Если увидишь снег — Глава 7: Ибо в сердце вина
Не теряя времени, Су Жухуэй упаковал в свёрток созданных ранее паука «Ворующий ветер» и духовный огнестрел, завернул в промасленную бумагу несколько лепёшек с мясом для завтрака Сан Чиюя в пути, после чего отправился в конюшню за сломанным конём-куклой. Теперь все перестали использовать живых лошадей — вместо них применяли механических. Эти создания не требовали корма: достаточно было регулярно смазывать шестерни и подпитывать духовными кристаллами. Да и скорость их была куда выше, чем у обычных скакунов.
Тщательно осмотрев механизм, Су Жухуэй с облегчением убедился, что ремонт возможен. Заменив балансировочный модуль в брюшной части, он вернул коню-кукле подвижность. Мягкий плед, уложенный на сиденье, завершил подготовку. Сан Чиюй, опираясь на костыль, медленно подошёл к повозке, волоча «больную» ногу. Су Жухуэй не торопил его, наблюдая, как тот с трудом втиснулся в карету, после чего швырнул ему на колени тёплые лепёшки.
— По возвращении в род Цзян, я сообщу вашему отцу о расторжении брака, — произнёс Сан Чиюй, ловя свёрток.
Это означало, что Су Жухуэю больше не придётся возвращаться в дом Сан. Тот наконец понял: ночное обещание «я всё улажу» подразумевало именно это. В родовом поместье Цзянов обитатели Хэйдзэ не осмелились бы их тревожить. «Но зачем тогда тащиться вместе? Можно было просто вышвырнуть меня за ворота — ноги-то у меня есть», — подумал он.
Озарение наступило мгновенно: Сан Чиюй опасался, что по дороге их атакуют из Дома Вечного Блаженства.
«Да какой в нём толк? Фейерверковые заряды кончились, прикрываться авторитетом Тайной Школы Куньлунь больше не выйдет. Неужели собирается прикончить нападающих своей деревянной клюкой?»
— И зачем ты такой добрый? — с досадой пробормотал Су Жухуэй, щёлкнув парня по лбу.
Сан Чиюй замер, его тёмные глаза отразили смятение.
Су Жухуэй усмехнулся: «Свадьба была недавно, а ты уже хочешь развода? Не боишься, что мой отец тебя прибьёт? Давай повременим. Я знаю, ты не хочешь быть со мной, и, честно говоря, я тоже. Но развод так скоро после свадьбы испортит мою репутацию. Я ещё планирую жениться снова после тебя — если просочится слух, что я издевался над бывшим мужем и вынудил его к разводу, кто захочет связать со мной жизнь?»
Сан Чиюй долго молчал, его ресницы, словно вороньи перья, дрогнули, и он медленно кивнул.
— Теперь можешь поесть? — спросил Су Жухуэй.
Взгляд Сан Чиюя упал на лепёшку с мясом у него на коленях. Вчера он весь день голодал, и желудок действительно пустовал. Он откусил кусочек — солоноватый сочный говяжий сок наполнил рот, успокаивая пустоту внутри. Сан Чиюй не любил жирную пищу, но мясо в лепёшке было упругим, а жир — умеренным, так что он не ощутил отвращения.
Довольный, Су Жухуэй опустил занавеску повозки, натянул поводья и мысленно скомандовал: Система, проложи маршрут.
【Информация разблокирована: Карта маршрута рода Цзян.】
Перед глазами возникла зелёная стрелка, указывающая направление. Су Жухуэй тронул повозку, колёса застучали, медленно выехали на дорогу, а затем набрали скорость, словно вихрь. К полудню они достигли поместья Цзянов. Оно располагалось в районе Цзинъаньфан на северо-западе Юньчжоу. Красные ворота, белые стены, под карнизами — фонари с иероглифом «Цзян». Взгляд скользил вдоль крыш: через каждые десять шагов — фонарь, и так до самого горизонта. Любой дом, украшенный такими фонарями, принадлежал роду Цзян.
Сторож, увидев Цзян Цюэсе, не изменился в лице. Он тут же отправил слугу известить главу рода, а другому велел принести инвалидную коляску. Не зря слуги в знатных домах обучены этикету — ни малейшего пренебрежения к Цзян Цюэсе не проявили. Однако их подчёркнуто официальное отношение говорило само за себя: Цзян Цюэсе прожил в усадьбе до семнадцати лет, полгода назад его подменили — и никто не заметил. Даже теперь, при возвращении, слуги не выразили ни капли тепла. Видимо, младший сын рода Цзян здесь — пустое место.
【Напоминание: У Цзян Цюэсе 26 братьев и сестёр. Его отец, Цзян Хуайцан, вряд ли помнит его лицо.】
Это играло на руку: чем меньше людей знали настоящего Цзян Цюэсе, тем легче Су Жухуэю было его изображать. Слуги, катя коляску Сан Чиюя, проводили их к дому, где раньше жил Цзян Цюэсе. Несмотря на удалённость от центра, здание было изящным: павильон нависал над изумрудной водой, крыша вздымалась острыми ярусами, а в пруду пылали красные лотосы. На пороге стояла прекрасная женщина. Увидев Цзян Цюэсе, она тут же зарыдала и бросилась к нему: «Сынок мой!»
