стрелковый полк потерял убитыми и утопленными 253 человека, 804 — 105 человек, 811 — 183 человека. Общее число раненых пехотинцев превысило 900 человек. В каждом из полков потери составили 40-50% личного состава. Те же, кому удалось добраться до западного берега, оказались прижаты к земле на расстоянии ста метров от воды — дальнейшее продвижение было невозможно. В ночь на 17 марта 1943 года частям дивизии пришлось отступить.

За этот бой 19-летний рядовой Корякин не получил медаль или орден. Его награда оказалась ценнее — он выжил.

Бой у деревни Вадрино

Весенняя распутица Псковщины 1944 года заслуживает отдельной главы в описании боевого пути Ивана Корякина и его однополчан. Она застала бойцов в псковских лесах, когда 229 дивизия подбиралась к линии «Пантера». Оборонительный рубеж протянулся между городами Псков и Остров, дивизия наступала аккурат между ними.

10 апреля 229-я вошла в состав 7 стрелкового корпуса, а 12 апреля получила приказ: Произвести прорыв оборонительной полосы противника на всем рубеже по фронту 3700 м, имея в первом эшелоне 229 и 311 СД.

Вечером 12 апреля дивизия должна была сменить подразделения 198 СД, но на исходное положение для атаки вышел только 1 батальон 804 полка. Остальные два полка (в том числе и тот, где служил Корякин) завязли в грязи: дороги оттаяли на большую глубину, их размесили, по ним было ни пройти, ни проехать. К тому же шел дождь, который еще увеличивал грязь. Еще хуже дела обстояли с боеприпасами и продовольствием — с распутицей не могли справиться ни машины, ни лошади. Даже пехота смогла выйти на рубежи только в ночь на 14 апреля — с опозданием на два дня.

Старший лейтенант Гришин:

Перед нами задача: перерезать дороги Псков - Остров и выйти к реке Великая, захватить плацдарм. Однако получилось как в старой солдатской песне: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить". Так и в этом случае. Весенняя распутица, болотистая местность. Противник установил время и место нашего наступления, усилил этот участок войсками. Все это лишило нас возможности выполнить задачу полностью.

Противник установил время и место нашего наступления, усилил этот участок войсками

Ход боя

Бой начался 14 апреля в 12:40. Артподготовка заняла 20 минут вместо запланированных 35 — ее длительность пришлось уменьшить из-за недостатка боеприпасов (менее одного боекомплекта по всем видам оружия). Огонь оказался таким слабым, что немецкие батареи даже не стали дожидаться его окончания. Их снаряды обрушились на технику 33 танкового полка, который должен был поддержать дивизию. За несколько минут из строя были выведены 18 танков и самоходок, на ходу остались только 7 машин.

В 13:00 пехота дивизии поднимается в атаку. 1 батальон 804 полка бросается вперед с песнями "Ленинград мой, милый брат мой, родина моя" и "Москва моя, страна моя, ты самая любимая". Открывают огонь немецкие огневые точки — они не тронуты огнем артиллерии. Бойцы 783 полка добегают до спиралей Бруно и залегают прижатые огнем — проходы в колючей проволоке не сделаны. 2 батальон 811 полка оказываются успешнее — он врывается в первую линию траншей и завязывает ближний бой. Немцы контратакуют с использованием бронетехники.

В 15:00 командир дивизии вводит свой резерв — в бой бросается рота автоматчиков 804 полка. Они занимают центр и южную окраину Вадрино, но развить успех не могут.

В 17:00 докладывает командир 1 батальона 804 полка капитан Федяков: "Продвижение задерживается — противник упорно сопротивляется. Имею 15 человек в строю, 1 станковый пулемет, 1 ручной пулемет. Убитых — 35, раненых — 55".

Атака повторяется в ранним утром 15 апреля. Пехота действует без артподготовки, рассчитывая нанести внезапный ночной удар, но противник оказывается к нему готовым: он отражает наступление на всем фронте.

В третий раз бойцы поднимаются в атаку в 10:00. Противник встречает их бешеным ружейно-пулеметным и минометным огнем. Немецкая артиллерия ведет ураганный огонь по наблюдательным и командирским пунктам, артпозициям. Контрбатарейный огонь не организован ввиду явной недостаточности боеприпасов.

Потери трех полков дивизии за неполных два дня:

783 СП — 66 убитых, 172 раненых
811 СП — 102 убитых, 192 раненых
1/804 СП — 98 убитых, 167 раненых

Старший лейтенант Гришин:

Солдаты, сержанты и офицеры проявляли в боях стойкость, доблесть и геройство, не было нытиков и отщепенцев, хотя мы несли потери.

