команда — PANZERHENKER
▮ ABSTRACT: Статья передаёт разбор современного состояния философской мысли нашего времени, с акцентом на ограниченную рецепцию наследия Гегеля в контексте идеологических манипуляций и интерпретаций его Логики. Пером «Летопись» высмеивает попытки реабилитации и мифологизации Ивана Ильина как известного фигуранта в академических, политических и «болотных» дискурсах, включая тех, кто рассматривает чтение Ильина как подготовку к Гегелю, демонстрируя абсурдность и бесплодность таких усилий. Статья рассматривает, как современные интеллектуалы, блогеры и политические активисты используют фрагментарное и поверхностное понимание гегелевской философии, в особенности идеализма и диалектики вообще, чтобы придать легитимность своим идеологическим проектам. В этой связи вызывается критический вопрос определения «идеализма» с его логической перспективы. Попутно, в центре внимания находится проблематика интерпретаций Гегеля, которая служит для создания искусственных проблем, споров и дискуссий, способствующих лишь укреплению псевдоинтеллектуального авторитета и их сторонников. В заключение ставится под сомнение сама необходимость таких философских разборок и предлагается рассматривать философию Гегеля не как оторванные позиции идеологической борьбы, а как основополагающую целостную систему, требующую серьёзного и глубокого изучения, для нашей единственно верной «великой борьбы».
В далёком-большом царстве, где патриотизм меряется количеством наклеек триколора на машине или иконок в ней, а философия — числом книг, быстро пролистанных под ютубчик, жил-был царь, который однажды решил, что его сброду просто необходим стратегический интеллектуальный апгрейд. Посему вызвал он своего любимого гонца, проповедника со съехавшей кукушкой, некоего Untermensch Дугина, и отправил его в помои философии на поиски идеального опиата для массовой лоботомии. Как водится, был найден катавшийся на пароходе, шизофреник и демагог с причесоном лысого, лишённый разума по имени Иван Ильин. — И засунул Untermensch Дугин ванькино имя в название самой передовой политической школы самого прогрессивного царства-государства, РГГУ.
Но вот беда: дизайнерскими листовками и бунтом в чятиках известные студенты решили дать отпор, задав тем самым никому не понятную, даже самим левакам, движуху вопреки вышеупомянутому, философскому бандиту Ильину. К растерянным в абсолютном зазнайстве, примазались тут же на помощь, — точно не за хайпом и лайками в сетях ;) —, всем известные болотные боссы блогов и т.н. левых организаций. Ну как же, как же не поблистать звёздам в этой «великой борьбе» за Коммунизм на ютубе, между рецептами бабушкиного борща и советами как лучше солить огурчики?
Пока таки студенты за полгода ровным счётом никуда не уехали, Янтурина и компания зато получили возможность по сю пору задалбывать «болото», присовывая этим бедолагам со всех сторон свои сверхгениальные советы, дабы вывести уже заново организованный бренд «САФ», переключая передачу на пути победы из говна и палок. Понимай как хочешь, но в это время самые продвинутые философы нашего абсолютного болота заострили своё внимание на важности вопроса трактата и решили, что настало время защитить честь и достоинство Гегеля от Ильина-жулика… призывами к чтению последнего. Ведь всем понятно, что Ильин, этот фашист-попо́вич, по словам блогеров, якобы что-то понимал за Гегеля, и теперь мы, МЫ должны встать в «навозную кучу абсолютного идеализма», тьфу, в бой за нашего «идеалиста» Гегеля!
Отсюда родом явление «танки Бурик» — генеральная идея о том, что нужно изучать Ильина, или другую околесицу, чтобы вести «дискуссии» и вывозить полемику (читай — тупо уметь аргументировать против воображаемых обибяк). Захватить, так сказать, вражеское орудие, оперативно разобраться в его внутренностях, подсчитать количество иконок и выяснить, как потом у себя правильно настроить педальки и сидушку, чтобы во время трепетного боя было максимально удобно сдаваться в плен. В этом, конечно, есть свой извращённый смысл; совмещать инородное с местным, как это далее покажет текст… Но, если следовать этой формальной логике, то почему именно, по своим же словам — не-гегельянец Ильин? Почему не Литт (который накопал у Гегеля «deus ex machina») или, ещё лучше, какой-нибудь Поппер, Хайдеггер, Адорно? И заҹем нам и без того ясное по одним лишь заголовкам книг видеть, что, куда ни плюнь, везде «можно двигаться в противоположном от марксизма направлении»? Сколько ещё украденных гегелей вы запросите вернуть в свою болотную гавань? Pardon, а танк не треснет? … И главное, кому эта борьба за «нашего» Гегеля вообще нужна?
[[[ @Бурик, ты там в порядке? Не подбили? Приём. ]]]
***вызываем по рации
Однако в этом ‹наркотическом› |narkotisch| «состоянии дурмана», который подчеркнул Ленин афоризмом: «Умный идеализм ближе к умному материализму, чем глупый материализм» (ПСС Т29, 248: ср. ЛПИФ ТII, XI) — немалоизвестный Олег Ткач сам не намерен останавливаться. Видимо, подкинув дозу посерьёзнее, держит нос по ветру и продолжает в эфире ретранспроповедовать глухие идеи и заниматься глупым материализмом, если не наркоманией (по Марксу). Получается так, что он додумался, судя по своим выводам из вышеуказанных предпосылок, убеждать нас в том что, НАМ, то есть тебе и мне, «стоит разобраться с Ильиным и Гегелем», обосновывая это предвзятым недоумением в адрес подходящих философов, квакунов. Ведь именно «вложенная в нас природой» левая реакция, наша болотная природа (по Спинозе), требует этого от нас. Очень космические предпочтения однако — мол, занимайтесь изучением идеализма, а то и Гегеля через Ильина умалишённого. А вдруг кто спросит: «А что это за ‹теологика› которую вы тут изучаете?», — а мы и ответить-то не сможем.
▮ ЭТО НЕ ПРОКАТИТ. Не! На одном лишь требовании, как практика показывает, далеко не уедешь. Казалось бы материалисту — само собой... Но, мы вас услышали; мошенник, эскамотировал у нас Гегеля; и с нас требуется теперь, во что бы то ни стало, его вернуть! — Ладненько, болото вправду напросилось. Так и быть дорогой читатель, постараемся найти общий язык; далее, внимательно лицезрей как мы с дорогим товарищем Ткачем, вместе сейчас, диалектически истину догонять будем. Гляди в оба. — Что тут ещё добавить? Просили? Мы доставим:
Затребование невиданного, Ткач, есмь легкомыслие… Ты-то сам готов воплотить свои требования и необходимости, снять противоречия, свершить синтез, отречь отрицание, и всё такое логическое? Хмм? Тогда … Закрывай люк этого «драндулета», проверься на запылившемся LC датчике компетентности, снимай шляпу, надевай шлемофон, привязывайся, и — погнали, чо! Ща всё выжмем из нашего движка, так, что коробка передач задымится. Вот увидишь, мало не покажется! Не проморгай.
■ ЗА ГЕГЕЛЕМ! *би-бип* Танк Бурик — в боииий!!1!
(1) на первой передачи — со шлифоном; Олег, ты сходу представляешь систематическую ошибку; обращаясь к «первоклашкам» философии, чтоб они, понятия не имея, что такое идеализм вообще, пытались его постичь через Ильина. То есть, несмотря на то, что Ильин в принципе не преподаёт идеализм как предмет, ты настаиваешь, чтобы эти несчастные адепты лезли под танковый люк и осеняли себя пониманием через этот божественный дар? По-твоему через выдумки идеализма можно постичь диалектику? И всё только потому, что тебе показалось, что они витают в своём представлении об идеализме исключительно как вере в богов. — Ну да, давай упрекать тех, кто не понимает, в том, что они ничего не понимают, и пихать им недоумка Ильина, чтобы они вдруг прозрели, просто потому, что так явилось свыше верным. Нормальный подход, чо. Упрёк и долженствование не по адресу, ну да и пофиг. Иди читай! Не знаешь, что такое идеализм, читай Ильина, поймёшь сам в отличии от «Капитала»! Элементарная рефлексия же. Изучать враждебное надо всем, мы тут в бою, а не на доставке тёпленького, — танки, понимаешь ли, разбирать должны, вот, наша незадача.
(2) вторая — разгонная; Ткач, тебе не кажется, что проблема, которой ты озадачиваешь этих «первоклашек», была заботливо выпестована именно такими «гуру» как твои коллеги из болотосферной пехоты? Ведь это именно блогИры и организаторы «я-мы-организаций» и их кружков, с торжественным видом вещающие за онтологию — про теорию, как инструкцию к стиральной машинке; внушили этим несчастным, что идеализм — это ритуальное указание культов деревенских идолов. Ага, то есть, когда ученики вдруг начинают верить в этот «азбучный материализм», виноваты, конечно же, они, а те, которые воткнули им в голову образ своей идеи, остаются в стороне, чистенькими, как воротнички на «Простых числах»… Не они ли представляют ‹ответ› на ОВФ как простое указание на первичность материи или идеи, как случайный (поскольку необоснованный в самой сути дела) выбор между материализмом и идеализмом? Не они ли нюхают мир-систему.., так, нет, нам не туда. Не они ли сами «уверяют», словно попы, в том, что идеализм — место куда свет не попадает, *кхм*, голова, а материализм — свет в окошке? Ведь ровно так же приписывается идеализм Гегелю. А новички, как положено новичкам, хлопают ушами и утверждаются в своих, *кхм*, блогерских заблуждениях. А потом, с удивлением выпучив глаза, себя за локти кусают. — Олег, МЫ думаем, ты же уже почитал Ильина, раз всем рекомендуешь? Побывал там значит. Hic Rhodus, hic salta! Поделись, что там у него за «точки и проблемы»? Как там Гегель у него поживает? Как этот Ванька-встанька ухитрился поставить бога или, вот хз, самого Гегеля на службу царю и отечеству? А то мы тут, [подставь какой-нибудь мат] в танке, пока не въезжаем — мож, просветишь?
