Товарищ Бем. Аннотация к книге «Ленин в период зарождения партии»
Михаил Александрович Сильвин (парт. псевдоним — Бем, Бродяга, Бродягин, Таганский) родился в 1874 году в Нижнем Новгороде в семье чиновника и прожил нелёгкую, но чрезвычайно интересную и плодотворную жизнь.
Сильвин – один из участников первого кружка в Нижнем (1891 г.), организованного Григорьевым. С 1893 г. в Петербурге — член с.-д. кружка. В сентябре 1893 г. познакомился с В. И. Лениным, входил в Центральную группу Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В 1896 г. был арестован и в 1898 г. был сослан в с. Ермаковское Минусинского у. Енисейской губ. на 3 года. В ссылке встречался с Лениным; летом 1899 г. подписал составленный Лениным «Протест российских социал-демократов против «Credo» экономистов». С 1901 г. — агент «Искры», в 1902 г. был арестован, в 1904 г. сослан в Иркутскую губ., в августе 1904 г. бежал за границу; был кооптирован в ЦК РСДРП. Возвратившись в Россию, в 1905 – 1908 гг. работал в большевистских газетах. В 1908 г. от политической деятельности отошел и из партии выбыл. После Октябрьской революции работал в различных советских учреждениях. С 1932 г. — персональный пенсионер.
После ухода тов. Сильвина из жизни в 1955 году, нам досталась его старая тетрадь о суровом времени становления русского марксизма, о партийной работе и борьбе плечом к плечу с товарищами. Из воспоминаний становится понятнее человек, которому Сильвин, по его собственным словам был «обязан многим в своем духовном развитии» – речь ведём о талантливом публицисте и целеустремленном молодом человеке с лидерскими качествами – Владимире Ильиче Ульянове.
Прикоснувшись к страницам воспоминаний Михаила Александровича, можно лучше понять таких как он, выходцев из бедных семей. И пусть вас не смущает, что отец Михаила был чиновником – многодетная семья Сильвиных существовала на грани нищеты. Своей отличной учёбой, юный Миша заслужил право на бесплатное образование. Его воспоминания рисуют нам интересные картины студенчества того времени, жизнь разных "тайных обществ отщепенцев", в которые, по его собственному признанию, он стремился изначально. Вот на одном из таких кружков мы увидим Сильвина в числе спорящих, что им следует читать – Маркса или Ницше.
Тогда повсеместно начинала прорастать мечта о республике, конституции и свободе от царского ярма. Немногочисленные группы (типа кружковых студенческих) пришли в движение на низовом уровне. Стали налаживаться и крепнуть многообразные общественные связи. Интересно написано про одно из университетских «чаепитий», прошедшее под «присмотром» младшего полицейского, которого заботливо накачали спиртным (кстати, про практику спаивания надзирающих за мероприятиями жандармов написано также в книге об обуховцах). Там, за стаканами чая (водка – только охранке!), неравнодушные к судьбе Отечества студенты и литераторы начинали выступать друг перед другом с речами. Конечно, вовсю процветало кустарничество и раздолбайство, поэтому после таких сборищ случались эксцессы – жандармы могли выслать пару потерявших бдительность «крамольников». Тем не менее, такие мероприятия способствовали налаживанию важных и столь необходимых контактов в определённой среде.
У таких встреч было и второе дно (прямо как у картонного чемодана для «нелегальщины»). Под шум речей продавались работы Плеханова и собирались деньги для дальнейшей работы – для неё были нужны деньги, – ведь прокламации сами себя не напечатают, а охранники в тюрьме сами себе на лапу не дадут (к слову, умудрялись продавать не только Плеханова, но и открытки и даже брать деньги за лекции матёрого либерала Туган-Барановского. Настоятельно советуем почитать воспоминания хранительницы партийных традиций Елены Дмитриевны Стасовой – прим. Ред.).
Вряд ли студенческая соц.-дем. жизнь Сильвина, чем-то кардинально отличалась от реалий других городов царской России, отсюда ценнее становятся его воспоминания. Прочитав о Нижнем Новгороде, нам будет легче представить зарождающееся движение в Самаре или Симбирске.
Одними умными речами нельзя добиться освобождения, хотя даже за них можно было уехать на казённое харчевание куда-нибудь в захолустье, – почивать там на лаврах политического борца и потихоньку спиваться. Многие классовые бойцы вспоминали таких несостоявшихся монтаньяров или жирондистов, вросших по колени в неласковую сибирскую землю.
После поступления в Санкт-Петербургский Университет, Миша Сильвин перешёл от слов к делу, вступил в работу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и познакомился с 24-летним Владимиром Ульяновым. Здесь Ульянов мало похож на блестящую бронзовую фигуру всемогущего вождя с кепкой в руке, развевающимся плащом, в дыму залпов Авроры. Мы увидим повседневный труд пропагандиста, – в новом пальто и круглой меховой шапке с бархатным верхом, молодой интеллигент Ульянов посещает рабочие кружки (о подобных кружках очень хорошо написано у тов. Шотмана – прим. Ред.).