В первом батальоне 804 полка к исходу 15 апреля в строю остается лишь 11 человек. С более чем пятикратным перевесом немцы выбивают его остатки на исходный рубеж. Только ранним утром 16 апреля истощенным частям приказывают приостановить наступление и окопаться. Но это не спасает бойцов — ведь они по-прежнему остаются в огневом мешке под огнем минометов, пушек и стрелкового оружия.

Старший лейтенант Гришин:

У орудий было мало снарядов, не хватало патронов, чтобы активно вести оборону. Из еды — один сухарь в сутки на человека. Костры разжигать нельзя: днем — дым, а ночью — огонь (свет). Заметят — сразу же в это место летит снаряд. Раненые умирали от заражения крови, потому что были в грязи, обсушиться возможности не было.

Легкораненые же предпочитали оставаться на передовой, боясь быть убитыми при эвакуации — настолько плотный был огонь под Псковом. Но ходить в тыл приходилось за пищей и снарядами. Идти в одиночку было опасно — кто поможет, если начнешь тонуть? Бойцы отправлялись в путь парами.

На моих глазах лошадь, попав в месиво из воды и глины, так и осталась там. Солдаты не могли вытащить ноги и оставляли там сапоги. Снаряды, патроны, сухари и раненых носили на себе. Собирали всех, кто не нес службу на переднем крае, и ночью успевали делать по одной ходке. Все это под постоянным обстрелом.

Полки сдали свой участок подразделениям другой дивизии в ночь на 18 апреля. Еще несколько дней они выносили на себе раненых к шоссе и приходили в себя. Собственную артиллерию, застрявшую в грязи, они увидели только в начале мая. Бойцов ждали полтора месяца инженерных работ и ночных разведок. От более крупных операций они смогли ненадолго отдохнуть.

Бой за Рожанку

У линии «Пантера» между Псковом и Островом 229 дивизии пришлось задержаться на несколько месяцев. В дневное время стороны совершенствовали свою оборону, а ночами проводили разведывательные операции, оценивая успехи друг друга и захватывая языков. Из их показаний следовало, что противник имел задачу прочно оборонять рубеж. И для этого у немцев были все условия:

Организована система огня, вероятные пути подхода к переднему краю противника и места возможного скопления хорошо пристрелены и прикрыты артминогнем. Вдоль всего переднего края проходит траншея с открытыми площадками, проволока в 2-4 ряда, местами 6 рядов, на некоторых участках спирали «Бруно». В местах возможного движения танков минные поля и противотанковый ров, деревянно-земляной вал.

Масштабное наступление не входило в планы командования. Обстановка располагала к более изящной операции — разведки боем. Овладеть опорным пунктом Рожанка, закрепить за собой рубеж и захватить пленных — такая задача была поставлена 1-му батальону 811 стрелкового полка под командованием капитана Калиберды.

Подготовка к операции

Начиная с 11 июня и на протяжении десяти дней 330 человек были заняты бесконечными боевыми тренировками: был построен учебный городок с траншеями, водными преградами, проволочными заграждениями и земляным валом, где капитан Калиберда учил бойцов скрытному подходу, стремительному нападению и умелому преодолению препятствий.

Он учил, поощрял, наказывал. Заставлял повторять занятия снова и снова, пока подразделения не приобретали той согласованности действий, при которых противник терял шансы на отражение их натиска.

Продолжались и инженерные работы: солдаты вынесли вперед передний край обороны, оборудовали огневые позиции, наблюдательные пункты и подготовили материал для быстрого наведения мостов во время штурма.

Поддерживать наступление было поручено второму батальону 811 полка, который после овладения Рожанкой должен был развить наступление и расчистить траншеи южнее.

Ход боя

В ночь на 22 июня 1944 года батальон выдвинулся на исходное положение и занял траншею перед передним краем немецкой обороны. В двухстах метрах от противника бойцы пролежали незамеченными весь следующий день. Наконец, в 21:25 за их плечами заговорили пушки и минометы.

Что-то тяжелое и грозное упало там, над немецкими траншеями, и сразу же сотни черных фонтанов поднялись ввысь. Пять минут держались, связывая небо и землю, эти, казалось, изрыгающие огонь и громы столбы.

Не дожидаясь окончания артиллерийского налета, батальон ринулся в атаку. Первыми шли саперы, которым было поручено сделать проходы в заграждениях — оказалось, проволока была почти полностью уничтожена огнем. За ними следовали остальные пехотинцы. Люди бросались в мелководный Щепец, взбирались на вал, преодолевали наполненный водою противотанковый ров и врывались в немецкие траншеи.