(3) третья — *вжуухх*, засвистели турбины (или это вопли?); Ткач, не выходит ли так, что вначале, придумывая себе Гегеля, как не догнавшего материализм «идеалиста», потом начинаем устраивать истерику на тему, что «не наш, но талантливый» Ильин «понял» Гегеля и «похитил» его у нас, чтобы заставить служить «православию и даже фашизму»? Наш идеализм, поверьте, наш — родной, на службе вот, вот этого! — Очевидно, не туда смотришь в своих критических замечаниях. Рекомендуется смотреть туда, куда нос торчит.
[[[ приём, приём … пшвшшшвш … Бурик? ]]]
Ой-ой! Создаём, значит, проблемы, которых нет и в помине, но которые, почему-то, срочно нужно всем нам решать. — Как ты там и сказал: «А тем, кто считает, что разбираться в них не надо потому, что Маркс и Ленин за нас это сделали, оказываются в дурном положении, а именно, они не могут присвоить знания Маркса и Ленина, т.к. не понимают что именно присваивать.» — с чем мы абсолютно согласны, ибо, держись,
(4) четвёртая, х*як; и вот она — идеально свежесобранная «куча навоза»: Гегель у нас, оказывается, не понятно почему, чистейший идеалист, а Ильин, Хоумлендер недоделанный, обуздал «Науку логики» и отдал её ненашенским (или что?); ну а Маркс тем временем порешал с религией, в то время как Ленин — с идеализмом Гегеля. — Ну вот, мы полностью философски осведомлены, можно закурить трубку, да? Нет? Эй, стоп-стоп, ну мы же в курсе про планетарный заговор лицемерных попов, которые обманом, это самое, ..., подмешивают наркотики в народ. Ну вот! Теперь, как ты и желал, с этим понятием религии, «во избежание ‹дурного› положения», так быстро, как кажется и сам Маркс, разобрались. Ибо он, конечно, кроме сказанного, не привнёс ничего нового в этот вопрос и не прояснил его далее, не …?
И да-да, в отличии от Lenin Crew и их, мягко говоря, облучающей мозг хрестоматии «Истмат Диамат Кратко» в странице пятнадцать, — мы точно знаем это единственное место во всём произведении Гегеля, в котором его философию определённо можно идентифицировать как абсолютный идеализм: таки в записи его ученика, в прибавлении «Энциклопедии», параграф сто шестьдесят.
А ещё, со скрипом в ушах, мы помним цитату Ленина к концу его тетрадки по «Науке логики»: «Замечательно, что вся глава об ‹абсолютной идее› почти ни словечка не говорит о боге (едва ли не один раз случайно вылезло ‹божеское› ‹понятие›), и кроме того […] почти не содержит специфически идеализма, а главным своим предметом имеет диалектический метод. Итог и резюме, последнее слово и суть логики Гегеля есть диалектический метод — это крайне замечательно. И ещё одно: в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма. ‹Противоречиво›, но факт!» (ПСС Т29, 215) — *Фухх*, вот так-то, а! Быстро это мы первоклашки, адепты абсолюта, без перегрузки почти-что пронеслись по всей этой куче. Ща, ща разберёмся и с последним, и с шарлатаном Ильиным, чтобы уж точно не осталось ни малейшего сомнения, что Гегель — это наш боевой русский трофей, наш слоняра.
(5) — пятюня Ленину; за то, что он навёл нас по мысли «Эмпириокритицизма»; требованием критики Канта «слева» (ПСС Т18, 206), — критиковать и жульбана Ильина весьма также с тех же позиций! А не с правого фланга, как это заведено у левых блогеров (по Спинозе), вдохновлённые комментариями под своими роликами или постами, но явно не самим процессом мышления. Так, например, односторонне выделять фрагменты мыслителей, дабы запечатлеть их в «Дворце культуры» , или ещё где, с подписью — окаменевший философ Ква. Выставляя таким способом оборону «наших» caput mortuum позиций, словно патриотическая наклейка на бампере. Или, также непонятно как это делает (ещё в десять сотен миллионов тысяч раз хуже) этот тип — «ВХалате»: наводящий левый ужас аудиовизуальной хрестоматией белиберды. Но, возвращаясь, также дело обстоит и тут — не стоит исчерпывать откровенно вражеские взгляды самозванца Ильина только лишь для того, чтобы просто на них плевать. Мало того, что большевики и так на него самого наплевали и пароходом послали, так даже фашисты, среди которых он себя чувствовал своим, его с его философией куда болезненнее отправили нах. То есть, этим должно быть сказано, что устраивать выборочную полемику и биться с отдельными фразами или цитатами, противопоставляя также выборочно из своих позиций, основанные на своем мнении, не обозревая при этом всего целого, есть и будет оставаться именно болотным кваканьем. *Кхва* — Это не наш путь, Ткач. Не взлетим. Потому, вот, надо подавать образовательный пример… Держись, сейчас сквозь тряску идеализма пронесёмся. Подтянем к орудию завалявшийся под сидушкой инструктаж к стиральной машинке исходной позиции, и разрешим гегелевский идеализм. Пацаны, держите карман шире, сейчас, всё будет по-серьёзному! — ВНИМАНИЕ ! Передача спецвыпуск: закись азота (+Nitro+) — вкл.:
■ ВОПРЕКИ традиционному причислению его учения к «немецкому» или «объективному идеализму», сам Гегель не рассматривает понятие «идеализм» в качестве отличительной черты своей философии, поскольку философия вообще для него как философия [т.е. философия вообще в качестве философии] всегда есть идеализм: «Всякая философия есть по своему существу идеализм или по крайней мере имеет его своим принципом, и вопрос в таком случае заключается лишь в том, насколько этот принцип действительно проведен.» (НЛ ТI, 221-222). Такая позиция приводит к тому, что для Гегеля «противопоставление идеалистической и реалистической философии отсюда не имеет значения» (там же).
Только в одном месте в произведениях Гегеля его философия идентифицируется с «абсолютным идеализмом» (Э §160 пб.); об «абсолютном идеализме» в смысле отрицательного отношения к природе также упоминается в конспектах лекций по философии природы в контексте органической жизни (см. Э §337 пб.; §350 пб.). Однако эта формулировка основана на слушательских записях, которые на данный момент не подлежат проверке и, следовательно, не могут быть рассмотрены как аутентичные. Тем не менее, данное обоснование согласуется с собственными формулировками Гегеля в НЛ: в философии «все то, что прочее сознание считает сущим и самостоятельным в своей непосредственности, в ней познается лишь как идеальный момент». Аналогично говорится в НЛ, что принципы являются «суть мысли, всеобщее, идеальное |Ideelle|, а не вещи, как их непосредственно находят в наличии, т. е. вещи в чувственной единичности» (НЛ ТI, 222).
Общее определение идеализма, по Гегелю, в осознанном отличии от традиционного подхода, заключается не в том, чтоб быть противопоставленным реализму [т.е. материализму!], а в том, что «конечное не признается истинно сущим» (там же). В этом смысле подразумевается, что конечные «вещи» не следует рассматривать как самостоятельные сущности, основанные в самих себе, но как моменты всеобъемлющей взаимосвязи, которая трансцендирует их конечность по отношению друг к другу. Таким образом, «идеальность» |Idealität| выступает как отрицание конечного, а «идеальное» |Ideelle| — это конечное, каким оно есть «в истинно бесконечном — как [некое] определение, содержание, которое различно, но не есть [нечто] самостоятельно сущее, а дано как момент» (НЛ ТI, 215-216).
Идеальность |Idealität|, таким образом, имеет для Гегеля двойное значение: во-первых, она представляет собой не-самостоятельность конечных вещей, их «положенность-бытие» |Gesetztsein| через другое или их снятие-бытие |Aufgehobensein| в бесконечное, в котором они различаются как моменты бесконечного. Идеальным |Ideell|, во-вторых, является также «конкретное» или «истинно сущее» |Wahrhaftseiende| (НЛ ТI, 222) как то, в чём «вещи» являются моментами. Эта двойственность указывает на то, что оба аспекта — снятие-бытие и различие-бытие |Unterschiedensein| — не должны отделяться друг от друга, а должны мыслиться вместе. В этом смысле Гегель также говорит, что идеальность имеет «этот более конкретный смысл, который не вполне выражен отрицанием конечного наличного бытия» (НЛ ТI, 216). Поскольку идеальность означает возрастание конкретности, то есть рефлектирует «вещь» в взаимосвязи и взаимосвязи в её моментах, она также означает возрастание реальности, в том что она «получила здесь некоторое конкретное содержание» (НЛ ТI, 215). В этом отношении противопоставление идеализма и реализма для Гегеля также утрачивает свою значимость.