Кроме этого, мы, вместе с автором, соберём на венок парижским коммунарам 4 месячных зарплаты питерского мастерового. Узнаем некоторых студентов и рабочих, ставших пионерами «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» (на Летописях выходила статья про одного из таких рабочих – про Василия Андреевича Шелгунова – прим. Ред.). Прочитаем, как молодые люди, далеко не с самым большим жизненным опытом, успешно организовывают печать и распространение агитационных материалов. Почувствуем горечь и печаль первого поражения, нанесённого «Союзу» столичной охранкой и арест Михаила.
Научимся не унывать, ведь даже вынужденное бездействие в одиночном заключении Сильвин смог обратить себе в пользу (совсем, как тёзка Сильвина – летописный любимец Михаил Ольминский «Галерка» - прим. Ред.).
Прямиком из одиночки, Сильвин, в арестантском вагоне, уехал в далёкую, холодную Сибирь (такой путь проделывали многие тогдашние борцы, поэтому воспользуемся случаем и посоветуем хорошую книгу тов. Лепешинского «На повороте» – прим. Ред.).
Прямиком из Сибири солдатский горн позвал Михаила исполнить воинскую повинность. Талант публициста открывает перед нашим взглядом ужасающую картину армейского быта, бессмысленную жестокость, наглый грабеж и унижение низового состава, этих бесправных, дрожащих тварей, согнанных защищать рубежи громадной Российской Империи. В армии Сильвин продолжил заниматься классовой борьбой, установил связь и снабжал армейской корреспонденцией социалистов. Из его «военного обозрения», например, становится известно, как воспряли «боевым духом» офицеры, которые узнали о начале армейских сборов для подавления восстания в Китае. Правда заключалась не в патриотизме этих командиров и их ожиданиях ратных подвигов во славу царя-батюшки. Радость вызывало ожидание увеличенного жалования, походных денег и предвкушение безнаказанной наживы на военных бюджетах. Это сулило значительно более выгодные барыши, чем получение скудных процентов с хлеборезов и каптерщиков.
Начинался важный этап сбора партии нового типа, причем не было предопределено, кто одержит верх в выросших по всей стране с.д.-комитетах, – на рабочую среду оказывали сильное влияние т.н. «молодые» (экономисты). Поэтому, после своей демобилизации, Михаил приступил к ответственной и опасной работе разъездного агента газеты «Искра» – ленинского супер-оружия в борьбе с оппортунизмом. Как правило, срок политической жизни такого агента был всего лишь 2-3 месяца. Поэтому снова арест, потом неудавшийся побег и ссылка на край света – в Якутию.
Характерным эпизодом искровской работы Михаила является беседа с будущим меньшевиком Федором Даном. Через отношение будущего лидера меньшевизма к агенту «Искры», как простому коммивояжёру-перевозчику, намечена тень будущего раскола.
Заканчивая свою аннотацию, хочу представить вниманию читателей Летописей результат совместного труда Редакции ЛВБ с товарищами – редкую книгу Михаила Александровича Сильвина «Ленин в период зарождения партии». Горжусь, что в этом событии есть доля моего скромного участия.
На мой взгляд, ценность этой книги заключается в непосредственном и честном участии её автора в деле зарождения партии, личном знакомстве с известными борцами. В отличие от позднего советского официоза (которым заражено наше современное левое болото) и бездумного гипертрофирования роли Ленина в становлении партии («великий Ленин руководил всеми рабочими кружками в Петербурге, в которых собрались его единомышленники, внимающие каждое его слово и идущие в бой»), Михаил Александрович говорит правду. Он не стесняется признать малочисленность бойцов и рассказать об их индивидуальных качествах (неоднократно в книге встречается слово «психология»). Через это, роль первых классовых бойцов, в составе которых будущий вождь большевиков играл несомненно выдающуюся роль, становится ближе и понятнее нам – их недостойным наследникам.
Например, скромное и рядовое участие в рабочих кружках в роли пришлого интеллигента, сдувает позолоченную мишуру с образа Ленина, очищает его помыслы и очеловечивает поступки. Сейчас нам не хватает такой правды, ведь сегодня в тени бронзовой ленинской фигуры прячутся демагоги и настоящие предатели рабочего класса – потомки тех, кого били нещадным боем и победили большевики.
Через правду воспоминаний таких людей, как Михаил Александрович Сильвин, мы учимся здоровому сомнению, а также быть наблюдательными и изучать жизнь во всех её классовых проявлениях. В нашей среде не должно остаться места пустым речам, способным лишь сотрясать хрусталь красивых люстр в дорогих гостиных. Для нас, как когда-то для Сильвина, Лепешинского, Ольминского, Стасовой, Шелгунова, Шотмана, Ленина, марксизм должен выступить средством коренного поворота в сторону человеческой жизни всех людей, а не сиюминутным модным течением, в обрамлении жвачки демагогии и лжи популярных лиц.
Правдиво вспоминая способного молодого человека Владимира Ульянова в период зарождения партии, Сильвин постарался донести до своих читателей сложную противоречивость и цельность натуры, организаторский и теоретический рост.
Пройдёт короткое время и молодой присяжный поверенный Ульянов, посещавший дома рабочих на Невской заставе, под псевдонимом «Н. Ленин» сколотит группу отчаянных, злых и очень умных ребят.
