Товарищ Берг
В цепкие редакционные лапки попалась весьма редкая книжка Александра Шотмана "Как из искры возгорелось пламя", а значит у нас есть хорошая возможность рассказать об этом незаурядном рабочем - большевике.
Отметим, что в судьбе Александра Васильевича были две загадки, которые не давали нам покоя.
1) Книга Шотмана была изъята из библиотек в 30-е годы.
2) Александр Васильевич Шотман был репрессирован в 1937 году как участник антисоветской право-троцкистской организации.
Оставим решение этих загадок напоследок. Итак, приступаем.
На Александра Шотмана (парт. псевдоним - тов. Берг) мы обратили внимание благодаря появившемуся в нашем паблике комментарию о том, как тов. Шотман соединял теорию с практикой в Выборгском арестном доме (под постом о тождестве теории и практики Олега Ткача).
Вот тут-то, в этой обстановке мне и пришло в голову применить свои теоретические познания в отношении государственных переворотов на практике.
Налицо были все данные, чтобы на практике произвести государственный переворот. Узурпатор староста, войско шайка вооруженной шпаны, беспощадная, наглая эксплоатация народа, сам народ я, революционер, и два парня, считавшие себя политическими. Я привлек на свою сторону этих двух парней и при их помощи, вооружившись приличными финками, мы повели массовую агитационную работу среди жалких нищих и беспомощных босяков, соблюдая при этом, конечно, величайшую конспирацию.
Программа у нас была идеально ясная и простая: свергнуть Пашку с его шайкой и восстановить полновесный казенный паек.
Когда, как мне казалось, большинство заключенных освоило нашу программу и было готово за нее пойти в бой, я назначил один из ближайших скоромных дней (по средам и пятницам была постная пища) днем переворота.
Прочитав этот отрывок, мы сразу поняли, что тов. Шотман был бодрым революционером, не унывающим и обладающим отличным чувством юмора.
Далее с Шотманом мы встретились, когда изучали болотных котов-леопольдов. В этой заметке мы не могли пройти мимо воспоминаний Шотмана о II Съезде, в которых рассказывалось, как товарищ Шотман пытался врезать по кумполу одному известному хромому анархисту во время общественного суда над Плехановым, завершившегося массовой дракой. Значит тов. Шотман не был котом леопольдом - сделала умозаключение Редакция и окончательно прониклась к нему симпатией.
Данные воспоминания сподвигли нас сесть за прочтение воспоминаний Шотмана "Записки старого большевика" (есть в Интернете). Воспоминания Александра Васильевича оставили неизгладимое впечатление. Правда у нас тогда сложилось ощущение, что они обрываются на самом интересном месте - после II Съезда, перед первой русской революцией.
Наши подозрения подтвердились, когда мы нашли в Интернете упоминания о более полной версии воспоминаний Шотмана. Ну, а далее нам повезло. Благодаря добрым людям мы получили возможность прочитать воспоминания Шотмана в первоначальном виде.
Рассказ свой Шотман начинает со своего первого выступления против существующих порядков - за то, что он вступился за свою сестрёнку, учитель поставил его с товарищами на колени и попытался их избить линейкой. Саша Шотман убежал из школы и никакие родительские побои не смогли вернуть его обратно. Семья переехала, а маленький Саша (ему на тот момент было 7 лет) сделал вывод из своей первой битвы с "существующим строем": чтобы достигнуть цели, необходимо быть, во-первых, упрямым, а во-вторых, не бояться... даже розог.
Рано начался трудовой путь у хулиганистого Шотмана - с подмастерья в сапожной мастерской. В скором времени он оказался на заводе Нобеля. Там, в 16 лет, познакомился с первой прокламацией, увидел воочию первый политический арест.
В 16 лет, будучи ещё совсем мальчишкой, Шотман не побоялся в глаза хозяину завода озвучить требования рабочих. Примерно в этом возрасте Саша начал читать, причём читал как легальную, так и нелегальную литературу. Большое влияние на Шотмана оказали некоторые старые рабочие.
В 1899 году Шотман уже участник с-д кружка, в этом же году он поступает на Обуховский сталелитейный завод. Событиям, произошедшим в начале 20 века на Обуховском заводе мы на Летописях посвятили целую статью.