Формирование этого противопоставления является для Гегеля, характерным для начала философии поновей [т.е. нового времени], которую он начинает с Бэкона и Якоба Бёме. Основной интерес этой философии, как говорится в изданных учениками Гегеля «Лекциях по истории философии», состоит в том, чтобы мыслить «мышление и постижение предметов, само это единство, составляющее вообще вступление в сознание |Bewußtwerden| предполагаемого объекта» (ср. ЛПИФ ТIII, 207; ЛПИФ 2-e ТIII, 273). При этом даны два главных направления; одно (реализм) исходит из опыта, то есть из объективности мысли, другое (идеализм) — из самостоятельности мышления. Однако оба этих направления встречаются, потому что, с одной стороны, из опыта должны быть выведены общие законы, а с другой — мышление должно обрести определённое содержание (там же, 209 и далее). Гегель так понимает свою позицию как результат развития философии поновей, в которой идеализм и реализм доносятся к синтезу.
[[[ ..риём, пр..ём! Л..тим н.. сверх..звук..й …рости … двенад.. шшшпвп ..мах… ашпшвпш … ..ы это видит..? Свет..ся диамат, ..иём! пшшш..Бупшрш..икшшшпшшвшш …. ]]]
Образование этой позиции у Гегеля происходит не позднее, чем в первом Йенском системном наброске (1803/04) в полемике с Фридрихом Генрихом Якоби, который в своей критике Канта вновь разжёг ‹махач› насчёт идеализма и реализма. Гегель возражает, что упорство на одной стороне, которой приписывается истина в противоположность другой, извлекает её из того противопоставления, через которое она определена, и тем самым действительно уничтожает её. Субъект без противоположности объекта не является субъектом и наоборот. Истинным является, более того, только «едино-бытие» [т.е. единство] |Einssein| обеих сторон (GW 6, 293). Хотя как и Гегель в своей рецензии на Ольберта 1831 года положительно оценивает введённый для этого термин «идеалреализм» |Idealrealismus| (GW 16, 288f), он всё же объединяет единство идеализма и реализма под заголовком идеализма. Это, вероятно, основывается на том, что «идеальное» |ideell| для Гегеля в общем означает полагание-бытие |Gesetztsein| через другое, и это описывает соотношение релятов [т.е. относителей] «идеализма» и «реализма» друг к другу.
Когда, таким образом, остаётся в силе утверждение, что вся философия есть идеализм, поскольку конечные «вещи» для себя не являются последним, то внутри этого широко объятого понятия идеализма (который Гегель, возможно, назвал «абсолютным» идеализмом в упомянутом выше месте; Э, §160 пб.) всё же необходимо различать идеализм в узком смысле, противопоставленный реализму. Тем не менее, он, как и его антипод, реализм — должен рассматриваться как дефицитарный образ философии и, следовательно, самого идеализма, поскольку он, исходя из противопоставления объективности, остаётся привязанным некоторой конечной противопоставленности и с этим не попадает в идеальность конечного. В соответствии основоположения этого особого идеализма напротив объективности Гегель называет его также «субъективным идеализмом», к которому он преимущественно относит Канта и Фихте, но также Лейбница, поскольку у них мышление опирается на содержание, данное непосредственно в явлении, которое не опосредствовано в самом мышлении и через него (НЛ ТII, 14 и далее). По Гегелю, «субъективный идеализм» относится «только к форме представления», к идеальности содержания для- меня, субъективного духа, которому это содержание противопоставляется в форме «объективности или реальности, внешнего наличного бытия»; поэтому Гегель называет этот идеализм также «формальным» (НЛ ТI, 223).
■ *ФИИУ*, Ткач, снимай кислые щи,… закись закончилась,… признаюсь,… нас чуть не размазало… Как те Death Metal?)) Не смешно, да? Знаем, знаем что у BadComediana шутки лучше. Но ты слушай дальше, не отворачивайся. Ползунок справа только одну треть прополз.
[[[ … ghbtv& ;ehbr& ghbtv … ]]]
Проскользнули, значит мы, по смягчённой части Логики об идеализме, как сопля Зенона. Засаженные в башне материалистические принципы не нарушили и знаем, знаем в сухом остатке, что Ленин об этом думал — совсем не дурно, знаем, что Маркс наркотики не жаловал — ему Engelских тезисов хватило, знаем логическое место идеализма, ну и более того, что наша филофофия идеальна и терять нам больше нечего. С этим головняком мы уже скоро покончим! Присвоили необходимые знания на лучшем достигнутом уровне мировой науки, всё сопоставили, и мистическая «теория» сверкает ярко как наш левый движок! А дальше… дальше — только космос! Ткач. Остался наш главный антагонист, откопанный в преисподней, бес Ильин, которого сейчас, МЫ, тут, здесь и навсегда, «велико поборем», да? Не то, что эта банда студентов с их «миф-ботомией» и левый хоровод селебрити, которые вокруг них крутятся, как мухи вокруг варенья. *Кхм*, Ткач, держи — надевай скафандр,...
[[[ пшшшпвкпшшпшшш… Если нас кто-то слышит … алло, левый движ… на связи команда PANZERHENKER … сообщаем вам … шпвкпшшп … Гегель наш! … Всегда им был! … это не только тот самый ‹чувак который обо всём подумал›, … шпвкпшшп ... это Человек Свободы! … у [sic!] рабов божьих её никогда нет и не будет … ]]]
Ткач, чо эт так напрягся, желаешь выйти из скафандра? Жим-жим перед последним рывком? *Ехехех™* Не боись, мы же ‹одурманеными› оставаться не хотим, да и Kommandeur Бурик обещает, что после этого ты коммунистом из танка переродишься, так что сними предохранитель, поверни башню… и на счёт «три», включай тот самый красный переключатель над которым подмигивает метка (+Гептил+) ... сейчас врубим, судя по рычагу, нашу последнюю и твою любимую передачу — (R) — и на полном ходу разберёмся до последней жести с этим танком Бурик! Далее тебе уже не шуточки… обещаем (только чуть-чуть).
▮ ПЕРЕДАЕМ: ДАННОЕ свыше было инициировано Мариной Бурик, а именно разборка Ильина, до которой мы вот так вот докатились, настаивалась очевидно из непонимания |Fassungslosigkeit|, на более тёмной, даже слепой амбиции. Видите ли, Марина эксплицитно: «предложила бы разобраться во всех значимых направлениях философии ХХ-XXI века, так или иначе связанных с Гегелевской традицией и её разложением», — чтобы вы, адекватные последователи и почитатели её, абсолютно захлебнулись в этой литературе вокруг и от Гегеля. Причём настолько глубоко и внятно, чтобы после этой пропитки вы вернулись на свет не просто докторами философских наук с даном мэйдзин, но и прямой реинкарнацией великого мыслителя, на службе нашенской! Ибо суть нарисованной проблематики, которую Бурик нам подсунула — это Ильенков, Ильенков подсунул… или его студент? Кто проверил? — не в том, чтобы ловко разоблачить Ильина в его «ошибках» и вывести его на чистую воду; или бестолковей того, — не в «борьбе справа», мол искать в словах Ильина формально «опасные» нашей позиции высказывания, мифы, против которых нужно срочно сварить противоядие и быстро засолить ответный фугас (на стриме «квакун продакшн»); и точно, — не за тем (мы не знаем, какой сверхмозг до этого додумался), что мол «Ильин хорош именно как подготовка к чтению Гегеля». Суть нарисованной проблематики — в чтении всей логики Гегеля как таковом. Точнее, аналитика комплексного [sic!] разночтения во всей его истории и сведение интерпретаций с сложным гегелевским слогом и, соответственно, целым содержанием. И как это требует философия, по-человечески, — истинно! — Слабо, да? Ага, тоже так думаем; не, это уже не наши берега. Вступать в вечный диспут о завершённости его систематики, спасибо, лучше заднюю врубить. Там до психоза как пальцу до виска. Потому, пожалуй, тут шутки в сторону. Далее расклад по делу, и за упущенными деталями не ручаемся:
■ ФИЛОСОФИЯ ГЕГЕЛЯ прошла через весьма увлекательные перипетии интерпретаций и влияний: от своей доминирующей позиции в последние годы жизни философа до полного развала на враждующие лагеря (право- и лево-гегельянцев) уже с 1835 года и до полной бессмысленности во второй половине XIX века. В XX веке «молодого» Гегеля вдруг вновь открыли, что привело к целому ряду ренессансов Гегеля, благодаря которым и по сей день существует эта едва уловимая заинтересованность в его трудах. Причём проявляется она то в виде исследований, то в виде присвоений, то в бесконечных дискуссиях.
На протяжении уже почти как два столетия философию Гегеля интерпретировали как кому вздумается: она защищалась и отвергалась на все лады, при этом ключевые термины часто повторялись до такой степени, что окончательно утратили своё значение. Центральные понятия, такие как «понятие», «идея», «мышление», «разум», «дух» и прочие, оказались настолько измучены долгой историей гегельянства, что теперь каждая новая интерпретация Гегеля может рассматриваться лишь как попытка исправления или повторного открытия. — И на этом месте, эксплицитно повторяем либо предотвращаем: нет, абсолютная идея не бог по Гегелю или Гегеля, нет, и имеет ровно же столько общего с идеализмом, сколько опиум с религией — отвод глаз от истинного понимания сути дела.
