Сорви!
В рукопашную сошлись, двое в камуфляже,
В сцепке насмерть заплелись, встретившись едва ли,
Полный ненависти взор, горло ищут руки,
Обвинений едких град, жажды мести муки.
За детей! - укол штыком, опустились руки,
Пал на землю в грязь мешком,
Программист системы важной,
Не успевший стать отцом.
И не слыша грохот боя в неба серость смотрит он,
А в кармане надрываясь, раскалялся телефон.
Раз звонит, второй и третий. В пятый раз звонит.
На экране слово Мама, абонент молчит.
Волк не воет в тех краях, выжжена земля,
По воронкам прячутся верные друзья,
С неба смотрит на солдат злой холодный взгляд.
"Подсветка включена" - падает снаряд.
Похоронки в три семьи скоро принесут,
Оператор поспешит загрузить в Ютуб,
У него растёт канал - золотая кнопка,
В комментариях скандал, лайки жмутся звонко.
Мимо наглухо закрытых люков танков,
Мимо блиндажей, руин домов,
Похоронная идёт команда,
В пластик собирать войны улов.
Не коснётся нежною рукою,
Хлебороб колосьев золотых,
Вон она, отдельно, за рекою,
Под кустом смородины лежит
Не нальёт ручей огня в пресс-форму,
Павший в БТРе металлург,
Не хватило квоты на заводе,
Чтоб прожить ещё хотя бы круг.
Не допишет свой шедевр художник,
Что сгорел на поле васильков,
В маленькой каморке сохнут краски,
Как в траве засохла его кровь.
Не родятся дети-космонавты,
От погибших на войне отцов,
Не построят город-сад ребята,
Запершись внутри брони гробов.
А застрявший в гусеницах парень,
Ведь ничем не был и знаменит,
Нам его совсем ничуть не жалко,
Он обычный, этих много, не болит.
С каждым днём войны всё крепче повод,
Продолжать насилие и смерть,
В каждом доме есть свой веский довод,
Множить похоронки до побед.
Сколько бы ни лилось алой крови,
Этого не хватит всё равно,
Нужно больше, больше, больше боли,
Трёх сынов отдать за одного.
Зарастут травой цеха заводов,
Авиаследов на небе нет,
Не горит очаг в окне далёком,
К неродившимся внучатам не подсядет добрый дед.
Не обнимет крепкою рукой,
В бездну заглянув до глубины,
Голосом не скажет, полным боли:
Лишь бы
Не было
Войны.