【По внешности установлено: Бай Цайпин, 33 года, тридцатая наложница Цзян Хуайцана. Системе доподлинно известно: она состоит в связи со старшим сыном Цзян Хуайцана .】
Су Жухуэй фальшиво улыбнулся, обнял её и воскликнул: «Матушка!»
Сан Чиюй молча склонил голову в почтительном поклоне. Бай Цайпин, взглянув на него, отвернулась к Су Жухуэю, продолжая утирать слёзы: «Бедный мой мальчик, всё из-за твоего чёрствого отца, который выдал тебя за такого...»
Су Жухуэй машинально глянул на Сан Чиюя. Тот сидел в коляске, устремив взгляд на лотосы в пруду, будто не слыша ни слова.
Бай Цайпин всхлипнула: «Мне не везёт, твой отец меня забросил. Хоть ты и вернулся сегодня, он не придёт. К счастью, старший брат всегда о нас заботится — уже велел готовить пир. Сегодня наша семья воссоединится!»
Су Жухуэй кивнул: «Старший брат и вправду хорош. Раз уж он так... активно заботится о матушке, сын спокоен».
Бай Цайпин не уловила подтекста и просто рыдала: «Сыночек, не скрывай обиды! Расскажи всё матери!»
Су Жухуэй рассмеялся, подталкивая Сан Чиюя вперёд: «Матушка, вы напрасно беспокоитесь! Муж и вправду меня балует. Правда же, муж?»
Бай Цайпин с полупритворным скепсисом последовала за ними в павильон.
За трапезой Су Жухуэй осторожно поинтересовался новостями о Цзян Сюэя. Женщина лишь махнула рукой: «Двенадцатая дочь командует железными всадниками Тайной Школы — ей не до нас. Я, простая вышивальщица, из дома не выхожу. Откуда мне знать?»
Придётся во время прогулки подкараулить её случайно, — подумал Су Жухуэй. Размеры усадьбы пугали: чтобы обойти её, потребуются часы. От одной мысли об этом он почувствовал усталость. После еды он повёл Сан Чиюя в комнату. Поскольку они считались супругами, Бай Цайпин выделила им одно помещение — прежние покои Цзян Цюэсе.
Первым делом Су Жухуэй заметил массивную резную кровать.
【Информация разблокирована: Кровать Цзян Цюэсе. Бай Цайпин и старший сын Цзянов провели здесь прошлую ночь в «битве на триста раундов». Женщина сдалась, изнемогая.】
Молча сменив простыни, он услышал голос Сан Чиюя: «Переночуй здесь. Я ухожу».
— Только поел — и сразу прочь? Это же неуважение! Я ведь матери клялся, что ты ко мне нежен, — возмутился Су Жухуэй.
Сан Чиюй замер, затем произнёс: «Прости».
— Нельзя остаться? — Су Жухуэй присел на край кровати, не сводя с него глаз.
— Почему? Моя комната не достойна вместить такую важную персону? — спросил Су Жухуэй.
Сан Чиюй промолчал. Он сидел у окна, залитый солнечным светом, с бесстрастным выражением лица, словно высеченный изо льда и снега.
Су Жухуэй ощутил досаду. Он никак не мог понять, почему Сан Чиюй превратился в это полуживое подобие себя. Когда другие унижали его — он терпел. Когда проявляли доброту — отталкивал.
— Муженёк, ты прямо головная боль, — вздохнул Су Жухуэй. — Бью тебя — не соглашаешься на развод. Стараюсь быть хорошим — тут же требуешь расторжения. Почему? Интересно же, объясни-ка.
Сан Чиюй смотрел в сторону, его тёмные глаза оставались пустыми. После долгой паузы Су Жухуэй уже решил, что тот снова замкнётся, но вдруг услышал ответ:
— Чувствую вину. Искупаю страданием.
Типично для упёртого Сан Чиюя. Возразить было нечего.
— Значит, если я начну издеваться, мучить, унижать — останешься? Чёрт, да говори раньше! Я в этом мастер, — продолжил Су Жухуэй, резко поднимаясь.
Он шаг за шагом приближался к Сан Чиюю. На его лице играла наглая ухмылка, кричащая о коварных замыслах. При всей привлекательности черт, в улыбке сквозила похабная дерзость, словно у уличного хулигана. Сан Чиюй, видя, как тот наклоняется к нему, слегка нахмурился:
Не успев договорить, он ощутил, как Су Жухуэй обхватил его узкую талию одной рукой, а другой подхватил под колени, подняв на руки.
— Талия тоньше тростинки, — усмехнулся Су Жухуэй.
В глазах Сан Чиюя мелькнуло удивление, но он мгновенно подавил его и холодно бросил:
— Ты же сам просил, чтобы я тебя мучил. Разве закончил? — Су Жухуэй подошёл к кровати и швырнул его на ложе.