Непонимания возникали ещё при жизни Гегеля, который неоднократно жаловался на «некорректности» и «искажения», с которыми сталкивалась его философия. Однако настоящие искажения появились уже после того как Гегель — кирдык. Разделение школы Гегеля на правых и левых привело к укоренению стереотипных интерпретаций, которые существенно повлияли на последующую историю восприятия его идей. С одной стороны, его философию начали воспринимать как незыблемую, спекулятивно-абсолютную систему, — в которой, к слову, сегодня наверно находят свой отклик банда С. Н. Труфанова и его блогер-адепт Р. Валиуллин —, из-за чего впоследствии такие важные понятия, как «дух», «идея», «разум» и «абсолют», вообще больше не понимались, а лишь рассматривались как гипостазированные измерения абстрактного или потустороннего («идеалистического») мира, либо как загадочные и пустые формулы, которые передавались и повторялись. С другой стороны, нашлись те, кто решил, что гегелевская диалектика «стоит на башне» и её нужно срочно перевернуть, чтобы вытрясти из неё «рациональное зёрнышко». Ну и последователи этих, на пару десяток лет позже, конечно, тоже пытались дедукцией по почкам и рёбрам выбить из него весь этот «сор и шелуху». Это привело к радикальной перестановке диалектики, когда её с великой поспешностью перевели из мира идей в «жёсткую» реальность — то есть, в историко-общественный мир революционной практики или, позже, пока никто не заметил, в чувственно-материальную природу.
Что забавно, никто из последователей даже не осознал, что, делая это, они лишь фиксировали и утверждали ту самую однобокую интерпретацию Гегеля, против которой якобы так трепетно в ярости боролись. По сути, они просто поддерживали другую сторону той же карикатуры, которую сами и создавали. Такая вот диалектика, и по сей день увязла в одном лишь представлении не доходя до понятия.
Естественно, со временем добавились и другие схемы, некоторые совсем свеженькие, такие, как концепции «метафизики субъективности» и «онто-тео-логики», которыми так любят размахивать Хайдеггер и его верные последователи, когда пытаются описать гегелевское мышление целиком. Очевидно, что сложно устоять перед соблазном навешать очередной лапши на старые философские конструкции, чтобы выглядеть по-настоящему «глубоким» мыслителем… Но да ладно, сейчас не об этом интерпретаторе.
Широта и универсальность мышления Гегеля часто приводят к тому, что единица, то есть единство его системы либо редко замечают, либо вовсе не ухватывают всерьёз — уж тем более не оговаривают. А то и вообще в наших кругах отвергаются обзываниями: «фуу идеалисты; бее гегельянщина». — Обычно внимание сосредотачивается на каком-то одном элементе его философии, который вдруг кому-то кажется «актуальным». И, конечно же, в первых рядах тут идут «Философия права» и «Философия религии». Политически и теологически настроенные интерпретаторы, не говоря о нас, *кхм*, зачастую разбирают только ту часть, которая им удобна, игнорируя тот мелкий факт, что эти идеи являются частью гораздо большего и, к сожалению, для всех слишком сложного целого. Ещё одна забавная черта — стихия, это избирательное усвоение отдельных «частей», «элементов» из его философии, которые считаются особенно ценными, как, например, диалектический метод вообще, диалектика господина и раба, определённые участки о духе итд.; или налегке, лишь одними понятиями как «количество», «качество» итп. В этом смысле философия Гегеля для многих становится по настоящему «кладом», откуда можно начерпать выборочно на свой лад ценные мысли и гордо ими понтоватся, в хорошем и непонятном смыслах. — Как и некоторые «квакуны», видевших себя марксистами, не заглянувших даже в заголовки второго и третьего томов (капитала), не говоря уже о остальных пятидесяти плюс томах полного собрания сочинений К. Маркс и Ф. Энгельса … Надо признать, они правда дофига всего настрочили. Поэтому, Ткач, мы понимаем почему тебе некогда читать. «Но в целом его читать надо! Не забываем эту мысль.»
Из всего этого вытекает ещё один важный момент: представление о том, что системный характер философии Гегеля давно устарел и не актуален или, что ещё веселей, был полностью опровергнут. Эта точка зрения проявляется в различных формах: идея «абсолютного знания» кажется немыслимой, априорная конструкция логики и философии природы подвергается критике, а систематическая структура его изложения нередко кажется искусственной, многим как «играми слов», и лишённой смысла. Главный упрёк заключается в том, что претензия Гегеля на завершённую систему человеческого опыта, исторической практики и открытости будущему просто не оставляет места для этого самого будущего. Отсюда делают вывод, что философия Гегеля с её стремлением к тотальности и абсолютности — это переживание прошлого. Размышления в этом направлении полагают, что поздняя система Гегеля не оставляет места для исторического измерения мышления. Не иначе звенит Адорно со своей колокольни, критикуя мышление Гегеля за его претензии на тотальность, утверждая, что это упускает из виду критику самой систематики тотальности, намеревая, таким способом, презентовать наконец-то действительное универсальное примирение всех противопоставлений.
Многие интерпретаторы, считающие позднюю систему Гегеля обогнанной, и с энтузиазмом переключаются на его «живое мышление» времён «молодости». Вот например: Дильтей, который, в первую очередь с радостью для себя, откопал из архивов «молодого Гегеля», начал с энтузиазмом интерпретировать эти сочинения Гегеля, частично, правда как упоминается, из-за того, что, сам не шибко понимал гегелевскую Логику… Другие исследователи, в свою очередь, сосредотачиваются на эволюции, то бишь развитии гегелевской философии, особенно период в Йене, который, как оказалось, был исторически и филологически мало исследован. Этот всплеск интереса к Йенскому периоду часто связан с убеждением, что поздняя система Гегеля удерживает ту самую сегодня «живую проблематику».
В рамках всех этих многолетних попыток разобраться с Гегелем вырисовалась тенденция, которая, (видите ли, не как некоторые несколько выше), решила подойти к интерпретации Гегеля с «другой» стороны. Эта тенденция характеризуется тремя ключевыми моментами: во-первых, она ставит под вопрос всю историю интерпретации Гегеля (не исключая любимых, от Герцена до Ильенкова); во-вторых, она требует нового подхода к систематическим работам Гегеля; и в-третьих, она развивает метод, который называют «буквальным чтением» Гегеля. Да, вы не ослышались — «буквальное чтение» Гегеля, акцентирует внимание на необходимости анализировать тексты философа буквально слово за словом, чтобы исчерпать их более глубокий смысл в контексте всей системы его мышления. Такого труда, насколько нам известно, хоть зажелайтесь пока не позеленеете, не существует, и «болото» его точно не поднимет! (Они себя то даже вытащить неспособны.) — Ещё раз надо подчеркнуть, что тексты Гегеля нельзя рассматривать изолированно, а обязательно всегда анализировать их в контексте основополагающей структуры всей его философии. Текст Гегеля — это не просто литературная единица, как абзац, глава или том, он должен быть понят в рамках всей системы, [sic!] всей логики Гегеля. Таким образом, глубокий анализ основных взаимосвязей остаётся фундаментальной задачей интерпретации Гегеля. Это вам не просто почитать Ильина безумного и так научится в Гегеля. Нихера подобного, даже близко!
Говоря о главном идеологе «белого движения», нужно ещё отметить пару строк. При беглом исследовании можно быстро найти, прикинь, что оппонентами своей диссертации «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека», были так называемые П. И. Новгородцев и Е. Н. Трубецкой. Первый который, один из видных представителей либерализма в Российской Империи, написавший «Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве», — где, короче, этот чудик замечает «спиритуалистическую гибкость» Гегеля… [подставь какой-нибудь мат]. Ну а последний, — правовед, публицист, переживший острый религиозный кризис после чтения К. Фишера, позже вместе с Ванькой отплывший на пароходе — князь. Эти господа и феодалы собственно оппонировали своему единомышленнику, если не идолу, Ильину. — Пересечение интересов и мировоззрения, вы скажете? Нет, ни в коем случае, овации, стэндинг овэйшн, и заслуга чисто за право-гегельянский трактат и толк. Великолепно, садись; магистр, доктор, пять с крестиком!
Конечно, же нельзя не забыть и о том отклике Ленина, который по легенде он якобы сказал: «Ильин хотя и не наш, но талантлив». Тут, однако тоже надо вспомнить, что Ленин в то время желал «своего рода ‹общество[...] материалистических друзей гегелевской диалектики›» (ПСС Т45, 30). И более того, так как он принципиально яростно реагировал на любые идеалистические загоны философии; разносил «петухов» таких как Бюхнеры, Дюренги, Маховцы и пр., повязанных в «навозной кучи абсолютного идеализма» (ПСС Т18, 256). А тут он так мягонько, с похвалой. Ай-вей. — Не верим! Не верят и немецкие гегельянцы этим байкам. Так как среди них распространялась, неким учёным самозванцем Г. Е. Мюллером называвшим себя «Профессор Цалос», схожая легенда. Источником которой был сам балабол Ильин (Матриал приложем снизу: DZfPh 1960, S. 493). И, копаясь дальше, в не очень доверчивой памяти Бонч-Бруевича, приводим цитату: «Ильич [...] читал новое трехтомное исследование [очковтирателя] Ильина о Гегеле и неоднократно говорил мне, [...] что точка зрения [...] не наша, а книжки он написал все-таки хорошие» (Огонек, 20.01.1929, 2-3) — скорее похоже на «ложную память», ибо плут Ильин издал только два тома, а не три, как это вспоминает Бонч-Боб. Что обратило наше внимание на другие в то время единственные связанные с Гегелем книги. Это в 1916г. впервые изданный полный перевод «Науки логики» в трёх томах, (который впоследствии был из-за неточностей отвергнут) как и второе стереотипное переиздание, переработанная версия на современный русский язык, в 1929г., тем же самым переводчиком. Профессор Н. Г. Дебольский, который был, кто бы мог подумать, тоже не наш. Отсюда, скорее всего, произошла памятная подмена, quid pro quo Дебольского на Ильина ненашенского. Бонч-Боб сто пудов налажал. — Итак, мы ровным счётом можем позволить себе сделать вывод и утверждать, что: тема крайне мутная, и изучать Гегеля с этой точки зрения вовсе никак не рекомендуется! Что бы не говорили, этим вы сами не образуетесь, интеллектуального апгрейда не получите, разве что только унизите своё соображение о логики Гегеля. Это диверсия!