Лейтенант Сергин бросает гранату и сразу же врывается в землянку, строчка из автомата. Он видит мертвых и раненых фрицев, еще посылает в них длинную очередь и выскакивает из землянки.

Младший сержант Ямнов врывается в ДЗОТ первый и, видя немцев, в упор стреляет в них. Он не слышит ни своих, ни вражеских выстрелов, но ясно видит, как один за другим на пол валятся немцы.

Всего через 15 минут после форсирования реки Щепец саперы навели переправу и перебросили на тот берег четыре пушки, которые были немедленно поставлены на прямую наводку. Разведчики 811 полка ворвались и закрепились в соседней деревне Гусаково. Агрессивная ночная атака стала полной неожиданностью для немцев — они покинули Рожанку, оставив на поле боля более 70 трупов. Первый батальон 811 полка потерял убитыми 4 человек. К 22:30 деревня была полностью очищена

В траншеях и землянках радостный шумок. Люди обмениваются впечатлениями дня, своими удачами, показывают трофеи. Дымятся немецкие папиросы и кажется на миг, что не было кровопролитного боя и нет больше опасности.

Первая контратака пришлась на Гусаково, где противник попытался выбить разведчиков из деревни. Передовые группы отступили, что вынудило командование изменить план: уже переправившемуся второму батальону 811 полка вместо развития наступления пришлось наспех занять немецкие траншеи и усилить оборону. Последовала вторая, третья контратаки — немецкую пехоту поддерживали самоходки.

Политработники с винтовками были в строю. Контрразведчик Пашкин убил 8 немцев из автомата. Санитары, перевязав раненых, шли в контратаку или набивали диски. Связисты, радисты, саперы, солдаты, офицеры, коммунисты, беспартийные — все они, объединенные великой любовью к Родине, не щадили своей жизни.

Противник не давал передохнуть: контратаки следовали одна за другой с двухчасовыми интервалами — и все оказывались безуспешными. Что заставляло немцев действовать так упрямо? Как рассказал один из пленных, немецкое командование стремилось во что бы то ни стало отбросить батальоны на исходное положение, прежде чем атакующие сумели бы расширить плацдарм.

..."Фердинанды" подошли вплотную к траншее. Немецкая пехота, скрываясь, за ними. С трех сторон подползла к нашим порядкам, готовясь одним ударом уничтожить их. Калиберда связался с Корниенко, договорившись о совместных действиях. Он расставил свои силы. Он слышит лающий крик немцев. И вот они пошли. Шрапнель с батареи Кравченко, пулеметы Корнильева и Цыганова раздробили их цепи, ослабили их порыв. Но отдельные их группы уже около траншеи.

Пьяные, со страшными, обезумевшими глазами, они лезут напролом. Их косят пулеметы, их уничтожают гранаты, но они лезут.

Всего немцы предприняли 13 контратак, они продолжались до раннего утра 24 июня. Все это время младший сержант Корякин находился на поле боя, где под сильным артиллерийским огнем, минометным и ружейным огнем противника своевременно обеспечивал наступающие взвода роты боеприпасами, чем способствовал успешному исходу боя. Условия для этого были не самые подходящие: узкий по фронту плацдарм простреливался со всех сторон фланговыми огнями, простреливались подступы к нему, что затрудняло питание боеприпасами. Но младшего сержанта Корякина это не остановило — за свои действия он был награжден медалью «За боевые заслуги».

Неудивительно, кстати, что 20-летний боец Корякин стал в полку ротным писарем — 10 классов за плечами и работа учителем сыграли свою роль. Но эта должность вовсе не подразумевала штабную работу: он принимал участие в боях наравне с остальными стрелками.

А солдат в Рожанке становилось все меньше:

Калиберда видит, что поредели его ряды — и запрашивает командование, что ему делать. Он сообщает о "Фердинандах" и о том, что средств борьбы с ними у него нет. "Фердинанды" между тем продолжают стрелять и вдруг один из снарядов попадает туда, где сидел Калиберда. Снарядом убило Пашкина, его адъютанта и адъютанта Калиберды. Сам Калиберда ранен. А сражение продолжается.

С каждым часом положение двух батальонов ухудшалось, пока, командование, наконец, не приняло решение оставить Рожанку — это произошло ранним утром 24 июня, когда противник пошел в самое решительное наступление.

К исходным позициям на восточном берегу реки Щепец переправились всего 22 человека (по другим данным 45 человек). 811 стрелковый полк потерял ранеными 380 солдат и офицеров, 77 человек были убиты. Немцы же, по подсчетам советской стороны, оставили на поле боя до 700 трупов.

