Психиатр
— Как давно работаете? — Работаю с сентября 2015 года.
— Какие у вас должность и основные обязанности? —Врач-психиатр общепсихиатрического отделения. Обязанности: диагностика, лечение, реабилитация, порой решение социальных проблем.
— То есть вы работаете в психиатрической больнице и не лечите амбулаторно? — Нет, амбулаторно не лечу.
— Кто попадает к вам на приём? — Пациенты с различными психическими заболеваниями; когда по направлению амбулаторных служб, самостоятельно (самообращением), либо по скорой, а иногда и полицией.
— Какие заболевания встречаются чаще всего? — В наше отделение чаще попадают с шизофренией и различными её формами, биполярными аффективными расстройствами (маниакально-депрессивный синдром), олигофрениями с выраженными поведенческими нарушениями, эпилепсией, деменцией, депрессивными расстройствами, органическими нарушениями головного мозга.
— Сколько всего лет учатся на психиатра? — Шесть лет в медицинском институте на лечебном факультете, затем интернатура на кафедре психиатрии или ординатура.
— Почему ваш выбор пал именно на эту, казалось бы, очень нелегкую профессию? — Изначально я работал на скорой помощи, там все чаще я встречал психические расстройства, психосоматику, истерию, панические атаки, интерес к психическим заболеваниям с каждым днем работы увеличивался, пока я не решил пройти клиническую интернатуру на кафедре психиатрии.
— Бывало, что пациент очень убедительно утверждал, что он не болен? — Да, многие пациенты утверждают, что психически здоровы. Более того, они искренне в это верят. Они бывают очень убедительны. Бывало, у них получалось вводить в заблуждение даже средний медицинский персонал. Дело в том, что многие психические заболевания не вызывают интеллектуальных нарушений.
— Какой пациент «интереснее всего» пытался выкрутиться? — Очень много интересных пациентов, каждый со своей историей, чаще печальной.
Я работаю в женском отделении (преимущественно), у нас 20-30% пациенток, которые совершили убийство в психотическом состоянии. Из них половина детоубийц.
— Согласны с тем, что нет здоровых людей — есть недообследованные? — Нет, не могу согласиться с этим. Дело в том, что многие люди очень мало осведомлены о психических расстройствах. Я объясню.
Психические расстройства (душевные) делятся на: невротические (депрессии, тревожные расстройства, циклотимия), психические (галлюцинаторные, параноидные, маниакально-депрессивный психоз и др.), личностные (психопаты), психогенные (реакция на стресс чаще всего)
Но не будем углубляться.
— Как лечат алкогольную и никотиновую зависимость? Насколько это эффективно? — Зависимостями занимается наркология. Психиатрию и наркологию разделили, хотя и не так давно.
— Возможна ли нормальная жизнь с шизофренией? — Да, возможна. Почему нет? Всё зависит от формы заболевания и ее типа течения. Бывают, конечно, пациенты со злокачественным течением и резистентностью (сопротивляемостью) к нейролептическим средствам, тогда мы проводим ЭСТ (электросудорожная терапия). Даёт очень хорошие результаты.
— Можно ли вылечить душевнобольного человека? Или только добиться стойкой ремиссии? — Заблуждение, что психические болезни не лечатся. Если речь идет о шизофрении, то напомню, что заболевание хроническое, но при своевременном и эффективном лечении можно добиться довольно длительной ремиссии и избежать дефекта (необратимого изменения личности шизофреника).
— Реально ли человеку с шизофренией жить на свободе? — Психиатрия не занимается изоляцией больных, у любого лечения есть сроки. Конечно, есть исключение в том случае, если болезнь имеет непрерывный тип течения с резистентностью к терапии. Если же больной достиг исхода (шизофреническое слабоумие, глубокий дефект, об этом писал выше), то направляется на проживание в психоневрологический интернат.
В основном наши больные и живут на свободе, принимают поддерживающие лечение, но вам об этом они не скажут. Даже в больничных листах диагноз не пишут. У нас ведь часто учителя и врачи лечатся, высокопоставленные лица, но всё это врачебная тайна.