■ НУ ПРОСТО потому-что: Логика Гегеля как теологика!?
[[[ Простите? ]]]
Является ли гегелевская логика теологикой? Для более глубокого осмысления всей проблематики места и значения логики в гегелевском мышлении необходимо затронуть вопрос о том, следует ли и в каком контексте понимать логику Гегеля как тео-логику. То есть учение о боге с помощью логики Гегеля. Эта проблема, пронизывающая всю «Науку логики» — иногда явно, иногда тайно, — имела в истории интерпретаций Гегеля причудливую судьбу: она либо ставилась центральным тезисом «Науки логики», либо подняв бровь игнорировалась или замалчивалась… и мы эту проблему решать за вас точно не будем. Но, тем не менее, сам подход к решению проблемы, как раз таки, по теологической части интерпретации затрагивает Ильина. А точнее, как он из своих убеждений пытается вам пропихнуть свою логику Гегеля.
В этом контексте предполагается три подхода: сначала будет кратко представлена и подвергнута критическому анализу, возможно, наиболее значительная «теологическая» интерпретация гегелевской логики Ильина: «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» ~ (ФБ, Москва 2002), включая, как оказалось, её изменённый им аналог на немецком: «Философия Гегеля как контемплятивное богословие», ⟨текст которого будет прибавлен в угловых скобках⟩ ~ (IL, Bern 1946) (a); затем будет попытка расшифровать вид и способ его интерпретации с завершительной выжимкой всего изящного смысла (b); и напоследок слова основателя «Международного Гегель-сообщества», занашенского, авторитета по имени Вильгельм Раймунд Байер (с).
■ (a) Рассмотрение интерпретации логики Гегеля по И. А. Ильину.
Согласно Ильину, логический процесс у Гегеля имеет тройственное значение: ⟨теологически-⟩религиозное, ⟨научно-⟩систематическое и космологическое. Центральным элементом интерпретации Ильина являются некоторые подобранные теологические тексты, как например особенно известная цитата из введения в «Науку логики»: «Логику, стало быть, следует понимать как систему чистого разума, как царство чистой мысли. Это царство есть истина, какова она без покровов, в себе и для себя самой. Можно поэтому выразиться так: это содержание есть изображение бога, каков он в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа» (НЛ ТI, 103). Ильин приводит и другие вкрапления гегелевского текста; зачастую безразборчиво и в урезанной форме пишет свою интерпретацию вставляя очередью гегелевские слова в кавычках, либо только сноски к ним. Сопоставьте в его книгах эти моменты как например: «⟨Логика есть наука⟩ ‹только божественного понятия›» (ср. НЛ ТIII, 309; ФБ ТI, 254), и: «непосредственно изображающая в своём ‹логическом течении› ‹самоопределение божие к бытию›» (ср. НЛ ТIII, 155; ФБ ТI, 255). Далее, Ильин приводит отрывки, где Гегель говорит: «Само бытие, а также и последующие определения (не только бытия, но и логические определения вообще), можно рассматривать как определения абсолютного, как метафизические определения бога» (ср. Э ТI, §85; ФБ ТI, 255). Однако, попытка интерпретировать высказывания Гегеля о Абсолюте исключительно в рамках логики, не учитывая их связи с реальностью, является серьёзным «narkotischem дурманом». Логика Гегеля включает «подсказки», которые отсылают к другим частям его науки, где раскрывается спекулятивно-реалистическое измерение Абсолюта, что например отчасти подтверждается отсутствием в позднейшей «Энциклопедии» главы «Абсолютное», посвящённой по сути критике философии Спинозы. В заключение Ильин приводит ещё несколько «цитат» из главы про «Абсолютное», например: Представление Абсолюта «есть развертывание и притом собственное развертывание абсолютного и лишь указывание того, что есть абсолютное» (ср. НЛ ТII, 173; ФБ ТI, 255); ⟨«На самом же деле развертывание абсолютного — это его собственное действие»⟩, и (ср. НЛ ТII, 176; IL, 208; ФБ ТI, 255) в русском варианте на том же месте; «Логика содержит создаваемые богом впервые и отныне имманентные ему способы быть и действовать. Она есть как бы начальное творческое слово божественного самоопределения: Я есмь Бытие и Качество. И более того; Я есмь Количество. И Мера. И Сущность. И Действительность. И более того: Я есмь Понятие. И Всеобщность. И Слияние. Я есмь Истина. И Благо. Я есмь Идея. И Абсолютная Полнота Всего». Аминь. Я есмь Грут.
Интерпретация Ильина представляет собой классический пример целой традиции в истории интерпретации Гегеля — традиция обоснования христианства Гегелем, которая не только не вымерла, но, наоборот, продолжает сохраняться, особенно в теологических кругах, да и ещё в среде, вопреки состоятельной критики и даже критики самого Гегеля в их адрес, — ибо нех. Не отставать же религии от науки; говорящие зверьки и полёты выше небес должны разрешаться только чудом! Таково понятие от божества. — Формулировки Ильина того стоят, чтобы их тут, с прибавлением переведённых с немецкого, дополненно привести: «Поэтому логический процесс ⟨как таковой⟩ есть сама подлинная ткань божественной сущности; и философ, предавший свою мысль ‹движению› логических категорий, ⟨и позволивший своей мыслительной силе быть поглощенной этим ‹движением›, — действительно⟩ исполнен реального присутствия божия. Однако в первом самораскрытии божием нет еще человеческого сознания; ⟨мир и конечный дух еще не созданы;⟩ нет ни мира, ни конечного духовного существа, т. е. человека и его субъективного самосознания, ⟨которое бы приняло это первое самораскрытие⟩. Бог живет и ⟨осуществляет свою самоопределённость⟩, или, что то же, созидает свою природу ⟨и разворачивает богатое содержание своего первоначального существа в ясном и простом элементе до-мирового ‹одиночества›, в метафизическом априори-состоянии, словно,⟩ в ее чистом, еще не смешанном и не осложненном ‹покровами› виде (ср. НЛ ТI, 103; ФБ ТI, 255; IL, 208); ⟨Его субстанция ещё свободна ‹от всякой чувственной конкретности›⟩ (ср. НЛ ТI, 113; ФБ ТI, 261); она в отрыве, ⟨ещё⟩ в стихии ‹чистого понятия› и это чистое понятие ‹есть само, абсолютное божественное понятие›, спекулятивный характер которого присутствует в каждой ⟨логической категории как ее душа или форма бытия»⟩ (ср. НЛ ТIII, 155; ФБ ТI, 254, 261). Ильин продолжает: «[…] так как в Логике бог живет до создания ⟨природы и⟩ человека и жизнь человеческого сознания еще не впитана и не ‹абсорбирована› в этом процессе, то отсюда с очевидностью вытекает, что мышление присуще понятию и помимо человека: процесс живого смысла совершается в боге и ‹тогда, когда нет еще› ни природы, ни человека. Бог мыслит себя и вне ⟨мира; независимо от него, до его возникновения⟩» (ср. ФБ ТI, 276).
Замечание Гегеля о том, что формы сознающего себя духа в «Науке логики» не рассматриваются и что понятие в этой науке следует рассматривать не как «акт (Aktus) сознающего себя рассудка» (ср. НЛ ТIII, 20; ФБ ТI, 276), Ильин растолковывает в том смысле, что тем самым спекулятивный характер логического понятия не утрачивается, ибо «мысль живет спекулятивно уже до создания мира и человека; но спекулятивность эта имеет характер бессознательной, непосредственной погруженности в себя» (ФБ ТI, 276). — Гегель ты ничо нипонил!
Ильин пытается убедить, что логика Гегеля в научно-систематическом плане должна столкнуться с существенной трудностью: «Логика должна поглотить и впитать в себя всё содержание натурфилософии и философии духа, ибо ‹виды› не могут не быть органическими, живыми частями ‹рода›»; но это, по Ильину, означало бы, «⟨что вообще существует лишь одна всеобъемлющая наука, а именно логика.⟩ Натурфилософия и философия духа были бы поглощены ею, оказались бы в органическом тождестве с нею» (ФБ ТI, 264; IL, 216). Но это, по Ильину, разрушило бы основное представление Гегеля об Абсолюте, поскольку научно-систематическая идентификация философии природы и философии духа с логикой означало бы «лишить логику ее чистого, первоначально божественного характера, смешать все эпохи и этапы божественной жизни…» (ФБ ТI, 265). Ильин считает необходимым установить, что здесь спекулятивное понятие Гегеля оказывается «неверным ⟨своему собственному⟩ спекулятивному строю и способу жизни», поскольку природа и дух «своим содержанием» не могут входить в понятие (ФБ ТI, 265)…
Третье значение логики, по Ильину, — это космологическое-космогоническое. Логика в его смысле есмь «а priori мироздания», «⟨таинственный строй⟩ будущего мира» (ср. ФБ ТI, 266), «⟨онтологическое⟩ пророчество о земном» (ср. ФБ ТI, 270; IL, 218). Но это будущее, согласно Ильину, не относится к нашему (человеческому) настоящему, а только означает, что «мироздание еще до осуществления своего пребывает в боге», и причём в смысле «потенциальной ⟨вселенной⟩» (ср. ФБ ТI, 269). В этом Ильин верит в своего рода найденный «компромисс», посредством которого Гегель «несколько затушевывает» спекулятивные трудности: «Компромисс этот состоит в том, что логический процесс получает значение творческого предобразования мира в его основной сущности» (ФБ ТI, 266).