Наш сегодняшний герой был одним из организаторов рабочего бунта, чудом избежал ареста и участия в громком процессе, успев сбежать за границу.
Вернувшись из-за границы, Шотман отдаёт себя нелегальной работе. Сначала став организатором Выборгского района, а впоследствии, в конце 1902 года, кооптированным членом Пебербургского комитета, где познакомился с весьма почитаемой Летописями Еленой Дмитриевной Стасовой (о Стасовой мы тоже неоднократно писали на Летописях).
От имени Петербургского комитета Шотман уехал делегатом на эпический II Съезд партии, известный своим громким расколом на меньшевиков и большевиков. Воспоминания Шотмана о событиях Съезда ценны в том числе тем, что они являются воспоминаниями одного из немногих рабочих, появившихся на столь важном партийном мероприятии. Шотман безоговорочно перешёл в лагерь Ленина.
Интересно читать, как Шотман по рабочему пытался привести в разум одного гнусного перебежчика из лагеря большевиков в лагерь меньшинства: "Не умея тогда выступить против него словом, я решил его просто-напросто поколотить. Мускулы у меня были крепкие, и я был уверен, что взбучку я ему дам основательную", - рассказывает читателю Шотман. В дело вмешался Ленин, привёл тов. Шотмана в чувство и драки не произошло.
Вернувшись в Петербург, опять чудом избежав ареста, Шотман едет в Псков для встречи с товарищем с конспиративной кличкой "Сигарыч", а через него с неким В. Н. Для встречи Шотман должен был придти к ветеринарному врачу. Так он рассказывает курьёзный случай с явкой и обменом паролями:
Одет я был более или менее прилично и поэтому пошел к врачу через "парадный" ход. Открыл сам врач. Убедившись, что в комнате, кроме нас, никого нет, я произнес пароль : "Битва русских с кабардинцами", на
что он должен был ответить : "Или прекрасная могометанка,
умирающая на гробе своего мужа".
Увидать впервые человека и ни с того ни с сего произнести эту чушь было так смешно, что мы оба рассмеялись.
Встреча с "Сигарычем" происходила не менее эпично:
Врач решил, что лучше, если я сначала встречусь с "Сигарычем", а тот уже сведет меня с В. Н. На этом и порешили. Чтобы встреча моя с "Сигарычем" произошла с максимальной гарантией безопасности и чтобы, в случае если за кем-нибудь из нас будет слежка, не провалить его квартиру, он придумал следующий план. На протиположной стороне набережной, на берегу реки, стояла скамейка. Скамейка эта была видна из окна его квартиры. Часа через три, пока он разыщет "Сигарыча", я должен притти, сесть на эту скамейку и ждать, когда на нее сядет человек с черной бородой. Как только он сядет, я должен вынуть из кармана газету "Новое время" и синим, обязательно синим, карандашом водить по этой газете. Когда человек с черной бородой, то есть "Сигарыч", увидит это, он обратится ко мне со словами, не помню какими, на что я должен буду ему ответить тоже словами, тут же нами придуманными.
Делать нечего, пришлось итти в город коротать время. В городе купил "Новое время", синий карандаш, посидел в трактире, исколесил почти весь город и через три часа, ровно к назначенному. часу, подошел к скамейке и сел ожидать человека с черной бородой. Прошло добрых полчаса, прежде чем явился человек с черной бородой. Как только он сел рядом со мной на скамейку, я вытащил из кармана газету и начал чертить на ней, делая вид, что я что-то отмечаю. Погода была хорошая, по реке молодежь каталась на лодках, иногда издали доносилась задушевная песня с реки, а мы с соседом смотрим на катающихся и молчим. Прошло довольно много времени, я исписал чуть ли не всю газету, а человек с черной бородой... молчит. Я в недоумении оглядываюсь и случайно взглянул на дом врача. Там, в раскрытое окно, вывалившись на половину туловища, стоял доктор и бешено махал руками. Я немного близорук и носил очки. Но тут, как раз не доезжая Пскова, одно стекло у меня разбилось. Я вынул из кармана оставшееся стекло, приложил к глазу и увидел, что врач не просто машет мне руками, а делает знаки, из которых я понял, что сидящий со мной человек с черной бородой не "Сигарыч". Впрочем, к этому заключению я пришел и без сигналов врача, когда исписал всю газету.