— Много ли среди «психов» творческих людей? Может ли болезнь усилить талант композитора, музыканта, писателя, поэта, художника? — Да, творческие люди есть среди больных. Шизофрения не усиливает творческие способности, скорее, искажает, что выглядит необычно, но исход заболевания (неблагоприятный) опустошает больного, если дословно перевести слово шизофрения: «схизис» — расщепление, распад личностного ядра. На последних стадиях болезни пациент похож на (как часто выражаются) овощ, деменция прекокс. Да, именно болезнь, а не лекарственная терапия, делает его таковым.
— Сказывается ли ваша работа на вашем психическом состоянии? Как вы справляетесь с нагрузкой? — Я очень люблю свою работу, может потому и не сказалась. В некоторых моментах она помогла мне разобраться в своей жизни.
Когда ты понимаешь психику человека, тебе легче предугадать его поведение
— Бытует мнение, что многие психиатры сами сходят с ума из-за постоянного общения со своими пациентами. Как вы думаете, это действительно как-то отражается на вас и ваших коллегах? — Отпечаток оставляет. Хотя есть мнение, и я его поддержу, что в психиатрию уже идут не совсем психически здоровые люди, их цель найти в этой отрасли медицины решение своих психологических проблем. Уже поставил диагнозы некоторым коллегам (улыбается).
— На какой максимальный срок у вас задерживались пациенты? Привязывались ли вы к кому-либо? — Некоторые пациенты находятся на лечении довольно долго. Госпитальный синдром среди наших больных — явление частое. Часто после выписки они возвращаются обратно. Мы даем им защиту, ведь у больного много привилегий и никаких проблем. Болезнь нарушает социальную адаптацию. Да, привязываешься к больным, хотя знаешь, что этого делать категорически нельзя.
— Насколько легко обмануть психиатра, прикинувшись больным? — Очень сложно. Многие пытались. В психиатрии это называется симуляция, иногда и аггравация.
— Часто у людей возникают проблемы с трудоустройством из-за диагнозов? — Да, часто. Проблема стигматизации. Психиатрия борется с этим.
— Как вы относитесь к электрошоковой терапии? — К электросудорожной (можно и шоковой) терапии (ЭСТ) я отношусь положительно, она дает очень хорошие результаты. Применяется только в том случае, когда другие методы неэффективны. Процедура проводится только по решению врачебной комиссии и с письменного разрешения родственников. Процедура далеко не такая, как ее показывают в кино: больные переносят ее довольно хорошо, в момент проведения они крепко спят. Некоторые больные сами просят о ее проведении. Напомню, что ранее практиковалась инсулино-коматозная терапия и лоботомия. От первой отказались в связи с тем, что появилось очень большое количество психотропных препаратов (первый препарат появился в начале 1950-х), и в 80-х подобный метод был уже не оправдан, все же вводить больного в кому и возвращать обратно раз за разом не так уж и гуманно. Ну от лоботомии в СССР отказались еще в 50-х, провелось всего восемь операций, американцы практиковали до 80-х. Соглашусь с советским обществом психиатров — операция вызывает глубокие органические нарушения, ведет к выраженным нарушениям интеллекта, не говоря о других расстройствах. Крайне негуманно.
— Правильно ли я понимаю, что механизм ЭСТ не совсем объяснён, то есть вы не знаете, как и на какие нейроны вы воздействуете (так как воздействуете на все, а не точечно), но раз эффект есть, терапия используется? — Все верно сказали. Мы не знаем, как это действует. Но мы знаем, что это способно оборвать психоз с минимальнейшим вредом.
— Бывает ли, что приходится защищать пациента от родственников? — Родственники часто являются худшими врагами больных. Примеров бессчетное множество. Особенно когда дело касается дележки наследства, недвижимости. Признать больного недееспособным, дальше в больницу, а потом навсегда в интернат — мечта любого корыстного родственника.