Интерпретация Ильина исполнена более, чем у некого Т. Литта, поскольку она значительно больше учитывает теологическую точку зрения. По сути же, обе интерпретации не сильно отличаются в понимании логики (spoiler, его нет); в них в характерной форме содержатся основные моменты ставшей классической интерпретации и критики Гегеля (у Литта больше в научно-теоретическом плане, у Ильина — больше в теологическом). Потому на интерпретации Ильина нужно уронить критику; посредством которой следует ещё раз показать, что его толкование представляет собой серьёзное недоумение, и по сути «жалкое учение», в частности в том смысле «перевёртываний» |Verkehrungen|, на которые сам Гегель жаловался в берлинской рецензии (GW 16, 188).
Сначала следует обратить внимание на постоянно практикуемый Ильиным и столь часто порицаемый Гегелем «бессознательный» подход к категориям (НЛ ТI, 117). Понимание Ильиным цитируемых «теологических» мест из «Науки логики» — это прямо-таки пример такого бессознательного подхода. (Переслушай еще раз «Death Metal» сверху про «Идеализм». Ильин далее как раз одним боком и ползёт, то есть односторонне толкует о субъекте) — Это касается прежде всего выражений типа (даже несмотря на то, что у Гегеля конкретно тут речь идёт о содержании) «[Бог] в своей вечной сути, ‹пред› сотворением природы и конечного духа» (см.! НЛ ТI, 103). Что означает предлог «пред», нем. «vor»? В критическом объяснении выражений «Бог в человеке, человек в Боге» Гегель в своей рецензии на «Афоризмы о незнании и абсолютном знании…» К. Ф. Гёшеля напоминает (ссылаясь к манере Якоби) о привычке «философствовать в предлогах вместо того, чтобы действительно выражать категории, которые только в тех содержатся, […] манера, которая, претендуя на определенность и доводя ее до крайности, самого простого из предлогов, на самом деле оставляет взгляд скорее в неопределенном и мутном, препятствуя сознанию возможности пробудиться от тех категорий, в которых затормаживается рассудок, и удерживая его от возможности оставаться в этом состоянии пробуждения» (GW 16, 201). В интерпретации Ильина полностью отсутствует «бодро-бытие [т.е. бодрствование, пробуждение] |Wachsein| над категориями» (там же). Ильина не волнует, он отворачивается от того, что категории, с помощью которых интерпретируется логика, находят своё рассмотрение в самой логике. В предлоге «vor» выражается инаковость или разница, однако это происходит на уровне, всецело принадлежащем внешнему переходу или отношению, то есть в соответствии с категориями логической сферы бытия, а в лучшем случае сути. (ср. ФД, 389) Этот предлог, помимо прочего, здесь сопряжён с понятием «сотворение», которое является словом представления, а не постигающего познания, как Гегель неоднократно подчёркивает. На уровне представления мышление застревает в неподвижных определениях, не в силах объединить их. В обсуждаемом тексте Гегель недвусмысленно акцентирует этот (воображенческий) характер представления высказанного, формулируя это следующим образом: «Можно поэтому выразиться так...». Принимать это высказывание «буквально», то есть здесь: по представлению означает упускать из виду взаимосвязи гегелевского мышления, значит толковать высказывания Гегеля, — какой абсолютный облом, — не-спекулятивно. (При том, что кстати, он употребляет в своей бумаге слово «спекуляция» и все его производные — 719 раз, и в немецкой версии, если OCR не налажал — 1195 раз, что в среднем минимум по два раза на каждой странице. У Гегеля в трёх томах НЛ всего ~ 70.) В результате абсолютный субъект, бог, пред-стаёт один Herr знает как, и Herr пойми где-то в неопределённой потусторонней мутной «безвидности и пустоте» или в «затушенной» пред-временности, (будто застрял в эфире каком-то); ему приписывается предикат «первого самораскрытия», в то время как мир, человек и ⟨конечный дух⟩ пред-ставляются ещё не сотворёнными… Тут можно — и нужно — задать правомерный вопрос: а чö эт сам Гегель так выражается, ä? Если, однако, утверждается, что бесспорно, что сам Гегель, чтобы прояснить специфику логики, прибегает к представлению о сотворении, то на это можно возразить, что: из этого вовсе не следует, что нужно торчать на уровне представления и уж тем более, что это представление можно сделать краеугольным камнем всей интерпретации логики. Признав это, следует сказать: логика не является «первой спекулятивной ‹эпохой› божественной жизни» (ФБ ТI, 249), она не выступает «реальным (!?) ‹сначала›, развитие которого переходит в реальное (!?) ‹потом› природы, чтобы завершиться в реальном (!?) ‹наконец› человеческого духа»; бог таким способом не идентичен логическому процессу (логической) идеи: логика–природа–дух — это не «эпохи» или «фазы» наподобие некой «исторической последовательности» (ФБ ТI, 273).
Конечно, в гегелевском понимании можно говорить о развитии, возрастающем самооткровении, саморазвитии, и даже об историчности бога, однако было бы наивно представлять, что эта историчность разворачивается как «реальный» процесс, проходящий через «этапы» логика–природа–дух. Бог никогда не сводится лишь только к логической идее (или логическому бытию, логической сущности, логическому понятию… как фигашит Ильин), и о боге у Гегеля — строго говоря — можно говорить только в контексте реальной-систематики, а точнее: в «связи» с ней, причём реальная-систематика не должна пониматься как отдельное или изолированное от логики, а скорее как её исполнение, точнее выполнение |Ausführung|. Если стремиться говорить строго спекулятивно, то нужно сказать: развитие (историчность) бога твердит, что «реально-систематическая» сфера, называемая «бог», проступает различные ступени своего (само)откровения или (само)разложения, которые же имеют свои ступени понятийного индекса в каждой из других логических сфер. «Бог» всегда есть определённая логическая сфера, выполненная реально-систематически, или наоборот: «бог» всегда есть абсолютное реально-систематическое «содержание» «в» определённой логической сфере. Бог не является каким-то абсолютным субъектом, существующим «vor», то есть «пред» или особенно «до» логики или совпадающим с логикой в том смысле, что логика была бы первой «эпохой» его жизни… Если говорить об «эпохах» в отношении бога — что вполне по смыслу Гегеля —, то это должно пониматься так, что «эпохи» выступают ступенями многообразного целого, причём это «многообразное целое» не является ни чисто логическим, ни исключительно реально-систематическим, а представляет собой единицу обоих. Можно и должно быть сказано, что «бог» с логическим процессом «совпадает», — но необходимо понимать логический процесс в его изначально-основополагающей идентичности с «реально-систематическим» целым. «Эпохи» бога находят своё чисто по понятию выражение в логике и свой «реальный» или «исторический» ход в истории религии или философии религии. Хоть это различие и следует проводить, однако правильно и осмысленно оно только тогда, когда понимается как вторичное по отношению к изначально-основополагающей идентичности логики и реально-систематического или исторического процесса. «Реальные» или «исторические» «эпохи» бога — это те (само)изложения или манифестации божественного, которые Гегель излагает во II. и III. частях философии религии: исторический путь от «абстрактного» бога восточных религий до «конкретного» бога христианства (ср. ФР ТII, 337ид.).
Закругляясь же, следует ещё кратко заметить текст в конце «Науки логики»: «Во-вторых, эта идея есть ещё логическая идея, она заключена в чистую мысль, есть еще наука лишь божественного понятия» (НЛ ТIII, 309). Гегель стремится тут показать, что наука логики должна выйти за свои пределы, поскольку чисто логическое изложение идеи «есть сама реализация [идеи], но задержанная в пределах той же [логической] сферы» (там же). Эту разницу между логикой и реально-систематическим выполнением Гегель выражает так, что логика — это наука ‹только› божественного понятия. Несомненно, эта формулировка, взятая вне контекста, или типичному «квакуну» обязательно покажется откровенно «теологической» (или даже «фашистской»); однако, если рассматривать её в связи с комментируемым текстом из введения в «Науку логики» и другими текстами, то, особенно если учитывать её как эллиптическую и потому неоднозначную (либо многозначную) формулировку, она должна интерпретироваться и интерпретироваться в контексте всех этих текстов.
Что потом касается двух других значений, которые Ильин, как он полагает, обнаружил в «Науке логики» Гегеля, можно сказать лишь немного. Утверждаемая им апория, согласно которой философия природы и духа, то есть реально-систематическая часть, с одной стороны, должна растворяться в логике — так что существовала бы только одна наука: логика, — а с другой стороны, не может быть содержательно включена в логику — что тогда доказывало бы «измену» спекулятивного понятия его собственной претензии, — эта апория возникает из-за несоблюдения и неспособности осознать, каким способом реально-систематическая часть «воздерживается» |enthällt| в «Науке логики». Тут ещё к Ильину стоит добавить: утверждение, что при последовательной интерпретации мышления Гегеля следовало бы предполагать одну всеобъемлющую науку, содержит в себе глубочайшее и фундаментальное соображение — соображение, которое у Ильина, однако, опять-таки полностью затушено если не перевёрнуто. А это именно соображение, что философия есть та Единая Наука, которой логика и реальная-систематика образуют непосредственно оригинальную единицу, в которой причиняется их разница. «Единственная всеобъемлющая наука» не была бы «Наукой логики» в противопоставлении реальным наукам или же при «растворении» последних в логике, а наукой как единица этих «измерениях». Вопрос, который тут очерчивается: не должна ли эта Единая Наука также иметь адекватное «единое всеобъемлющее» изложение… Другая сторона дилеммы Ильина, а именно, что философия природы и духа не может быть содержательно включена в логику, основывается на недостаточном и даже ложном понимании того, что Гегель подразумевает под «содержанием» |Inhalt|.