Причёска Сан Чиюя растрепалась. Су Жухуэй, встав на колени, навис над ним, вытащил нефритовую шпильку — чёрные волосы рассыпались водопадом. Прижав прядь к лицу, он вдыхал аромат:
Такое наглое поведение наконец вывело Сан Чиюя из себя. Его лицо побледнело, руки, упирающиеся в постель, дрожали:
— А если не слезу? Всё равно ты сейчас хромой, лишённый тайной техники, да и сил нет. Не одолеешь меня, — усмехнулся Су Жухуэй, отпуская волосы и приподнимая его подбородок. — А личико-то прелестное.
Сан Чиюй едва сдерживался, мечтая швырнуть наглеца на пол. Рука дёрнулась, но он остановил себя. Он не хотел, чтобы Су Жухуэй узнал о слиянии с ядром… И уж тем более — о том, что ему довелось попробовать человеческой плоти.
Закрыв глаза и отвернувшись, Сан Чиюй пытался игнорировать нахама. Но Су Жухуэй придвинулся ближе, встав коленями между его бёдер. Взгляд скользнул к жемчужной мочке уха, похожей на крошечный нефрит. Су Жухуэй ехидно ухмыльнулся и дунул на неё. Тело под ним дёрнулось, словно струна под пальцами музыканта.
— Почему ты… всегда так мерзок?
Су Жухуэя часто называли подонком, и он принимал это как комплимент. Пока он наслаждался моментом, Сан Чиюй резко открыл глаза и ударил левой ногой в колено. Су Жухуэй не удержал равновесие и рухнул на него. В следующее мгновение мир перевернулся — теперь уже Су Жухуэй оказался прижат к постели.
Подняв взгляд, он утонул в бездонной черноте глаз Сан Чиюя. Как в омуте, где можно исчезнуть навеки. В их глубине он увидел собственное отражение — растерянное, непривычно уязвимое.
Их лица оказались в сантиметрах друг от друга, горячее дыхание смешалось, прерывистое и громкое.
Секунды тянулись, пока Сан Чиюй не прикрыл ладонью глаза Су Жухуэя.
Лишённый зрения, Су Жухуэй не видел его выражения, лишь слышал слегка хриплый голос. Он попытался пошевелиться, но Сан Чиюй, решив, что тот снова начнёт проказничать, перевернул его, закутал в одеяло и прокатил пару раз, превратив в тугой кокон.
— Выпусти! — ахнул Су Жухуэй, торча из свёртка лишь головой.
Сан Чиюй сел, бесстрастно наблюдая за ним.
Су Жухуэй извивался, как гусеница, но Сан Чиюй прижал его за талию, лишив шанса вырваться.
— Умоляю, отпусти! Я виноват, ладно? — заныл тот.
— Спи. — Ладонь снова закрыла ему глаза.
— Не могу! Выпусти, а? Ну пожалуйста… Братиком тебя назову! — Су Жухуэй сделал жалобное лицо.
Сан Чиюй оставался непреклонен. Прохладная рука на веках оказалась неожиданно приятной. После минутного сопротивления Су Жухуэй сдался. Аромат из рукава Сан Чиюя — холодный, словно ночной цветок — обволакивал сознание. Тёмный сон накрыл его, и он погрузился в забытьё.
Проснулся он уже в сумерках. Комната погрузилась в сизую мглу. Сан Чиюя не было — исчезли и он, и коляска.
Су Жухуэй повернул голову и заметил на краю кровати коммуникационный компас с одинокой печатью. Сомнений не было — это Сан Чиюй оставил его для связи. Су Жухуэй не смог сдержать усмешку, но следом за ней нахлынула горечь. Оставаться в роде Цзянь было временной мерой; он не мог зависнуть здесь навечно — предстояло разобраться с проблемой Хань Е.
Рассеянно подняв взгляд, он вдруг замер.
В окне напротив, за матовой корейской бумагой, маячил тёмный силуэт. Смутный контур лица проступал сквозь плотную, дорогую бумагу — кто-то подглядывал.
Расстояние было велико, а Су Жухуэй оставался в тени полога. Наблюдатель, видимо, не заметил, что он проснулся. Су Жухуэй не шевелился — тень тоже застыла. Минуты тянулись, шея затекла, колотьё пронзало мышцы. Когда терпеть уже не было сил, силуэт исчез.
«Система, кто это?» — мысленно спросил он.
【Система может распознать только чёткие изображения. Качество текущего кадра недостаточно.】
— Дрянь система, — внутренне выругался Су Жухуэй.
Он взял компас, сунул в карман и бесшумно вышел, обойдя здание к окну. Наблюдателя уже не было, но на земле остались следы. Приглядевшись, Су Жухуэй похолодел: отпечатки ботинок совпадали с теми, что он обнаружил на подоконнике в доме Сан в день своего пробуждения. Благодаря феноменальной памяти он не мог ошибиться.