— Часто ли с коллегами возникают спорные вопросы по поводу диагностики и методов лечения? — Споры бывают. Встречаются и сложные случаи в диагностике. Но тут решающие слова за заведующим, по крайней мере, в моем случае.
— Как обстоят дела в психиатрии с финансовой точки зрения? Государство хорошо вкладывается в эту область, развивает ее? — Нет, финансирование идет по остаточному принципу. Это печально.
— Как вы относитесь к переходу на МКБ-11 (международная классификация болезней)? В разделе психиатрии довольно большие изменения, в том числе изменения кодировок и систематизации. Как вы думаете, к какому году наша медицина перейдёт на новую МКБ? — Вы знаете, к МКБ-10 я отношусь терпимо. Учитывая, что я работаю в сфере психиатрии три года, я не имел возможность работать с отечественной классификацией. Да, в десятом пересмотре есть свои неудобства, но это не самая большая проблема в психиатрии, по крайней мере для меня.
— Нетрадиционную сексуальную ориентацию пытаются лечить? Как к ней относятся психиатры? — Гомосексуализм лечится довольно тяжело. Конечно, зависит от его типа. Лечение в основном гипнотерапией, внушением (Павловское направление, если не ошибаюсь). Но углубляться не буду, у меня не было пациентов с данными расстройствами. Насколько знаю, ВОЗ (всемирная организация здравоохранения) исключило данное заболевания из МКБ. Оставим эту работу психотерапевтам.
— А как вы сами считаете, стоило ли исключать из МКБ данное отклонение? — Нет, не стоит, данное решение наве��но Западом и Европой, что идет вразрез о нашем представлении болезни. Хотя болезнью я бы назвал это, если присутствуют нарушение адаптации.
— Можно ли геев и лесбиянок назвать психами? Считаете ли вы это проблемой? — Нет, не могу назвать их психами. Вообще, не люблю это слово. Нет, я не вижу здесь проблему.
— Нарушения адаптации, т. е. очень болезненное восприятие своего тела или очень сильная концентрация на самореализации в этой сфере? — Да, если это представляет опасность для окружающих и мешает человеку жить, скажем так.
— С какими необычными сексуальными девиациями вы сталкиваетесь в ежедневной практике? — Не так уж и часто, я ведь работаю в отделении, в котором лечатся острые больные. Больные с парафилиями обращаются в пограничные отделения (их любят называть санаторными или отделениями неврозов).
В отделении была больная, у которой наблюдалось влечение к своей собаке, а в мужском отделении вел больного, который находился на принудительном лечении за онанизм в присутствии несовершеннолетних (две девочки восьми и десяти лет)
— Сочувствуете своим пациенткам? Детоубийцам тем же? — Да, я им сочувствую. Они прошли через ад. Ведь совершенное они сделали в «безумии», а когда на фоне лечения рассудок к ним возвращается, как думаете, что они чувствуют? Пример: больная Н во время психоза под действием «голосов» убила свою 18-ти летнюю дочь, после чего она неоднократно совершала суицидальные попытки. Даже спустя 30 лет она не может жить с этим, часто плачет. Множество переломов, следствие падения с высоты, на руках не сосчитать рубцов от самопорезов.
— Встречались ли пациенты с ДРИ (диссоциативным расстройством идентичности) или считающие, что у них ДРИ? — С больными, страдающими ДРИ, мне не довелось встретиться. Данное заболевание (раздвоение личности) в наше время редкость.
— Вы сказали, что лечатся учителя и врачи. Считаете ли вы, что вашим пациентам-учителям можно продолжать работать, даже на протяжении лечения? — Все зависит от диагноза, если расстройства невротического спектра, то почему нет. Вообще, профосмотры никто не отменял, если есть противопоказания к данному роду деятельности, то пациент будет отстранен от работы.