Далее Шотман катается по центральной России - Витебск, Смоленск, Ярославль, Кострома. Перевозит нелегальную литературу, налаживает связи, работает в кружках и распространяет прокламации.
О том, что Ленин ушёл из редакции "Искры", Шотман узнал только через полгода в тюрьме, куда попал в результате провала в Иваново-Вознесенске. Вообще, пересказывать подробно все перипетии борьбы товарища Берга смысла, наверное, нет - в указанной книге он сам сделает это намного интереснее и увлекательнее.
До революции Шотман участвует в подпольной борьбе. В том числе в знаменитом Одесском комитете, обстоятельно и интересно рассказывает о знаменитых революционерах, о быте, о работе типографии, о тайных кружках и тд. и тп.
Февральскую революцию Шотман встретил в городе Томск, куда он прибыл освободившись из Нарымской ссылки. Условия жизни революционеров в Нарымском крае занимают немало места в книге. В Томске Шотман под фамилией "Данилов" проникает в революционное правительство. Свой высокий пост незамедлительно начинает использовать для финансирования партии, в том числе для организации проезда ссыльных большевиков с каторги в бушующий Питер. К примеру, благодаря деньгам Шотмана, из Нарымского края смог уехать А. И. Рыков. В Томске Шотман и товарищи работают с армией, получив полное одобрение и поддержку у рядового солдата. Очень много томских товарищей, известных нам по книге Шотмана, через год или чуть более того погибло в колчаковских застенках. Сам Шотман избежал этой участи, будучи отозванным на революционную работу в Петроград
Там Александр Васильевич прославился как проводник между ЦК партии и Лениным в Разливе. Именно он передал Синюю тетрадь с Ильичовскими набросками "Государства и революции" товарищам по партии и совместно с другим известным финном - товарищем Рахья организовал выезд Ленина в Финляндию прочь от ищеек Временного правительства. Кстати, сам переход через границу Ильича в книге изложен с большим юмором.
Шотман один из тех большевиков, которые считали, что вооружённое выступление преждевременно, за что был подвержен критике со стороны Ленина.
Далее - Октябрьская революция. Книга тов. Шотмана заканчивается. А Редакция постаралась отследить путь нашего героя в уже пролетарской России.
Работал в ВСНХ, ездил мирить расколотую партию в революционной Монголии, работал председателем ЦИК Автономной Карельской ССР, был уполномоченным представителем Президиума ВЦИК по особым делам (к примеру - ездил разбираться по вопросам коллективизации в проблемных районах).
Вики сообщает, что тов. Шотман был арестован 25 июня 1937 года, 29 октября за "участие в антисоветской троцкистской организации" приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу. Через день, 30 октября 1937 года приговор был приведён в исполнение.
Данная информация никак не вяжется с тем образом революционера, который уже возник в наших головах. Загадка расстрела Шотмана долго не поддавалась нашим усилиям.
Ниточкой, за которую мы потянули стала информация Ф.И. Ярмолича "Цензура и цензурируемые в СССР в 1920-е - 1930-егг." об изъятии Шотмановской книги:
Особое внимание работники контроля уделяли книгам, статьям, которые были написаны лидерами ВКП(б), потерпевшими поражения во внутрипартийной борьбе в 1920-е гг. Так же печатная продукция, в которой приводились факты, выдержки из речей представителей различных политических уклонов, упоминались фамилии партийных оппозиционеров тоже не должно было доходить до читателя.
Однако реализация этих норм цензурирования не всегда проходила четко. Например, в 1937 г. в Ленинграде была напечатана книга участника революции и гражданской войны А. Шотмана “Как из искры возгорелось пламя”, в ней не только указывались имена репрессированных руководителей партии (Троцкого, Зиновьева и т.д.), но и отмечалась их роль в революции. Конечно, книга последующим контролем была изъята, а цензор Гренлунд, допустивший ее издание, привлечен к административной ответственности.