Несмотря на серьезные потери и оставление рубежей, командование признало операцию успешной. Командир дивизии отметил и тщательную подготовку, и скрытность, и стремительность ночной атаки. Весь личный состав 811 СП, особенно 1 СБ в течение более полутора суток стойко и мужественно дрался с противником, проявив храбрость и отвагу. Но исход боя решили в основном немецкие самоходки и превосходство артиллерийско-минометного огня, который последовательно усиливался при одновременном снижении интенсивности нашего огня.

Бои в Курляндии

После освобождения Риги в западной части Латвии оказалась заблокированной большая группировка немецких войск: с одной стороны советские части, а с другой — море. Так сложился Курляндский котел. Линия фронта на этом участке практически не двигалась: снабжение немецких войск было организовано морем, а обороняться им помогала болотистая и лесистая местность.

Март 1945 года. 57 стрелковая дивизия медленно продвигается на север вдоль восточного берега озера Циецерес. Подразделениям толком не известно, где проходит передний край обороны противника — действуют небольшие разведгруппы, которые ночами прощупывают лес, и пытаются захватить контрольного пленного. Они практически не имеют успеха. Да и численность дивизии не располагает к масштабным операциям: в 213 стрелковом полку насчитывалось всего 162 активных штыка.

Вскрыть линию обороны и огневую систему противника, чтобы, наконец, нанести дневной удар, никак не удается: и каждой ночью бойцы вынуждены уходить в разведку. Но порой им кое-что удается.

10.03.1945 дивизия в результате проведенных ночных действий с боем овладела населенными пунктами Намити, Крогаини, Дзирниеки, Эглите, Ирбес. 213 стрелковый полк, действуя ночью в трудных условиях лесисто-болотистой местности, в 01:00 сломив сопротивление противника на рубеже Лиелужи, 700 м севернее Кивенеки к 12:00 вышел на рубеж 500 м юго-восточнее Кламани.

Сержант Корякин тогда командовал отделением взвода противотанковых ружей — а они отлично подходили для подавления огневых точек противника. ...из ружья ПТР уничтожил станковый пулемет противника и рассеял группу немецких автоматчиков, пытавшихся зайти с фланга в наши боевые порядки. За этот подвиг сержант Корякин спустя месяц получил самую солдатскую награду — медаль «За отвагу».

Тем не менее это был лишь временных успех. Утром 11 марта противник попытался выбить подразделения 213 стрелкового полка из Кламани: немцы предприняли две контратаки при поддержке танков — они были отбиты. Немцы ударили еще масштабнее: в 12:30 противник силою до двух рот с 10-ю СУ и танками, 4-мя транспортерами перешел в контратаку на КЛАМАНИ. Несмотря на огонь орудий прямой наводки, часть танков противника к 13:00 прорвалась к КЛАМАНИ. Полкам пришлось отступить, что отражено на двух схемах из журнала боевых действий.

Командование дивизии пришло к выводу, что по северному берегу безымянного ручья (обозначен на схеме извилистой синей линией) проходит передний край оборонительного рубежа противника. Полки же имели задачу отбить контратаки и закрепиться на южном береге. Но продвигались они крайне медленно, что раздражало командира дивизии. В своем приказе от 12 марта генерал-майор Усенко заявил о плохом руководстве и отсутствии контроля в частях. Их командиров он уличил в оправдании неудач "непрерывными контратаками" и обвинил офицеров во лжи.

За "контратаки" принимается на самом деле огонь штурмовых орудий и танков из засад. Вместо того, чтобы организовать уничтожение их, войска залегают и прекращают наступление. Только в этом случае, когда наступление прекращается, ввиду неорганизованной работы со штурмовыми орудиями, пехота [противника] предпринимает мелкие контратаки. Таким образом, не "контратаки" не позволяют наступать, а наоборот, "контратаки" следуют тогда, когда наступление прекращается.

Особенно досталось 213 стрелковому полку, где и служил сержант Корякин. Дошло до того, что командир дивизии приказал арестовать начальника штаба полка.

Продвинуться вперед частям дивизии удалось только в конце марта, когда немцы сами оставили свои позиции. С тех пор дивизия не вела наступательных действий. На фронте спокойно — перепечатывалось изо дня в день в журнале боевых действий.

Я разобрал далеко не все бои: было и преследование противника в Новгородской области, было и стремительное овладение Ригой — полное описание боевого пути Ивана Корякина с помощью одних только открытых источников заняло бы целый том. Но доступные документы не снимают все вопросы:

• Как и почему сержант Корякин оказался в другой дивизии?
• Если он лечился в госпитале, почему ранение не упоминается в наградных документах?
• Где он встретил 9 мая 1945 года?

Ответы на эти вопросы — в следующей части.