Наконец, относительно космологически-космогонического значения логики, которое Ильин приписывает ей, полагая, будто она должна типа содержать секретный план будущей вселенной либо мироздания, следует прямо сказать, что по Гегелю задача философии состоит в постижении того, что есть, «ибо то, что есть, — есть разум» (ФП, 16). — Записали?
Ткач! Ты про эти «точки и проблемы» говорил, да? Ну сразу бы так и сказал, к чему эти тайны и мистика за вдохновляющими спичами? Ото болото день и ночь не спит, читают по твоему указанию, прям ищут где же этот сверхмозг Ильин там на них указывал… где же там диалектика… где…
■ (b) Учение Ильина не более чем горячий воздух.
Любопытный момент возникает, когда узнаёшь, что оказывается, его диссертация на немецком языке, «Die Philosophie Hegels als kontemplative Gotteslehre» вышедшая для заработка в 1946 году в Берне, несёт в себе прям-таки значительные изменения. (Передают, что нездоровилось ему тогда, и потому издал только один том. Наверн приуныл из-за исхода войны.) На этом этапе Ильин во многом перевёртывает свои исходные мысли. В некоторой степени даже похоже на то, что он сдаёт назад и отказывается от своих слов, замещая их прямыми цитатами Гегеля или обтекает их парафразами, но и с другой стороны докрашивает. И всё бы ничего, на что и есть второе издание, но об этой разнице нигде нет подробной информации, кроме самого переведённого с немецкого предисловия добавленного в конце I тома, нет никакого уточнения. (В котором, кстати, тоже расставили свои акценты…) Будто нечто намеренно умалчивается, ибо смотря глубже, сравнивая, представляется это всё учение большой жалкой выдумкой. Очевидно этого исследования никто не проводил, или в нём нет никакой необходимости, так как всем кажется, что эти версии на разных языках себе по содержанию одинаковы, хз почему, гадать не будем. Мы не настолько профессионалы, чтобы подходить к этому как учёные, и сопоставлять объёмно эту бесовщину точно не будем. Ровно как и не будем рассматривать становление этого молокососа Ильина под впечатлением Гуссерля и прочих фриков, и отдельно влиянием его матери.
Помимо того, что он на немецком в преддверии предисловия пишет, что он предпочитает созерцать «собственным ‹оком›», ибо так «бог призывает» подчёркивая, что он ⟨«поэтому никогда не был ‹гегельянцем›»⟩, оправдывает свою претензию на способность ⟨«чувственного»⟩ вживание в акт-мышления Гегеля (ср. IL, 7; ФБ ТI, 403); он к тому чуть далее добавляет: ⟨«Когда я, наконец, почувствовал, что могу созерцать Гегелем, понимать его в самых запутанных узлах его мысли, переживать его предмет и даже осознавать неточности в его употреблении слов, на которые жалуются некоторые из его интерпретаторов, я попытался изложить свою интерпретацию Гегеля на бумаге. Работа была закончена в 1916 году и была издана в 1918 году в двух томах на русском языке. С тех пор она не была опубликована ни на одном другом языке и сейчас представляется в сокращенном виде»⟩ (ср. IL, 9; ФБ ТI, 405). — Почему же он её просто не перевёл на немецкий, а переработал, уводится из виду. Фокус покус. Вот тебе расклад…
Своими оговорками о методе интерпретации он не раз объяснялся, а именно, что он «созерцает Гегелем», но, своим «оком» из своих убеждений и как выше было показано, представлений. А всё что не вписывается или не достаёт, это только потому-что Гегель слабак и недостаточно «выстрадал». Иван Грёзный, как он мнил, поправил Логику там где Гегель не додумался. Ну собственно из этой ситуации можно очень просто, с помощью обыкновенной рефлексии, извлечь то; что он говорит о Гегеле, говорит на самом деле о себе: ‹Это означает, что ему надлежит овладеть изучаемой системой изнутри: принять её в себя, потерять себя в ней и усвоить её так, как если бы она была его собственным созданием, — усвоить её стиль, её акт и её содержание›. — Он это любит, давайте же посмотрим как это выглядит от первого лица когда он мнит будь Гегелем о диалектике: «Диалектическое состояние понятия было не придумано [мною], а интуитивно усмотрено [мною] в самой природе познаваемого предмета; та структура познавательного акта, которая была [мною] выработана и усвоена, с необходимостью привела [меня] к ‹усмотрению› диалектики›; можно с уверенностью сказать, что это ‹объективное открытие›, впервые состоявшееся перед [моим] умственным взором, повергло [меня] самого в смущение и замешательство; что систематическое повторение распада вызывало в душе [моей] не раз состояние мучительной затрудненности и пробуждало [во мне] величайшее, страдающее напряжение духа, направленное к преодолению открывшегося противоречия; то, что усматривалось [мною] в мысли как ‹негативное›, поднимало [мой] мыслящий дух на высоту трагического опыта и давало [мне] чувство приобщенности к космическому страданию» (ФБ ТI, 153). Ну и так далее по всей главе,… да и не только. — Ну и что Ткач, научился? «Инфицировался диалектикой»? Синтез можешь показать? Нет? А всё потому-что, обломись, так как «по методу своего философствования Гегель должен быть признан не ‹диалектиком›, а интуитивистом, или, точнее, интуитивно мыслящим ясновидцем» (ФБ ТI, 155). Понял!? Ильин видит себя ясновидящим! … (И это мы ещё не говорим о том, что под конец, в 22-ой главе, в своём эфире он себя уже богом мерещит.)
То, что может кому-то показаться, что мол, ну погодите, как-никак он всё-таки что-то там где-то понял у Гегеля… Помимо пословицы, что ‹даже слепая курица порой находит зерно›, — это маловероятно; из увиденного, можно прямо сказать, что он жалкий петух и лжец, и (как говорят в 2-м посл. Коринфянам 11:14-15) — сам чёрт. И что бы он там теоретического не говорил совпадающего с логикой, на практике показал он обратное. Ильин в своём безумии снисходительно одержимым принципом быть правым, то есть не пробуждаясь над категориями, просто-напросто во нрав себе натаскал слов из «клада» текстов Гегеля, подтасовал на своё «оком» усмотрение, подмешав своих «страданий», и таким образом пред-оставил интерпретацию Гегеля, как будто бы он шарит. Так и есть; оно всего лишь вам только показалось, ибо когда владея гегельскими понятиями включая диалектику, посмотреть на эти слова в тексте Ильина, он обязательно местами окажется в-себе и для-себя логичным. В остальном у него всё формально идеологически описано как в повседневном представлении о божьем: диалектика, по Ильину, это — страдания (мученик), абсолютная идея — небеса и государство, бытие — бог, понятие — индивид (грешник), дух — мышление, наука — то чем божество (верующий) занимается, вселенная — божественная ткань, противоречие — борьба добра и зла, и т а к д а л е е . — Засранец какой, не только гегельянщину разводит, так ещё и своим уверованным собратьем и сёстрам заливает, да и напару с умственно отсталым Untermenschом даже самого царя за идиота держат! Сказ о том как Дугин царю опиума на лопате подбросил… Вот и сказочке конец.
Ильин этим, надо признать на обоих языках, ловко закрашивает любые сомнения своим витиеватыми потугами текстов. Этого у него не отнять. Мысли он правда изящно раскладывает, как тот закладчик (по Марксу) на миссии. Но нас не проведёшь, да Ткач? Гегель всегда был на нашей стороне, что бы вы там не говорили, он лучше сам добавит: «Но особенное есть как раз соотнесение себя с внешним ему другим. Таким образом, посредством этой формы конечное полагается как абсолютное. Так как эта форма как всецело абстрактная безразлична ко всякому содержанию и именно поэтому восприимчива ко всякому содержанию, то она может одинаково санкционировать как идолопоклонническое и неморальное содержание, так и противоположное. Лишь понимание того, что подобное содержание не самостоятельно, а опосредствовано неким другим, возвращает его к его конечности и неистинности» (Э ТI, §74). — Означает лишь в контексте, что форма содержанию безразлична. А так как Ильин особенно представляет своё содержание конечным, можно поэтому выразиться так: зрелищное мыслеиспражнение Ильина полностью соответствуют его по содержанию «идеальной куче навоза», весьма также как в этом смайлике наглядное — 💩.
■ Нет, ну вы просто пропустите это «учение» через себя. Самообразуйтесь, познайте дзен, глазейте оком, ясновидите:
«Некоторые писатели указывают на то, что Логика что-то ‹отображает› или ‹построяет›; почти никто не хочет серьезно поверить, что, по Гегелю, Логика есть сама реальность: подлинно присутствующее божество» (ФБ ТI, 382).
«Бог не может не быть; ибо ‹бытие›, в истинном значении этого слова, есть уже не что иное, как сам бог; отрицание же истинного, абсолютного бытия есть не более, как рассудочная фикция» (ФБ ТI, 258).