Ярмолич напутал - никаких комплиментарных слов в адрес Зиновьева и Троцкого в книге Шотмана мы не встретили. Другое дело - добрые слова о тов. Власове (подпольный псевдоним видного большевика - Алексея Ивановича Рыкова), с которым наш герой познакомился ещё в Одесском подполье.
Сопоставив места работы Шотмана и Рыкова, их тёплые отношения и совместную партийную работу, Редакция поставила гипотезу о том, что Шотмана расстреляли как человека А.И. Рыкова.
Одним из косвенных доказательств, что Шотмана сгубило знакомство с Рыковым стало совпадение по времени начала дачи показаний Рыковым и ареста Шотмана. Например, вот что говорится в Справке Председателя КГБ при СМ СССР И.А. Серова о процессе по делу антисоветского "право-троцкистского блока". 7 июля 1956 г.:
*РЫКОВ[54] на следствии и в суде признал, что являлся руководящим участником антисоветского право-троцкистского блока и проводил активную вражескую деятельность.
Проверкой, однако, установлено, что эти показания РЫКОВА в подавляющей части являются ложными[55].*[56]
9 августа 1937 г. РЫКОВ, например, заявил:
«На предыдущих допросах, давая показания о резервных кадрах нашей организации, я не сказал основного, а именно, что по директиве центра правых, в частности, по директиве, переданной мною АНТИПОВУ, был создан резервный центр организации правых. В состав этого центра вошли: АНТИПОВ, СУЛИМОВ, УХАНОВ, СЫРЦОВ и ХАЛАТОВ», (арх. дело № 967582, т. 1, л.д. 138)
*Эти показания РЫКОВА являются полностью вымышленными, ибо, как выяснилось при проверке, АНТИПОВ, СУЛИМОВ, УХАНОВ, СЫРЦОВ и ХАЛАТОВ в прошлом были арестованы по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации правых необоснованно, в связи с чем в 1955—1956 гг. они полностью реабилитированы.*[57]
Тем не менее, в приведённой выше справке, помимо факта начала оговора Рыковым своего окружения, ничего не было сказано конкретно об А.В. Шотмане.
Последним пазлом, собравшим головоломку стали Дополнительные показания Н.И. Бухарина от 23 июля 1937 г., в которых Бухарин прямо указывает на А.В. Шотмана, как человека Рыкова.
Во время процесса Шотман не признал своей вины, отрицал причастность к право-троцкисткому блоку.
Из приговора Военной коллегии Верховного суда СССР по делу генерал-лейтенанта Л. Ф. Райхмана (следователя по делу Шотмана), вынесенного в Москве 15 августа 1956 года нам стало известно следующее:
Судебным следствием установлено: РАЙХМАН, находясь на оперативной работе в органах государственной безопасности СССР в период 1936–1940 г.г., злоупотреблял своим служебным положением — в карьеристских целях систематически участвовал в фальсификации следственных дел на советских граждан, ложно обвиняя их в совершении тяжких государственных преступлений. В частности, при его участии были сфальсифицированы дела по обвинению [...] члена Президиума ВЦИК старого большевика Шотмана [...] и других.
Шотман был реабилитирован 24 декабря 1955 года (кстати, до известного XX Съезда) определением Военной коллегии Верховного суда СССР.
В память об Александре Васильевиче его именем названы улицы в ряде городов: в Петербурге, Петрозаводске, Кызыле и др., установлены памятники и даже отсняты фильмы.
Об Александре Шотмане Ленин сказал когда-то, что товарищ Берг - "человек, заслуживающий абсолютного доверия…".
Мы знаем, что ты прожил честную жизнь, тов. Шотман. Ты достойно ушёл - ты не оттягивал свой конец, стремясь пожить подольше, через это оговаривая
себя и других людей. И нам очень жаль, что в то страшное, но великое время, не нашлось силы, способной повернуть маховик государственной машины вспять. Уверены, что трудности грядущей войны не сломили бы тебя. Простой рабочий, токарь, выбравший путь борца и по своей воле ставший у рулей первой страны рабочих и крестьян. Должности не испортили тебя - ты всегда оставался человечным и внимательным к простым людям, на страже интересов своего класса.