— Как часто встречаетесь с ипохондриками? — Довольно часто, в основном это знакомые или друзья друзей. Если говорить об ипохондрическом бреде, то есть одна больная сейчас в отделении. С 1995 года она стала подозревать, что у неё сифилис, и она заражает окружающих. Проходила многократно обследования, не верила отрицательным результатам. Куда только не обращалась. Нарастало чувство вины. Не раз ходила в милицию, просила посадить её, не могла жить с виной. Вышла в лес, отравилась, приняв очень высокую дозу реланиума с целью покончить с собой, госпитализировалась в реанимацию, позже в психиатрическую больницу. До сих пор болезненные переживания остаются актуальными в сознании больной. Диагноз: шизофрения, аффективно-бредовое расстройство, текущий депрессивный эпизод умеренной степени тяжести.
— Что для вас является главной проблемой в психиатрии? — Стигматизация, мифы, незнание, ложные представления, антипсихиатрическое движение.
— Вы относитесь к тем психиатрам, которые ставят диагноз наотмашь? И как часто диагнозы ошибочны? — Многие диагнозы нельзя выставить просто так наотмашь. Например, больные, у которых впервые возникло психотическое расстройство (не невроз, не психопатия) попадают в отделение «первого психотического эпизода», где за ними 20 с лишним дней тщательно наблюдают опытные психиатры . Диагноз «шизофрения» нельзя поставить сразу, должно пройти определенное время, лишь когда появятся симптомы шизофренического спектра и все необходимый пункты соответствующие критериям МКБ-10, принимается решение врачебной комиссии об изменении диагноза.
— В интернетах много тестов, по которым можно якобы поставить себе диагноз. Что вы о них думаете? — Встречал парочку — абсурд.
— Верите ли вы в гипноз? Есть ли в нем толк? — Гипнотерапия является неотъемлемой частью психиатрии и наркологии. Отношусь положительно.
— Расскажите истории, которые максимально лаконично опишут вашу профессию. — Как-то попадал к нам больной с параноидным симптомом, он отказался от лечения, хотели положить «по недобровольной», в таком случае направляем дело в суд, на судебном процессе он убеждает суд в «отсутствии психического заболевания», был отпущен. Через две недели нанес телесные повреждения кому-то. Степень тяжести не знаю, знаю только, что был направлен на принудительное лечение.
— Возможно, уже был подобный вопрос, но с агрессией пациентов часто сталкиваетесь? Вспомните особо агрессивных. — Да, с агрессией больных приходится встречаться довольно часто. Как впрочем и с сексуальными домогательствами со стороны моих пациенток. При агрессивном поведении нужно правильно себя вести.
Был случай. Практика на скорой помощи. Психбригада. У больной наблюдался послеродовой психоз, считала, что ее трёхнедельного ребенка хотят похитить «кавказцы», была крайне эмоционально тревожна, не спала три ночи, не отходила от малыша. Муж вызвал 03. Войдя в квартиру, увидели довольно крупную молодую женщину лет 25 в ночной рубашке. Нашему приезду она не обрадовалась, не подпускала нас к себе, считала нас кавказцами, держала перед нами нательный крест, перекрещивала нас. Конечно, начали уговаривать поехать с нами на обследование, сделать успокаивающие, попытка уговоров не удалась, пришлось использовать силу (последняя мера). Я, будучи практикантом, выполнял функцию фельдшера или санитара, пытался вместе с другим санитаром удержать и сделать инъекцию. Родственники были в ужасе от происходящего, не вмешивались. Очень удивился, хотя тогда слышал о невероятной силы больных в психозе. Был облит водой и немного побит. Вязки надеть не удалось. Кое-как завернули в ковер и понесли в машину. Даже гремучая смесь психотропных ее не взяла. Позже ее отвезли в больницу, кое-как зафиксировали на постели, сделали повторно инъекцию, пациентка успела пару раз ударить санитарку, но задача была выполнена. О дальнейшей судьбе не знаю.
Хотя и со стороны сотрудников бывает агрессия. Зачастую санитары применяют физическую силу в отношении больных в отсутствии врачей в вечернее время. Это, конечно, не допустимо. Стараюсь с этим бороться.
**У каждого есть возможность заказать рекламное интервью. По всем вопросам пишите сюда