«Именно поэтому первое состояние божие в Логике не доказывается и не нуждается в доказательстве, так же, как не доказуется вообще и самое бытие божие: необходимо достигнуть спекулятивного видения, подняться духом до этой первой истины и узреть ее, что она обстоит. Это подъятие выстрадано Гегелем в ‹Феноменологии Духа›» (ФБ ТI, 256).
«Идея в ее законченности и совершенстве являет бытие божие в его полном и адекватном значении, то в ‹земном› бытии это значение и эта роль адекватного ‹представления› божества выпадают, по-видимому, на долю государства. Наивно говоря, это можно выразить так: Абсолютная Идея есть ‹на небе› то самое, что Государство ‹на земле›; или иначе: Абсолютная Идея есть прообраз земного Государства, а Государство есть осуществление на земле небесной Идеи. Логика Гегеля и в систематическом, и в космогоническом отношении скрывает в себе глубокую близость к платонизму» (ФБ ТI, 270).
«А так как в целостном ‹образе› каждая часть и каждая деталь проникнута духом целого и от него получает свое содержание и значение, то ‹спекулятивная политика› слагается в учение о божественности всех учреждений, необходимых в совершенном государстве. Вот откуда у Гегеля возникает возможность рассматривать ‹высшее правительство› как ‹явление Бога›» (ФБ ТI, 249).
Вот так вот, Ткач! Тоже будешь платить налоги, там на небесах! В долгах тут тоже лучше не оставаться. Но не волнуйся, первый проезд за бесплатно.) Скажи тольк, как тебе такая диалектика и Гегель по Ильину! Нормально? Там ещё тезисы на 395-ой странице есть. Это тебе не «поверхностная мишура». Всё как и просил.)) Ну а если нас слушать не собираешься, то узри далее.
■ (c) Крайне радостно стоит передать и слова гегельведа который выразили более официальную для философии, критику в адрес этого балабола.
Вильгельм Раймунд Байер пишет:
(в «Hegel-Bilder». Критика гегелевских интерпретаций, с. 163.)
Евангелический «Гегель» часто рассматривается через призму этики. Проблема нравственного в обширной конкретности гегелевского духа даёт повод для этого. Если подходить к рассмотрению с точки зрения категорий, то легко можно найти отсылки к марксизму. Таким образом, из этой позиции также можно протолкнуть основную цель евангелической критики Гегеля — атаковать марксизм через Гегеля. Проблемная область «Разум-Рассудок», которую Гегель рассматривал не только как логическое отношение, наполняется нравственным содержанием, которое может быть актуализировано. Недавно Иоганнес Флюгге предпринял это в продолжении мыслей Ивана Ильина. …
Иван Ильин, «Философия Гегеля как контемплятивное богословие», издательство А. Франке, Берн, 1946. Эта сумбурная и чрезмерно насыщенная болтовнёй книга Ильина лишь ненадолго привлекла внимание к теме изучения Гегеля. Даже попытка оживить интерес к ней, предпринятая Г. Е. Мюллером, […] не увенчалась успехом.
(в «Deutsche Zeitschrift für Philosophie», Рецензия с. 500.)
Ильин признает, что его труд о Гегеле был впервые опубликован на русском языке только в 1918 году. Однако, так как русская революция, как известно, «разразилась» […] в 1917 году, это доказывает, что даже простейшие хронологические данные в легенде Мюллера не соответствуют истине. «Безобразие» |Sudel| оказывается одновременно и «Халтурой» |Hudel|.
Мюллер, конечно, критикует Ильина, но не с научной позиции. Его слова — лишь пустая чепуха. Он утверждает, что «развенчал мифического Гегеля Ильина». На самом деле он лишь добавил новый миф к уже существующему. Ведь и Ильин также «абсолютно» не ‹врубился› в Гегеля. Ильин пытается воссоздать мыслительный акт Гегеля. Он стремится указать на недостатки Гегеля там, где чисто метафизический подход больше не способен питать спекулятивный момент. Ильин заявляет то, ⟨«чему учил Гегель, было не христианством»⟩ (ср. IL, 418; ФБ ТII, 370) или: ⟨«Гегель хотел быть пантеистом, но ему это не удалось»⟩ (ср. IL, 381; ФБ ТII, 337).
Ильин хочет «более высшего» бога, чем того у Гегеля. Бог Гегеля, по его мнению, — это ⟨«творец мира второго ранга»⟩, но ⟨«это — не бог»⟩. Он добавляет: ⟨«Ибо сущность бога остается выше труда, выше страдания, выше судьбы субстанции в мире»⟩. Ильин утверждает, что Гегелю не удался пантеизм. Он пытается превзойти Гегеля, повысить его до «сверхпантеиста», и упрекает его за то, что ему не удалось достичь невозможного. Пантеистическая онтология Ильина, следовательно, вынуждена прибегать к пространным излияниям, мистическим «озарениям» и эмоционально витающим состояниям, когда ей приходится себя оправдать.
Рациональное зерно Гегеля повсюду мешает таким амбициям. Поэтому Ильин открыто признает, что многие общеизвестные тексты Гегеля для него ⟨«незначительны»⟩ (IL, 386).
Стоит ли вообще тратить время на такую псевдофилософию? Что хочет предложить идеализм со своими баснями? Возможно, старому человеку в Цолликоне можно было бы по-человечески простить, если бы он только, как senex loquax и эмигрант, рассказывал и приукрашивал какие-то «истории» о себе.
■ ВОТ ЭТО ПОВОРОТ!!! Приехали! Дальше что? Что с этим всем вы «материалисты» теперь делать будете? Парад победы с брейк-дансом на костях?Поднимать «азбуку» и переть против идеализма? …Интересно. Надо подумать, надо подумать, говорят это полезно.
Как и абсолютно единственно полезное, что можно извлечь из интерпретаций Ильина, так это переведённый им гегелевский перебор слов. Перевод отчасти действительно имеет ценность (см. ФБ ТI, 170). — Ответ, на «зачем» редакции это вот всё надо было, и какая с того польза… если вдруг возникнет вопрос.
▮ ДА ГДЕ ЖЕ ЭТОТ КОНЕЦ ТО, А!?
Дорогой читатель, его не будет. Мы только-только начали свою новую программу #диалектика_с_пробегом. Подписывайся, ну или не подписывайся, мы всё равно будем тут публиковать материал для, *хех*, абсолютных кружков. А если ты не осилил эту разборку «танка Бурик», но почему-то читаешь этот текст, то скинь его в свой или чужой кружок, пусть перечитывают, изучают детали, и тебе потом перескажут. Пишите статьи, пишите нам. Канал обратной связи открыт. [[[НАПИСАТЬ В РЕДАКЦИЮ]]]
Дорогой товарищ Ткач, пусть пока приходит в себя, перерождается в коммуниста, переосмысливает свои не свои требования и желания, и пусть сначала сам читает Ильина идеалиста, пред тем как нас подстрекать, а то и разум включать перед тем как что-то в наше болото за это постить… А вот Марина Бурик так по рации и не ответила… да и пусть. Будто кто-то после этого изменится. Komandeur вам сказал — читать Ильина чтобы выучить диалектику или в Гегеля, значит читайте! Komandeur вам сказал — «у классиков вы не вычитаете даже метода их решения», значит выдумывайте свой! Иначе «без этого нам ‹смерть, смерть, смерть›». — Поняли?
Остаётся лишь, посреди этих обломков, резюмировать, что интерпретировать Гегеля нужно, как было выше не раз показано, подчёркнуто, приведено и выполнено, — обязательно в целом! (Как и эту статью…) — Не отрывочно. Не так как это делал Ильин и другие прочие или делают сегодня современные марксисты. Наводить истерику совсем не надо, у Гегеля всё в целом понятно. Он для нас даже уже продистиллировал философию, подав нам внятное: «Истинное есть целое» (ФД, 16)
Зачем изучать то, чем вы не пользуетесь, и почему не пользуетесь тем изученным — остаётся для нас неясным…
Ведь доселе, коль 1 век спустя, никто так и не понял саму всем славную цитату: «Нельзя вполне понять ‹Капитала› Маркса и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв [sic!] В-С-Е-Й Логики Гегеля» (ПСС Т29, 162).
С уважением, редакция «Летописи»: команда — Panzerhenker
PS — Данная статья будет обязательно пересмотрена и переработана без примесей на чистый лад. Не известно только когда.
ПСС - Ленин В.И. Полное собрание сочинений
ЛПИФ - Лекции по истории философии 1932/1932/1935
ЛПИФ 2-е - Лекции по истории философии 1993/1994/1994
ФР - Философия религии 1975/1977
НЛ - Наука Логики 1970/1971/1972
Э - Энциклопедия философских наук 1974/1975/1977
ФД - Феноменология духа 2000
ФБ - Философия Гегеля как учение о конкретности бога и человека 2002
IL - Die Philosophie Hegels als kontemplative Gotteslehre 1946
GW - Hegel, G.W.F. | Gesammelte Werke
_░_____________________________[ •̪●]( •̪●)
____░_________░░░░░░░░░██████ ]▄▄▄▄▄▄▄▄▃
░_____░_░░░░░░░▂▄▅█████████⟨ •̪●⟩▃▂
__░__░░░░░░░░░I█████████████████]
░_░░░░░░░░░░░◥ ⊙▲⊙▲⊙▲⊙▲⊙▲⊙▲⊙▲⊙▲⊙ ◤…^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^